Ундина

      После последней третьей пары мы сидели в кофейне напротив университета, я выжидающе смотрел на Женю, который размешивал капучино уже несколько добрых минут.       - Женя.       Он поднял на меня свои глаза, из-за расширенных капилляров зелень его глаз казалась почти изумрудной. Женя либо не спал несколько ночей, либо рыдал в подушку, и от обоих вариантов у меня неприятно сводило под ребрами - я хотел бы помочь ему склеить разбитое сердце. Мне не нужен был ответ на вопрос, я догадывался, что те показные поцелуи были последней стадией, призванной спасти эти отношения, но…       - Мы расстались, - сказал он тихо, себе под нос, и сделал большой глоток кофе.       - Мне жаль, Женя, - я пододвинулся к нему чуть ближе и аккуратно погладил его по плечу. – Как ты, держишься?       - Выходит хуевенько, - выдохнул друг и грустно улыбнулся.       - Приходи ко мне сегодня, после десяти я буду дома.       - Черт, совсем забыл, что у тебя сегодня важный день, - Жене явно было не до моих негодований по поводу внешнего вида, поэтому я не стал грузить его тем, чем грузил сестру последние два дня.       Я вытащил из корешка «Большого толкового словаря» заначку «на черный день» и отправился по магазинам; давненько я не закупался приличным шмотьем, совсем отстал от жизни и от моды, судя по всему, лет на десять. Консультанты в магазине весьма любезно помогли подобрать мне аутфит, который состоял из красных штанов, темно-синего пиджака и футболки с нейтральным принтом. Выглядел я современно, не походил на бедного студента и на выпендрежника-хипстера, что важно; осталось сходить в барбершоп, и я готов для предстоящего мероприятия, которое по ощущениям, определяло всю мою дальнейшую жизнь.       - Ты на конференцию или на свидание собираешься? – Ксюша прислонилась к косяку двери и рассматривала, как я прихорашиваюсь.       По-моему, я сам не был уверен куда именно я собираюсь.       - Там будут все крутые журналисты, не могу же я, как лошара обычный прийти.       - Ну да. Руслану привет передавай, - сказала Ксюша и вернулась в комнату.       Когда они успели перейти на “ты” я не понял, неужели в момент передачи приглашения. Я помял в руках зеленую брошюрку, несколько раз пробежался по своему имени глазами, решил не брать с собой рюкзак, распихал по карманам телефон, ключи и пачку сигарет с зажигалкой. Последний раз поправил волосы и вышел из квартиры, предупредив Ксюшу, что буду около десяти. Ей, впрочем, было без разницы, последние несколько дней она спит и просыпается, только чтобы съесть остатки моих кулинарных изысков.       Я дождался лифта, в глубине (хотя в какой глубине, все рвалось наружу изнутри) души я надеялся, что встречусь с Русланом Эдуардовичем, но в лифте вместо мужчины мечты, была женщина с мопсом, он с интересом обнюхивал мои туфли, и я посчитал хорошим знаком то, что пёсик меня не обоссал. На улице было прохладно, хотя время только приближалось к шести, я поежился в тоненьком пиджаке и направился к знакомому кадиллаку; я обрадовался, что фары уже горят, значит Руслан Эдуардович ждет меня в машине.       Когда я залез в машину, он посмотрел на меня сквозь линзы очков и улыбнулся.       - Ого, не знал, что вы носите очки, - кто-то говорил о манерах и принятой норме здороваться с людьми, опомнившись, что я не с того начал, я добавил, - Здрасьте! - Однажды я стану вести себя по-взрослому, а не, как неуклюжий долбень, но, видимо, не сегодня.       Очки ему чертовски шли, почему он не носил их постоянно я не понимал. Он был в темно-синих строгих брюках и в черной водолазке, я слегка смутился, что сам вырядился, как клоун.       - Привет! Линзы надоели, - улыбнулся он. – Классно выглядишь, - он оценивающе посмотрел на меня.       - Спасибо. Вам идут очки, больше, чем линзы, - интересно, а можно ли выписать себе запрет на общение с людьми, - ну, в смысле, вы всегда привлекательно выглядите, не только в очках, я к тому, что...       - В очках я выгляжу умнее, - Руслан Эдуардович прервал мое бормотание, сдержанно посмеялся в кулак и положил руки на руль. – Ну что, в путь?       