После завтрака я почувствовал себя значительно добрее. К тому же шоппинг в целом звучал как что-то похожее на отдых. Никаких испытаний, тестов и изнурительных упражнений. Вспоминая походы с матерью, я даже размечтался, что получится где-нибудь заныкаться и вздремнуть. У такого стильного человека явно уйдет на подбор лука немало времени.
— …Создашь свой собственный уникальный стиль, — слова Всесенсея с запозданием коснулись моих ушей, вырывая из сладостных мечтаний о мягком пуфике в примерочной.
— Ч-ч-что? — опешил я, когда смысл сказанного наконец достиг и моего мозга.
— Считай это одним из промежуточных тестов, — пояснил Всесенсей. — Я многому научил тебя за эти месяцы, теперь хочу проверить насколько хорошо усвоились переданные мной знания. Мы объедем лучшие бутики и одновременно самые захудалые магазины с одеждой. Я буду лишь наблюдателем, и после шоппинга ты покажешь мне три варианта на разные случаи: повседневный стиль, для вечеринки и для выхода в свет.
В ответ я лишь нервно сглотнул и кивнул. В голову сразу полезли вьетнамские флешбэки о моих прошлых фейлах, которые я рьяно попытался отогнать. В конце концов, я уже не тот, кем был год назад. Подняв лицо, я посмотрел на свое отражение в витрине кофейни, возле которой нас высадил водитель Всесенсея. Весь момент испортила сидящая у самого окна бабка, недвусмысленно показавшая мне средний палец. Я поспешно отвернулся, пока она не устроила скандал из-за того, что я на нее пялюсь.
— В таком случае, чего же мы ждем? — бодро воскликнул Всесенсей и первым рванул вперед. Я, чуть замешкавшись, поспешил следом. С самого первого занятия мы больше не возвращались к самостоятельному подбору одежды, и я покорно одевался в то, что предоставлял мой наставник. Сейчас, пытаясь не отстать, я лихорадочно вспоминал все примеренные мною образы. Как назло в голове вдруг стало пусто, и ничего, кроме табу на белые носки под черные ботинки, на ум не приходило.
Мы прошли буквально метров двадцать, как Всесенсей втолкнул меня в какой-то магазин. Над головой мягко звякнул колокольчик, а я, по инерции заскользив по гладкой плитке, уткнулся прямо в излучающего радушие и доброту продавца-консультанта.
— Добрый день! — рот продавца разъехался до самых ушей, что я всерьез забеспокоился, как бы он не треснул. — Чем могу помочь?
Я беспомощно оглянулся на Всесенсея, но тот демонстративно отвернулся и принялся изучать витрину со стрингами. Видимо, он не шутил насчет того, что будет лишь наблюдателем.
— Я… с-сам посмотрю, — чувствуя, как от нервов задергался левый глаз, я осторожно попятился прочь.
— Может, хотя бы ознакомитесь с новой коллекцией? — в руках продавца чудесным образом возник ворох ярких тряпок. — Привезли вчера вечером: у вас есть шанс стать первым обладателем эксклюзивной коллекции самого Энджи Тодороки.
Позади раздался какой-то треск. Я обернулся и заметил, как Всесенсей что-то старательно закапывал в корзину с распродажей. Показав мне большой палец, он широко улыбнулся, схватил со стойки сразу две пары леопардовых трусов, после чего поспешил скрыться в глубине магазина.
