Своя сторона

Захлопнув за собой дверь спальни, Кроули обессиленно привалился к ней спиной и зажмурился, пытаясь развязать стянувшийся где-то в груди болезненный узел. Открыв глаза, он тоскливо окинул взглядом крошечную комнату, которая начинала вызывать почти настоящую ненависть. Шаги Азирафаэля и Анафемы стихли в коридоре. Вряд ли он вернётся скоро. Не нужно быть гением, чтобы догадаться, что ведьмочка очень хотела поговорить с Азирафаэлем наедине. О чём? Кроули не хотел об этом даже думать. Главное – теперь у него было несколько минут одиночества. Сейчас это казалось почти счастьем. Не было у него сейчас никаких сил разговаривать с Азирафаэлем. Объяснять что-либо – тем более. Почему-то ему казалось, что обещанный Агнессой конец уже близок. Не нужно было даже присматриваться, чтобы понять, что Азирафаэль соврал о том, что Гавриил ничего от него не потребовал. Пожалуй, Кроули даже догадывался, что именно мог хотеть этот проклятый архангел. Он не сомневался, что Азирафаэль послал Гавриила, куда следует. Но это не означает, что пернатый говнюк не заявится снова. С какой-нибудь компрометирующей информацией. А уж если он стакнется с Вельзевул, то недостатка в компромате у него не будет. И рано или поздно… Он передёрнулся. Может быть, и не стоит так радоваться, что Азирафаэль отказался от предложения Гавриила, каким бы то ни было. Потому что что-то он, однозначно, узнал. Кроули готов был в этом поклясться. Может, даже лучше было бы, если бы всё закончилось прямо сейчас. Раньше, чем у Верхней конторы закончится терпение, и они начнут угрожать. Он наполовину ждал, что Азирафаэль не вернётся. Боялся услышать от Адама, что его убили. Почти сумел себя убедить, что будет рад, если ангел не станет делать глупостей и вернётся на Небеса, если ему это предложат. Он почти ждал, что вместо Азирафаэля заявится отряд ангелов с приказом вывести его за пределы церкви и там уничтожить. Странно, что никто до сих пор не додумался до настолько простого решения. Или право священной защиты и это запрещает? Он сглотнул и, мотнув головой, прикусил губу. Не стоило вспоминать те минуты, когда он прислушивался к тишине, боясь понять, что знакомых шагов снаружи больше не прозвучит. С учётом происходящего грядущее воскрешение Хастура выглядело не просто мелкой проблемой, а настоящей катастрофой. Белым пушным зверьком, обитающим на севере Евразии. Причём очень, очень толстым. Хастур точно не спустит случившегося ни ему самому, ни Азирафаэлю. Азирафаэлю – особенно: эта мстительная тварь никогда не была склонна к излишней жалости, а к Азирафаэлю у него теперь счёт даже длиннее, чем к нему самому. И ещё вопрос, чем закончится их следующая встреча. Особенно, если Азирафаэль к тому моменту не успеет заручиться защитой Небес. Кроули десять раз уже успел пожалеть, что решил воспользоваться предложением Адама. Что вообще вспомнил об этих угробленных им сородичах. Что ему до них? Жалость в Аду – вообще нонсенс! Да и кому какое дело до нескольких мелких демонов, которых всё равно считали даже не поголовно, а дюжинами. Не стоило ему заговаривать о возможности вернуть их к жизни. Желание уйти, не терзаясь муками совести – не особо плохая идея для смертного. Но для него… «Ты теперь тоже почти смертный», - едко сообщил внутренний голос. Кроули сдавленно зашипел и, рывком отлепившись от двери, стремительно прошёл к окну. Опёрся ладонями в подоконник и с беззвучным стоном упёрся лбом в холодное стекло. Зажмурился. Агнесса ведь могла ошибиться, разве нет? Могла что-то перепутать или просто намудрить с иносказаниями… Он открыл глаза и бездумно вперил взгляд в мокрые надгробия за окном. Не могла. Кто угодно мог напутать, но Агнесса Псих – нет. Апокалипсис это показал слишком хорошо. Всё будет так, как она написала. Не сейчас – значит, позже. Но будет всё равно. Он с безразличием