Мятный чай

Чакотай осторожно наклонил кувшин, не давая заварке выпасть в пиалу вместе с текущей ароматной жидкостью. К голубоватому цвету жидкости требовалось еще привыкнуть, но они обычно даже не пытались. Просто закрывали глаза и маленькими глотками пили теплый напиток, по вкусу слишком напоминающий чай с мятой — единственное, что было от Земли на этой планете. Единственное, что они пока сумели найти. Жидкость получилась мутноватой, несколько мелких травинок плавали в кувшине, но это ничего. Всё равно Кэтрин ворвется в их жилище, еще с порога рассказывая о новостях прошедшей недели, и первую пиалу выпьет залпом, не обращая внимания на чаинки. Растрепанные волосы будут золотиться в свете проникающих в дом лучей солнца. Обычно в этот момент Чакотай беспомощно застывал, забывая, что делал только что, а Джейнвей продолжала выдавать информацию со скоростью хорошего бортового компьютера. Столько новостей о том, что новостей-то, в сущности, нет. Им не выбраться с этой планеты, не поднять в воздух грузный, замерший среди скал «Вояджер», не продолжить свой путь. Наверное, Кэтрин видела это во взгляде Чакотая, а потому так редко смотрела ему в глаза. Тоненькие чешуйки на скулах — специально наращенные Доктором, чтобы члены экипажа не отличались от местных жителей, удивительнейшим образом ей шли. Будто какая-то сирена — рыжеволосая русалка с пламенем в блестящих живых глазах. Они жили среди местного населения уже почти полгода. Сначала это не входило в их планы, но обитатели маленького поселка на расстоянии полутора дневных переходов от них были слишком любопытными, настолько, что любопытство начинало пересиливать суеверный страх. Кому-то надо было войти в их размеренную жизнь, стать своим и попытаться увести их интерес в другое русло — подальше от освещенных почти год назад заревом далеких гор. Не было смысла и в том, чтобы эту миссию взяли на себя старшие офицеры, но как-то так сложилось, что расположить к себе местных жителей смог только Чакотай. Возможно, благодаря схожим этническим особенностям внешнего вида: уламе в большинстве своем были смуглыми и черноволосыми. Или благодаря его склонности к духовным практикам, в чем-то схожим с местными верованиями. Он быстро разобрался в обрядах, смог понять их, смог стать своим. Кэтрин тут совсем уж делать было нечего. Она больше пользы принесла бы как ученый и командир на борту «Вояджера», но что-то заставляло ее метаться между двумя мирами. Легконогая и энергичная, она легко делала вид, что увлечена сбором редких трав, а потому могла пропадать днями и даже неделями. Но всегда возвращалась с забитыми какими-то листьями и древесной трухой котомками. Жена шамана. Она — жена шамана. Никто не посмеет последовать за ней, но на всякий случай Чакотай каждый раз провожал ее достаточно далеко, чтобы убедиться. Представились супружеской парой они тоже случайно. Пришлось, когда стало понятно, что незамужней женщине посещать так часто дом одинокого мужчины, пусть даже шамана, недопустимо. Чакотай долго привыкал к тому, что местные считали Кэтрин его женщиной. Надо было вести себя соответственно, но он не совсем понимал — как именно, а потому вел себя как привык, позволяя лишь небольшие вольности, вроде осторожного выпутывания травинки из ее волос. Кажется, это работало, тем более в ответ Кэтрин улыбалась нежно и кокетливо, и от этой игры что-то в груди Чакотая болезненно сжималось. Иногда он почти решался спросить: «Зачем ты приходишь сюда? Ты же знаешь, что я выполню свою часть задания». — Мель-ки-као, — почти пропела Кэтрин название мятной травки, выхватывая из ладоней застывшего Чакотая пиалу и залпом выпивая ее. Она, конечно же, закрыла глаза, чтобы не видеть синеватого отлива напитка. А он, конечно же, ни о чем не спросил. И, хоть рядом не было местных жителей, для которых стоило бы играть свою роль, осторожно выпутал сухую веточку из ее растрепанных волос.