Снег застилает дороги Огайо, белым пушистым ковром ложась на асфальт, колкостью ажурного холода проникая под кожу, царапая острыми углами вензелей-снежинок алые от холода щёки.
Совсем скоро зазвенят рождественские колокольчики, отбивая ритм знакомой мелодии, город пропитается ароматом горячего шоколада и имбирного печенья, а белые совы трижды взмахнут крыльями.
Фонари зажигаются на маленьких улочках, освещая молчаливые дороги.
Снег стелится тихо, мягко, спокойно, в оранжевом свете ламп падая вниз.
Морозный ветер, изредка колышущий молчаливые ветви деревьев, пробирает; время идёт к семи часам вечера, но оттенок неба сменяется с мятно-белого на серый, который сейчас слишком похож на плюшевые подушки: кажется, такой же мягкий.
– Мне пора, – Тайлер улыбается уголками губ, на прощание касаясь невесомым поцелуем холодной щеки парня, обнимающего его за талию, – до встречи, – юноша тонет в запахе ментола, утыкаясь носом в тёплую шею темноволосого, а затем отстраняется, в последний раз заглядывая в его глаза прежде, чем покинуть уютную квартиру, спускаясь по ступенькам продрогшего от зимней непогоды подъезда.
– До встречи, – лёгкая улыбка появляется на лице Тома в момент, когда он цепляется взглядом за макушку кофейного цвета.
Любит ли?
Джозеф выходит на улицу, полной грудью вдыхая свежий морозный воздух, после этого пряча нос в чёрный вязанный шарф и засовывая руки в карманы тёмно-синей парки.
Наушники в его ушах воспроизводят композиции каких-то малоизвестных групп, а сам юноша тихо выдыхает облачка белого пара, чувствуя, как замерзает кончик его носа.
Мысли путаются в тонкие сахарные паутинки, приторным вкусом оседая на кончике языка.
Тайлер слишком часто бывает на холоде, проходя пешком более нескольких километров ежедневно, но каждый раз он рассматривает двухэтажные домики в знакомых кварталах, чувствуя как горло першит, а минусовая температура сковывает дыхательные пути и носоглотку. Каждый раз он пытается смотреть на эти места другим взглядом, сквозь иную призму.
Телефон в кармане вибрирует, сообщая о входящем вызове, и кареглазый хмурится, замедляя шаг, вглядываясь в имя на дисплее, чувствуя как холодный металл корпуса обжигает ладонь.
– Да? – голос Тайлера звучит до непривычного низко, но это лишь из-за холода, который прокладывает себе путь к шейным позвонкам, пробираясь через сиреневые вены на запястьях.
– Тайлер, – на том конце провода Том переминается с ноги на ногу, держа мобильное устройство плечом и наливая кипяток в керамическую чашку. Кёльн выдерживает паузу, собираясь сказать всего несколько слов, но они меркнут кристалликами холода, застывая где-то в мыслях. Пожалуй, он взвесит всё ещё раз.
– Я слушаю тебя, – Джозеф слегка улыбается, слыша голос парня и, кажется, ощущая даже через линию связи запах кофе с корицей.
– Не замерзай, – одна единственная фраза проговаривается полушёпотом и темноволосый замолкает, отбрасывая волосы назад, когда несколько прядей падают на лицо, мешая.
– Ты ведь знаешь, что не замёрзну, – брюнет посмеивается, чувствуя себя спокойно, – забавный, – Тай выдыхает, перекладывая гаджет в другой карман и вновь тыкается носом в тёплую ткань шарфа, отгоняя от себя противные мысли о том, что голос его
любимого человека не излучает больше того тепла, которое согревало раньше.
Так хочется списать всё на заморозки и минус пятнадцать по Цельсию.
Под ногами хрустит снежный ковёр, домики сменяются на подсвеченные огоньками магазины и лавки, витрины которых поблёскивают гирляндами.
Джозеф останавливается напротив одного из уютных мест, прикладывая ладонь к стеклу, покрытому тонкой коркой льда.