проследил, как кто-то из прихожан, выскочив из церкви, поспешно натянул куртку на голову и почти бегом помчался к воротам. Счастливые. Им есть куда бежать… Он криво усмехнулся. Может, не нужно было настаивать на том, чтобы остаться в церкви? Если Адам не налажал со своими зонтиками, их непросто будет найти. Но они хотя бы не будут как на ладони… Впрочем, какая теперь уже разница. Азирафаэля, похоже, всё-таки готовы простить. Значит, ему и решать, где пройдут их последние совместные дни. Всё равно, что бы он ни выбрал, исход будет один. Агнесса предсказала это безо всяких обиняков. Кроули прерывисто вздохнул и, повернув голову, с тоской окинул взглядом безрадостный пейзаж. Думать о будущем не хотелось. Гадать, как именно сбудется предсказанное чёртовой безумной пророчицей – тем более. Он нехотя оттолкнулся ладонями от подоконника. Отступил в центр комнаты, с тоской оглядывая дурацкий интерьер. Всё было чужим, неправильным, раздражающим… Слишком напоминающим о том, что он ещё жив. Что ещё совсем недавно он всерьёз лелеял надежду на будущее, что почти верил в то, что им обоим удастся спастись и уйти от мести своих бывших коллег… Кровать. Слишком большая для этой мизерной комнатушки: здесь Азирафаэль лечил его крылья, а потом уже наоборот – сам лечился, пусть и не совсем по своей воле. Кресло. Азирафаэлю оно, похоже, пришлось по душе. Не нужно даже прислушиваться лишний раз к эманациям благодати, чтобы сообразить, где коротал ангел время, пока он отсыпался после прорыва из Ада. Корзина. Проклятая ненавистная корзина, на которую он извёл какую-то из драгоценных книг из магазинчика Азирафаэля… Он сглотнул. И на которую ангел сам, собственной рукой нанёс демонические сигилы, чтобы защитить его от Благодати. Кроули тяжело закрыл глаза и, поёжившись, зябким жестом сунул руки в карманы. Что должно случиться, чтобы Азирафаэль усомнился в его помыслах? После всего, что их связало… «Не так уж и много», - подсказал ему безжалостный внутренний голос. – «Просто узнать, о скольких из твоих успешных заданий он не имел ни малейшего представления.» Он не сомневался, что руку на него Азирафаэль не поднимет. Но будет достаточно и просто порвать отношения, пойти каждый своим путём. И рано или поздно случится то, что предрекла ему Агнесса: святая чаша, которую ему придётся «испить». И хорошо ещё, если в переносном смысле. Но всё-таки, зачем же приходил Гавриил и что он сказал Азирафаэлю такого, что ангела так перекосило при одном вопросе об этом… Неужели и впрямь Вельзевул не поленилась поднять архивы? Или – всё-таки ещё нет, раз Азирафаэль ни в чём не обвинил его?.. Додумать он не успел. Яркая вспышка ударила по глазам, и он отшатнулся, невольно заслоняя глаза руками. Что это могло означать, он осознал лишь миг спустя. И – тут же подобрался, отступил ещё на шаг назад уже осознанно, напрягся, готовясь к возможной схватке… И впился взглядом в появившуюся посередине комнаты архангела Уриил. Кажется, у него намечались проблемы. Уриил выглядела на удивление взбешённой. Даже во время суда над ним – в смысле, над Азирафаэлем – она такой не была. Сейчас от сочащейся ядом торжествующей злости не осталось и следа. Ярость, слепая, обжигающая ярость… «А ведь и впрямь обжигающая», - с невольным ознобом осознал Кроули, ощутив, как начинает неприятно саднить кожу от ощущения возрастающей святости. Он сглотнул. И, осознав с неприятным холодком, что пауза опасно затягивается, растянул губы в фальшивой улыбке: - Урии-ил! Чем обязан такой чести? Та в ответ ожгла его яростным взглядом. - Заткнись, ублюдок! Жаль, что я не знала, кем ты был до падения, иначе убила бы, не дожидаясь этого фарса со священной защитой! – прошипела она. Прошипела не с бешенством даже – с ненавистью, такой лютой и непримиримой, что Кроули невольно вздрогнул. В разум начала закрадываться неприятная