В кадиллаке было хорошо, еще бы, машина моих подростковых грез, хотя кто от такой машины откажется, да еще и с таким водителем в придачу. Ехали мы в тишине по вечернему Питеру, который переливался неоновыми вывесками и фонарями, я смотрел на город каким-то другим взглядом, словно видел знакомые улицы и здания заново, словно видел красоту мостов в первый раз, но самое главное, что Руслан Эдуардович был прекрасен в своем сосредоточении, он дышал равномерно, аккуратно поворачивал, и в общем я чувствовал, что новые дороги были проложены только для того, чтобы он на своем кадиллаке плавно плыл по улицам города. Я нервно теребил штанину, так, чтобы это не выглядело как-то странно, не мог решиться уткнуться в телефон, поэтому я просто отсчитывал минуты до момента, когда мы доедем до места назначения.       Отель, в котором проходила «Journage», располагался на окраине, на парковке красовались дорогие машины, люди в стильных нарядах потихоньку подтягивались к главному входу. Нервы были совсем ни к черту, еще чуть-чуть и меня схватит удар от раскинувшейся здесь роскоши.       Мы вышли из машины, и я стремительно обогнул капот, чтобы тихонько предупредить Руслана Эдуардовича:       - Я покурю.       Он недовольно сморщил брови, отчего на переносице образовалась небольшая морщинка, и указал в затемненный угол, где рабы привычки душили сигареты. Я выкурил сигарету так быстро, как только смог, чтобы преподаватель не начал свои вбросы про никотиновую интоксикацию. Он оперся ногой об свою машину и, судя по его бегающим глазам, что-то читал в телефоне.       - Ну что, готов? – он погладил меня по плечу в знак поддержки, и мы отправились в отель.       Так я себе и представлял арендованную площадку под подобное мероприятие: приставленные к входу секьюрити, виляющие по залу молодые люди в длинных черных фартуках с подносами, на которых аккуратно были расставлены бокалы с шампанским, девушки в красивых платьях, которые мило улыбались и забирали пригласительные на входе. Я слегка расстроился, что у меня отобрали эту несчастную картонку, не останется на память материальной вещицы.       По залу были расставлены стулья с мягкой обивкой, чуть сбоку красовалась раскладная сцена, похожая на ту, какие бывают в стэнд-ап клубах. Люди в красивых нарядах располагались по всему периметру, я обратил внимание на стенды с книгами именитых журналистов, на разные издания, где-то красовались плакаты с наиболее значимыми обложками журналов, я взял с одного из стендов небольшую газетку «Journage». На главной странице, - качество печати на высшем уровне, кстати, - была статья про Петра Александровича и его заслуги перед отечественной журналистикой. Я внимательно прочитал заметки, рассмотрел конструкцию газеты, узнал некоторых авторов и решил припрятать газетку в карман, сложив ее несколько раз.       Руслан Эдуардович провел меня в середину зала.       - Руся, - мужчина со светлыми волосами стремительно подошел к нам и приобнял преподавателя за плечи. Я узнал в нем спортивного журналиста с главного футбольного портала страны, кажется, у него была странная фамилия с большим количеством букв Д, но которая абсолютно вылетела у меня из головы.       - Юра, - улыбнулся Руслан Эдуардович и обменялся поцелуями с женой журналиста, я обошелся кивком.       - Как у тебя дела-то? Последние, - Юра задумался, - кажется, два или три года тебя тут не видел.       - Замотался. Я же теперь преподаю в СПбГУ, на журфаке, - мне показалось, что Руслан Эдуардович слегка засмущался, никогда бы не подумал, что для него это характерно.       Юрий перевел на меня заинтересованные голубые глаза и отпил немного шампанского, чем явно вызвал огорчение у своей спутницы, она недовольно фыркнула, но мужчину это не заботило.       - Очень удивился, когда увидел в списке тебя с неким Михаилом, - он протянул мне руку.       - Да, это мой студент, думаю, что через годика два его самого будут приглашать на «Journage», - Руслан Эдуардович гордо посмотрел на меня.       - Я так понимаю, Илью ждать не стоит? – Юрий хитро прищурил глаза и рентгеновским зрением просканировал меня.       Имя, всплывшее в разговоре, застало Руслана Эдуардовича врасплох, он потянулся за стаканом воды на подносе и смочил горло. Он явно занервничал, а я прокрутил в голове имя "Илья" еще раз, пытаясь вспомнить преподавателей из университета или журналистов с таким именем, но Руслан Эдуардович быстро перешел из состояния помутнения в свое обычное кокетливое.       - Что мы о прошлом? - Руслан Эдуардович вскользь посмотрел на меня, - сам Гланц приехал, как его удалось выцепить?       - Старику нужны бабки, - Юра наклонился к преподавателю и чуть тише произнес, - его любовные похождения на сторону раскрылись, жена отсудила почти все имущество.       - И нигде ни слова об этом?       - Ты че, Руся, это же Гланц, он быстро всем рты заткнул, никто даже не знает, что он развелся.       Ко мне подошла официантка и предложила шампанское, но я отказался, вслед за преподавателем предпочел обычную воду, вспоминая о прошлой моей неудачной попойке, решил не позориться в очередной раз перед Русланом Эдуардовичем. Честно сказать, весь этот диалог оставил неприятный осадок, я, в знак извинения, кивнул Юре и его жене, и отправился к стенду с книгами, на который уже давно поглядывал.       Меня привлекла новая книга Матвея Ганапольского, несколько лет назад он написал замечательное пособие о том, как попасть в мир журналистики и не захлебнуться там от льющейся со всех сторон желчи, кажется, я начинал понимать, о чем он писал. Я подумал о том, что Дане бы тут понравилось, он любил собирать разные слухи и пускать их по рукам, прямо как Софья о Чацком. Мне казалось, что Чацким тут был как раз Гланц, шептались о нем все небольшие группки, иногда до меня долетали ошметки фраз:       - … старикан нашел себе какую-то молодую деву и трахался с ней за спиной Лены…       - …слышал, что он забавлялся с мальчиками по вызову в мотелях…       - … Лена отобрала у заросшего гнилью мужика все состояние, молодец баба…       Мне стало как-то не по себе, и я бездумно блуждал по страницам новой книги Ганапольского; в этот раз он писал о том, как правильно брать интервью, какие вопросы стоит задавать, а какие нет, и как вообще подбирать эти самые вопросы, чтобы человек не плутал в бессвязных монологах. Полезная вещь, интересно, можно ли забрать это или нужно заплатить где-то за книгу.       - Можно взять с собой, - ко мне подошла девушка в брючном костюме с красивыми иссиня черными волосами, подстриженными до плеч. – Когда я впервые в двадцать лет попала на такое мероприятие, то хотела забрать все газеты, журналы и книги. Этим жлобам, - она окинула зал бокалом, - это не нужно, им достаточно того, что можно обсуждать новенькую сплетню.       Я посмотрел на нее с интересом, она показалась мне очень красивой, из-за каблуков она была даже выше меня, и я принял непривычное положение, поэтому поспешил выпрямиться.       - Жаль Петра Александровича, - сказал я и положил книгу обратно в стопку.       - Жаль? – девушка указал подбородком куда-то в противоположную сторону, - вон он, налакался уже, пытается залезть под юбку той обворожительной дамы.       Петр Александрович в кислотно-зеленой рубашке неприлично лапал какую-то молодую особу, а она задорно смеялась в его объятиях.       - Женя, - протянула мне руку девушка.       - Моего лучшего друга зовут Женя, - охуенно важные факты в студию.       - Я рада. А как вас зовут?       - Миша, - неловко потряс я ее руку.       - Который с Русланом?       - Который с Русланом Эдуардовичем, - поправил ее я.       - Это уже тоже обсуждают, - задумчиво произнесла она, я не совсем ее понял и обрадовался тому, что к нашей компании присоединился сам предмет разговора.       Руслан Эдуардович кивнул девушке.       - Привет, Женя, - они даже не обменялись поцелуями, как принято в светском обществе.       - Милые очки, - холодно ответила она.       - Милые каблучки, - Руслан Эдуардович вернулся в свой типичный образ сучки.       - Рада тебя видеть, Руслан. Приятно было познакомиться, Миша, - она как-то грустно улыбнулась и оставила нас.       Странные все эти журналисты, да и мероприятие гадкое, я обратил внимание на то, что все шепчутся, кидают на нас косые взгляды и уводят очередную сплетню для переброса из уст в уста. Я неловко помялся на месте.       - Поехали отсюда?       - Что?       Руслан Эдуардович смотрел на меня своим изучающим оком, видимо, ему удалось прочитать мои мысли, потому что разочарование, томящееся в моей груди, масштабно разрасталось.       - Как же лекция Петра Александровича?       Преподаватель перевел взгляд на него, Гланц был уже пьяный, громко смеялся, а девушка рядом с ним заменилась на тощего паренька.       - Я думаю, как обычно, его имя лишь формальность, да и никто лекции тут не слушает. Другое дело обсуждать твои красные штаны, - он опустил взгляд на них и тихонько посмеялся.       - Что не так с ними? – рассмеялся я вслед.       - Не с ними. С тобой. Ты такой нездешний, что Женя подошла к тебе, как к самому адекватному человеку тут.       Я не знал, что ответить.       - Поехали. Покажу тебе место получше.       Он не стал дожидаться моего ответа и пошел к выходу, даже не обернулся, чтобы посмотреть иду ли я за ним, хотя кого я обманываю я бы пошел за ним хоть на край света. Солнце уже село, хотя на улице еще было светло, я удивился, что ближе к вечеру потеплело и хотел отойти покурить, но любопытство взяло вверх, и я решил, что сигареты можно отложить на более подходящее время.       Мы медленно развернулись и поехали в центр города.       - Не расскажете куда едем?       - Это секрет, - загадочно улыбнулся он.       - Хотя бы намекните, - не сдавался я.       - Хм, - он внимательно следил за дорогой, однако я видел, как в его глазах зажегся азарт. – Знаешь, Миша…       Каждый раз, когда он произносил мое имя, у меня перехватывало дыхание, это значительно сокращало эмоциональную дистанцию между нами.       -…чувства легче всего выразить через искусство.       - В галерею меня отвезете.       - Брось, - он фыркнул, - ты же не из тех людей, которые считают искусством только живопись?       - Я занимаюсь журналистикой, думаете, мне бы кто-то позволил так считать.       Он скривил губы и состроил выражение лица, как бы говорящее: «ну хуй знает».       Мы отъехали недалеко от ботанического сада и приближались к ярким разноцветным фонарям, я не совсем разобрал что именно находится в небольшом парке за углом, поэтому терпеливо ждал, пока преподаватель найдет место для парковки. За низкой оградой, выкрашенной в серую краску, нас встречала музыка. В прямом смысле этого слова - на небольшой самодельной сцене раскинулась музыкальная группа, они все были в шляпах и энергично передвигались по сцене, я заметил и скрипку, и аккордеон, и какой-то огромный струнный инструмент, название которого я вряд ли знал. Они играли динамичную музыку; исходя из своих скудных музыкальных знаний я бы определил жанр исполняемой музыки, как смесь фолка и рока; женщины в длинных платьях танцевали подобие цыганских танцев, подпрыгивали и отстукивали ритм бубнами. У солиста был приятный хриплый голос, особенно, когда он кричал в припевах, люди около сцены не отставали от музыкантов и тоже подплясывали. Я перевел взгляд на область чуть дальше сцены и заметил, что вокруг фонтана расположились художники с мольбертами, будто на набережной, но они не ждали пока какой-нибудь зевака подойдет и попросит запечатлеть его портрет, они рисовали для себя.       - Спасибо, спасибо, - солист группы вернул к себе мое внимание, - а теперь наша прекрасная Вера прочитает вам свои стихи.       Люди разошлись, и мне стало немного обидно за поэтессу, которая в красивом длинном платье вышла на сцену, провела указательным пальцем по микрофону, чтобы убедиться в его пригодности, и улыбнулась; я посмотрел на Руслана Эдуардовича – он улыбался ей в ответ.       Я заметил, что люди стали пододвигать пластмассовые стулья, кто-то вернулся со стаканчиком кофе, некоторые не стали отвлекаться на стулья и усаживались прямо на бумажные пакеты и клеенки, которые оказались под рукой.       - Мне бы хотелось прочитать стихотворение, которое я написала месяц назад, оно не пользуется большой популярностью на сайте, но один мой хороший друг сказал, что в этом стихотворении я выразила то, что творится в его голове.

Надо было поостеречься. Надо было предвидеть сбой. Просто Отче хотел развлечься И проверить меня тобой.

      Это было то самое стихотворение, которое Руслан Эдуардович посоветовал мне прочитать. Вера закрыла глаза, когда читала, я не мог оторваться от нее, от строчек, которые она выразительно и плавно читала, а еще я не мог отделаться от чувства, что она читает это стихотворение для меня. Знаю, глупо так думать, но я почувствовал, что все оставили меня наедине с этим стихотворением, которое разливалось по небольшому парку из динамиков. Она сделала интонационную паузу, открыла глаза и посмотрела в нашу сторону, чуть набрав воздуха в легкие, она выдохнула:

Я зайду к тебе выпить кофе. И умру У твоих Подошв.

