Хищник. Тёмный континент

      Ослепительное солнце медленно скрывалось за горизонтом, ветер раскачивал высокую траву, пережившую долгие дни сезона засухи. Крошечные птички притаились в листьях кустарников, между которыми вилась пыльная тропа и слышались торопливые шаги. Это маленькая Аглае бежит на самый дальний край деревни, неся в корзине свежеиспеченные лепёшки и кувшин с козьим молоком для старика Рафари. Девочка знала, что если не угостить колдуна, то можно накликать его недовольство, так всегда говорила мама Аглае, и во многом она была права. Старого Рафари все уважали за мудрость и прислушивались к его словам, а знал он очень много, в том числе и сказки, которые охотно рассказывал.       Колдун сидел у дверей своего домика, скрестив ноги по-турецки. Немного сбавив темп, Аглае осторожно приблизилась к колдуну и почтительно поклонилась. Иссушенное тело Рафари осталось неподвижным. Однако, встретив взгляд нечеловечески пронзительных глаз, казалось, живших отдельной жизнью на морщинистом и высохшем лице, девочка вздрогнула. Глаза эти были исполнены мудрости и энергии и больше подошли бы змее!       Рафари был в своей любимой одежде: в шортах и просторной рубахе, со множеством колец, браслетов и бус на всех частях тела. Кроме этих столь любимых африканцами украшений, на нем был развешен впечатляющий набор самых разнообразных амулетов — из слоновьего бивня, из звериных когтей, из костей, зубов и кожи.       — Ты сегодня опоздала, Аглае. Что-то случилось? — на лице колдуна была некая сонливость.       — Козы, — деловито ответила девочка, выкладывая угощение из корзины. — Их сегодня поздно привели.       — Почему?       — Приезжали солдаты, но не белые, те уже неделю не приезжают. А эти кричат много и ругаются… Так даже мой папа не ругается.       — Вот оно как, — нахмурившись, Рафари разломил лепешку. — А на этих солдатах были красные повязки?       — Да, — ответила девочка.       — Понятно. — Рафари вздохнул и откусил от лепёшки. Красные повязки… Старый колдун понял, кто приходил в деревню.       Солнце окрасило небо в красный, а среди редких облаков колдун видел дурные знаки. Прольётся кровь, много крови… И много жизней оборвется. Даже его собственная, подумалось Рафари, а потом он взглянул на Аглае, сидящую рядом и весело болтающую ножками… Её… Её он сможет уберечь.       Отряхнув руки от крошек, Рафари налил молока в чашку, а потом мягко произнес: — Аглае, ты, наверное, голодна? Поешь со мной.       Девочка испуганно замерла. Мама учила Аглае, что еду колдуна трогать нельзя. Старик рассмеялся, увидев гримаску на милом личике.        — Не бойся. Если я говорю можно, то значит можно.       Аглае немного поколебалась, а потом подсела ближе к колдуну. Рафари протянул лепешку девочке и начал есть сам, запивая все молоком. Солнце неумолимо клонилось закату, и у него оставалось все меньше времени, но он не хотел пугать девочку.       — А ты знаешь, как люди научились печь лепёшки, Аглае?       — Мама говорила, что когда-то древние боги отщипнули небольшой кусочек от солнца, и оттого все лепёшки круглые и горячие.       — Правильно. Ты очень умная девочка. Наверное, хорошие оценки в школе?       — Хорошие.       — Вот и хорошо, — Рафари тихо вздохнул, закрыл и снова открыл глаза. Он уже очень давно не пользовался тайным знанием. Голос мужчины завибрировал, когда он произнес: — Поспи, дитя… Усни крепким сном.       Аглае перестала есть, глаза девочки дернулись, словно кто-то её уколол, а потом она ощутила слабость и тепло, которому так сильно захотелось поддаться. Когда Аглае уснула, Рафари спрятал её внутри своего домика. А потом старый колдун… Да какой же он колдун? Колдуном Рафари нарекли его соплеменники. Из-за знаний, которыми он обладал, и способностей замечать самые крошечные перемены в мире. Рафари прожил много лет и уже знал, что умрёт, но у него было мрачное желание обречь на смерть и своих мучителей. Он собрал все силы своего дряхлого тела и вложил их в голос… Сезон засухи в этом году был очень жарким… А он всегда приходит в самую жаркую пору — Красный демон с золотыми глазами, убивающий львов голыми руками и собирающий дань из черепов… Рафари помнил, как однажды, будучи ещё мальчишкой, увидел его. Страшный Красный демон, Маджини… Один из тех, кто приходит в самое жаркое лето.       