мысль, что его, кажется, пришли убивать. Но ведь он по-прежнему на святой земле, под защитой пастора, разве нет? …Возможно, что и нет, понял он в следующую секунду, заглянув в пылающие злобой глаза архангела. - Эй, эй, спокойно! – с трудом заставив голос не дрожать, огрызнулся он. Ему очень хотелось верить, что улыбка выглядит развязной, а не испуганной. Выражение на лице коллеги из верхней конторы стало совсем уж нехорошим, и он поспешно вскинул руки в примирительном жесте. – Эй, да что я такого сделал-то? Можно подумать, для кого-то наверху новость, что демоны – это зло и всё такое… Глаза Уриил вспыхнули, и Кроули только сдавленно охнул, впечатанный в стену обжигающей силой разгневанного архангела. Перед глазами вспыхнули звёзды. - Какого… - простонал он, без сил сползая по стене. К горлу подкатила дурнота; он ощутил, как его буквально выворачивает наизнанку бушующий вокруг шторм благодати. Уриил, не отвечая, ухватила его за шиворот и, вздёрнув снова на ноги, ещё раз с силой припечатала о стену. В голове опасно зашумело. Он сглотнул стремительно нарастающую во рту солёную горечь, и через силу двинул навстречу собственные демонические силы, чувствуя, что ещё немного – и его просто сожжёт этот гнев. - Предатель! - прорычала ему в лицо архангел, и Кроули, несмотря на обморочную муть, поразился той ядовитой смеси ненависти и боли, что звучала сейчас в её голосе. - Я никого не предавал! – запротестовал он. И осёкся. Плохая идея. Если так подумать, он как раз таки и предал – и Её, и всех своих бывших собратьев… Это даже если не вспоминать об устроенной подлянке с Апокалипсисом. Глаза Уриил потемнели, и Кроули, сглотнув, поспешно выставил перед собой хлипкий ещё, трещащий по швам щит. Стало немного легче. Ненадолго, догадывался Кроули. - Хорошо, хорошо, признаю, я действительно эээ… был не всегда верен своему слову. Я же демон! Фраза прозвучала на удивление жалко, но он даже не нашёл в себе силы устыдиться этого. Ему нужно было время, чтобы прийти в себя. Вот будет весело, если его сейчас прикончат в порыве ярости! Уриил, наверное, нарушение асилума тоже аукнется, но ему-то от этого легче уже не будет! Уриил молчала, прожигая его бешеным взглядом, но нового удара наносить не спешила. И он, поморщившись, пробормотал, спеша закрепить успех. - Может, ты хоть объяснишь мне, что я такого сделал, прежде чем сожжёшь меня? Уриил едко улыбнулась – жутким, подходящим скорее демону, чем архангелу, оскалом. И произнесла тихо, почти по слогам, пристально глядя ему в глаза. - Рафаэль. Кроули моргнул. Резкая смена темы выбила его из концентрации, медленно выстраиваемый против брызжущей благодати щит дрогнул, слабея. Обжигающие капли святости вновь хлынули к нему, и он закусил губу, с трудом сдержав стон. - При чём здессссь это? Я работал сссс ним, да, но это было Люцифер знает ко… Уриил, не дав ему даже договорить, совсем не по-ангельски зарычала, заставив его с досадой прикусить язык. А архангел ещё раз грубо встряхнула его, вновь приложив его затылком о стену. - Работал?! Ты с ним работал?! Ты, мерзкая ползучая тварь! Хватит лгать! И Кроули понял, что начинает злиться. Первый испуг медленно уходил, щиты, потрескивая, поспешно выстраивались вокруг его сущности, и боль начала стихать. Вместо неё откуда-то из глубины сознания начал нарастать гнев. Да что себе позволяет эта пернатая истеричка! - А что тебя не уссстраивает, Уриил? – прошипел он, рывком поднимая руки и в свою очередь хватая своего противника за гладкую ткань воротника. – Вы нашшшли какую-то недоделанную звёзду? Так это уже не мои проблемы! Можешь считать, что я уволился, и сссскажи ссспасибо, что не требую ссс васссс выходное пособие за пару тыссссяч лет! Его захлёстывало бешенство. Напоминание о том, кем он был, о том, что он делал – чего он лишился – обожгло неожиданно острой болью. И