От тепла руки лёд тает за несколько секунд и теперь уже на стекле виднеется отпечаток ладошки, который вновь замерзает, стоит лишь ветру поднять снежинки в морозном танце.
Пару минут юноша смотрит в небо, подняв голову вверх - на пушистых ресницах оседают ажурные холодные кристаллики, кажущиеся золотистыми в свете придорожного фонаря.
В кармане звенят несколько холодных монет, перекатываясь между пальцами и Тайлер улыбается уголками губ. Всего секунда раздумий и он толкает вперёд дверь кафе, жмурясь от освещения.
Внутри тепло, мягкий свет отбрасывает блики; несколько столиков около окна, незамысловатые картины в рамках вдоль стены карамельного цвета и пару хвойных венков, украшенных колокольчиками -
Рождество здесь ждут.
– Двойной эспрессо, – Тайлер подходит к стойке баристы, высыпая из ладони на монетницу пару долларов. Он думает, что дойдёт до общежития пешком, а кофейный напиток - именно то, что нужно, чтобы немного согреть себя изнутри.
– Прости, но мы уже закрываемся, – улыбаясь слегка с сожалением, на Джозефа смотрит парень с розовыми кудрявыми волосами. В ту же секунду за этот оттенок цепляется взгляд юноши.
Брюнет поджимает губы, разочарованно пожимая плечами, но в конце концов всё же улыбается уголками губ, уже направляясь к двери.
– Хорошего вечера, – его голос звучит тихо, но, по-честному, без всякой доли холода или неприязни.
Юноша усмехается сам себе, оказываясь на улице, когда в голове проскакивает только что увиденное: пастельно-розовые волосы, бездонно тёмные глаза. Тай думает о том, что их оттенок такой же, как у горячего шоколада и от чего-то даже ухмыляется - парень с глазами цвета кофейного напитка работает бариста - не забавно ли?
– Хэй? – чужой голос вырывает брюнета из раздумий и заставляет обернуться, морщась от ветра, разыгравшегося не на шутку. Парень с розовыми волосами улыбается и около его глаз собираются морщинки.
– Хэй, – Тайлер чувствует, как снежинки на его щеках тают от этой улыбки.
Кареглазый протягивает Джозефу картонный стаканчик, попутно надевая второй рукав куртки, которую, очевидно, накинул на себя наспех, не успев даже пригладить капюшон.
– Не стоит, – Тай выдыхает облачко пара, замечая серебряное колечко в крыле носа собеседника.
– Сделано с рождественским настроением, – юноша подмигивает, всё же передавая горячий напиток в руки брюнета, – это бесплатно для тебя, – он останавливает Джозефа, который ищет в кармане монетки, желая заплатить за кофе.
– Спасибо, – румянец на щеках приближается к рубиновому цвету, заставляя юношу отвести взгляд в сторону, терзая зубами нижнюю губу до небольших ранок.
– Всегда пожалуйста, м.. – незнакомец запинается, надевая на руки чёрные перчатки.
– Тайлер, – кареглазый протягивает руку, а розоволосый пожимает её, даже через ткань чувствуя на сколько холодные кончики пальцев.
– Джош, – секундная пауза. – Рад был познакомиться с тобой, Тайлер, – Дан проговаривает фразу, вокруг шеи завязывая шарф, который, правда, совсем не греет.
– Взаимно, – Джозеф пересекается взглядом с новым знакомым, поднося к губам стаканчик, – спасибо за кофе, – он вновь благодарит, вновь улыбается, когда Джошуа улыбается тоже, кивая.
– Мне пора, – фраза звучит в ту секунду, когда метель поднимается, щёлкая по краснеющим на морозе рукам снежинками, ими же путаясь в пушистых волосах и маленькими колючками обжигая щёки.
Тайлер прикрывает глаза на секунду, часто моргая. На ресницы попадает снег, больно застилая радужку тающими холодными каплями.
– Надеюсь, ещё увидимся, – звучит почти шёпотом в никуда, ведь парень с розовыми волосами будто бы исчез под снежной завесой.
