***
Возле единственного магазина в их, так называемом, элитном поселке было всегда многолюдно. Магазинчик небольшой, минимаркет, но все необходимое там имеется. Да и стихийный рынок возле парковки никто не разгонял, местное население, ранее роптавшее на растущие, как грибы после дождя, шикарные коттеджи, теперь бойко реализовывало жителям этих самых коттеджей собственноручно выращенные экологически чистые овощи и фрукты. Климу необходимо было пополнить запасы спиртного. С тех пор, как он остался один, алкоголя требовалось много. Покидав в тележку каких-то продуктов и загрузив ящик Chivas, спасибо администрации магазина, вкусы основных клиентов здесь знали и закупали элитное пойло бесперебойно, Клим, расплатившись, вышел из магазина. — Здравствуйте! Хотите, мы устроим вам праздник? Для вас, для вашего ребенка, для вашего офиса! — прозвучал над ухом жизнерадостный мальчишечий голос. — Недорого! Индивидуальный подход, скидки! — Не нужно, — буркнул Клим, укладывая покупки в багажник. — Вы даже не спросили меня ни о чем и уже отказали, а вдруг вы ошибаетесь, и праздник вам нужен, — голос пацана прозвучал немного обиженно, и Клим повернул голову. Ушастый большеротый парень лет двадцати, а может, и меньше, укоризненно глядел на Клима. — Точно не нужен праздник, я же сказал, — терпеливо сказал Клим, хмуро глядя на пацана. — У вас такой взгляд грустный… Может, все-таки послушаете наши предложения? — парень нетерпеливо переминался с ноги на ногу, как молодой жеребенок в стойле. — У тебя вот тоже взгляд грустный. Устрой себе праздник, — усмехнулся Клим, захлопывая багажник. — Не грустный, а серьезный, я же на работе, — парень расплылся в улыбке, и Клим невольно залюбовался увиденной метаморфозой. Мальчишка засветился, как тысячеваттная лампочка, заискрился, зафонтанировал юным жизнелюбием. — Давайте расскажу, вам понравится наше предложение! — Не понравится. Это точно. Мне не нужен праздник. Удачи тебе! Клим махнул мальчишке рукой и сел на водительское сидение своего Хаммера. Смешной мальчишка. На лягушонка похож. Такой же большеротый и голенастый. Праздник… Сказал тоже… Праздники у Клима закончились.***
— Я был у Сережи сегодня, Елена Ивановна, — отчитался звонком Клим о поездке Сережкиной матери. — Поверьте, мне не нужно туда ездить, чтобы его помнить, я и так ни на минуту его не забываю,— очередной глоток виски позволил голосу не дрожать. — Как вы? Как себя чувствуете? — Климушка, сынок, — Елена Ивановна всхлипнула. Она алкоголь совсем не употребляла, ей замаскировать тоску в голосе было нечем. — Наши близкие там, на небесах, страдают, если видят, как нам здесь тяжело без них. Отпусти его, мальчик мой. Сережа бы радовался, если бы знал, что ты счастлив. Полтора года прошло. Вспомни, что тебе всего тридцать пять, позволь себе жить полной жизнью. Ты же знаешь, ближе тебя у нас с Сережиным папой никого нет, мы переживаем за тебя. — Елена Ивановна, со мной все будет хорошо, обещаю. Не волнуйтесь. Заеду к вам завтра, — Клим с трудом выталкивал слова через ком в горле. — На сырный пирог могу рассчитывать? — Конечно, мальчик мой, — судя по голосу, Сережкина мама заулыбалась. — Пошла ставить тесто. — Тогда до завтра! — Клим понадеялся, что его голос прозвучал бодро. — Приеду вечером. Встречи с Сережкиными родителями Климу давались тяжело, поэтому он не так часто бывал у них. Привозил продукты, лекарства, пил чай с пирогами. Все трое делали вид, что Сережка вот только что вышел из комнаты и скоро вернется. А потом, дома, Клим, как правило, напивался. До чертиков. Потому он, в основном, предпочитал звонить. Виски плещется где-то на дне бутылки. Все, хватит на сегодня. Клим уже научился останавливать себя. Завтра у него по расписанию спортзал. Нужно хотя бы к вечеру быть в форме. А сегодня… Сегодня Клим, не раздеваясь, укладывается спать на диван в гостиной. Еще один день прошел. Иногда Клим ночует в их спальне наверху. Но там просыпаться тяжело. Невольно по утрам в их огромной кровати Клим пытается найти на ощупь родное тело, чтобы прижаться к нему утренним стояком, а когда осознает, что не найдет, наваливается такая тоска, что подниматься уже и не хочется. Хочется сдохнуть прям там. В их с Сережкой постели. Но Клим не сдыхает, он поднимается и идет на работу.***
