Опричные мелочи

      Сейчас я сижу на лавочке в сквере и ем эскимо. Простые удовольствия, на четыре года совсем позабытые и исключенные из жизни. Казалось бы, тоже мне забота, что такого по сравнению с the great events, которые потрясали нас всё это время, а кое-кого далеко на востоке трясти до сих пор продолжают. А всё-таки простые удовольствия - острей самых изысканных «земных наслаждений», на какие только хватало фантазии (и денег) доселе. Думать, лизать ли мороженое, растягивая удовольствие, или кусать, потому что на жаре оно уже изрядно подтаяло и вот-вот свернётся с палочки и смачно шлепнется на раскалённый асфальт на поживу ставшим нынче всеядными воробьям. Вот они, уже навострили носы, нетерпеливо и одновременно с опаской, бочком-бочком, припрыгивают поблизости - мелкие, тощие, с ярко-коричневыми спинками, мелко дробящимися, точно из смальты. Точно ставшие объемными и живыми мозаики из Помпеи. Рассматривать светотень на зелёном газоне, сияющий золотисто-зеленый, почти металлический оттенок на ярком солнце и глубокий и бархатистый в тени - волнами. Или пышные, тяжёлые шапки темно-лилового клевера, самовольно выросшего на газонах, за которыми не ухаживали четыре года. Как горят отраженным солнцем окна дальних домов - так горят только окна без осточертевших бумажных крестов св.Андрея. Как вездесущие дети гоняются на самокатах. Дети, выросшие из (или недоросшие до) своих полинялых одежек. Они ещё долго будут вздрагивать, проснувшись от ночной грозы, эти дети. Но днем и на солнышке – гоняют только так, вдохновенно, как не всякий творец творит, поучиться бы вам, тов.Эйзенштейн.       Наслаждаться бы этой всей благодатью, горя не зная, лизать (или кусать) мороженое… ну вот что ж вы за человек такой, выдающийся деятель etc С.М.Эйзенштейн? Мне вдруг ни с чего лезет в голову: а как там сейчас Каварасаки-сан? А остальные из труппы? Как там господин Моитиро Тцутия, с которым мы чудесили в замке Ла-Сарраз, и те два японских кинодеятеля... склероз – имен, хоть убей, не помню, зато как сейчас помню японский ресторанчик в... не принципиально где, сырую рыбу и полупрозрачные темно-розовые лепестки, на вкус – смесь огня и битого стекла. Там, за своими решетчатыми окнами из дерева и бумаги, на которые даже не наклеить андреевский крест? Как все те так и не увиденные пагоды, замки и сакуры, которые горят, как спички, за милую душу? Теоретически – поделом горят. А вот на деле – как представишь, сердце переворачивается. А сердцу моему, надо вам сказать, переворачиваться противопоказано. По плану ему еще предстоит работать три года.       Сердце, как сказал добрый доктор (не Айболит), надо поддерживать душевным спокойствием и положительными эмоциями. Птичками, например, птички вполне подходят. Вон как положительно скачут. Останется пленка от Грозного – возьмем да снимем документальную короткометражку про птичек. Вот только кого бы уговорить сделать заказ – может, Зоологический институт? Не дожидаясь, пока само упадет, сковыриваю на асфальт подтаявший шматок эскимо – питайтесь, «типажи». Типажи в один момент с аппетитом налетают на белую полу-лужицу. И как они умудряются ЭТО клевать?