Душа с часовым механизмом

Некоторые механизмы настолько совершенны, что и не верится даже, что они созданы руками человека. Анимус Дрезден точно был человеком. Но ты тотчас усомнился бы в этом, если бы мимоходом заглянул в его уютный магазинчик, притаившийся в самом сердце индустриального города, полного аппаратов и механизмов заводов и фабрик, которые нескончаемо шумят, гремят и тикают, словно колёсики и маховички внутри карманных часов. Часы настенные и напольные, часы маленькие на цепочках, музыкальные шкатулочки и заводные игрушки – все они спокойно жили-поживали на полках и подоконниках в магазине Дрездена. В крошечном помещении ютился целый город с часовым механизмом, а хозяин магазина и создатель всех его жителей был его мэром. Все, кто сюда заходил, были уверены, что стоит лишь на миг обернуться, как часы и игрушечные солдатики оживали за их спиной. Дрезден лишь улыбался в ответ. Но от правды это было недалеко. Каждую ночь, когда из магазина уходил последний посетитель, а Анимус Дрезден запирал ключом дверь и вешал на неё табличку "Закрыто", его маленький часовой город тут же просыпался, словно заведённый тем самым ключом. Часы начинали синхронно тикать в такт весёлой мелодии; к ним присоединялись маленькие молоточки, шарики и музыкальные шкатулки, которые магическим образом заводились абсолютно самостоятельно. И от этой музыки все вокруг – и заводные собачки, и механические соловьи, и карманные часы в виде жуков, и маленькие люди с фарфоровыми лицами и ручками и крохотными шестерёнками в их сердцах – оживали. Совсем рядом со столом Дрездена жила куколка по-имени Коломбина, которая была одним из лучших и самых любимых творений мастера. Стоит только повернуть позолоченный ключик в её спинке, как ты и не сможешь отличить её от настоящей живой девушки – этому помешал бы лишь её слишком миниатюрный рост. Дрезден научил её и ходить, и даже танцевать, и каждый взмах её ручек и каждый поворот её головки были слишком изящны для даже самой идеальной механической куклы. А чтобы она не скучала одна, Дрезден создал ещё одну заводную куклу, в этот раз юношу, и назвал его Пьером. Механизмы, что заставляли его сердечко и сердечко Коломбины работать, были идентичны – шестерёнки вертелись абсолютно одинаково. Мастер верил, что и у двух влюблённых людей сердца бьются в унисон. Он был уверен, что Коломбина и Пьер забегали друг к другу в гости, пока мастер их не видел. И ведь так оно и было. Как только наступала ночь, Пьер слезал со своей полки, совершал путешествие до другого угла комнаты, сидя в вагоне игрушечного поезда, катившегося по извилистым медным рельсам, и заглядывал к Коломбине – и одного его присутствия рядышком было достаточно, чтобы её ключик повернулся, а сердечко завелось. Они были неразлучны – пусть по утрам они и возвращались по своим местам, чтобы никто ничего не заподозрил. То же самое проделывал и весь маленький народец, живший в магазине и желавший немного прогуляться ночью по его закоулкам. Заводные жуки улетали в свои гнёзда на полках, куколки прятались в свои домики, а офицер армии заводных солдатиков отдавал приказ возвращаться на базу, что находилась недалеко от дверей. Пьер считал, что всегда сможет видеться с Коломбиной здесь, в магазинчике Дрездена, и от этого был абсолютно счастлив – и все его колёсики вращались лучше не бывает. Однажды в дверь магазина Дрездена постучался молодой парень. – Войдите. Добро пожаловать. Парень был настолько очарован магазином, что провёл почти час, рассматривая циферблаты и стрелки, отсчитывавшие секунду за секундой, любуясь шкатулками и наслаждаясь мелодиями, раздававшимися из каждой из них... И тут возле стола мастера ему на глаза попалась Коломбина. В этот момент он понял, что ни за что не уйдёт из магазина без этой куклы. – Она похожа на героиню книги, которую я пишу, – объяснил он Дрездену, – Никогда ещё не видел моих героев в реальности. Хочу, чтобы она жила у меня и дарила вдохновение. – Я погляжу, вы писатель? – улыбнулся Дрезден. Парень кивнул. – Да, хотел бы им стать... Дрезден поинтересовался у посетителя, не желал ли тот приобрести что-нибудь ещё, краем глаза глядя на Пьера. Фарфоровое личико кукольного мальчика показалось ему