— Вы не передумали? — сияющий продавец праздников шагнул навстречу Климу, как только тот соскочил с подножки своего Хаммера. — Нет, не передумал, — Клим невольно улыбнулся в ответ, уж больно славную улыбку выдавал этот большеротый лягушонок. — Мне не нужны праздники. А ты что, так клиентов и не нашел? — Не нашел, — загрустив, мальчишка погасил улыбку. — Мне ребята посоветовали в вашем поселке поискать клиентов, говорят, люди богатые живут, праздники любят. Но мне не везет… Парень расстроенно покачал головой и нахмурился. — Богатые — жмоты еще те, — посочувствовал Клим. — Но ты не отчаивайся, найдешь еще желающих. Притащи какой-нибудь плакатик поярче, шариков надуй. Для наглядности. К тебе дети кидаться будут, а мамашки для своих детей на все готовы. Закажут тебе праздников. — Ой, спасибо вам! — мальчишка снова растянул свой лягушачий рот в улыбке. — А я и не подумал! Точно, так и сделаю! Меня Володей зовут, — продолжая улыбаться, он протянул загорелую руку. — Можно Вовкой. — А я — Клим. Ну, бывай, Вовка! Удачи тебе, — Клим с удовольствием пожал протянутую руку. — Спасибо! И вам!***
Если бы кто-то сказал Климу, что он теперь каждый день подъезжает к магазину в поселке, чтобы увидеть парня с улыбкой-фонариком, он бы покрутил пальцем у виска. Глупости какие. Они даже не разговаривают. Так, перекидываются парой слов, Вовка сообщает о своих успехах, а чаще неудачах по продаже праздничных услуг, улыбается Климу, сияя на всю парковку, а Клим слушает и жадно подзаряжается от его сияния. Ничего особенного не происходит. Вообще-то Клим туда заезжает за продуктами, потому что лень ходить по столичным гипермаркетам, тратить там уйму времени, все необходимое можно купить возле дома. Так что… Все объяснимо. Но когда однажды Клим не обнаружил парня на привычном месте, он почувствовал неприятный укол в сердце. Что могло случиться? Заболел? Хотя почему, собственно, парень должен каждый день торчать у магазина, пытаясь подзаработать? Он же еще учится, у него семья есть, наверное, и девушка. А может быть, решил в другое место перебраться, где клиентов побольше. А может, просто надоело парню Климу улыбаться, ловя в ответ хмурый взгляд? Хотя ему и нравится с Климом общаться, к бабке не ходи. Мальчишка светлый, открытый, каждая эмоция на лице. Да и научился Клим уже за свои тридцать пять лет такие вещи на раз угадывать. Думать о том, что Вовка насовсем исчез из его жизни, Климу не хотелось. — Он славный пацан, Серый. Бесхитростный, умненький, со здоровыми амбициями и горящим взглядом, с верой в людей и светлое будущее. Такой, какими мы с тобой были почти двадцать лет назад. Помнишь? — Клим откинулся на спинку дивана, грея в руке стакан с виски. — Как будто все вчера было… Парни познакомились на первом курсе универа, когда студентов по старой доброй традиции отправили осенью в поля собирать урожай в подшефном хозяйстве. Живой, подвижный, душа компании Сережка с биологического и серьезный, даже мрачноватый, Клим с юрфака. Встретились, обожгли друг друга взглядами, да и разошлись по своим компаниям. Зато для Клима скучные сельхозработы сразу засияли другими красками. Только и высматривал в разношерстной толпе однокашников чернявую макушку. На сердце теплело сразу, улыбаться хотелось и даже, смешно сказать, петь. Но