Воспользовавшись тем, что я отвлекся, продавец обхватил меня за шею и поволок в сторону примерочной. Почувствовав, что хватка продавца не хуже, чем у крокодила, я прекратил трепыхаться, послушно зашёл внутрь и задернул шторку. Сверху на меня обрушилась стопка вещей, и от неожиданности я не смог удержаться на ногах. Тихо ойкнув и потерев ушибленный копчик, я откопался из вороха одежды и с задумчивым видом поскреб подбородок. Лежащую передо мной кучу тряпья словно вытряхнули из шкафа моей покойной бабушки, земля ей пухом. Я аккуратно рассортировал каждую вещь согласно её назначению. Правда, те, что напоминали пододеяльник или костюм для БДСМ, я сразу вешал на стойку «категорическое нет». Энджи Тодороки, второй по величине гигант в мире моды после Всегламурного, славился своими экстравагантными и вызывающими коллекциями. Сколько я ни смотрел его показы, у меня душа в пятки уходила при мысли выйти в таком на улицу. Даже несмотря на то, что у Тодороки была отдельная линейка для тинейджеров, которую представлял лично его младший сын Шото.
Перебрав всю одежду, я остановился на темно-бирюзовой рубашке. Это была единственная однотонная и более-менее классическая вещь во всем цветастом безобразии, от которого уже рябило в глазах. Среди низа альтернатив тоже было негусто: я с трудом выудил светло-голубые брюки среди массы шелковых шорт, которые являлись чем-то средним между трусами и юбкой.
Я скинул свою рубашку и, подумав, стянул и футболку. Дорогая ткань приятно холодила кожу и, застегивая пуговицы одеревеневшими пальцами, я нервно размышлял о стоимости примеряемой одежды. Хитрый продавец сослался на то, что это новая партия, поэтому ценников не было ни на одной вещи. Повернувшись к зеркалу, я с удивлением отметил, что рубашка идеально легла по моему телу. У продавца явно был наметанный глаз на размер, хотя, возможно, это я до сих пор не привык к своей заметно окрепшей форме. Но вот со штанами возникла проблема.
— Эм, извините, — высунувшись из-за ширмы, я поискал глазами продавца. Тот возник словно из ниоткуда и участливо переспросил:
— Да, слушаю вас?
— Мне кажется, эти брюки мне малы, — я протянул их продавцу: невооруженным глазом было заметно, что в штанину едва пролезет моя рука.
— Нет-нет-нет, это ваш размер, — продавец уверенно оттолкнул меня назад и зашел за мной в примерочную. — Снимайте ваши штанишки, сейчас начнется магия перевоплощения.
У меня внутри все похолодело. Вот прям так раздеваться перед чужим человеком? Продавец, не сводя с меня глаз, нетерпеливо перебирал пальчиками в воздухе.
— Могу вам помочь, — подался он было вперед, как я, пискнув: «Я сам!», метнулся в дальний угол. Стянув потрепанные джинсы, я прикрылся ими же и выхватил у продавца злополучные брюки.
— Давайте, смелее, — подбодрил меня тот и сделал шаг вперед.
— Стойте там! — вырвалось у меня и, смутившись, я поспешно добавил: — У меня все под контролем.
До этого момента я думал, что знал, что такое унижение. Но как же я ошибался. Если составить какой-то условный рейтинг самых позорных вещей, которые я делал в своей жизни, то вот, пожалуй, натягивание узких фирменных брюк возглавит этот список. Вопреки заверениям продавца, я смог натянуть штанины едва ли на пару сантиметров выше щиколотки. Отчаянно пытаясь тянуть дальше, я одновременно боялся порвать дорогущую вещь. При этом я стоял в неудобной позе, а мой зад был в полной беззащитности. Малейшая попытка шагнуть в сторону привела бы к моему неминуемому падению. Эти дьявольские голубые штаны натурально взяли меня в плен!
На меня упала тень, и не успел я и головы поднять, как ощутил на своих ногах чьи-то руки, а на затылке — чужое горячее дыхание. Мое сердце бешено заколотилось, но голос предательски пропал. Хотя было бы странно, начни я орать в магазине. Продавец тем временем хорошенько дернул на себя штаны, и я тут же провалился в них по колено. Вторым рывком брюки сели уже на бедра. Ну, по крайней мере, он реально мне помогает и не лапает…
В этот же момент его рука нежно сжала мою правую ягодицу.