обеспокоенным и даже грустным. – Я бы рад, но сейчас я могу позволить себе только её... – ответил парень, указывая на Коломбину, – Я совсем бедный студент. – Коломбина – не самая обычная кукла, мой мальчик. У неё есть друг, с которым ей лучше не расставаться, – рассказал Дрезден, – И разлучать их может быть опасно. Друг без друга они могут сломаться и больше не завестись. Парень взглянул на Пьера. Он был таким же прекрасным, как и Коломбина, и всем видом давал разглядеть любовь и искренность, вложенную мастером в него и в Коломбину. Но у парня всё равно не хватало денег на них обоих. – Сейчас я не могу взять ещё и его, – вздохнул он, – Но мне точно нужна Коломбина. Он продолжил почти шёпотом: – Обещаю, что однажды вернусь за её другом и они обязательно будут вместе. – Будь по вашему, мой мальчик. Парень удалился из магазина вместе с Коломбиной. Вечером Пьер очнулся и заметил, что Коломбины здесь больше нет. Большие часы с длинными и широкими, напоминающими усы стрелками, которые жили на столе мастера, протикали, что днём сюда заглядывал какой-то молодой человек и забрал Коломбину с собой. Три маленькие куколки, жившие на верхней полке и видевшие оттуда весь магазин, и офицер армии заводных солдат, дежуривший на посту возле входа, подтвердили это. В отчаянии Пьер решил сбежать из магазина и отыскать Коломбину. – И как ты убежишь? – спросили усатые часы. Пьер оббежал весь магазин в поисках какого-нибудь выхода и вдруг заметил, что окошко, выходившее на задний двор, было распахнуто. Очевидно, Дрезден забыл закрыть его, уходя из магазина. Понимая, что это наверняка его шанс, Пьер подошёл ближе. Но окно было слишком высоко. Не понимая, как до него добраться, Пьер сел на пол и заплакал. – Поможет ли кто-нибудь? – спрашивал он. – Нет, не уходи из магазина! – шептали куклы, – В городе слишком опасно! – Да, – согласно кивал офицер, – В большом мире нам не место. Лучше останься здесь и подожди. Ты ещё увидишься с любимой, это точно. Тут Пьера заметил огромный медный майский жук и подлетел к нему. Желание Пьера отыскать Коломбину тронуло все его шестерёнки и пружинки. – Не волнуйся, малыш, – прожужжал жук, клацнув медными жвалами, – Забирайся на меня. – Но ты же не вылетишь отсюда. Ты привязан, – ответил Пьер. Жук был на тонкой цепочке, как у карманных часов, но длиннее. – Она достаточно длинная, чтобы мы с тобой долетели до улицы, – жужжал в ответ жук, – Залезай. Пьер улыбнулся. – Спасибо. Жук отвёз куклу Дрездена во двор магазина. Пьер оказался один на один с широченной улицей. Он выбежал на тротуар, крича имя Коломбины настолько громко, насколько только позволял кукольный голос. Он не представлял, где она может быть и где её найти, но всё равно отчаянно надеялся, что где бы она ни была, она обязательно услышит его зов и почувствует тиканье его механического сердечка. Даже узкий переулок мог напугать своими размерами малышей вроде Пьера, но он не терял храбрости. Он пустился вперёд сквозь моросящий дождь. Те немногие люди, кто ещё был на улице, очевидно были слишком уставшими после долгого рабочего дня; а как иначе объяснить то, что они совсем не обращали внимание на живую куклу, сновавшую под их ногами? Пьер сворачивал за углы и перебегал дороги, оглядываясь и высматривая Коломбину в каждом окошке. Он останавливался, рассматривая окна и балконы зданий повыше. Он пытался забраться на подоконники нижних этажей, пару раз едва не сорвавшись вниз и не разбившись. Улицы были для него слишком суровы, но его это не волновало. Желание Пьера отыскать любимую было настолько страстным, что он и забыл невольно, что он не живой человек, а лишь заводная игрушка. Но завод внезапно закончился. Без всякой на то воли Пьера его движение замедлилось. Он пытался сделать ещё хотя бы пару шагов, но в итоге застыл в неуклюжей позе и свалился на мощёный тротуар. Последнее, что он увидел, перед тем, как отключиться – это тёмное ночное небо. Наступило утро, и по этому самому тротуару прошла молодая девушка, направлявшаяся в ближайший магазин. По дороге она заметила валявшуюся на дороге куклу и не удержалась её поднять. – Ничего себе, – подумала она, рассматривая Пьера, – И кому только пришло в голову бросить посреди улицы такую