подойти не решался. Тут самому себе признаться, что парень нравится, и то страшно, а уж кому-то еще сказать… Так все пять лет в универе в гляделки и играли. Приятельствовали, не больше. Климу даже казалось, что Серый к нему тоже неровно дышит, но вокруг того девчонки всегда вились, думал, что желаемое за действительное выдавал. После универа разошлись по разным сторонам, но из виду Клим Серого не выпускал, все странички в соцсетях его изучал, фотки себе скачивал. А потом встретились случайно в одной компании и больше уже не расставались. Клим повертел в руках стакан с виски. Даже не пригубил. И не хочется. Странно… Похоже, организм не только дышать разучился, но и пить. Клим усмехнулся и поднялся с дивана. Наверное, Серому там, наверху, надоело на его пьяную рожу смотреть, решил вмешаться. Ладно, Серега, и правда, пора завязывать. Клим огляделся по сторонам. Дом запустил совсем. Милую женщину из поселка, которая вела их хозяйство, Клим уволил сразу после трагедии. Тогда присутствие чужого человека в доме казалось невыносимым. Нужно позвонить ей, попросить вернуться. Может, дизайнера позвать? Пусть спальню переделает. Пора и спать нормально, что он на диване бомжует. Так и одичает совсем. Клим прошел на кухню, налил воды в чайник. И еды нормальной купить нужно. Вдруг в гости кто-нибудь придет. Остаток вечера Клим отгонял от себя мысль, что, думая о гостях, он думает именно о Вовке.***
Вовки возле магазина не было ни на следующий день, ни еще на следующий, ни потом. Клим придумывал какие-то необходимые покупки и приезжал на пятачок к магазину каждый день, а иногда и несколько раз на дню. То ему срочно была нужна вода, то пиво, то хлеб. Покупал у торговок яблоки, сливы, домашний творог, перекидывался с ними парой слов, прислушиваясь к разговорам. Ведь Вовка тут несколько недель торчал, может, знают, что случилось. Увы. Тетки болтали про пенсию, высокие цены и делились опытом выращивания помидоров. Появился Вовка через четыре дня. Клим увидел его издалека и почувствовал, как теплеет на сердце от жизнерадостной улыбки этого лягушонка. — Ты где пропадал? — с трудом напустил безразличия в голос Клим, пожимая протянутую руку. — Заболел немного. Горло там, сопли… Но мне уже лучше, — засиял Вовка, заиграл ямочками на щеках. — Рад вас видеть… — признался, смутившись и махнув длинными ресницами. — И я рад, — неожиданно честно ответил Клим, залипая на ямочках. Потом снова виделись каждый день. Клим учил Вовку немудреному маркетингу продаж, рассказывая, как заманить клиента в сети, тот рапортовал ему о успехах, о найденных клиентах. Потом и о себе немного рассказал. Мама и младшая сестра — вся его семья. Вовке, чтобы продолжать учебу в университете, нужно работать. Вот, нашел эту фирму. Вовкина лучшая подружка Дашка помогла. Понемногу и сам учится организовывать праздники, а пока для других клиентов ищет. Процент? Конечно, имеет свой процент. Благодаря подсказкам Клима, дело пошло немного быстрей, и Вовка ему очень признателен, и… вообще… Ну как-то так… Вовка совсем смутился, а Клим не стал настаивать на продолжении беседы, уехал домой, чувствуя на сердце невероятную теплоту. Славный мальчишка.***
— Клим Евгеньевич, так приятно видеть снова вашу улыбку, — радостно покачала головой пожилая главбухша Клима. — Мы, ваши сотрудники, соскучились по ней. Жизнь продолжается, нужно позволить себе быть счастливым. Сколько можно носить траур. Ох, простите меня, — стушевалась женщина, — я не должна была… — Все нормально, — Клим успокаивающе улыбнулся женщине, всегда проявляющей материнскую заботу о нем, — вам можно. — Знаете, вам нужно котенка завести или щенка. Они заставляют нас радоваться жизни! Не завели еще? — Нет, — засмеялся Клим. — Не завел. Но очень хочется завести. — Котенка? — обрадовалась женщина, явно намереваясь принять живейшее участие в этом деле. — Или щенка? — Лягушонка, — неожиданно для себя сказал Клим и сразу представил сонного Вовку на своем диване в гостиной. Картинка получилась очень даже. — Хм… Необычно, — если женщина и удивилась, то вида не показала, пожала плечами, забрала подписанные документы и вышла из кабинета. Ее шеф такой непредсказуемый…***
