brother, let me be your fortress

Абсолютная любая придурь Дина по непонятной причине сразу становится его фишкой, будь то бесконечное «очешуеть» или любовь к вестерну. Сэм зовёт его придурком (а Дин в ответ «сучкой»), в то время как маячащий на горизонте Кастиэль хочет банально понять, как работает порно. Ему, конечно же, никто не объясняет. Старший Винчестер обнаруживает, что Сэм всё-таки научился рисовать, когда они припарковались у озера с деревянным маленьким рыболовным мостиком и мочили ноги в холодной воде. Точнее, мочил Сэм, а Дин сел в позу лотоса, насколько это было возможно в джинсах, и наблюдал за летним облачным небом. Потом он перевёл взгляд на брата, что-то рисующего в блокноте, и сонно упал ему ухом на плечо. Они сидели спина к спине. Сэм качнулся вперёд, но тут же выпрямился, создавая опору для засыпающего Дина. — Что рисуешь? — Да так, почеркушки. — Покажешь, как закончишь? — Посмотрим. Дин уже спал.        Дин прекрасно знал, как справляться с вампирами. Сэм великолепно прикрывал ему спину. Они оба не ожидали, что пятиэтажка у чёрта на рогах с мотелем на нижних этажах и пустым пятым окажется гнездом. Дина обращают и выбрасывают из окна, а Сэм еле успевает отрубить подбегающей к нему даме на шпильках голову. Несмотря на неудобства, она довольно неплохо бегала (а острые шпильки дают преимущество в бою). — Дин? Откуда-то снизу донёсся унылый стон. Сэму нужна минута, чтобы пробежать по лестнице до самого низа и обойти здание. Дин лежит с окровавленными губами и ногой, вывернутой под самым непонятным углом. Младший Винчестер хмурится и выдыхает, представляя, как это больно. Дин рвано втягивает воздух носом и с громким хрустом вправляет конечность, поднимается и стоит на одной ноге. — Сэмми, заткни своё сердце, — криво ухмыляется Дин, — оно барабанит, как сумасшедшее. Между ними пять шагов грязного воздуха подворотни и начавшийся дождь. Дин облизывает губы и падает на колени. Его вправленная нога заживает минут через тридцать, как и все остальные синяки. У Дина кожа бледная и тёмные круги под глазами, синие вены видны везде, где только можно, а в глазах блестит нездоровое желание убивать. Он держится минимум в четырёх шагах от Сэма и не подходит близко. — От тебя несёт очень, о-очень вкусной кровью, — шепчет Дин. — Не маячь перед глазами, я восстанавливаю кожу. На его испещрённой царапинами руке, и правда, исчезали царапины. Старший Винчестер стёр кровь и обнажил клыки. Сэм отшатнулся. — Болят, — ноет Дин и прячет зубы обратно, не обращая никакого внимания на брата. — Рецепт помнишь? — Да, да, помню. Но… — Кровь принесу, дай мне часа два, — закатывает глаза Дин и выпрыгивает из окна с одним лишь мачете в руках. Сэм ошалело подпрыгивает к подоконнику и смотрит вниз, где старший вальяжно шагает по дороге, словно не упал только что с четвёртого этажа. — Придурок, — шепчет Сэм. — Сука! — орёт ему Дин, поправляя мачете под курткой. Сэм тяжело вздыхает и спускается к машине, доставая из багажника ингредиенты.        У Дина на руках чужая кровь, которую он растирает на помятой шее — кто-то пытался его задушить, и синяки не сойдут ближайшее время. Сэм обливает царапины спиртом, которые Дин не может сам обратотать, а брат сидит и жалуется: — Сэмми, я не девчонка, чтобы на ерунду тратить медикаменты. — Дин, заткнись и сиди смирно. — Не заткну-а-а-а, больно! У Дина под глазами синяки и кожа бледнее, чем у Бобби, а внутри зрачка пусто и никакой весёлой мысли. Сэм его щипает. — Да твою ж мать, Сэм! — Не называй меня так.        Блокнот изрисован всем подряд. Сэм впервые понимает: лист бумаги с карандашом — это как раз то, что ему нужно в нынешние времена. Дин ограничивается насилием, алкоголем и бесконтрольно длинным сном. По неизвестным обстоятельствам Дин возвращается из магазина и кидает ему на колени точилку и упаковку карандашей. Тридцать шесть цветов. А на коробочке ему подмигивает Микки Маус. — Ты чего? — недоумевает Сэм. — Хочу себе на могилу цветной портрет, — лыбится Дин. — Организуешь? На лице младшего отразилось необычайно сильное негодование. Дин не удержался и захохотал.        В какой момент в маленьком городе штата Вайоминг они приезжают в мотель, в котором пропадают люди. Но пропадает Дин. Он отсутствует шесть часов, телефон находится на кровати уже другого мотеля, в который они заехали, и в принципе все его вещи на месте. Даже куртка, брошенная на кровать, оставалась все там же. Дина нигде не было шесть часов. Когда он объявляется, он падает с подоконника на пол, образовывая лужу крови, то ли своей, то ли чужой. — Дин! Сэм осматривает брата, находящегося в предобморочном состоянии, и пытается выдавить хоть слово. Спустя несколько секунд старший Винчестер начинает выплевывать кровь вперемешку с водой. Вся его одежда насквозь промокла и стала алой. — Худжнк, — пробормотал Дин, — мре и кхрбль. — Что? Дин прокашлялся и выплюнул всё, что было внутри его грудной клетки. Он вытер губы. — Художник — наш сумасшедший. Ему показалось, что моя кровь идеально подойдет для его новой картины, и… — Где раны? — Он попытался вскрыть мне вены, но успел только одну. Вторую я спас. Очешуеть можно. Сэм посмотрел на его истерзанную руку, с которой отвалился кусок ткани, прижатый до этого. Крупная рана истекала кровью. — Дин, сядь. Старший Винчестер молча упал ему на руки и отключился. С его виска капнула алая жидкость. В его голове отпечаталось море, и руки повязли в нём, словно в тине. Он проснулся под шорох карандаша и пиканье аппаратов в палате больницы. Дин улыбнулся. Сэм рисовал лес.