Джозеф поворачивает голову несколько раз, фокусируясь взглядом ни на чём, и вздыхает, когда понимает, что улица пуста, а вокруг только звенящая тишина ночного Огайо, всё те же яркие витрины и картонный стаканчик в руках с парующим кофе, напоминающий о том, что Джошуа не был воображаемым
рождественским чудом.
***
Телефон в кармане вибрирует последний раз через двадцать минут, но брюнет не притрагивается к нему - знает, что аккумулятор сел.
Тяжёлые ботинки, с прилипшим на подошвы снегом, то и дело сползают после того, как шнурки на них ослабляются и теперь Тайлер только ёжится, натягивая на голову капюшон.
Мёрзнут щиколотки и запястья, побаливая от холода.
Очередные два квартала брюнет проходит медленнее чем предыдущие, чувствуя, как горло неприятно саднит, а лёгкие отзываются за грудной клеткой лёгким покалыванием.
– Добрый вечер, – юноша здоровается с комендантом несмотря на покрасневшие от минусовой температуры руки и першение во рту, которое подкрепляет желание поскорее оказаться под одеялом.
Женщина сдержанно кивает, провожая взглядом фигуру удаляющегося Джозефа, когда тот с трудом поднимается на второй этаж по ступенькам, наконец-то оказываясь в знакомом коридоре общежития.
Каждый вдох разлетается эхом, стоит только прислушаться.
Настенные часы показывают половину десятого вечера и Тай, говоря откровенно, даже хмыкает, мысленно ругая себя за то, что потратил на дорогу сюда столько времени.
В конце концов, он не виноват в непогоде и у него даже были деньги на автобус, но мысли, словно связанные крючком нити, спутались в одно целое, оставляя только возможность идти по инерции, встречая взглядом знакомые до мелочей улочки.
Ещё минута и юноша оказывается в комнате, опирается спиной на дверь и скидывает обувь куда-то в сторону.
Сиреневые вязанные носки промокли насквозь, сам Тай продрог и теперь озноб бьёт его тело даже в тот момент, когда кареглазый залезает на кровать, натягивая растянутую серую футболку и такие же домашние штаны, закутываясь в холодное махровое одеяло с головой, ложась на бок и поджимая под себя ледышки-ноги.
Покрасневшие от температуры глаза закрываются, а в голове светлячки воспоминаний: уютные объятия Тома, венские вафли и бездонные глаза Джошуа, который даже во сне протягивает ему кофе,
улыбаясь так тепло, как никто и никогда прежде.
***
Дан заходит в комнату, находящуюся на третьем этаже второго корпуса общежития, третьекурсник всё ещё не может привыкнуть к этим освещённым коридорам и тишине на этажах -
в Детройте всё было иначе.
Розоволосый садится на панцирную кровать, задевая рукой плетёный ловец снов и белоснежные перья мягко касаются его руки.
Парень всего неделю живёт в этой комнате, возвращаясь сюда только чтобы переночевать в своём собственном тепле. С рассветом он вновь надевает куртку и спешит в университет, а затем - в кафе, где будет делать кофе с корицей и сливками, улыбаясь каждому так искреннее, как только умеет.
Детройт всё же не лишил его доброты, хотя и успел изрядно потрепать.
На потёртых обоях, закреплённая канцелярской кнопкой, висит фотография, сделанная на полароид и Джошуа грустно улыбается, вновь и вновь глядя на неё - рыжеволосая девушка улыбается на фото, с её хрупких плеч спадает невесомая полупрозрачная ткань и, Дан помнит, она на ощупь бархатная.
Но всё это - лишь отголоски, блики прошлого, которое осталось там, в ином городе, где метели сильнее, холоднее люди и рассветы наступают позже.
Парень падает головой на подушку, натягивая до кончика носа плед и останавливая свой взгляд на ароматической свечке красно-зелёного цвета с запахом имбирного печенья.
В голове перед сном венский вальс снежинок, изящные, но холодные руки Дебс и Тайлер, парень с искусанными губами и искрящимися глазами Бэмби.
Оленёнок.