Клим возвращался позже обычного, деловая встреча затянулась. Мысль, что сегодня он не встретится с Вовкой, неприятно тянула. Чертов подрядчик. Клим неоднократно намекал ему на свое ограниченное время. Может, есть смысл заменить его? Вовка, конечно, уже ушел. Мальчишка учится, начался новый учебный год. Но Клим все же свернул к магазину, неожиданно вспомнив, что ему жизненно необходимы пакеты для мусора. А вдруг… — Ты чего так поздно? — у Клима отлегло от сердца, как только он увидел Вовку на привычном месте. — Ты же говорил, что у тебя учеба, и все такое… — Цепь на колесе порвалась, — радостно отрапортовал Вовка. Кажется, мальчик совсем не умеет грустить. — Старая уже, ржавая, перетерлась. Позвонил другу чтобы забрал нас с великом. А он не едет никак, занят. Пешком я полночи добираться буду. Сказал, через пару часов приедет. Но ничего, не холодно же еще! Клим в очередной раз позавидовал Вовкиному оптимизму. Стоит, светит Климу своей улыбкой, как будто тот ему пару сотен баксов подарил. — И что теперь, до темноты торчать тут будешь? — Наверное, — бодро сообщил Вовка, — а может, у него раньше получится. — Ну вот что… Есть у меня запасная цепь, валялась в гараже, поехали ко мне, за полчаса обернемся, — Клим после недолгого колебания закинул Вовкин велик на крышу внедорожника. Вовка и не думал сопротивляться, закивал согласно, засияв настолько ослепительно радостно, что у Клима потеплело где-то внизу живота. Знать бы еще, чему Вовка радуется. Простому человеческому участию или… — Замерз? Дрожишь весь… — спросил Клим, провокационно перегнувшись, наваливаясь на мальчишку всем телом, отыскивая в бардачке влажные салфетки. — На, возьми, испачкался тоже. — Спасибо… — Вовка, кажется, перестал дышать, пока Клим рылся в ящике. — Спасибо скажешь, когда на велике домой поедешь, — улыбнулся, разрядив атмосферу, Клим. Прижиматься к мальчишке было ужасно приятно… — У вас такой большой дом! — восхищенно присвистнул Вовка, когда автоматические ворота, пискнув, впустили во двор машину хозяина. — Ой, какая беседка шикарная! В ней, наверное, хорошо чай пить, — Вовка явно смущался, поэтому болтал без умолку. — Красиво у вас тут. Просторно. Только… Заброшено как-то… Клумбы неухоженные, сухой листвы полно, — осматривал Вовка внутренний двор, пока Клим рыскал в гараже, отыскивая велосипедную цепь. — А хотите, я вам тут порядок наведу? — бесхитростно спросил мальчишка, осматриваясь. — Мне не трудно. И бассейн могу почистить. И сухостой убрать. — Не нужно ничего, меня все устраивает, — буркнул Клим, испытывая неловкость за хаос во дворе. — Простите, — стушевался Вовка, — и правда, не мое дело… Потом Клим вынес из дома две чашки чая и печенье, не рискуя пригласить Вовку внутрь и досадуя на себя, что так и не удосужился привести в порядок дом раньше, они пили чай в понравившейся Вовке беседке и болтали ни о чем. Потом меняли цепь на старом Вовкином велике, соприкасаясь руками, вздрагивая от соприкосновений. Вовка все время что-то говорил, а Клим залипал на солнечной лягушачьей улыбке, не исчезавшей с Вовкиной мордахи, на его тонких пальцах, мастерски закручивающих ниппели на шинах, на ямочках на Вовкиной пояснице, пока тот, наклонившись и задрав футболку, проверял тормоза. Когда Клим понял, что еще пять минут, и он прямо в гараже завалит Вовку, с умным видом тестирующего работу вновь поставленной