О яблонях и яблочках 2

      Азирафель чувствовал себя уязвимым. Он и был уязвимым, учитывая положение, в котором находился, но ещё никогда до этого осознание не вызвало у ангела столько отвращения и непринятия.       Он слаб и немощен, он не может самостоятельно защитить себя и позаботиться о безопасности своего ребёнка. Его тело предаёт его, становится совсем неповоротливым и тяжёлым, и каждое движение для ангела — теперь словно локальное испытание. В таком состоянии он совершенно ни на что не способен, и это вызывает в душе Азирафеля тревогу.       Ещё больше — угрюмый гнев и раздражение.       Он не может позволить себе в столь напряжённой и опасной ситуации быть таким неуклюжим и беспомощным. Он должен оставаться сильным и выносливым, дабы противостоять своим врагам и защищать свою семью, но…       Физиология безжалостно берёт своё, и ангел морщится, придерживая себя за поясницу. Как же он жалок и омерзителен!       Кроули, наблюдая терзания супруга, лишь понимающе молчал. Когда он был беременным, такая серьёзная угроза дамокловым мечом не зависала над их семьёй, но демон всё равно бесился и злился от собственной слабости и беспомощности. Так что он как никто знал и понимал состояние Азирафеля, но совершенно при этом не знал, как успокоить супруга так, чтобы не вывести из себя ещё больше.       К чести ангела, правда, тот держал собственное недовольство по большей мере внутри себя. Он прекрасно понимал, что против природы особо не попрёшь, а его доверие к Кроули по-прежнему было невероятно высоко. Он не хотел расстраивать супруга, который и так из кожи вон лез, заботясь и о беременном муже, и о растущей Еве, и ко всему этому ещё умудрялся беспокоиться новостями о внешней безопасности.       Они были, в принципе, относительно положительными. Так, по крайней мере, сообщали Вельзевул и Гавриил. И не то чтобы Кроули им не доверял… Возможности их проверить у него всё равно не было. — Серые ангелы ищут вас по всей Земле, — скрещивая руки на груди, спокойно говорила Лорд Ада. — Я думаю, магия Антихриста, пропитавшая это место, неосознанно сбивает их с вашего следа. — Мы следим за ними, — подхватывая речь «коллеги», важно добавлял Ангел Божий. — Но пока что удачного момента для нанесения атаки не представилось.       Своеобразные доклады начальства внушали хотя бы мимолётную надежду и привносили в напряжение в доме хотя бы немного спокойствия. Хотя, конечно, окончательно рассеять наэлектризованное раздражение Азирафеля и параноидальную подозрительность Кроули так и не смогли.       И в конце концов, обе чаши терпения рано или поздно должны были заполниться до своих краёв.       Как иронично, что причиной этого стала именно Ева.       Азирафель чувствовал себя униженным. Он чувствовал себя словно не при делах, когда дело касалось их с Кроули дочери: большую часть времени именно демон проводил с ребёнком, и ангелу казалось, что из-за этого его собственное общение с малышкой до крайности ограниченное.       Разумеется, Азирафель понимал, что его супруг очень привязан к Еве как минимум потому, что именно он и привёл её в мир, но…       Ангел был таким же родителем, как и демон. А ещё ему, честно говоря, надоело постоянно всё и всех понимать. — Дорогой, у Евы послезавтра день рождения, — он начал этот разговор прекрасным послеобеденным часом в предпоследний мартовский день.       За всеми хлопотами и сумбуром событий год промелькнул как одно мгновение, отступая в тень и становясь историей. Тяжёлый и радостный год, который только лишь сильнее сплотил одну ангело-демоническую семью. — Да, ангел, я помню, — Кроули чуть улыбнулся уголками губ и склонил голову набок. — Это как раз воскресенье, так что я думаю, никто из наших соседей не будет против прийти к нам на праздник.       