— Сейчас, возможно будет немного больно…
Магазин накрыло моим оглушительным воплем. В примерочную тут же ворвался Всеобеспокоенный с криком: «Юный Мидория!»
Я, утирая невольно выступившие слезы, медленно развернулся лицом к своему учителю. А вокруг меня с довольным лицом порхал продавец, смахивая несуществующие пылинки с экстремально облегающих брюк, которые, наконец, успешно были на меня надеты.
— Все… сенсей, — пискнул я. — Мне кажется, у меня не будет детей…
— Отличная модель, а сидит-то как! — продавец ухватил меня за локоть и потащил к зеркалу.
Я опущу все, что в этот момент почувствовала моя нижняя часть тела, сжатая словно в тиски. Если в общем, то я даже не был в состоянии нормально согнуть ногу — натяжение ткани было посильнее, чем на тренажерах в спортзале Всесенсея. Я посмотрел на своё отражение сквозь пелену новой партии слёз и чуть не завыл уже в голос, правда, вовремя сдержался: мой нос еще помнил, каков на ощупь кулак учителя. Мои обычные ноги, слегка кривоватые и жилистые, магическим образом превратились в идеально ровные с округлыми лодыжками, бедрами и неприлично выступающим задом. Просто идеальные полушария, я даже не подозревал до этого момента, что у меня, в принципе, есть задница. Если убрать верхнюю часть туловища, я бы, ни разу не сомневаясь, сам к себе бы подкатил, решив, что я — горячая цыпочка. А молния, расположенная не спереди, а позади, словно была немым приглашением. С учетом того, что в этом капкане я не был в состоянии даже нормально ходить, вряд ли я смогу убежать и тем более дать отпор любому извращенцу, который решит проверить содержимое моих штанов.
— Вы плачете? — только сейчас заметил продавец, что у меня глаза на мокром месте.
— Это он от счастья, — нарушив свое обещание, вмешался Всезаботливый и положил мне руку на плечо. Мне ничего не оставалось, как утвердительно промычать. Одновременно я боролся с новым желанием разрыдаться, так как не представлял, как теперь эти штаны снять. Словно услышав мои мысли, продавец произнес:
— Вам достаточно час походить в этих брюках, тут использована новая технология — умная ткань. Она запомнит ваше тело и в следующий раз так мучиться уже не придется. Не садятся после стирки, не выцветают…
— Сколько за все? — прервал его Всещедрый.
— Сейчас пойду посмотрю в базе, — расцвел продавец и покинул примерочную.
— Всесенсей, — нерешительно подал я голос. — Можете меня сейчас ударить, но я эти штаны больше в жизни не надену. Все будут смотреть на мою задницу, а я личность…
— Мидория, — обычно такой тон Всесерьёзного не предвещал ничего хорошего. — В мире селебрити, к сожалению, в первую очередь ты — задница, а уже потом личность. И это еще при условии, как ты с журналистами поладишь.
— Ваши слова очень жестоки, — обреченно произнес я, но, не желая признавать, что этот раунд проигран окончательно, добавил: — Но если меня изнасилуют, вам с с этим жить.
— Так, — брови Всераздраженного сомкнулись на переносице, а глаза зловеще сверкнули из глубины темных глазниц. — Тебя и в домашних трениках, если захотят, изнасилуют. А штаны ты будешь носить. И точка.
Мне ничего не оставалось, как смириться. В этот момент вернулся продавец, и учитель вместе с ним и моей старой одеждой ушел на кассу. Я, мысленно радуясь, что мои кроссовки на пару размеров больше, чем надо, поэтому их можно надеть стоя, не прикасаясь к шнуркам, обулся и похромал следом.
— Кто кинул порванные стринги в корзинку с прошлогодней коллекцией шарфов?! — раздался истошный вопль из магазина в тот момент, когда мы выходили на улицу.