он не собирался спускать это Уриил. Глаза архангела вспыхнули возмущением, а миг спустя изумлённо расширились. Она растерянно разжала пальцы, отпуская его, и отшатнулась назад. Они замерли, сверля друг друга ненавидящими взглядами и тяжело дыша. - Ты… ты что, не помнишь? – потрясённо пробормотала Уриил, глядя на него с искренней обидой. Злое пламя застарелой боли вздрогнуло, разгораясь ещё раньше. Не помнит. Даже своего настоящего имени не помнит. Даже это Она отняла у него… Он прикусил язык, чувствуя, как ядовитая горечь во рту жжёт губы, стремясь выплеснуться на свободу. И он не собирался её сдерживать. - Не помню и вполне доволен этим! - Предатель! - Исстеричка! Уриил замерла. В глазах её, видел Кроули, бушевал яростный пожар непонятной ему, исступлённой ненависти. И – вдруг понял он – боли. Она проклинала его не за то, что он демон. В конце концов, за шесть тысяч лет можно было привыкнуть к наличию «противоположной конторы». Она ненавидела его за боль, которую он причинил лично ей. И он с неприятным холодком где-то в груди понял, что догадывается, что это могла быть за боль. - Ладно, погоди, - он примирительно поднял ладони. – Может, начнём сначала? Не хочешь объяснить, в чём я, по-твоему, виноват? И, не успел ещё договорить, а внутри уже вспыхнула паника: а вдруг и впрямь ответит?! Он не готов был сейчас услышать правду. Слишком быстро. Слишком неожиданно. Шесть тысяч лет как Кроули, как простой демон без прошлого – сколько он потратил сил, пытаясь узнать хоть что-нибудь о себе! Он не мог просто взять и откинуть все эти столетия, когда он знал о себе лишь одно, зато самое главное: его зовут Кроули, и он никому не позволит причинить боль одному тупоголовому ангелу, вечно лезущему в самое пекло. Он уже знал: знание будет болезненным. А миг спустя Уриил вдруг со стоном процедила что-то явно нецензурное – и с резким хлопком исчезла. Ощущение обжигающего кожу жара задержалось ещё на долю секунды. А потом, наконец, начало медленно спадать. И Кроули с неприятной смесью облегчения и досады понял, что ответа сегодня не будет. - Ну и Сатана с тобой… - со злостью пробормотал он. Помедлив, он со стоном отлепился от стены и провёл ладонью по горящему, словно и впрямь сунулся башкой в огонь, лицу. Рука дрожала. Кроули раздражённо передёрнул плечами, с неприятным холодком вспоминая обжигающую волну святости, хлынувшую в его сторону от разгневанного архангела, и сковывающую члены противную слабость. Вспоминать собственную беспомощность было неприятно. И ужасно унизительно. Можно подумать, он хотел Падать! Нет бы сказать прямым текстом, за что взъелась на него – да ещё и спустя шесть тысяч лет после Раскола! И что с того, что он, судя по всему, работал когда-то с Рафаэлем? И впрямь, что ли, что-то взорвалось? Так с него-то какой спрос? Творением материального мира занимались, если он правильно помнил, архангелы. Остальные были на подхвате. Даже если он напортачил что-то, пока носился у Рафаэля на побегушках, тот виноват сам – надо проверять за подчинёнными, а то мало ли что они могут устроить. «Ты с ним работал ?!!» - вспомнился вдруг взбешённый вопль Уриил, едкий нажим на слове «работал», искажённое ненавистью лицо... Перед глазами, словно наяву, вспыхнул переполненный ненавистью и застарелой болью взгляд. …И вот тут ему стало нехорошо. Нет. Нет, этого не может быть. Она же не имела в виду это, верно, ведь это не может быть правдой?! «Предатель!» О, Са… Го… кто-нибудь, пусть это будет только его бредом… Сдавленно выругавшись, он, как сомнамбула, пересёк комнату и без сил рухнул на кровать. Невидяще уставился в потолок. Он ведь не мог. Он помнил: были вопросы. Он точно что-то спрашивал – у Неё. Никаких убийств. Или?.. Рафаэля не было среди демонов. Как и среди ангелов, впрочем. Кроули помнил, как первые столетия Вельзевул и даже сам Люцифер искали этого архангела. Он тогда тоже поддался всеобщей истерии и пару лет обшаривал все уголки ещё свеженького и необтёсанного Ада. Не то чтобы ему особо нужна была обещанная награда. Просто – а почему бы и нет? Скука всегда была его злейшим врагом. ...