цепи, прижмется губами к его пояснице с ямочками, вылизывая каждую из них, заскулит, как брошенный щенок, и не отпустит его больше никуда, он выставил пацана за ворота, пожелав ему счастливого пути. — Бывай, Вовка, — сцепил зубы Клим. — Прости, что не могу подвезти тебя до дома. Дела. — Спасибо вам, — Вовка выглядел несчастным. — Я … Я поехал… — Да… Езжай… Клим проводил мальчишку взглядом и тут же затосковал. Вот какого хуя он такой дебил? Мог бы отвезти его домой. Еще какое-то время любоваться солнечной улыбкой. Мог бы подержать за руку, а может, и поцеловать на прощание. В щеку. Мог бы сказать, что велосипед ремонту не поддается, и Вовке придется заночевать в его, Климовом, доме. Пусть и не было бы ничего, но как бы Климу было сладко знать, что вот здесь, рядом с ним, в десяти шагах, спит славный мальчишка… И не просто мальчишка. Занимающий все его мысли мальчишка. Какого хуя, а? Клим, ты ебанулся совсем. Что за мечты? Нужен ты ему, старый хрыч! Откуда ты взял, что это вообще возможно? У него подружка есть Машка. Или Дашка. Неважно. Впустишь сейчас в свое сердце, а потом заново себя из осколков собирать? Клим налил себе виски, сделал два больших глотка, закашлялся. Гадость. Ведь уже несколько недель не пил, не хуй начинать. Прекрати мечтать. Ишь ты, мальчика он захотел. Гребаный педофил. Возьми себя в руки. Тебе никто не нужен. Серый был нужен. А теперь никто. Прости, лягушонок.***
Самым сложным было не свернуть вечером к магазину. Кажется, колеса сами несли его к Вовке. Усилием воли Клим вывернул руль в противоположную сторону и поехал к Серегиным родителям. Давно не был. Пожилые люди ему обрадовались, угощали чаем с сырниками, горячо благодарили за путевки в санаторий. — Тебе бы тоже отдохнуть, Климушка. Загнал себя совсем. — Работы много, — улыбнулся Клим. — А вы за меня отдохните тоже. Вечером стало совсем тоскливо. Клим нашел в гараже брезентовые рукавицы и до часу ночи, включив фары для дополнительного освещения, чистил клумбы во дворе от засохших цветов. На следующий день созвонился с женщиной, которая занималась их домом, позвал обратно. Та с радостью согласилась. Поручил секретарю нанять рабочих для уборки во дворе, нанять дизайнерскую компанию для ремонта в доме. Себя нужно было чем-то занять. Вечер провел в спортзале, доведя организм до полного изнеможения. Чтобы хватило сил только доползти до кровати. Ничего, прорвемся. Скоро совсем нормально будет. Клим освоил супермаркет в городе, чертыхаясь и с тоской вспоминая магазинчик в поселке, где просто и быстро можно купить все, что нужно, а не наматывать километры среди малознакомой еды. А еще рядом с магазинчиком есть Вовка. Продавец праздников. Как он, интересно? Скучает хоть немного? Запретив себе думать о мальчишке, весь вечер Клим разгребал шкафчики на кухне. Ремонт решили начать делать с нее. Нашел на верхней полке коробку с какими-то рекламными буклетами ресторанов, счетами, фотографиями. Отставил на журнальный столик в гостиной. Посмотрит завтра. Странно. Воспоминания о Сером сейчас вызывали скорей тихую грусть, чем изматывающую тоску. Тоску вызывало непреодолимое желание увидеть Вовку. Они уже неделю не виделись. Вовка пришел на следующий день вечером. Когда Клим увидел его в мониторе видеодомофона, сердце подпрыгнуло куда-то к горлу. Ну, блядь, он столько сил приложил, чтобы избежать этой встречи! Чертыхнувшись, Клим пошел открывать, по пути задел журнальный столик, опрокинув стоящую на нем коробку. Рекламные буклеты вместе с фотками веером рассыпались по ковру. Клим поднял несколько фото. На каждой — они с Серым. Красивые и счастливые. — Зачем пришел? — Климу было больно смотреть на расстроенного неласковым приемом Вовку. — Я подумал… Вдруг вы заболели… — Вовкина нижняя губа задрожала, и Клим еле