С последними лучами солнца, в час, когда просыпаются ночные хищники, пришли солдаты с красными повязками. Солдаты… Они себя так называли… Но самом деле они были опъянеными кровью и злобой существами, утратившими хоть подобие своей человечности. Расправа над мирным жителями не была скоротечной, и те, кто не погиб от пуль… Их ждала жестокая судьба. Солдаты с красными повязками пытали и насиловали, утоляя свою жажду жестокости, а когда изуверы пресыщались, то рубили своих жертв острыми мачете. Потом все охватил огонь. Он плясал на соломенных крышах, а за каждым взмахом его бича в небо возносились чёрные клубы дыма.       За Рафари пришли к самому концу, он встретил их на полпути к своей хижине. Перед ним были дети с искаженными звериной ненавистью лицами. «Какие жалкие семена, — подумалось старику перед самой смертью. — Из них никогда не вырастет достойного дерева.»       Аглае не помнила, как умудрилась уснуть в домике старого Рафари, а когда очнулась, то было совсем темно, и колдуна нигде не было. Выйдя наружу, девочка увидела, что небо было совсем чёрным, ни одной звезды. В воздухе витал противный запах гари. Несмело Аглае вышла на тропинку и пошла домой. Где-то в далеке засмеялись гиены. Чего это они так близко возле деревни бродят? Аглае ускорила шаг, а потом резко остановилась, рассмотрев на своём пути какую-то неровную корягу… Подойдя ближе, она рассмотрела обломок ветки… Руку с очень знакомым золотым браслетом. Сердце девочки забилось чаще, а на глазах запекли горячие слезы. Со всей прыти, Аглае побежала домой, срывая голос в крике: — МАМА! ПАПА!       За её спиной громко засмеялись гиены, а может, то были демоны, о которых рассказывала ей мама… Босые ножки остановились, только когда Аглае увидела перед собой свою деревню… Вернее - пепелище, бывшее когда-то деревней. Девочка ступала медленно и неуверенно, ей казалось, что это все жуткий сон. Кошмар, от которого её ещё не разбудили. — Мамочка, — дрожащим голоском позвала Аглае, проходя мимо обгоревших стен. Вон там жила тётя Глоа, а вон там семья дяди Бумара… А вон тот дом… Развалина… Там жила сама Аглае с мамой и папой.       Гиены засмеялись совсем рядом. Опустившись на колени, Аглае больше не всхлипывала, а только и ждала, когда острые зубы оборвут её жизнь… Вот в свете тлеющих угольков показалась одна хищная пасть, а за ней и другая. Гиены двигались уверенно, но потом резко остановились, потеряв к девочке всякий интерес. Звери ощерились, припали к земле, грозно рявкая, а потом, растеряв весь свой боевой запал, убежали в разные стороны. Аглае неожиданно вздрогнула, почувствовав тяжёлые шаги. Она развернулась и посмотрела в темноту, куда не так давно смотрели хищные гиены.       Молния разрезала чёрное небо, на мгновение осветив все вокруг. Аглае замерла, разглядев лишь тень среди теней, разве что чуть более густую, чем прочие. Первозданный ужас смотрел оттуда на девочку, и она на мгновение ощутила себя под прицелом нечеловеческих глаз, которым даже мрак ночи не помешал заглянуть прямо ей в душу. Молния вспыхнула снова. Нечто приобрело форму из плоти и стали, пугающую и непобедимую. Порождение иной стороны жизни смотрело на девочку с высоты своего гигантского роста. Буря породила ещё одну вспышку, за которой последовала непроглядная тьма, в которой было лишь глухое рычание.       Дрожа всем телом, Аглае сглотнула и, боясь собственных слов, назвала ужас по имени: — Маджини.