прелесть? Это же настоящее произведение искусства. Она бережно посадила Пьера в сумку и отнесла его к себе. Дома она попробовала его завести и посмотреть, как он работает. Ключик повернулся; Пьер робко встал и озираясь прогулялся по столу, на который его посадила девушка. Он взял в ручку и повертел перед собой листок бумаги, исписанный какими-то цифрами, а так же заметил, что стены вокруг увешаны чертежами и схемами. Юная леди, жившая в этой комнате, явно увлекалась расчётами и техникой. Девушка восхищённо наблюдала за Пьером. Кукольный юноша двигался плавно и изящно и – она была готова поклясться – словно даже менялся в лице и взгляде, точно живой человек. Если бы только не маленький рост и тихие звуки колёсиков, раздававшиеся из его сердца... – Мастер, создавший его – самый настоящий гений, опередивший время, – думала девушка. Она поиграла с Пьером ещё немного и вскоре ушла на работу, приютив нового заводного друга на полке. С полки Пьеру открылся вид на окно, сквозь которое чётко рисовался соседний дом. И боже! – в соседнем окошке, которое было широко распахнутым, Пьер заметил Коломбину. Это точно была она; Пьер не спутал бы её ни с какой другой куклой. Она сидела на столе у окна рядом с печатной машинкой и стопкой бумажных листов. Пьер быстро вскочил и рванул к краю полки, которая к его счастью была совсем рядом с окном, спрыгнул и ухватился за бархатную занавеску. Держась за неё, он попытался постучать по стеклу, чтобы Коломбина услышала, но это не сработало. Она всё ещё сидела смирно, сложив ручки на коленях. Пьер отпустил занавеску и спрыгнул на оконную ручку. Она повернулась вниз, отчего Пьер соскользнул и упал на подоконник, но зато окно открылось. Он помахал рукой в сторону соседнего окна и вновь позвал любимую по-имени. – Коломбина, я здесь! Сердечко Коломбины тикнуло. Родной ритм и звук знакомых шестерёнок тотчас вступили с ним в резонанс. Она повернулась к окну – и это заставила её подняться и, подобрав юбки, броситься к краю стола. Пьер и Коломбина снова оказались вместе – но всё ещё далеко друг от друга. Им мешали переулок меж домов и порядка семи метров над кирпичиками тротуара. Коломбине было страшно перепрыгивать. Она знала, что до Пьера ей не допрыгнуть; она просто сорвётся вниз. Пьера охватило беспокойство. Должен же быть выход, хоть какой-то. Должен быть способ добраться до соседнего окна, его не может не быть. Он суетливо огляделся и заметил модель самолёта, что висела под люстрой, и тут его озарило. Улыбнувшись Коломбине, он схватил шнур, валявшийся на подоконнике, заарканил им крыло самолёта и полез по шнуру вверх. – Не надо! – вздрогнула Коломбина, видя, как её друг рискует своей хрупкой жизнью, – Не лезь. Разобьёшься! Но Пьера было не остановить. Он добрался до самолёта, залез в кабину и, ослабив крепление, что пристёгивало самолёт к люстре, пустился раскачиваться на нём. Туда-сюда, взад-вперёд, самолёт качался сильнее и сильнее. Испуганная Коломбина отошла к оконной раме и оперлась на неё – у неё не было сил стоять ровно, зная, что Пьера в любой момент может не стать. Наконец застёжка не выдержала, и самолёт полетел вперёд, прямиком в сторону окна. Он пронёсся мимо занавесок и далее через переулок, влетел в соседнее окно и врезался в печатную машинку. Коломбину тут же окружил вихрь сдутых самолётом и разлетевшихся по комнате бумажек. Когда этот ураган утих, Коломбина открыла глаза и увидела перед собой Пьера. Они обнялись. Две куклы Анимуса Дрездена вновь были рядом. Пьер предложил Коломбине улететь в его новый дом вместе с ним и жить рядом с чертежами, самолётиками и корабликами. Но Коломбина боялась забираться в самолёт. Он взялся за шнур, всё ещё болтавшийся на крыле самолёта, перебросил его через крючок вверху оконной рамы, скорее всего предназначенный для шторы, а затем привязал оба его конца к верхней части кабины, после чего самолёт повис над подоконником. Убедившись, что всё держится крепко, Пьер улыбнулся Коломбине и протянул ей руку, приглашая её в кабину. Та по началу заколебалась, но всё же доверилась другу. Пьер вновь пустился раскачивать самолёт. Коломбине стало страшно, что они могут рухнуть вниз; она закрыла ручками глаза, чтобы не видеть мелькавших