В Ад попали лишь Падшие ангелы. Те, кто был убит в сражении, исчезли навсегда. Бесследно. Это не мог быть он! Не мог! Он ведь просто хотел знать ответы, он никого не убивал, он даже, будучи демоном, ненавидел убивать! «Жаль, что я не знала раньше, кем ты был до Падения, иначе убила бы!» Если бы это знал хоть кто-нибудь, его убили бы и без Уриил. Владыка, кажется, в первые тысячелетия ещё умел любить, по крайней мере, ему тогда казалось, что пропавшего брата он ищет не для сведения счётов или того, чтобы с гарантией избавиться от конкурента. Да и Вельзевул первое время, насколько он мог вспомнить всерьёз скорбела по пропавшему брату. Знали бы они, что он совсем не пропавший… Кроули содрогнулся. Страшно представить, что сделал бы с ним Сатана, если бы узнал, кто убил на заре времён одного из его Хора… Потеря памяти спасла его. Он не смог бы скрывать, если бы знал сам, что сделал… Нет! Это не может быть правдой! Кроули со стоном сжал голову руками. Резко скрипнула кровать, когда он, рывком повернувшись, скорчился и подтянул колени к груди. Он не хотел верить. Это всё могло быть простой ложью, дезинформацией, призванной сломить его и заставить сделать какую-нибудь глупость. Это могло быть ошибкой. Да наверняка так и есть! Он не смог толком вычислить, какой чин занимал до Падения, но явно не выше принципалита. Уровень могущества, да и всего одна пара крыльев*, об этом говорили совершенно ясно. Как бы, интересно, он смог убить архангела? …Примерно так же, как это делается в большинстве случаев, подсказал ему неумолимый разум. Для того, чтобы ударить в спину, большой силы не нужно. Особенно, если бьёшь того, кто тебе доверяет. Мог ли Рафаэль не доверять собственному подчинённому – во времена, когда о ненависти и предательстве ещё даже не слышали?.. «Предатель!» Он застонал. Лицо горело, словно с него содрали кожу, и ещё мучительнее плавилось что-то внутри, глубоко в груди. Там, где по представлениям людей жила душа, а у демонов была лишь наполненная пеплом пустота. Азирафаэль. Сссатана, он не сможет ему сказать. Только не сейчас. Не так. «Он был моим другом…», - как наяву прозвучал в его ушах печальный голос Азирафаэля. И внутри что-то болезненно сжалось. Едкая ненависть к себе самому кислотой разъедала горло. И здесь – его вина? Кроули услышал тихий, жалкий скулёж. И лишь миг спустя понял, что издавал его он сам. В груди, казалось, ворочался тупой раскалённый кол. Вот, значит, как всё будет… Именно об этом предупреждала Агнесса. На что он надеется? Что архангелы не расскажут Азирафаэлю, кто убил одного из его друзей? Имея такой козырь против него? Если даже ангел ещё не знает, в любой момент кто-нибудь может спуститься, чтобы просветить Азирафаэля на его, Кроули, счёт. И тогда всё будет кончено. Есть боль, которую никакие бездны лет не умалят. Даже если Азирафаэль сумеет простить, то забыть, что Кроули натворил, он не сможет уже никогда. Словно мало было той пропасти, что зияла между ними все эти тысячелетия… Кроули криво усмехнулся. А впрочем, может, и правильно Азирафаэль держит его на расстоянии? Даже сейчас он жалеет себя – себя, убийцу; не погибшего архангела, не Азирафаэля, потерявшего друга… А ведь Агнесса говорила что-то о предательстве. Это он толкнул Азирафаэля на предательство. Он заставил ангела защищать убийцу своего друга. Теперь, какой бы выбор не сделал Азирафаэль, он всё равно будет чувствовать изменником - себя. Выберет ли он простить его во имя их дружбы, или нет – ему всё равно придётся отречься от кого-то, кого он считал другом. «…изопьёт Змей Эдема святую чашу…» Его