сдерживался, чтобы не прижать обиженного мальчишку к себе, поцеловать эту губу, вызвать улыбку-фонарик и любоваться ей бесконечно. — Я не заболел, — буркнул Клим. — Может, нужно что-нибудь? — упорствовал мальчишка, хотя, по разумению Клима, должен был бы уже обидеться и сбежать. — Не нужно мне ничего! — выкрикнул Клим, чувствуя, как от боли колет где-то в области сердца. — Что ты прицепился ко мне? Иди домой, малыш! Не понял еще? Я злой и страшный гей! Выебу такого сладкого мальчика — мало не покажется! Вовка попятился, глядя на Клима с непонятной смесью обиды и жалости, а Клим с силой захлопнул калитку, боясь передумать и кинуться к Вовке, вымаливая прощение.***
— Ну вот и все, Серый. Я сделал это, — Клим ползал по полу, собирая бумаги. — Не хуй сопли жевать. Мне нельзя больше любить. Потом пиздец как больно терять. Так будет лучше… Внезапно среди цветных картинок, выпавших их коробки, мелькнул плотный белый конверт. А это что еще? Клим открыл, достал записку, прочел, и внезапно его накрыло липким потусторонним страхом. На бумаге крупным неровным, знакомым до последней черточки, почерком Серого было написано: «Не прогоняй пацана, Клим. Это мой тебе подарок!» Прошло несколько секунд, прежде чем Клим осознал, что ничего сверхъестественного в записке нет, и вспомнил, когда и при каких обстоятельствах он ее получил. На втором или третьем году их совместной жизни Серый уехал в Бельгию на какой-то свой биологический симпозиум. Не смог вернуться и на день рождения Клима. Клим скучал и категорически отказывался без Сереги праздновать. Сказал, что будет пить один дома. Всем друзьям сообщил, что праздник переносится на потом. Когда раздался звонок в дверь, решил, что кто-то из приятелей все же явился и, досадливо поморщившись, пошел открывать. На пороге стоял симпатичный парнишка в заячьих ушках, маечке и коротких шортиках с пушистым хвостиком кнопкой. Когда он протянул Климу этот конверт с запиской, тот поржал и пригласил мальчика-зайчика в дом. Они тогда неплохо провели время — пили вино, рубились в приставку. Мальчик, трогательно краснея, спросил разрешения вынуть из попки пробку, раз уж его трахать не собираются, а то сидеть неудобно. Клим, само собой, разрешил. Потом он показывал парнишке их с Серым фотки, потом снова пили. В общем, расстались довольные друг другом. На следующий день Клим долго и обстоятельно рассказывал Серому по телефону, где и в каких позах он раскладывал этого зайчика. Тот ржал и не верил ни единому слову. Клим привалился спиной к дивану и прижал конверт к губам. — Поздно, Серега… Я его уже прогнал. Прогнал Вовку. Труханул просто. Зассал, как пацан малолетний… Ни адреса, ни телефона его нет. Какой же я дурак, Серый! Ведь не мальчик уже, понял, что что-то серьезное наклюнулось. Что влюбился в лягушонка этого… Вот и выговорил Клим это слово. Признался. Признался не только себе, но и Сереге. Ну и что. Небо не обрушилось. Стало даже легче немного. Теперь стало все понятнее. И что делать — тоже понятно стало. Исправит Клим свою ошибку. У каждого есть свой шанс. Есть он и у них с Вовкой.***
Утро Клим начал возле своего любимого магазина. Раздал всем торговцам на пятачке и продавцам в магазине свои визитки с просьбой передать Вовке — мальчику, продающему праздники, что Клим его ищет, хочет предложить ему работу. Что ему срочно нужен праздник. Все Вовку знали, согласно кивали и обещали передать. Клим наведался туда днем, потом вечером. Вовки не было. Не было его на следующий день, и на следующий, и потом. Клим заезжал по несколько раз в день — безрезультатно. — Скажите, может, вы знаете каких-нибудь его клиентов в поселке? — спросил Клим у пожилой женщины, у которой всегда покупал яблоки. — Кто-то через его фирму устраивал праздник? Попробую через них его найти. — Да