      Наверное, никогда я не испытывал такого эйфорического восторга, я начал хлопать первый, люди возле сцены подхватили, и аплодисменты волной прокатились под высокими зелеными деревьями; было уже темно, поэтому все искажалось в свете желтых огней, художники потихоньку расходились. Вера ушла со сцены, и на ее место пришла другая группа, солист салютовал слушателям и под барабанное соло он представил название своей группы, я не совсем разобрал, но, кажется, он сказал «Аффинаж».       - Хорошо тут, правда? – Руслан Эдуардович наклонился ко мне, и его дыхание пощекотало мою шею.       - Душевно, - я сказал это так тихо, что сам себя не услышал.       Я посмотрел на него; он отодвинул очки на лоб, мне было важно увидеть его лицо, но мы стояли поодаль от цветных фонарей, поэтому я лишь мог воспроизвести в голове уже знакомые черты: серые глаза, скрывающиеся под длинными ресницами, выразительные губы и волосы, которые сейчас придерживали очки.       - Знаешь, Миша, - он вернул очки на глаза и посмотрел на меня, - мне очень трудно…       Он прочистил горло.       - …говорить о чувствах, я не пишу стихи и не пишу музыку, но мне кажется, что именно эти формы искусства, как никакие другие способны выразить то, что я хотел бы сказать.       - А что вы хотите сказать? – я развернулся к нему всем телом.       Сердце так сильно колотилось, что я едва мог расслышать музыку, которая откликалась только на задворках сознания. Он неуверенно потянулся к моей руке, я почувствовал знакомый лед его пальцев на своих костяшках.       - Я хочу сказать, что…       Звонок. Телефон издал противную вибрирующую трель в кармане пиджака, а рингтон был настолько неожиданным, что я вздрогнул и вырвал свою руку из его. Я достал телефон и повернулся к нему спиной.       - Женя? – я зажал одно ухо, чтобы лучше слышать друга.       - Я возле твоего подъезда, - голос у него был дурной, я догадался, что он напился. – Можно мне к тебе?       Я отвел телефон от уха и проверил время - десять часов.       - Сейчас приеду. Жди меня там и никуда не уходи, понял?       Руслан Эдуардович взволнованно посмотрел на меня; мне бы хотелось узнать, что он хочет сказать мне, но самый очевидный вариант показался мне глупым. Хотел ли он сказать, что мои чувства к нему имеют надежду на взаимность, или я додумал все сам.       - Можем мы поехать домой?       - Все нормально?       - Женя, - я начал сомневаться в том, что знаю о чем говорю, - Женя напился и сидит возле моего… нашего подъезда.       - Конечно, поехали.       Мы вернулись в машину. Руслан Эдуардович был напряжен, он отличался от себя пару часов назад, был загруженным, пропустил поворот и тихонько чертыхнулся, когда пришлось огибать дорогу, чтобы вернуться на шоссе до дома.       Женя сидел на лавочке, откинувшись на нее спиной. Когда мы подошли к нему, то он тихонько храпел себе в ворот толстовки. Руслан Эдуардович стоял поодаль от нас, потирал предплечья, пытаясь не дрожать кленовым листочком от осеннего воздуха, пока я хлопал друга по щекам, чтобы привести его в сознание.       - Мне не привыкать заносить пьяные тела в этот подъезд.       Я немного сконфузился, но понимал, что его помощь будет очень кстати. Женя смог самостоятельно встать, я накинул на свои плечи его руку, Руслан Эдуардович открыл дверь, вызвал лифт и нажал нужные этажи.       - Руслан Эдуардович, - Женя тряпичной куклой повис на мне, и я думал, что сейчас сломаюсь под тяжестью его веса.       - М? – я заметил темные мешки под его глазами и морщинки в уголках глаз.       - Спасибо вам за этот вечер.       - Тебе спасибо, - бессильно улыбнулся он.       Дверь лифта захлопнулась. Я боролся с желанием сбросить тело Жени и побежать за ним, взять его руки в свои и прижать его костяшки к свои губам, и сказать ему о том, насколько он дорог мне, как сильно я хочу быть с ним, как сильно я хочу делить с ним моменты своей жизни. Все это пронеслось в моей голове неуверенной идеей и мы поплелись с Женей домой.       В ту ночь я не мог уснуть, и это даже не из-за того, что Женя храпел в зале. Я думал о словах Руслана Эдуардовича, о том, что чувства легче выразить через искусство и подумал о том, что он не зря привез меня в тот парк. Он хотел сказать мне что-то; хотел сказать одну важную вещь. Уснуть я так и не смог.