— Следующий магазин находится в трех километрах отсюда, — произнес Всебодрый, закинув на плечо несколько фирменных пакетов, и быстрым шагом направился вперед. Видимо, он времени зря в этом магазине не терял. Я молча засеменил следом. Брюки, как и обещал продавец, немного растянулись и уже не давили на ноги, пах и ягодицы, поэтому я практически не ощущал сильного дискомфорта. Разве что морально был раздавлен и убит, а косые взгляды прохожих не добавляли мне радости и позитива.
— Я думал вначале взять такси, но тебе надо обновки разнашивать, — продолжил Всенезамечающий. Не услышав от меня никакой реакции во второй раз, он слегка притормозил и поинтересовался: — Ты меня никак игнорируешь, Мидория?
— Вы меня предали, сенсей, — буркнул я. — Обещали, что вмешиваться не будете, а в итоге мы купили первое, что попалось под руку. По вашим же правилам я должен сам выбирать одежду! Или вы так боялись, что они заметят, как вы трусы порвали?
— Хорошо-хорошо, — Всесдавшийся примирительно вскинул руки перед собой. — Я тебя услышал. Обещаю, впредь мы будем покупать лишь то, что выберешь ты, даже если это будет откровенная хрень.
Такой расклад меня устраивал. Небо словно прояснилось, да и взгляды я практически перестал замечать. Окончательно растаяв по отношению к Всераскаявшемуся, остаток пути я вновь, как и раньше, забрасывал его всевозможными вопросами, поэтому даже не заметил, как мы остановились у небольшого магазинчика с пошарпанной винтажной вывеской. Всестранный торопливо надел солнечные очки и натянул на голову капюшон его украшенного стразами розового худи.
— Ты иди, я снаружи подожду, — произнес он, сунув мне в руку кредитку и легонько подтолкнув меня вперед. Скорее всего Всебрезгливый предпочитал обходить подобные места стороной, и единственная причина, по которой мы здесь, — мое обучение. Тем не менее, данное открытие меня лишь обрадовало, и я с воодушевлением дернул дверь на себя. Пройдясь вдоль рядов и выбрав кое-что из одежды, я мысленно поблагодарил высшие силы, что тут нет назойливых продавцов. Единственная сотрудница на весь магазин сидела, положив ноги на кассу, и пилила ногти. В принципе, ее можно было понять: кроме меня, других покупателей тут не было.
Я скрылся в примерочной и с восхищением повесил перед собой несколько стильных вещей, за которые в бутиках требовали космическую сумму из-за лейбла с брендом, а тут был настолько смешной ценник, что эту одежду мог позволить себе даже нищеброд, вроде меня. Первым делом я стянул с себя чертовы штаны. На это у меня ушло минут пятнадцать и еще минут пять я просто сидел на табуретке, наслаждаясь свободой. Мой ноги снова выглядели так по родному кривыми и угловатыми. Разве что теперь они были чутка красноватыми и со вздутыми венами. Но я определенно любил свои несовершенные ноги. И костлявую задницу, которая уже начинала ныть от сидения на твердом. Поднявшись, я неторопливо облачился в свой вариант повседневного аутфита, состоящий из свободных укороченных черных джинсов с заниженным шаговым швом, черно-серой хлопковой футболки и легкой куртки цвета хаки. Натянув свои массивные кроссовки, я сделал фото в зеркале в полный рост и направился к кассе. Хоть я был уверен, что выгляжу отлично, волнение не покидало меня. Расплатившись за покупки, я запихал ненавистные штаны в пакет и, с трудом подавив желание выкинуть их в урну у выхода, покинул магазин.
Всеоценивающий смерил меня взглядом и произнес:
— Слишком мешковато. Но… сойдет.
