Рассвет озаряет росу на травах. Похищение стад Златокудрого.
Златокудрый бог не смотрит в серо-зелёные глаза посланника, он лишь увлекает его на смятые светлые простыни. Дыхание Гермеса учащено, он падает на ложе, пахнущее травами. Взгляд покровителя воров на долю секунды выдает замешательство, но до неприятного быстро взор затуманивается. Вокруг гуляет озорной сквозняк, хотя тут всё равно не хватает воздуха, вокруг сухая удушающая жара: она – истинная повелительница этих земель.Первые лучи солнца, сокрытого за тучами. Исчезновение золотых стрел божества
Он запускает пальцы в золотистые пряди, ощущая обжигающее дыхание на щеке, затем – на ямочке между ключицами. Кончик носа и сухие губы ласкают кожу, как южный ветер молодой побег винограда, на груди и шее остается чуть влажный след. Рука скользит вверх по хитону, обнажая стройные крепкие бедра. На губах запечатлен поцелуй – пьянящий, подобно вину, невесомый и легкий, как само облако. Судорожная истома импульсом проходит через сплетение тел. Она растворяется в летней духоте. Теплые ладони Аполлона ложатся на алебастровые плечи, на своей талии и спине он ощущает прикосновение прохладных пальцев.Раскаленный диск выжигает молодые побеги. Очарование игры от самого хитрого из них.
Гермес приподнимается на локтях и сгибает колено, над ним уже нависает он – его союзник, его соперник в этой игре. С громким лязгом на каменные плиты падают ножны с кинжалом и его трость, пальцы медленно, но уверенно расстегивают пояс. Аполлон, словно морская волна во время отлива, отстраняется назад и стягивает со ступней крылатые сандалии. Партнёр лежит безоружный и закрывает глаза, а его грудь вздымается. Рывком Сребролукий преодолевает расстояние между ними и буквально впивается губами в нежную кожу на шее.Небо зарыдало ледяным ливнем. Он дарит свою лиру.
Посланник лежит распростёртый, хитон теперь стал мешающей тряпицей, которая вызывает негодование божественного лучника, ведь только она мешает лицезреть любовника полностью обнажённым. Вор садится на кровати, позволяя Солнцеликому лицезреть его фигуру, а сам медленно стягивает легкое одеяние. Стрелок Олимпа ощущает слабый запах пота и оливкового масла, его пальцы перебирают спутанные каштановые кудри. Пальцы проводят по заострённому подбородку, чтобы затем запрокинуть его голову. Горячая ладонь Аполлона ложится на щеку, под указательным пальцем сомкнутые губы. Его колено становится меж раздвинутых бедер Гермеса, он чувствует прикосновения к его гениталиям.Снег обернётся каплей дождя. Я должен похитить этот брильянт.
Посланник открывает и закрывает рот, словно рыба, просящая воздуха, но Солнцеликий не спешит целовать тонкие уста: он играет с ним, мучает его своими ласками – ногти чуть царапают бледную кожу на животе, другою рукой Пастух богов ведёт по внутренней стороне бедра. Обжигающее дыхание теперь кажется ещё горячее. Златокудрый не слышит глухой стон наслаждения, и не видит, как изгибает спину его любовник, сначала цепляясь за складки покрывала, а потом кладя руки ему на голову. Повелитель искусств упивается его телом, словно амброзией.Раскаты грома, сбивающий с ног ветер. Будь моей или обернись лавровым древом.
Аполлон садится сверху и притягивает его лицо к себе за подбородок. Их тела напряжены, как струны лиры, как тетива лука. Медленно нарастают ритмичные движения, партнёры выбирают темп танца. Невероятные ощущения: обнимать и лобызать человека, и потом, когда взыграет гордыня и жадность, требуя больше, чем поверхностные прикосновения – хотеть еще большего. От этого хочется оказаться ещё глубже, буквально проникать пальцами под кожу.Небосклон озаряется вспышкой молнии.
Химера из телосплетений издаёт стоны и хриплые вздохи, пряди волос прилипают к их влажным лбам, Аполлон ритмично и неспешно покачивается на Гермесе. Черноволосый лучник отпускает тетиву, плоть пронзает стрела, серебряная стрела. Он бы мог молить об ускорении, но ему некуда спешить. На лбу химеры проступает пот, одна капля стекает по виску, неопределённые звуки идут из горла.Закат, который ожидали.
Стон срывается с влажных губ хитрого бога, он становится почти протяжным, но Посланник почти проиграл. На выдохе, смешанным со стоном, Ясноликий вцепляется в него, словно вот-вот упадёт, и наконец, грядет мгновение, когда для них небо одновременно озарено ослепляющим сиянием и поглощающей тьмой. Мгновение длится вечность, тело пронзает самое заточенное копье, одно на двоих, и обе его жертвы на выдохе падают на ложе. Копье не делает больно, оно миг подняло их выше Олимпа и падать с него не так уж и страшно, ведь ты ожидаешь, что приземлишься на грудь растерзанного партнера. Какая разница, что в царство мрачного Аида они оба падут мертвыми?Ночь дарит тьму и восход Луны.
Ночь следует прохладная, но в царстве Аида по-прежнему жарко. Поцелуй в мраморный лоб не охлаждает пыл влюбленных, и сегодня Морфей забыл о некоторых из их рода.