Азирафель, который, вообще-то, всегда любил праздники и любил людей, охотно вливаясь во всевозможные компании на любом празднестве, куда его заносило, вопреки ожиданиям Кроули, его инициативности ничуть не обрадовался. Наоборот, ангел нахмурился, недовольно свёл на переносице брови и скрестил руки над совсем круглым животом. — Я думал, в этот день мы будем только втроём, — сдержанно, но достаточно прохладно отозвался он.       Кроули вопросительно вскинул бровь. Не то чтобы он был очень социально-активной личностью, но… — Но для людей это тоже важное событие, ангел, — ненавязчиво возразил демон. — Было бы нечестно по отношению к ним забить на них. Тем более после всего, что они для нас делали… — Вот уж не думал, что ты успел стать таким человеколюбом, дорогой мой, — как-то уж совсем не по-ангельски язвительно фыркнул Азирафель. Кроули недовольно нахмурился. — Дело не в этом, — терпеливо отозвался он. — А в том, что мы не можем ограничивать круг общения Евы только самими собой. Кроме того, она должна знать, осознавать, что день рождения — особенный день в году. В конце концов, ангел, Ева же всего лишь ребёнок! Нельзя лишать её детских радостей! — По-твоему, мы с тобой недостаточно хороши для того, чтобы доставлять радость своей дочери? — взгляд Азирафеля потяжелел ещё больше. — Я этого не говорил, — спокойно парировал Кроули. — Не забывай, любовь моя, — холодно продолжил гнуть свою линию ангел, — что мы всё ещё находимся, как ты там говорил, «под прицелом». Не думаешь ли ты, что крайне опрометчиво пускать в наш дом столько людей и распорашивать своё внимание на них? — Несмотря на то, что я не очень хочу это делать, но мы можем позвать Михаил. Она, как-никак, крёстная Евы. При наличии рядом грозного могущественного Архистратига, вряд ли отверженные рискнут сунуться ей под горячую руку, — как ни в чём не бывало отозвался демон и прищурился. — Я не понимаю, ангел, почему ты так разъярился? Ты ведь любишь разные праздники — неужели первый день рождения твоей дочери не порадует тебя?       Кроули действительно недоумевал. А у Азирафеля накопилось слишком много раздражения. Держать которое было просто уже невыносимо. — Вот именно! — громко воскликнул ангел, и его исказившееся в гневе лицо заставило демона отшатнуться в сторону. — Это день рождения нашей дочери, Кроули. Нашего первого ребёнка, которого по всем законам природы не должно было существовать! И я хочу провести его в тесном домашнем кругу, потому что мы все этого заслужили. Но ты, ты! — ты эгоист, Кроули! — демон на этих словах широко распахнул глаза от удивления, пока ангел продолжил выпускать пар. — Ты всё время проводишь вместе с Евой, и меня как будто бы не существует! Ты ограничиваешь меня в общении с собственным ребёнком, как будто я не отец, а… а… — от искреннего возмущения Азирафель растерял всё своё красноречие, однако даже не давая шанса демону опомниться и сказать хоть что-то, тут же продолжил: — И даже сейчас, даже в такой важный для нашей семьи день, ты отказываешь мне в простом и абсолютно естественном желании провести время с дочерью!       Когда Азирафель замолчал, в повисшей тишине всё ещё звенели остатки его повышенного голоса. Ангел стискивал руки в кулаках, тяжёлым рассерженным взглядом буравя растерявшегося под его напором супруга. Он сжал пальцы ещё сильнее, так что побелели костяшки, а после резко развернулся и быстрым, совсем нехарактерным его состоянию шагом вышел из дома на улицу. Ему надо было проветриться, осознать произошедшее и взять себя в руки.       Признать свою неправоту и извиниться за необоснованный и совершенно незаслуженный наезд перед Кроули, но…       Удар приходится куда-то в район затылка ни о чём не подозревающего ангела. Он выбивает из глаз искры, мимолётно прорезающие тьму, загораживающую собой свет. Ноги подкашиваются, и блаженная чернота гостеприимно принимает Азирафеля в свои объятия…