Учитель похвалил меня? Я с открытым ртом уставился на Всепоощряющего, не в силах издать ни звука. Тот, заметив мой ступор, усмехнулся и объявил следующий пункт назначения: им был дорогой бутик в двух кварталах отсюда. Тут мне было велено выбрать одежду для вечеринки. Всечестный, как и договаривались, молча побрел вдоль рядов с одеждой, полностью игнорируя меня. Я же, с ходу отфутболив сразу двух консультантов, пошел в обратную сторону. Предыдущий успех вселил в меня уверенность, поэтому нужный мне образ почти сразу возник в моей голове. Только на поиски подходящей одежды у меня ушло часа два как минимум. Еще приходилось периодически отшивать продавцов, которые настойчиво предлагали то красный костюм-тройку, расшитый золотом, то тунику из мешковины.
Когда я, наконец, явился под ясны очи своего учителя, тот не смог сдержать скупую мужскую слезу. Да, я снова выбрал преимущественно темные тона, однако брюки на этот раз были достаточно зауженными, а поверх темно-синей в светлую крапинку рубашки был накинут кофейного цвета кашемировый блейзер из последней коллекции Всесенсея.
— Это нечестно с твоей стороны, юный Мидория, — чуть севшим голосом произнес Всерастроганный и крепко прижал меня к себе, при этом стараясь не сильно мять кашемир.
Расплатившись за второй аутфит, мы отправились на поиски третьего — предназначенного для официальных мероприятий и деловых встреч. Мы обошли магазинов десять, прежде чем подыскали костюм, который одинаково понравился и мне, и Всепридирчивому. По правде говоря, я уже смертельно устал от бесконечных примерок и ходьбы, поэтому закрыл глаза на то, что учитель вновь нарушил свое обещание и влез в мой выбор. По крайней мере это было не фисташковое трико и розовые сапоги, которые нам пытались впарить в одном из бутиков. Обычный классический костюм-двойка вишневого цвета с белой рубашкой и черным галстуком. Ни разу не видел, чтобы Всепопробовавший надевал что-то подобное, однако он явно пытался уже угодить и моему вкусу. После мы зашли еще в один бутик, где учитель купил другую куртку для моего повседневного стиля. Она тоже была цвета хаки, однако не такая мешковатая и идеально легла в плечах, сделав общий образ менее неряшливым. Затем Вседовольный вызвал такси, и мы поехали… нет, не домой, а перекусить в какое-то лакшери-заведение, где учитель мог не бояться ненужного внимания зевак и папарацци.
Всегда вспоминая нашу первую встречу со Всесенсеем, а точнее даже место, я решился заговорить с ним на данную тему, пока мы ожидали свой заказ. Очевидно, он тоже хотел об этом поговорить, поскольку отнесся весьма благосклонно к моей просьбе. Скорее даже Всесенсей просто ждал, когда я отважусь спросить его напрямую.
— Помнишь, я рассказывал о том, как был ранен? — он тогда еще начал издалека, чтобы задать нужный тон своему рассказу. — Так вот, это было не все. Я точно помню, как чуть не умер в тот день. Врачи сделали чудо, и с моей позиции шрам этот лишь жалкая плата за бесценную жизнь. Но тогда же я, если можно так сказать… сломался. Вся эта гламурная жизнь не сказать чтобы опротивела мне, отнюдь. Но вот того, что раньше тянуло меня магнитом к самым привлекательным мужчинам, как будто бы не стало. Испортилось на корню, и теперь лишь противоположный пол мог возжечь во мне искру желания. Но вопреки мнению общественности, я не считал и до сих пор не считаю себя неправильным. И поэтому в тайне от всех помогаю людям вроде меня научиться принять себя нового и продолжать с этим жить. Именно так нам и повезло встретиться, Мидория Изуку. Кто знает, возможно, именно это и принято называть судьбой…
Подошедшая официантка вынудила учителя прервать рассказ, однако я и так понял, что говорить что-то еще будет излишним. Всесенсей не считает это отклонением от нормы, что мне еще нужно знать? Осознание того, что я с учителем на одной волне, грело мне душу, и я принялся с аппетитом уничтожать принесенную официанткой еду, пока не получил ложкой по лбу.