перед ней комнаты, улицы и снова комнаты. Почти всё. Ещё немного – и они влетят в новый дом Пьера... Пьер понял, что что-то вышло из-под контроля – но это было уже никак не починить. Шнур порвался. Это конец. Они сейчас разобьются, а рядом абсолютно никого. И тут в комнату вошёл тот самый парень, что забрал к себе Коломбину; он появился в комнате как раз когда порвался шнур. В тот же момент к себе домой вернулась и девушка, совершенно не ожидавшая лицезреть, как её новый кукольный дружок едва не упал с соседнего подоконника, да ещё и сидя в её модели самолёта. Оба рванули к своим окнам. Девушка успела поймать самолёт с обоими куклами, не дав ему улететь на мостовую. Ещё один миг – и было бы поздно. Парень и девушка взглянули друг на друга. Они жили по соседству, но, судя по всему, ни разу не видели друг друга раньше. Парень посмотрел на свою куклу в руках девушки. – К счастью вы поймали мою куклу, а то она бы разбилась, – произнёс он, – Как она оказалась в этом самолёте? – Это мой самолёт, – с улыбкой ответила девушка, – А как его к вам занесло? – Даже не представляю, – отвечал парень, рассматривая самолёт, Коломбину и кукольного мальчика, которого держала юная леди, – А это ваша кукла? – Да, он мой. – Я его раньше видел. – Это вы его на улице потеряли? – поинтересовалась девушка, – Я его на дороге подобрала. – Нет, нет, – тихо ответил парень, – В часовой лавке Анимуса Дрездена жили две куклы, и одну из них я вчера купил. Вторая кукла – вот этот мальчик. Дрезден говорил, что этих кукол нельзя разлучать... Что, если этот мальчик пустился искать свою подругу? Девушка рассмеялась. – Ну и воображение у вас. Вам бы с таким книги писать. – Я это и делаю. Я писатель. – Ни разу не видела мужчин, которые бы интересовались куклами. – А я впервые вижу девушку, которой интересна авиация. – Я инженер. Недавно университет закончила, – улыбнулась девушка, – Странно, что я вас раньше здесь не замечала, а то так близко живём. Я Мирей. – Матьё, – застенчиво ответил её новый знакомый, – Рад знакомству. * * * Прошло время, и Матьё и Мирей объявили о своей помолвке. Никто не верил, что их познакомили две необычные заводные куклы, которым парень и девушка в свою очередь помогли встретиться после разлуки, пусть и недолгой. Колёсики в сердечках кукол вращались и тикали в ритм стучавшим в абсолютной гармонии сердцам молодой пары. Мастер Анимус Дрезден был абсолютно прав. Коломбина и Пьер так и не узнали наверняка, специально ли он оставил то самое окошко заднего двора открытым той ночью. Они просто радовались тому, что были рядом друг с другом – теперь уже в новом доме авиаинженера и молодого автора, решивших пожениться. Каждый день они любовались видом из окна на верхнем этаже, слушая постукивание клавиш печатной машинки Матьё, а по ночам оживали, чтобы завести друг другу механические сердечки и немного потанцевать. И они были рады осознавать, что не только они одни здесь счастливы, видя рядом радостных Матьё и Мирей. Однажды Матьё вспомнил об уютном магазинчике мастера Дрездена и вдруг осознал, что именно ему и его куклам он обязан встречей с Мирей. Не купи он тогда Коломбину, быть может и Пьер бы не очутился у Мирей. Но что бы ни случилось, Коломбина и Пьер рано или поздно всё равно вернулись бы друг к другу – так уж решил Дрезден. – Наверное, стоит его поблагодарить, – предложил Матьё, – Надо зайти к нему и сказать, как эти куклы круто изменили нашу жизнь. Мирей согласилась. – Наверное, он будет рад. Они вместе отыскали вход в его магазин и отворили дверцу, в которую Матьё когда-то стучал, не предполагая, что его ожидало днём позже. Но внутри никого не было. Магазин был пуст и безмолвен. Ни одни часы не шли, ни одна шкатулка не играла, ни одна кукушка не пела. Ни голоса, ни звука, ни треска, ни шороха. Ни одной заводной души. Лишь одинокое письмо сиротливо лежало на пустом столе возле часов с длинными стрелками-усами на лице-циферблате. Матьё взял письмо. В тот же миг в глубине магазина раздалась тихая музыка, которую Матьё когда-то здесь слышал. Часы, маленькие молоточки, а за ними и бубенчики снова звонко заиграли мелодию, напоминавшую вальс. На полки магазина вернулась жизнь. Будьте счастливы. ~ Анимус Дрезден