Бирсен Элмас Кальбимин

      После нашей веселой готовки мы все вместе направились в хамам. Все же, вечером нам нужно предстать перед глазами султана, нужно быть во всей красе.       Весь день мы провели собираясь на ужин. Наряды, прически, украшения. У Гвашемаш густые и ровные волосы, поэтому я сделала около восьми тонких косичек и собрала их на затылке китайскими заколками. Несколько я сделала на всю длину и оставила висеть с распущенными волосами. Амира же и вовсе отказалась собирать волосы и лишь выбрала диадему с искусно выполненными бабочками и листьями, с дополнительными висящими элементами. Лишь я приказала заплести мне косички и собрать их в объемную шишку, в которой закрепили красную, в цвет к платью, фату. Украшала это все корона-ободок.       Мое платье состояло из длинной юбки от груди в пол и надетой поверх укороченной кофты, что застегивалась на спине. Создавалась видимость интересного и нестандартного наряда, что как никогда подходило мне. Для Гвашемаш подобрали белое платье с вышитыми цветочками и полупрозрачными рукавами. А Амире мы выбрали платье древесного цвета слегка розового окраса усыпанное драгоценными кристаллами.       Я никогда не приучала дочерей носить именно традиционные османские платья, если это не встречи, где будут присутствовать высшие чиновники, не входящие в Династию. Но женщины на таких встречах присутствуют очень редко.       За сборами время пролетело незаметно. Когда пришла пора выходить, мы были веселы и довольны жизнью. В какой-то мере, я даже не чувствовала, что являюсь тридцатилетней матерью этих двоих. Такие отношения между родителем и ребенком многого стоят, я дорожу ими.       Когда мы пришли, Михримах с Мехмедом и их детьми были уже в покоях. Также Махидевран и Хюррем. Мустафа с Османом и Искандером пришли через несколько минут в компании Баязида и его сыновей. Где-то за их спинами мельтешили Хуриджихан и Рана с дочерьми вспыльчивого шехзаде.       Пока все говорили обо всем подряд, слуги накрыли стол. Главное блюдо ели в тишине, и лишь после этого разговоры возобновились.       — Повелитель, – привлек к себе внимание султана мой старший сын, сам того не желая отвлекая и других от их бесед. – Если вы позволите, я хотел бы вас спросить, – после того, как Сулейман разрешил говорить, он произнес то, о чем я сама думала, но никак не ожидала. – Мне уже восемнадцать лет. В этом возрасте мой отец был направлен в Манису, а дядя Баязид уже несколько лет правил в Кютахье. Я лишь хотел узнать, можете и меня назначить в санджак? – смотря на лица окружающих, я понимала, что этот вопрос стал важен для каждого.       — Это не возможно, так как ты еще не прошел обряд вручения сабли, – пока сам султан задумался, слово взяла Махидевран. Кто-то посмотрел на нее с шоком, ведь обычно она молчит, а сейчас выносит решение без слов султана. Кто-то - с немым согласием, а кто-то с интересом.       — В таком случае, разве я не могу пройти его сейчас? Мы в столице, здесь самый многочисленный корпус янычар, и все организовать будет не так сложно.       — Ты шехзаде Османской Империи. Вручение тебе сабли не может пройти буднично. Для тебя организуют все подобающим образом после возвращения в ваш санджак, ради соблюдения порядка, – а вот это ты зря. Хюррем не следовало даже таким образом намекать на нашу отправку в Анкару. Все знают, что мы здесь из-за того, что Султан должен назначить нового наместника Сарухана. И своими словами она почти прямым текстом сказала, что у Мустафы нет шансов на это назначение.       — Подобное решение принимать мне, – поставил точку в словах жены султан. – Я понимаю твое желание. Все мы были молоды и спешили отправиться в свой санджак, но Махидевран права. Вначале должно произойти вручение меча, – оглядев нас своим фирменным задумчиво-хитрым взглядом. – Михримах, как ответственной за гарем, я поручаю тебе организовать достойный праздник в столице. Казна покроет все затраты. Кроме этого, Баязид, обрезание для твоих сыновей уже прошло? – как загнул. Вроде и выделил Османа, приказав организовать вручение сабли, но и нет, ведь предложил провести обрезание для других своих внуков.       — Для нас это стало бы честью, но для Османа и Орхана уже были соблюдены все обычаи, а другие мои сыновья еще слишком юны для подобной операции.       —Что ж, значит только вручение сабли для Османа. Мехмед-паша, посетите корпус янычар, пусть подготовят все в течение недели. Не стоит затягивать с этим.       Все были, мягко говоря, в шоке. Организовать достойное торжество за неделю. Больше шокировало не позволение на организацию, а сроки, что поставил султан. Это означает, что он повременит с назначением наследника и также добавляет моего сына в список кандидатов, что в свое время может перевернуть все устои и порядки престолонаследования. Хотя, это же Султан Сулейман, один из известнейших крушителей вековых устоев дворца. Но все же, мне самой не нравится такая вероятность, пусть я и рада за сына.       В образовавшейся тишине витало напряжение, и я понимала, что с этим следует что-то сделать. А кстати…       —Госпожа, я слышала, что Фатьма-султан хотела организовать праздник для шехзаде в честь их приезда. Не стоит ли повременить с этим? Чтобы избежать ненужных трат, ведь после вручения сабли в гареме будет праздник. Зачем тратиться? – не хочу признавать, но мне просто хочется оттянуть момент появления протеже Фатьмы.       — Раз это так, то я согласна с Элмас, – Михримах поддержала мое предложение. – Лучше будет перенаправить эти средства на организацию уличных кухонь для угощения крестьян, на благо нашего Шехзаде, – Хюррем посмотрела на дочь со скрытым гневом в глазах. Ну правильно, ведь она поддерживает племянников от сводного брата, да и против Мустафы не действует на благо Баязида, в ее понимании так не должно быть.       Потихоньку разговор сошел на нет и пришло время подачи десерта. Я видела, с каким нетерпением мои дочери ждали этого момента.       К всеобщему удивлению слуги не внесли поднос с блюдом. Они внесли действительно большой чан, даже наоборот, ввезли. По глиняному сосуду было видно, что он очень тяжелый. Его форма была не особо глубокой, но очень широкой. Я даже сама загляделась, что они такого придумали. Девочки неотрывно следили за происходящим.       После открытия мы увидели огромное блюдо, что было окружено прохладной водой, на котором лежал приготовленный нами рулет. По краям стояли пиалы с фруктовым пюре. Подача действительно заманчивая.       — Как красиво. Мама, это и правда мы приготовили? – с непосредственно детским восторгом спросила Гвашемаш. Своим вопросом она обратила всеобщее внимание к нам.       — Ну, пюре здесь больше, чем мы готовили, но это однозначно наш рулет.       — Гвашемаш, милая, что значат твои слова? – Сулейман с интересом посмотрел на внучку.       — Мы сегодня с мамой и сестрой готовили вкусный рулет, а еще сладкое пюре и яблоки… Но я их не вижу, – и немного расстроенная мордашка.       Посмотрев на вмиг погрустневшую внучку, Сулейман строго с вопросом глянул на слуг, что принесли десерт.       — И где же яблоки? – даже меня пробрало от этой спокойной интонации.       — Их скоро принесут. Запеченные яблоки должны быть теплыми, а рулет мы доставили охлажденным, – после услышанного ответа Сулейман подал знак, чтобы на стол выставляли десерт.       — Вы сами готовили..? – с долей шока и неверия спросила Хуриджихан. – Какое недостойное для султанши занятие, – а вот тут я не поняла. Она на меня фыркнула? Или сама того не желая признала меня султаншей сейчас?       — Я не вижу в этом ничего плохого. Я родилась и росла в обычной семье и часто помогала матери на кухне, и считаю, что для девушки не стыдно готовить. Будь она даже султаншей династии, как мои дочери. Кроме того, им это понравилось. Я ведь права? – с вопросом глянув на дочерей, я получила их подтверждение моих слов.       — Это было интересно и весело. Возможно, когда нибудь я даже повторю этот опыт, – молодец, Амира. Достаточно гордо, но смиренно, идеальная интонация, не выражающая никаких лишних эмоций. – Повелитель, попробуйте. Мне очень понравился рулет, когда я пробовала во время готовки, – и улыбка, адресованная дедушке. – Айше, я бы посоветовала пюре, оно слаще. А я знаю, какая ты сладкоежка, – заговорщицки произнесла она и усмехнулась на ответную яркую улыбку своей кузины.       — С удовольствием.       Когда каждый получил свою тарелку и попробовал десерт, комплименты и вопросы посыпались как из рога изобилия. Всех интересовало, из чего этот десерт, как я додумалась до такого рецепта, а так же нас хвалили за такую вкуснятину. Когда же принесли яблоки, не все были впечатлены их внешнем видом. Ну да, без кожуры запеченные яблоки теряли часть своей внешней привлекательности. Но главное же вкус. В меру кислые и очень сладкие внутри.       — Повелитель, я хотел поинтересоваться, как идут дела у брата Джахангира? Он освоился в своем санджаке? Почему вы не пригласили его в Топкапы? – Мустафа, хоть и получает письма брата, но не упустил возможности поинтересоваться о нем у отца. Он действительно любит младшего брата.       — Я регулярно получаю вести из Халеба. Мы все знаем о том, насколько Джихангир начитан и умен, поэтому не удивительно, что у него не возникло проблем с тем, чтобы влиться в работу. Хакан-лала-паша в своих письмах хвалит его.       — Наргизшах писала о том, что Шехзаде посетил их в дворце Дамаска. Мне было приятно узнать, что новый способ лечения помогает Шехзаде.       — Ему не следовало так поступать. Он и так отправился в санджак сразу после похода, не отдохнув во дворце, так еще и лично решил посетить их. Можно было бы ограничиться подарком и письмом, – не понимаю, она правда не осознает, как могут быть истолкованы ее слова? Вот я, как мать, вижу, что она просто переживает о сыне, зная как тяжело ему даются переезды, тем более на большие расстояния, но все же….       — Да будет Аллах доволен моим сыном, и он больше не испытает той боли.       — Аминь, – как же красиво он заставил всех молчать.       Больше никто не возвращался к теме наследников. Обсуждались живопись и литература, также не забыли поговорить и о драгоценностях. Сам султан уже давно не работал с камнями, но с трепетом относился к работам других мастеров. Как дань уважения их труду.       Как того и пожелал султан, весь дворец кипел и готовился к вручению сабли для Османа. Хюррем прикрылась своим наказанием и осталась в покоях, не желая видеть и слышать об этом торжестве.       Пока Михримах готовила праздник в столице и самом гареме, мы с Махидевран отбирали девушек для Османа. Сегодня в его покоях будет праздник, после которого одна из них останется на ночь. А под шумок и Фатьма султан готовит точно такое же представление для моего мужа. Но среди выбранных ею девушек нет той, что она готовит для Мустафы. Это становится ясно невооруженным взглядом.       — И главное, вам стоит уяснить. Мой сын больше всего ценит в людях честность и смирение. Если одной из вас посчастливится провести эту ночь в его покоях, то не возгордитесь. Не ставьте себя выше других, ведь такого может больше и не повториться, – так странно, я готовлю девушек для своего сына. Даже не знаю что и говорить в такой ситуации. Надеюсь, я делаю все правильно.       Я не знала, что можно сказать еще, но мне и не пришлось. