Облаченный в мрак

Заказчик назначил встречу в одном из пабов соседнего города, который подвергся нападению многоногих демонов и был немногим меньше Редгрейва. Данте узнал о пункте назначения в процессе — неудивительно, что в первую очередь связались с его напарницей, поэтому поездка с Триш была весьма занимательной и на редкость тихой. Даже демоница была этому удивлена, потому как болтливость ее напарника, порой безудержная и до жути бессмысленная, была их частым третьим спутником. Клиент ждал их в одном из пабов на окраине, и это место было выбрано неспроста. Оно имело весьма специфический вид из окна: было отлично видно разнесенные в бою здания и улицы, борозды на дорожном покрытии и крошку из порой внушительных кусков асфальта. И, конечно, все было перекрыто, обвешано предупреждающими знаками и ограждено по периметру всяческими яркими конусами и лентами. Возможно, из-за этого бизнес пока у паба складывался не самым лучшим образом — в зону экстренных ремонтных работ почти никто не совался — и средних размеров весьма разнокалиберное помещение пустовало. Взгляд Данте сразу прошелся по прибитым к стенам номерным автомобильным знакам, от них к старому мотоциклу как к части уникального дизайна, а потом уже на бармена и на полки с выпивкой. — Если он хотел намекнуть, то намек понят, — Триш любезно уперла руки в бока и прошла вперед, чтобы занять место за столом. К небольшому удивлению там их ждал не клиент, а Моррисон. Судя по всему, вытянутый из своей рутины выходного дня. Данте мельком оглянулся на то окно, в котором было прекрасно видно рабочих в специальных жилетах и с лопатами в руках. Его едва ли заботил ущерб, нанесенный окружению в пылу битвы. К сожалению, это всегда било особенно сильно по вознаграждению. — Ты что, это… это же мелочи, — Данте сел рядом за стол и в расслабленной манере закинул руку на спинку стула. — Например, долг за Фортуну был побольше. И не только за нее… — Это еще мягко сказано, — демоница покачала головой и взглянула на Моррисона. Тот с весьма деловым видом достал два конверта, примерно одинаково раздутых по толщине, и сравнил их вес легким потрясыванием. — Что с заказчиком? — В самый последний момент он связался со мной и убедил встретиться, чтобы передать деньги. Сдается мне, он хотел закончить со всем побыстрее, — Моррисон задержал взгляд на Данте, который, в свою очередь, как ни в чем не бывало поджал губы и пожал плечами. Сомнений, что клиент решил не искать лишних неприятностей и скинул все на посредника, не осталось. Моррисон открыл один конверт и извлек из него пачку денег. Данте уже забыл о предыдущей теме разговора и сейчас с занятным видом просчитывал, сколько же навскидку там было. Судя по молчанию со стороны Триш, она делала тоже самое. С негромким хлопком деньги оказались на столе. — Это для вас обоих. Девушка сразу деловито придвинула награду к себе, начала с невероятной скоростью пересчитывать ее и явно погрузилась целиком и полностью в этот процесс. Под тихую фоновую музыку из динамиков колонок паба слышалось монотонное шуршание купюр друг о друга. Моррисон подпер голову рукой и слегка улыбнулся на выползшее на лицо Данте недоумение — тот явно хотел заняться пересчетами лично. Не прошло и минуты, как Триш разделила пачку поровну и отложила небольшую часть посередине. — И что это? — Данте сразу потянулся к своей доле, на проверку пересчитывая в гораздо медленном темпе. Чем ближе он был к концу, тем более удручающим становилось его лицо. По его расчетам, он должен был получить как минимум в два раза больше. Для него было не в новинку упустить пару цифр, но от дополнительной мороки от пересчетов пришлось отказаться. Моррисон еще шире улыбнулся, откинулся на спинку своего сидения и потягивал теплый напиток из непрозрачного стакана. — Деньги, — Триш сложила руки на груди и незамедлительно констатировала этот очевидный факт. — И я это прекрасно вижу. Чья третья доля? — он насчитал у себя весьма среднюю сумму, которой точно не хватит на беспечное проживание без работы, но хватит, например, на частичную оплату аренды. Это побудило его сразу же потянуться за выставленной на всеобщее обозрение частью, чтобы увеличить свой доход. Тут-то Триш и шлепнула его по ладони, даже не гнушаясь поцарапать заостренным маникюром. — Моя, — она вскинула брови и вслух пересчитала — специально для некоторых. Несколько купюр, не более, около десяти процентов от основной оплаты отправились прямиком в ее долю. — Потому что я не запугивала заказчика и не набивала себе цену. — Я его не запугивал. Мы пришли к единому мнению, что эта работа исключительно для нас, — Данте развел руками и торопливо убрал деньги в нагрудный карман плаща. Можно сказать, почти под самое сердце. Спорить с Триш было гиблым делом, а если это касалось еще и денег, то вообще можно было даже не открывать рот. — И если бы не мои ораторские способности, мы бы получили в два раза меньше. — Твои ораторские способности могли оставить нас совсем без работы, — Триш уперла руку в стол и поджала губы. Азарт этого спора захватил их двоих, и Моррисон напомнил о себе негромким покашливанием. Цепкий взгляд Данте зацепился за второй конверт, который почти скрылся от них в руках самого Моррисона. — Это пойдет в оплату нанесенного городу ущерба, — заслышав это, с нескрываемой досадой Данте глубоко вздохнул и снова упрямо поджал губы, чтобы не опуститься до ругательств. Он слишком часто сталкивался с подобными ситуациями, чтобы перестать принимать их в распростертые объятия с самым «душевным» лексиконом на языке. Однако новость об увеличении бюджета тех самых дорожных работников немного их — Данте и Триш — озадачила. — Так что плакала вся ваша двойная оплата. Данте, если хочешь заработать больше и, наконец, оплатить аренду, то советую обратить внимание на телефонные звонки. Я звоню не только затем, чтобы справиться, как поживаете ты и твои неоплаченные счета, — Моррисон указал на него, этим явно пристыжая. Он не в первый раз затрагивал эту тему, однако лояльно относился к такому поведению и смотрел на все дела сквозь пальцы хотя бы потому, что в агентстве помимо Данте был еще и Неро. Более участливый и целеустремленный охотник, что гнался за демонами днями и ночами по своим личным мотивам. — Восстановление Редгрейва займет время, но пока демоны процветают, они будут всячески тормозить процесс. Так что работы в кои-то веки полно. — Люди не особо торопятся с заказами на этих самых демонов, — весьма обыденно доложил Данте с недовольным видом. То, что он видел каждый раз, когда покидал агентство и двигался не по уцелевшей дороге и не по проложенному в голове маршруту — улицы, уничтоженные порой подчистую и затопленные. Оборванные линии электропередач, разрывы в трубопроводах. Осенние дожди ухудшили ситуацию, расширив масштабы затопления. Что говорить про то, что это все — прекрасные условия для размножения демонов. — Может, стоит переквалифицироваться в разнорабочих? Будет двойная выгода… — Данте, — в незамедлительный ответ на это Моррисон с серьезным видом отодвинул в сторону пустой стакан и сложил руки на столе, — не забывай, какие потери понесло население. Не возьмусь сказать, что всех пропавших нашли, а погибших уже захоронили. — Я, кстати, ничего не говорил на этот счет, — мужчина бросил легкий жест с поднятым указательным пальцем и отвернул голову, чтобы завершить свою контратаку открытым увиливанием от темы. Собственно, ему было все равно на потери среди гражданских… Даже помимо того факта, что это — безнадежная работа, поиски пропавших или — что еще хлеще — погибших всегда сопровождались драматическими сценами тех, кому была нужна вся затея с поисками. Лишняя трата времени: на пустые диалоги с людьми, на исследование обломков, на выслушивание надрывного плача и порой даже открытых обвинений в некомпетентности, когда вместо пропавшего найден труп. Стоило потенциальным заказчикам заикнуться о работе в качестве поиска, Данте сразу клал трубку. Даже если он был единственным шансом для тех, кто потом решит самостоятельно сунуться и тем самым подпишет себе смертный приговор. Вместе с тем, с его точки зрения, потери понесло не только население Редгрейва. В какой-то степени и Вергилий — особенно его сознательная и ослабленная человеческая часть — был потерей. Данте весьма неоднозначно относился к слиянию Ви и Уризена и каждый раз мог без комментариев вслух обдумывать на эту тему часами. Собственно, это заменяло всякие ночные кошмары, вместе с тем и сон: размышления разного рода направленности о каждой детали и фразе, брошенной в пылу гнева, подправленные соусом из критического одностороннего анализа. Это внутреннее потухшее чувство, на котором свила гнездо всепоглощающая пустота, приветствовало с утра и желало ночи, отнюдь не спокойной или доброй. Знал ли Неро обо всем этом? Данте полагал, что догадывался, но который раз его надежды выяснить все, что творится у него в голове, разбивались о шутки и стойкую маску безразличия. Данте кусал себя за локти чаще, чем того хотел. Неро тоже загонялся по причине и без. И они оба чувствовали себя в разной степени поломанными. Ни в коем случае не сломленными. Каждый раз, когда Данте снился Вергилий, бесчисленные демоны Ада или такие тяжкие для сердца последние секунды с матерью, ему помогал один взгляд украдкой на взъерошенного беловолосого мальчишку. Своего родственника с отчасти перенятым отцовским норовом и с когтистой рукой, способной разнести на куски целую стену. Это давало веру хотя бы в завтрашний день. Своей близостью Неро иногда добирался непозволительно близко до того, что было недоступно остальным — до остывших десятилетия назад угольков сгоревшей синим огнем надежды. Сколько бы Данте не искал скрытый смысл, то вскоре начинал путаться в собственных догадках, пока не приходил к единому мнению: он достаточно прожил без брата и не планировал даже думать о чем-то совместном. Если они когда-либо встретятся вновь, то окончательно уничтожат друг друга. Сначала как люди, потом как демоны. Каждая новая схватка в Аду была более ожесточенной, чем предыдущая. Данте сбивался со счета, сколько раз ему ломали кости и выворачивали их за обломанные концы из суставов. Сколько раз в его тело — человеческое и демоническое — погружалось острое лезвие катаны, привнося холод в пышущее адским огнем тело. Сколько раз он слышал страшные хрипы, путался в том, кому же они на самом деле принадлежат. Время замедлялось, но силы на триггер улетучивались быстрее. Сыновья Спарды предпочли бы захлебнуться в крови, чем назвать друг друга братьями. И они захлебывались, яростно выплевывая ее темные сгустки. Кости срастались буквально за секунды, можно было ощутить их неприятное движение под кожей: как твердая ткань скелета разрастается среди оборванных нервов и сосудов и понемногу дает опору. Бой не заканчивался даже тогда, когда не оставалось сил держать оружие и стоять прямо. Данте сверлил взглядом Вергилия, захваченного водоворотом синих искр его триггера, пока человеческая тень не разрасталась до размеров тени демона. Данте был готов зажать меч зубами, но перебить чужие крылья и обломать ненавистный, оплетающий конечности хвост. Порой драка разрасталась. Затрагивались редкие кривые скалы в форме зубьев и шпилей, щедро пачкались кровью. Они крошились от поистине мощных ударов. Их осколки впивались в открытые участки кожи и вызывали колющую боль. Земля тряслась от натиска и столкновения двух сторон. Выползающие демоны попадали под горячую руку и даже не успевали нанести удар, как их смердящие внутренности падали к беспощадно запятнанным ботинкам. Порой драка сужалась сугубо до двух уперто вставших на своем полудемонов. Когда их руки были истерты в сплошное месиво до полного онемения, сражение переходило на более ближний уровень. То была самая зрелищная часть боя и самая жестокая. Близнецы принимали форму демонов, вкладывая в это все накопленные силы. Они сцеплялись крыльями, по мере возможности руками и ногами и буквально рвали друг друга острыми клыками. Перекрывали друг другу доступ к кислороду, пытались добраться до уязвимых участков вроде глаз. Данте изо всех упирался в землю, придавливая своего свирепого соперника к земле, до неприятного хруста грунта под пятками и коленями. Он стойко переносил всю выпавшую на его долю агонию и не издавал ни единого слова ни когда ему выворачивали руку, ни когда в нее вгрызались с тупым остервенением, отчего отрывался целый кусок окровавленной плоти. Они на несколько секунд отстранялись и снова схлестывались, охваченные слепой яростью на все сто процентов. Рвали друг другу чешую своими когтями, отрывали целые пластины от кожи — очень болезненная процедура, больше походящая на пытку. Они сражались так, пока кто-нибудь не сдавался первым и не возвращался в «слабую» человеческую форму. Вибрация собственного злобного урчания в области шеи и груди часто напоминала Данте о том, что выносливость не бесконечна. Вместе с характерным для его триггера запахом пепла чешуя и пластины исчезали. Триггер уступал место слабой к внешним воздействиям коже. Ноющей, вспотевшей и уже беспощадно истерзанной. В ушах стоял шум низкого демонического рычания, и было не разобрать, чьего именно: Вергилия, самого Данте или падальщиков, что собрались в кучу на запах мяса и крови. Они только и ждали в засаде, пока будущие жертвы сами выроют себе могилу. И порой ждать приходилось томительные месяцы ровно до того момента, как голод повышался над уровнем терпения. Шрамы на шее — то, что всегда ныло при любом воспоминании о брате — неприятно зачесались, и в который раз Данте рефлекторно прикоснулся к ним, провел пальцами и неосознанно цеплял короткими ногтями кривые швы. Это повлекло за собой короткую боль, гораздо меньшую, чем та, которую повлек их с братом последний бой в Темен-ни-гру. Шрамы — столь щекотливая тема для Неро и абсолютно неприемлемая для самого Данте — остались в качестве напоминания о времени, проведенном в неистовой борьбе в Аду. Они заживали мучительно медленно, но не причиняли неприятных ощущений, пока были в покое. Словно душевные раны, выползшие наружу в их физической ипостаси. — Это, конечно, ужасно, — размеренный голос Триш вывел Данте из погружения. Его лицо в такие моменты бывало до необыкновения серьезным и почти хмурым, отлично повторяя черты гораздо более хладнокровного близнеца. Как обычно, он сделал вид, будто внимательно слушал, и скрыл «легкое замешательство» коротким вздохом. Возможно, ему действительно нужна неделя-другая отдыха. Полноценного, без урывок на срочные заказы. Только пицца, тяжелая музыка и старые фильмы по не менее старому телеку. — Есть несколько заказов. Все как вы любите, — Моррисон неторопливо потер руки и приступил к оглашению. — В центральной городской канализации есть проблемы похуже затопления. Со мной связывалась управляющая компания, и им не помешает помощь, потому что люди чертовски боятся лезть туда после бесследной пропажи нескольких сотрудников. Оплата очень, очень неплохая. Данте, — Моррисон снова взглянул на него, и полудемон сразу же весь подобрался. Он не был удивлен, что такая в прямом смысле грязная работа снова была акцентирована на нем, — половина оплаты идет вперед. Итак, несколько странных новых растений неизвестного происхождения в крупных парках, если можно так предположить, разрослись и оккупировали местность. Возможно, с ними не справятся даже грядущие холода. Также… демоны на главной электрической подстанции Редгрейва, именно из-за него происходят перебои с электричеством. Если и дальше спускать им это с рук, то скоро весь город будет обесточен на постоянной основе. Это все известные мне подробности на данный момент. — Если у меня будет огнемет, возьмусь за растения, — Триш словила мгновение, когда на слове «огнемет» глаза Данте заинтересованно округлились. В кои-то веки ей хотелось отвлечься от поисков пропавших и как следует оторваться по полной. — Справлюсь сама — это, в конце-концов, не Клипот. — Остальное, естественно, на мне, — без удивления фыркнул охотник и указал на нее пальцем, будто поймал на откровенном жульничестве. — Я бы посмотрел на тебя, Триш, в канализации. Ты всегда из любого дела выходишь чистой. — Завидуешь? — демоница самодовольно улыбнулась уголками рта, слегка подалась вперед и стрельнула глазами, оценивая развалившуюся на стуле фигуру Данте. — В следующий раз одолжу тебе свой топ, если он на тебя налезет. Может, это поможет тебе не замараться хоть немного при твоем-то отношении к работе. — Налезет, — Данте передразнил ее в своей манере и одернул свой плащ за воротник, чтобы поднять его также, как и у кожаной куртки Триш. Иногда ему казалось, что девушка подражала его неповторимому черному стилю. И она на самом деле специально поддразнивала его этим, когда они работали вместе. Ей казалось, что так они выглядят гармонично мрачно на фоне не менее удручающих развалин. — Рад, что вы все распределили, — Моррисон усмехнулся, подцепил свою шляпу и поправил небрежно накинутый шерстяной шарф. Снаружи действительно было прохладно. И темнело тоже довольно рано. — Тогда желаю вам обоим удачи. Свяжитесь со мной, как приступите к работе. Моррисон достал сигару и зажал ее в губах. В руке появилась зажигалка. По пути к выходу он оставил чаевые бармену за барной стойкой и с размеренной походкой покинул заведение. Данте ненадолго оглянулся на дверь. Насколько он помнил, Моррисон временно жил где-то неподалеку, потому что его квартира тоже не осталась без внимания разросшихся корней Клипота. Только поэтому он согласился прийти на встречу вместо заказчика. Триш пересеклась взглядом с Данте. Ее бровь слегка приподнялась, отчасти всем видом демоницы намекая, что здесь засиживаться не стоит. А он мог — и без зазрения совести поднял бы уровень своих долгов. Мужчина покосился на бармена со вздохом трезвенника, вставшего на путь истинный, и с руками в карманах обыденно направился к выходу. Триш вышагивала перед ним с самым что ни на есть довольным видом — вырученная за дело сумма ее порадовала — прошла на парковку к своему мотоциклу и перекинула ногу через сидение. Кожаная одежда соприкоснулась к холодным гладким металлом, но демонице холод был нипочем. Собственно, как и голод, жажда и сон — все приземленные человеческие потребности. Они были не более чем приятным развлечением. Ее взгляд упал на Кавалерию — внушительных размеров байк с дизайном из смеси демонического и человеческого задерживал на себе взгляды редких прохожих. Точеные и исцарапанные в боях рельефные пластины темного цвета не поглощали свет и даже в самый солнечный день лета не нагревались. Он появился в темно-алой дымке и слегка просел под весом севшего на него Данте. — Очаровательно, — произнесла девушка с довольно дружелюбной полуулыбкой. — Что именно? — Данте подозрительно взглянул на самого себя. Он ласково провел широкой и туго перевязанной ладонью по своей рельефной груди вниз к животу словно в подтверждение своих же слов. — Если ты думаешь, что я поправился, то тут я тебя разочарую. — Ничего. Ты не торопишься обратно. Не требовалось обладать развитым чувством проницательности, чтобы понять это. Все и так было как на ладони: он восседал на жестком сидении Кавалерии и с чуть запрокинутой назад головой завороженно смотрел куда-то вверх — на выдыхаемый им светлый пар и процесс его скорого рассеивания. И периодически заглядывался на плывущие хмурые и до тошноты однотонные серые облака — одна из самых унылых вещей, которые Данте удостаивал своим вниманием. Растрепанные смольные волосы ветер перебирал и путал хлеще, чем было, забирался под плащ и неприятно обволакивал конечности. Несколько слоев безнадежно тонких тряпок как будто отсутствовали. Такая была поздняя осень, почти как в Редгрейве — дожди и заморозки. — Успеется. Малой никуда не денется один, — без веселья усмехнулся Данте, отчего из его рта вывалился новый поток пара. Чувствовалось возвращающееся беспокойство, которое плавно перетекало в настороженность. Триггер не шевелился больше, чем просто приоткрывал один свой демонический глаз, оценивал обстановку — не считывал угрожающей для жизни — и снова засыпал. — Без сомнения, — девушка заправила светлую прядь за ухо и с тихим щелчком убрала боковую подножку. Будучи в первую очередь демоном с обликом Евы, Триш за весь период их с Данте партнерства более явственно улавливала волны его демонической стороны, чем человеческой. Это отчасти насторожило ее. — Чего ты переживаешь? У тебя все, вроде как, более-менее сносно. Подначивающий тон голоса заставил Данте лениво повернуть голову в ее сторону и привычно нахмуриться. Вернее, это хмурое выражение лица стало для него обыденным. Триш знала этот взгляд — Данте снова что-то надумал и теперь ходит с этим маниакальным «нечто» в голове днями напролет. Сам собой напрашивался совет пойти и выпустить пар на демонах в ближайшем неблагополучном районе. Желательно в одиночку, чтобы можно было разгуляться как следует… Однако девушка сложила руки на груди и показала всем своим видом, что она вся во внимании. — Не проходит ни дня, чтобы я не… не думал о его отце, — отстраненно и медленно, словно вытягивая из себя самого эти слова, произнес охотник. Ему явно не хотелось говорить на эту тему, но рано или поздно она сама всплывет на поверхность. После этих слов Триш совсем посерьезнела — намерение шутить быстро улетучилось с тем самым паром, что выдыхал ее напарник. С Вергилием ее связывают также отнюдь не самые хорошие воспоминания. В конце-концов, он использовал ее. — И о том, каково это было — там, в Аду — с самого своего возвращения, — мужчина снова вскинул голову вверх и взглянул в сторону стремительно сгущающихся туч и отдаленных раскатов грома. Знатная идет гроза. Наталкивает мысли на не менее мрачные темы. — Стоило ли мне вообще возвращаться? — Ты что, жалуешься на жизнь? — Триш снова заинтересованно вскинула бровь и начала крутить на пальце ключи от мотоцикла — намекала, что мокнуть под собирающимся дождем не собирается. — А что, похоже? — Данте лениво поскреб подбородок и слегка укололся о свою же отросшую щетину. Он старательно смотрел куда угодно, но не в глаза своей напарнице, и не потому, что не выдержал бы или было бы стыдно. Сама Триш, в свою очередь, догадывалась, что ему, мягко говоря, некомфортно. Такие разговоры он ведет нечасто. И вот, даже сейчас полудемон идет на попятную, снова показательно натягивает свою изношенную за годы знакомства (и, возможно, жизни) маску из смеси безразличия и шутливости, что бывает совсем не к месту. Закрывается даже от Триш. — Сам подумай, — она сложила руки на груди, позволяя тихому свисту ветра забить собой тишину между перерывами. Но с каждой следующей секундой понимала, что Данте сам себя заводит в тупик — как и всегда — в подобных делах. Она вставила ключ зажигания и неторопливо завела двигатель. — И о чем именно? — Данте наконец взглянул ей в глаза с отчасти недоуменным видом. Демоница откинула волосы за плечо, отчасти укрывая лицо от ледяного ветра за поднятым плотным воротником куртки. Каким же на самом деле растерянным был Данте. Она бы удивилась, откройся он так еще перед кем-нибудь в своей жизни… Легким движением девушка повернула ручку руля. Двигатель зарычал громче с легкой вибрацией. Под тонким слоем металла постепенно стало набегать приятное тепло тонкими струями. — Обо всем, — Триш взялась за руль обеими руками, но затем глубоко вздохнула и отпустила его. Сколько раз она зарекалась не копаться в проблемах, которые ей явно не по плечу. Где-то внутри она глядела на саму себя со стороны и с цоканьем разочарованно качала головой. Перед продолжением своей мысли она выдержала паузу — чтобы дать Данте добрую пищу для размышлений. — О Неро, например. Парень с ума сходил, пока тебя не было. И не вернись ты, он бы и дальше себе места не находил. — Он бы справился… — Данте произнес это так, что одной фразой разом перечеркнул важность ранее сказанных ему слов. Триш проигнорировала его вставку и продолжила говорить. С каждым словом все больше походила на родителя со своими нравоучениями, и меньше всего ей хотелось быть Евой не только по внешности, но и по существу. — И если надумаешь поговорить с ним в кои-то веки как со взрослым, — она с явным упреком уставилась на него, — то хотя бы не разочаровывай его этим. — Ты на его стороне. Как всегда, — под собственный короткий вздох Данте закатил глаза. Конечно, Триш была права: он редко говорил с Неро как со взрослым, по большей части утаивая от него как события своей жизни, так и события, которые касались их обоих, что было в корне нечестно. Иногда Триш было тяжело ответить точно, доверял ли он ему полностью. После Вергилия везде мерещился подвох. — Здесь нет никаких сторон, Данте, — девушка спокойно покачала головой. — То, что Неро — сын Вергилия — ясно как день, и оно таковым останется, хочешь ты того или нет. Не забывай, что он также твой племянник, а не враг. Ты достаточно перетянул его на свою сторону — пришло время остановиться и поговорить. Сам Данте ритмично постукивал пальцем по своему бедру. С тех самых пор, как он забрал Неро из Фортуны к себе, старательно — и порой достаточно жесткими методами — пытался оградить его от разочаровывающих знаний об отце. Это вселяло в него некую уверенность в том, что в нужный момент парень не ошибется и не выберет того, кому он совсем безразличен. Уверенность, что он выберет верную сторону. Данте был несказанно рад, что им с Вергилием не удалось обсудить это. Вместе с тем жалкие крупицы власти от обладания такими эксклюзивными знаниями о родстве с Неро вызывали прилив сил, почти легкую зависимость и эйфорию. Данте чувствовал себя сильнее брата, напрочь ошеломленного этим положением дел и вместе с тем попросту отрицающего все это. Сам факт того, что между ним и Неро есть связь, явно ближе, чем просто дружеская или родственная — и вовсе сносила крышу шелестящим трепетом в груди. — Неро знает, кто его отец и что он сделал, — ответ Данте не вселял в Триш надежду в то, что он не наговорил племяннику лишнего или только плохого. Она не считала, что Вергилий — само зло во плоти, но вместе с тем не верила и в то, что после конкретной обработки Мундусом его можно было сделать более человечным. Настолько, чтобы можно было жить как самые обычные люди в самой обычной семье. Безусловно, сам Данте отчасти ухудшил ситуацию, возможно, сам того не понимая. А если понимал, то совсем не торопился признавать этот факт. — К чему такие сложности, когда все так… просто? Зачем знать лишнее? — Ты тоже не знал своего отца — Спарду. Согласился бы ты узнать о нем больше при удобной возможности? — Триш подперла голову кулаком и заинтересованно следила за мрачнеющим лицом напарника. Она осторожно заходила на неизвестную территорию под названием «прошлое Данте». На самый ее крайний кусочек. — Каким он был, когда жил с твоей матерью. Что больше всего любил делать в мире людей. Смог ли он познакомиться с кем-то еще… — Пф, — Данте снова бестактно перебил демоницу своим фырчанием и покосился на нее. Она, в свою очередь, с нечитаемой эмоцией на лице смотрела в ответ. Вполне серьезно, но явно не осуждающе, — я знаю достаточно. И никогда не стремился знать больше, если это не относилось к работе. — Я думаю, если ты не расскажешь, он рано или поздно сам возьмется за это. Иногда Неро упрямее тебя, — девушка пожала плечами и выпрямилась. Ее руки оказались снова на руле. Она явно собралась вернуться к своим делам и выехала на середину парковки. Данте слегка кивнул — действительно, иногда Неро очень уперто лез туда, куда не нужно. — Ты думаешь, — взгляд Данте стал тяжелым и темным, глаза угрожающе сузились. Сразу растерялись остатки показной легкомысленности. Пальцы с нажимом заскользили по искусственной коже брюк,  — что я ему это позволю? — Не перегни палку, Данте, — Триш и сама слегка нахмурилась, отчего всем видом стала излучать опасную ауру. В уголках ее глаз заискрились короткие желтоватые молнии. Она всегда была такой, когда дело касалось чего-то… излишне жестокого. И вместе с тем ей идеально удавалось соблюдать баланс между открытым вмешательством и поддержкой со стороны. — Лучше наберись терпения для всех его вопросов. И удачи с канализацией. Триш всегда всегда дает понять, когда не будет развивать тему. Сейчас она с беспристрастным видом торопилась по своим неозвученным делам. Скорее всего, поскольку она одна занималась бессмысленной для Данте благотворительностью — искала пропавших без вести людей, то была почти нарасхват. На ее куртку упали первые капли дождя. Поднялся холодный ветер. Триш нажимом каблука переключила передачу и выехала ровно к огражденному участку с ремонтом. Дождь накрапывал все сильнее, отчего улицы стали стремительно пустеть. Действительно, пусти она в ход помимо слов молнии, то ливень стал бы гораздо живописнее. Небо затянулось серой пленкой из облаков. Шум дождя все ближе подбирался к Данте. Он велел самому себе опустошить голову от изменчивых мыслей о том, что же происходит в его жизни, чтобы развеять свой мрачный вид, повернул руль и выехал на уцелевшую дорогу из города. Пустое шоссе, обрамленное высокими деревьями, позволяло набрать скорость, буквально опережая ту тучу, что неслась на Редгрейв вместе с ним. Свет фонаря Кавалерии окрашивал намокающий асфальт в красный. Идея обогнать тучу и попасть в агентство сухим подначивала гнать еще быстрее, порой вылетая на встречную полосу. Данте редко, но прислушивался к своему оружию демонического происхождения, но оно не говорило с ним прямо и четко. Было вполне достаточно чувствовать то, что Кавалерия явно поощряет такую беспечную езду легкой вибрацией в руки, на которую отзывался триггер. И вообще, демон Данте всегда особенно явственно активизировался, когда охотник делал что-то крайне неординарное и опасное, добавляя адреналина в кровь. И будь в его крови алкоголь, эта поездка была бы более выдающейся. — Что про твоего отца?.. — самым темным и очевидно самым поздним вечером Данте медленно повторил обращенный к нему вопрос. Попутно он отвернул податливый алюминиевый колпачок с бутылки, и, глядя на остатки прозрачной жидкости, усмехнулся себе под нос. Уж точно не радостно, скорее, с досадой. Небольшой граненый стакан стоял рядом как раз кстати, так что мужчине только и оставалось, что окончательно закинуть ноги на диван и расслабиться в предвкушении скорого забытья в чем-то, что разогреет и, возможно, конкретно сожжет всю глотку. Неро уже почти как десять минут устроился на стуле, уперся руками в жесткую спинку и столько же продолжал молчать — рекорд при таком необъемлемом масштабе любопытства. Он почти с самого утра ходит за ним по пятам и выбешивает одной единственной фразой, которая заняла все остальное место в его голове. — Что про твоего отца, — Данте снова повторил, довольно щедро налил себе и отставил бутылку на полу у подлокотника. Помимо нее там же стояли еще три, и все три тоже недопитые. Ждали своей очереди. Говорил полудемон медленно, без особого желания и будто бы переворачивая языком каждое неподъемное слово. Конечно, он успел пожалеть о вчерашнем поспешном обещании рассказать все. — А то, что без Ямато в Аду твоему отцу будет пи… плохо, короче. Данте вздохнул и взглянул на Неро, а тот, в свою очередь, молча и с довольно серьезным настроем уставился в ответ. Было лень прикидывать, о чем же парень сейчас думает. Черные волосы мешались лишний раз и лезли в глаза, вынуждая тряхнуть головой и забыться в такой мелочи, как приобретение резинки для волос. Руки когда-нибудь до этого дойдут, если, конечно, в ближайшее время не откроются парикмахерские или Неро не научится нормально орудовать ножницами. Первое, собственно, нескоро — Редгрейв едва ли восстановится через год или два, Клипот так глубоко врылся в этот город, что остатки от бывшей инфраструктуры кишат демонами не меньше прежнего. Пока Данте шел вдоль одной из улиц, с удовольствием отбил шесть нападений, причем весьма пакостных и со спины, и разнес демонами несколько стен. Заодно поднял достаточно шума, чтобы собрать вокруг себя новых фанатов сына Спарды. — Меня интересует, что было, — Неро надеялся узнать все до того, как старик нахлещется и снова отрубится на двенадцать часов, но… неизвестно, кто из них кого пытал. Из Данте правду клещами не вытянешь. Он сам уже пожалел, что растрепал Неро о Вергилии и Уризене как об одном лице. — Было… что-то, и теперь он не представляет больше никакой угрозы, — Данте осушил стакан и словно под неким приходом уставился на стену напротив. Смотрел вроде бы сосредоточенно, но вместе с тем едва ли так пристально разглядывал орнамент. Он пару раз поморщился прежде чем добавил. — Я надеюсь. — И что будет, если он все еще представляет угрозу? — Неро вытянулся вперед и с тихим скрипом опасно раскачивался на двух ножках стула. — Это будет конец света, — вырвавшийся до жути нервный смешок застал Неро врасплох. Он даже допустил мысль, что Данте действительно чокнулся после посещения Ада и всего хоровода, что устроил его брат здесь и, соответственно, там. От кривой улыбки завеяло холодом похлеще осеннего сквозняка из трещин в окнах. Со звоном дно бутылки соприкоснулось с покрытием пола, и перебинтованная рука без перчатки вслепую нащупала и бездумно подхватила следующую. На этот раз напиток был янтарным. Неро задумчиво смотрел на выливающуюся и плещущуюся жидкость в стеклянном сосуде, периодически отражающую свет лампы, пока сознание улетело куда-то далеко и прикидывало, что же может произойти, если наступит такой «конец света». Черт, ладно им двоим, сгруппируются, переживут… Вот уж Редгрейв точно будет стерт с лица Земли. — Ты говорил отцу про меня? — Неро старался, чтобы этот вопрос прозвучал вполне себе уверенно и продуманно, но сразу же нахмурился и все ближе подбирался вместе со стулом к дивану. Вид того, как стакан мелькает от бутылки до рта Данте, и обратно, выводил его из себя. Пока он пьет, то не говорит. Уловив краткое замешательство — ведь на трезвую голову Данте божественно увиливает, Неро счел это положительным ответом и чуть было не подскочил на месте от волнения. — Что он сказал? Данте медленно сглотнул и покосился в сторону возбужденного этой новостью парня. Даже чересчур возбужденного. Демоническая длань так сжала спинку стула, что на ней остались полосы от когтей, и продолжала ее нервно скребсти. Покрытие и сам материал осыпались стружкой на пол. — Ему плевать, — помедлив, произнес он то ли севшим, то ли охрипшим голосом, в какой-то степени уже не глядя на племянника. Это вполне сошло бы за ответ на вопрос, который они оба сейчас задали себе: «Важен ли он для этого человека, для этой третьей, самой темной и неопределенной стороны их жизни?». Данте прокручивал в голове в подобные вечера именно эти моменты, где они оба в Аду, в грязи, в поту и в крови, сверлят друг друга остервенелым взглядом, им же почти высекая искры с тихим, почти демонически злобным рычанием. С оружием наизготовку, до неприятного скрипа вжимающимся в почти ничего не ощущающую плоть ладоней. Сейчас Неро сделался таким похожим на Вергилия. Не в плане характера — но схожие черты у них, безусловно, присутствовали — а в плане внешности. Так же суженные светлые глаза, как перед нападением, так и перед лицом неприятных новостей. Данте отказался от поисков отдельных деталей, восстанавливая зрительный контакт пока что только с бутылкой в собственной руке. Неро явно оскорбился на такой ответ, и как бы он не разжевывал это и не натягивал маску безразличия, у него все было написано на лице. Данте ощутил невидимый удар под дых, и в груди заныло, заныла шея, в частности перетянутые слишком сильно шрамы. Он отвернулся к спинке дивана, тихо выдохнул и поджал губы, чтобы не дать потоку слов сорваться с и так расплетенного языка. Желание поскорее остаться сейчас одному кружилось над мыслями голодным стервятником. — Лучшей займись ПОЛЕЗНЫМ делом, Неро, — довольно жестко отрезал путь к конструктивному диалогу — сейчас он быстрее выстроится разве что с собственным отражением. Затем отхлебнул алкоголь прямо из горла бутылки и не прекратил пить, пока полностью не осушил ее. С шумным выдохом — глотку жгло так, будто в нее налили раскаленного свинца — поставил бутылку к остальным. Она не устояла на полу, тихо звякнула боком о пол и начала откатываться. Неро остановил ее ход, уперев в нее ботинок. — Что между вами произошло? — наблюдая отстраненность и нарастающую агрессивность, парень слегка отстранился. На нетрезвую голову он с дядей никогда не беседовал. Никто из них этого не хотел — Данте откровенничать, а Неро — слушать порой по-настоящему пьяный бред. — Какая тебе разница, если твой отец забил на тебя! Я ему не нужен, ты тем более. Ему нужна только гребанная сила! — вспылил полудемон и приподнялся. Черные зрачки на фоне голубых глаз опасно сузились. Он гневно начал отворачивать с трудом поддающуюся крышку новой бутылки. Голос начал скатываться в низкий хрип. — Так что избавь меня от этих идиотских расспросов — здесь больше нечего обсуждать. Внутри все сделало один большой кульбит, особенно под таким прожигающим насквозь взглядом. Неро сжал скрещенные на спинке стула ладони в кулаки до побеления — понимая, что отчасти Данте был прав, ведь тема брата для него довольно щепетильная, особенно в таком состоянии — и молча поднялся. Лапой подцепил за край стул, довольно уныло оттаскивая его к главному — и единственному — столу, и отдалялся с намерением завалиться наверх поспать и забыть об этом разговоре. Но если бы все так и было. Данте догадывался где-то в уголке своего сознания, что парень может в любой момент развернуться и передумать. Наверняка у него внутри все подначивало спровоцировать своего дядю, вывалиться с ним на покрытую изморозью улицу и как следует решить этот конфликт на языке оружия. Пока есть преимущество в плане нетрезвости соперника, в плане вывалившихся на поверхность из-за недостатка кислорода под гущей алкоголя чувств… Данте был в некоторой степени уязвим, но вместе с тем и опасен намного больше. Когда реальность не норовила съехать вбок, чувство самоконтроля было чище в своем исполнении. Однако минуты на решение текли одна за другой. Неро даже замедлился, но один взгляд через плечо на легендарного охотника на демонов с новой бутылкой в руке отбил у него всякое желание рваться в бой. Все же, стемнело раньше, чем Данте затормозил неподалеку от порога и погасшей неоновой вывески и оставил после заднего колеса характерный изогнутый след. Кавалерия исчезла в черной искрящейся дымке. Связь с ней стала более слабой и отошла на задний план. Мужчина окинул территорию у входа быстрым взглядом — только самые отчаянные демоны подбирались так близко — и зашел в агентство, в котором — на удивление в такой час — не горел свет. Плащ отправился на свое законное место в виде крючка вешалки рядом со столом. Данте без особого энтузиазма щелкнул выключателем и взглянул на лампы. Электричества не было. Тем временем по стеклам конторы начали колотить крупные капли дождя и сливались в единый шум. При свете от вспышки близкой к зданию молнии первый этаж осветился на несколько секунд. Данте хватило этого, чтобы не обнаружить Неро поблизости. Диван был пуст, за небольшой барной стойкой никого. После этого он встал напротив довольно внушительных размеров рамы в углу, упер руки в бока и недовольно покачал головой. — Висел, никому не мешал… — мужчина единожды цокнул языком, но не стал заострять на этом слишком много внимания. Сейчас такие мелочи уходили на задний план. Демон, которому «посчастливилось» не просто попасть в агентство, а стать настоящей живой мишенью, этаким несъедобным настенным канапе, пропал, оставив вместо зазубренных клешней, жвал, насекомоподобного тела и многоглазой головы лишь кучку пыли грязного земельного цвета. И, конечно, кинжалы и дротики все также торчали из однотонного полотна с пятнами крови неестественного цвета. Данте не сильно расстроился — эта борьба с Неро за «живой уголок» растянулась на годы. Пока что они сошлись на том, что там будет тварь, на которую можно потратить не более одного патрона и не заморачиваться с ней ни минутой больше. Это было значительно лучше того, что Данте приволочет с улиц хрен пойми что — а он вполне может — и основательно приколотит это к стене как псевдотрофей. Зачем? Чтобы дырявить его всем, что попадется под руку в неблагополучные моменты. Или тогда, когда демон будет сильно шуметь. Если были желание и свободное время, Данте долго копался с этими тварями — кропотливо вырезал им языки и голосовые связки — пока те были пришпилены к полу багровыми клинками. По таким случаям пол заливался кровью, так как даже с одной туши ее было вполне много. Если случалось напортачить с этими горе-хирургическими операциями, то в дело шли швабра и совок. Однако когда на возню не было времени, желания или всего вместе, самые крикливые экспонаты, особенно активные по ночам, попадали на тот свет экспромтом. Данте заметил, что меч Неро располагался на своем законном месте — на стойке для оружия, а пистолет — тут же рядом, поэтому не стал лишний раз гадать и сразу пошел наверх. Довольно бодро поднялся по лестнице, но замедлился у приоткрытой двери спальни. В мертвой тишине комнаты раздался тихий и бесполезный двойной щелчок выключателя. В кромешной тьме Данте ступал так тихо, что под его весом не скрипнула ни одна половица. Лишь изредка раздавался тихий стук соприкосновения каблука сапог и напольного покрытия. Идея разбудить Неро сейчас не имела блестящих перспектив. Полагалось, что он спал, когда излишне уставал, как физически, так и психически. Даже мысль о том, чтобы разбудить уставшего и разморенного отдыхом парня казалась в высшей степени прегрешением. И как назло, за одной картинкой в голове тянулась вторая, третья… В конце-концов, Данте редко шел по стопам своих низменных желаний, которые относились не только к демонической половине. Он не воплощал в жизнь конкретно все эти мелькающие как довольно-таки весомая помеха задумки, но слушал их. Каждую. Если бы последовал им, то Неро был бы попросту растерзан его внешним «Я» под указкой внутреннего. Он начал на ходу стягивать с себя лонгслив. Одежда полетела в сторону, но на что именно — это осталось скрыто темнотой. Как только колено уперлось в жесткий край кровати, Данте замер. Не было сомнений, что здесь был Неро — вещи были на месте, а сам он отлично слышал его тихое размеренное дыхание. Парень завернулся в одеяло и спал, причем довольно крепко. Данте совсем не шевелился — от кончиков пальцев ног до волос на голове. Он допустил лишь мысль о том, что этот человек, достаточно близкий ему, вдруг также внезапно предаст. Если у него взыграет в одном месте желание поиграть в семью, узнать отца поближе или хотя бы встретиться вживую. Данте внимательно слушал своих внутренних демонов — помимо своего собственного были и те, что вылезли из самых дальних и темных уголков — но ничего сверхъестественного не предпринимал. Взыграла отточенная годами привычка лишний раз не дергаться. Тем временем руки начали сжиматься в кулаки, сминая бинты и перчатки до тихого скрипа. Данте сам не замечал, как сидящая внутри него тугая спираль против воли начинала раскручиваться, и ее подогревал и ослаблял жар демонической крови, бегущей по венам. Желание рвать зубами, расцарапать когтями, напасть в момент слабости, чтобы получить желанную победу, быть выше остальных. Это можно было назвать инстинктом или подсознательной демонической самообороной. Много лет это отлично подавлялось, потому что требовало огромных усилий. Однако все рано или поздно меняется — и чувство полного контроля уходит, оставляя за собой выжженную хилую тропинку из пепла. Данте запрокинул голову — все его нереализованные, лишние и