— Манеры, — шикнул на меня Всекультурный и, повязав салфетку, принялся неторопливо разрезать сочный стейк. Все-таки некоторые вещи нельзя оправдать своей натурой. Кем бы ты ни был, а правила этикета и поведения общие для всех. Вздохнув, я последовал примеру учителя.
Закончив с поздним обедом, ибо на часах уже было почти четыре часа, мы, наконец, собрались домой. По крайней мере я так думал, сыто щурясь и представляя, как завалюсь в мягкую кровать и вырублюсь до самого утра. Возле ресторана нас уже ожидал автомобиль учителя. Но моим планам осуществиться было не суждено. Всесенсей молча погрузил все наши покупки в багажник, затем повернулся ко мне, тщетно пытавшемуся открыть запертую дверцу машины, и произнес:
— Раздевайся.
— Что? — в памяти всплыли воспоминания с пляжа. Но если тогда учитель хотел оценить то, из чего ему придется лепить будущего айдола, то сейчас-то это зачем? Да и кому вообще в здравом уме придет в голову раздеваться посреди оживленной улицы?
— Снимай одежду и отдай мне, — повторил Всенешутящий. До меня стало медленно доходить, что он абсолютно серьёзен.
— Н-но, Всесенсей, тут же полно народу! — зашептал я, чтобы никто, кроме учителя, меня не услышал. Вместо ответа тот сорвал с меня куртку и требовательно протянул руку вперед.
— За что вы так со мной? — с обидой в голосе процедил я и стащил футболку с джинсами, вновь оставшись лишь в кроссовках и нижнем белье. Проходящие мимо люди мерзко хихикали, за что я мысленно пожелал им всем и Всесенсею в наибольшей степени бесконечной диареи.
— Дорогу к пентхаусу помнишь? — вместо ответа поинтересовался Всеневинный, сгребя мою одежду в охапку и открывая заднюю дверь. Я утвердительно кивнул.
— Вот и славно, увидимся за ужином, — усмехнулся Всеохреневший и, сев в машину, дал водителю команду ехать.
— Эй!!! Там же тридцать километров!!! — заорал я и закашлялся от попавшей мне в рот дорожной пыли, которую поднял в воздух газанувший автомобиль. Поежившись больше от излишнего внимания к себе со стороны людей, чем от холода, я мелкой трусцой побежал в ту же сторону.
Я сбился со счета, сколько раз меня сфотографировали, а уж проезжающие автомобили так вообще сигналили, не переставая, словно я не бегущий в центре города полуголый подросток, а олимпийский чемпион. Но человек такое существо, что привыкает ко всему. Вот и я спустя какое-то время перестал обращать на это внимание, сконцентрировавшись на дыхании. Обычно во время пробежки я думал о всяких приятных вещах, но на этот раз источником моей силы была жажда мести.
Солнце уже почти скрылось за горизонтом, когда я, ткнув пальцем в кнопку звонка, привалился спиной к входной двери и медленно сполз вниз, оказавшись в слепой зоне камеры. Тем не менее я собрал последние силы и, подняв руку вверх, согнул все пальцы, кроме среднего.
— Ха-х, Мидория, мальчик мой, вернулся, — раздался из динамика бодрый голос Всесенсея. — Я тоже рад тебя видеть.
— Я ненавижу вас, сенсей, — выдохнул я. Моя рука обессиленно рухнула вниз, а вслед за ней обмяк и я сам, после чего провалился в темноту.
___________________________________
Итак, всего лишь один день отделяет нашего юного героя от самого важного экзамена в его жизни. Он уже доказал свою стойкость и умение принимать удары судьбы, а также рвение и готовность пройти любые трудности! Но выдержит ли Мидория Изуку это испытание? Сможет ли юноша, познавший яркий мир гламура и высокой моды менее года назад, сравняться, а то и превзойти тех, кто жил так с самого рождения?
To be continued