не ладились у него дела-то, — укоризненно посмотрев на Клима, ответила женщина. — Он сюда не за делами приезжал, а с вами встретиться. Как завидит вашу машину, так светится весь. И мы все радовались за него. Вы уезжали — и он следом. Какие уж тут дела. У Клима заныло сердце. Как же можно было быть таким слепым… — Спасибо вам, — искренне поблагодарил он женщину. — Может, вспомните про него хоть что-нибудь? Хоть какую-то зацепку. Подумайте, прошу вас. — Нет… — покачала головой женщина. — Знаем все, что парень хороший. Помогал тут нам всем, коробки таскал. Книжки все читал, вас поджидая. Нет, не знаю ничего больше. Клим обошел всех, но никакой информации так и не добыл. Остается только надеяться, что Вовка здесь объявится. Дни шли за днями, мальчишка не объявлялся. Клим продолжал регулярно приезжать на пятачок. Как же я тебя обидел, маленький… И как мне все исправить…***
— Клим Евгеньевич, пятилетие фирмы на носу. Как отмечать будем? — главный бухгалтер осторожно заглянула к всегда мрачному в последнее время шефу. — Народ праздника ждет. Сами знаете, отработали хорошо, прибыль растет. Можем себе позволить. — Праздника? — вскинулся Клим. — Обязательно будет праздник. Как только я найду фирму, устраивающую праздники! Точно! Вы так правы! Праздник! Устроим обязательно! — Что ее искать? Таких фирм сотни, если не тысячи, — главбухша с недоумением смотрела на внезапно повеселевшего шефа. — Давайте тендер объявим, выберем. — Выберем. Все выберем! Спасибо вам! Как же ему самому в голову эта идея не пришла! Клим готов был расцеловать главбухшу. Конечно! Сейчас поручит секретарю обзвонить все фирмы, узнать, где работают сотрудники по имени Владимир, пригласить их всех к себе, и вопрос решен! Секретарь Клима его энтузиазма не разделяла, заявив, что это даже не дни, а недели телефонных разговоров, подобных фирм сотни. Но приказы шефа не обсуждаются, а выполняются, как грозно напомнил ей Клим, и девушка принялась за работу.***
Спас бедную девушку от перенапряжения сам Вовка. Он появился дождливым осенним вечером перед воротами, когда Клим был занят поиском частного детектива, обзванивая друзей и знакомых. Увидев его на мониторе, Клим не поверил своим глазам. Выскочил раздетым, хорошо хоть ноги сунул в какие-то тапки. — Мне сказали, вы хотите дать мне работу? — Вовка улыбался, хотя и очень слабо. Но и от этой улыбки у Клима зашлось сердце. — Вам нужен праздник? — Нужен. Мне очень нужен праздник. Какой ты можешь предложить праздник для двоих? — голос Клима звучал хрипло.— Ну, свечи там, сердечки, шарики? Расскажи. Романтики хочу. — Для двоих? — Вовкино лицо вытянулось, и Клим понял, что сморозил что-то не то. — Для двоих. Для нас с тобой, малыш, — Клим легко коснулся сухих теплых губ. — Прости меня, пожалуйста. Вовкины глаза подозрительно заблестели, он шмыгнул носом и растянул свои замечательные лягушачьи губы в той самой улыбке-фонарике, которую Клим поклялся беречь на Вовкином лице всю оставшуюся жизнь. Клим обнял его, притянув к своей груди, и почувствовал, как вздрагивает мальчишка. — Пойдем в дом, что мы с тобой мерзнем, — наконец вспомнил об обязанностях хозяина Клим, прижимая крепче своего Вовку. И вдруг задохнулся, закашлялся, хватая ртом воздух, чувствуя, как расправляющиеся легкие делают один за другим глубокие вдохи, наполняясь чистым осенним воздухом, наполняясь самой жизнью, как разбивается на мелкие, совсем не острые, осколки тугой ком в груди. До слез. До состояния абсолютного счастья. — Что? Что случилось, Клим? — мальчик обеспокоенно посмотрел на Клима, легко касаясь его щеки. — Ничего, малыш. Теперь все хорошо. Идем, буду тебя отогревать, — Клим улыбнулся, обнял Вовку за талию и повел в дом. Ничего особенного не случилось, Вовка. Просто Клим снова умеет дышать.