необоснованные мысли сбились в кучу и отправились в мусорное ведро. Чтобы предложить Неро увлекательное совместное задание, нужно было его разбудить. И разбудить деликатно. Однако где «Данте» и где «деликатность»? А если она у него есть, то она точно идет вразрез со всеми канонами. Мужчина просто растянулся на постели прямо за Неро — тот свернулся в комок и только сильнее поджал к себе ноги, совершенно не обращая внимания на происходящее. Вместе с тем еще и подобрал себе все одеяло и тем самым нарастил себе мягкую броню. Данте вплотную прижался к скрученной дугой спине и попытался обхватить торс племянника вместе со складками толстого постельного белья. Вслепую удалось урвать лишь небольшой кусочек оголенной кожи в области затылка и плеч. Не теряя ни минуты, он сразу же уткнулся в нее носом — в область холки, а точнее прямо в твердые отростки позвонков. На ощупь кожа Неро была ледяная — будто он несколько часов торчал под холодным душем. И он сразу же поежился от теплого согревающего дыхания. Данте расслабился и прикрыл глаза. В конце-концов, по какому-то беспощадному закону вселенной он отогревал Неро чаще — и лучше, чем батареи отогревали агентство в холодный сезон. — Я вернулся, — он вдоволь надышался холодного воздуха, никак не иначе, ибо от чего еще голос лился в уши с легкой будоражащей хрипотцой. Данте прикоснулся колючей щекой к открытой коже. Даже слегка притерся и поцарапал. Стало быть, сейчас ему снова придется отогревать эту неподъемную, холодную льдину с платиновой макушкой. Это не было такой уж неразрешимой задачей. Рука, оплетающая торс Неро, сжалась сильнее и одним коротким, но мягким движением подтащила его ближе. Завораживающий голос лился в не менее холодные уши одним стройным потоком. — Если ты соскучился, могу предложить тебе кое-что. Обещаю, оно будет даже заманчивее пиццы… Зашуршало постельное белье. Тело в объятиях зашевелилось, затем стало распрямляться и лениво тянуть конечности. Неро хоть и трудился в поте лица, бегая по заданиям, Данте был твердо уверен в том, что парню необходимо больше тренировок. Даже не ради триггера, а хотя бы просто для того, чтобы снять спазм с вечно каменных мышц и не тратить несколько утренних часов на разминку. Парадокс, но из-за этой проблемы Неро часто был скован в движениях в бою и проигрывал, отчего увиливал от дополнительных тренировок. В растрепанную ветром копну волос Данте неуверенно и осторожно зарылась рука Неро. Она сжала пряди и пропустила их между пальцев в легком, с виду поощрительном поглаживании. Оно неторопливо повторилось, но было короче предыдущего. Данте принял это как приглашение продолжить. Он снова провел кончиком носа по открытой коже на холке. Затем и сам приподнялся выше к трапециевидной мышце плеча. По чувствительной шее прошлось теплое дыхание. Неро содрогался под каждым движением. Он действительно так сильно вымерз — прикосновение его пальцев было ледяным. Данте про себя нервно усмехался — то ли ему показалось, то ли Неро действительно поднабрал в мышечной массе. В это слабо верилось при учете диеты из пиццы и любого другого фастфуда и при нереальных нагрузках в бою. За вполне себе один продолжительный и интенсивный бой одна лишь регенерация сжигала столько энергии и калорий Данте, что вес становился величиной непостоянной и чаще всего впоследствии оставался меньше, чем до. Неро и без триггера выматывался на все сто процентов. Возможно, в этом крылась проблема: меньше пространства занимает тело, меньше тепла оно продуцирует извне. Часто парень спокойно засыпал под теплым боком, и сейчас он норовил развернуться к новому источнику тепла. Данте подался вперед, чтобы остановить его, и вслепую уткнулся в область за ухом. Его лицо непривычно начали щекотать короткие пряди, и даже несмотря на такой вроде бы пустяк, это непривычно сильно насторожило. Настолько, что он снова замер и со сложным лицом рассматривал черноту перед собой. Тут же ко всему взгляд зацепился за самый главный ориентир — за голубоватое мерцающее свечение. Вернее за то, что именно его-то не было. Это подействовало на Данте как спусковой крючок. Первой проскочившей в голове мыслью было то, что это мог быть Вергилий. Мог ли он выбраться из Ада? Раз сделал это однажды, значит, смог и снова. Эта тема тщательно откладывалась в долгий ящик, к которому не хотелось никогда возвращаться. И насколько бы это не было тревожно, присутствие здесь Вергилия было абсурдом высшей степени. Как всегда, несмотря на этот самый абсурд, Данте предупредительно в мгновение ока отскочил назад на самый край. С чем, с чем, а с этим он не шутил. Нисколько и никогда. Воздух пронзил короткий звон высокой частоты, и он утих сразу же с исчезновением искр. В руке из этих самых хаотично разлетающихся мелких огней и дымки тут же появился тяжелый Дьявольский меч. Его, казалось бы, живая магма стала источником несильного желтовато-рыжего света. Этого было мало, чтобы осветить всю комнату, но вполне достаточно, чтобы увидеть хоть что-то. Учащенное дыхание от подскочившего адреналина заставляло грудную клетку активно раздуваться. Данте бы принял облик триггера, но как всегда берег его на самый крайний случай. — Какого… — пробормотал он себе под нос и увлеченно вглядывался в полумрак. Если сейчас услышал бы себя со стороны, то не узнал бы свой собственный голос. Но что поразило больше всего — перед ним был Неро. Неро, реакция которого на внезапные жизненные повороты не хуже, чем у самого Данте. Спросонья он почти что выскочил из-под одеяла — едва не запутался в нем ногами — и сразу же прикрыл лицо рукой от неожиданно всплеска света и волны тепла. Однако через несколько мгновений весьма смело выглянул и гипнотизировал фигуру дяди пристальным и отчасти недоуменным взглядом из-под нахмуренных бровей. Взъерошенные короткие волосы и, апогей всего происходящего — отсутствие демонической лапы — за все это так крепко зацепился сейчас Данте. Он медленно и неохотно опустил меч, с опаской изучая эти изменения. Короткие волосы он бы еще мог спустить на что-то, но длань едва ли могла исчезнуть сама по себе. Это было уже за гранью понимания. Одна мысль о том, что это могли быть проделки Вергилия, поднимали волну растущей в прогрессии тревоги, перетекающей в гнев. — Неро?