затрясло. Нет. Нет, Азирафаэль этого не сделает. Точно. …Или? - Нет! – сдавленно прошипел Кроули, зажмуриваясь до боли в глазах. – Этого не ссслучитссся, ясссно?!! «…ибо будет смерть его ценой жизни ангела», - словно выжженные на внутренней стороне век, всплыли перед глазами потускневшие от времени буквы. Кроули едва слышно застонал. Он не хотел задумываться. Но не мог не отдавать себе отчёта, что, если Азирафаэль уничтожит его, если тот, кто толкал его на нарушение приказов Рая и сбивал с истинного пути, исчезнет – если он сам позаботится о том, чтобы соблазнитель исчез – ему простятся все прегрешения. Блудным сыновьям, преодолевшим искушение и вернувшимся в семью, простится многое, за что всех остальных будут осуждать. …Только вот он этого никогда не сделает. Только не Азирафаэль. «Изопьёт Змей святую чашу…» Он со стоном стукнулся лбом о поджатые к груди колени и вцепился зубами в губу, чувствуя, как поползла по подбородку горячая капля. Запрокинул голову, пытаясь справиться с обрывающимся от страха дыханием. - Значит, Ты хочешь, чтобы я всё сделал сам?.. – хрипло пробормотал он, слепо глядя в монохромный, с мелкими трещинами побелки потолок. За потолок. Его трясло крупной ознобной дрожью. – Азирафаэль не должен меня убить, он не простит себе… Для этого Ты показала мне это пророчество, да? Зажмурился. - Для этого?!! Он со стоном прижался затылком к прохладной подушке. Хотелось свернуться клубком, спрятаться от всего мира, уснуть. Не ощущать больше этого отчаяния, этой боли… Не быть. Впрочем, с этим как раз сложностей скоро не будет. Кроули сдавленно, судорожно засмеялся. Подавился, когда смех превратился во всхлип, и умолк. И вновь, почти не осознавая, что делает, скрутился в комок, обхватывая трясущимися руками плечи. Легко сказать… Демоны не способны на суицид. Они слишком ценят себя, пусть даже их существование безрадостно и наполнено не меньшими страданиями, чем муки проклятых душ. Он не сможет. Ему просто не хватит сил это сделать. Не хватит смелости. Но Агнесса никогда не ошибалась. А значит, всё-таки всё будет так. Его ли волей, руками ли других ангелов… Ангела? Кроули ощутил, как скрутивший внутренности ледяной комок обрастает острыми шипами. Нет. Только не Азирафаэль. Только не так. Её План никогда не был одноуровневым. Если не случится так – случится иначе. Но всё равно в итоге будет то, что предсказано. Если Азирафаэль не захочет убить его после того, что узнает о гибели Рафаэля – случится что-то ещё. И ещё. И ещё. До тех пор, пока у Азирафаэля не останется к нему никаких тёплых чувств. Он прерывисто вздохнул, чувствуя, как давит изнутри глухая, едкая тоска. И замер, услышав хлопок двери в коридоре и звук неторопливых шагов. Азирафаэль вернулся. Несколько секунд он ещё сидел, сжавшись в комок и не в силах заставить себя издать хотя бы звук. Вошедший Азирафаэль привычно улыбнулся ему – и тут же замер, встревоженно впившись в демона взглядом. - Кроули? Дорогой мой, что-то случилось? Случилось. Он убил лучшего друга своего лучшего друга. И исправить это уже нельзя. Кроули через силу сглотнул и, чувствуя, как подламываются колени, встал с дивана. Он должен сказать это сам. Если хочет сохранить хотя бы тень их былой дружбы, если надеется, что Азирафаэль хоть иногда будет вспоминать о нём не только, как об убийце – должен. Азирафаэль узнает всё равно. Но так, быть может, он сумеет простить. Хоть когда-нибудь. …Так Азирафаэлю будет легче, когда его не станет. Особенно, если простить он всё-таки не сумеет. - Я… - голос сорвался, и Кроули до крови прикусил губу, почти не чувствуя боли из-за захлёстывающего его ужаса. Увидел, как взволнованно шагнул навстречу Азирафаэль. И, с отчаянием ощущая, как стремительно тает решимость, глубоко вздохнул, ловя полный беспокойства синий взгляд. – Я должен кое-что тебе рассказать, ангел…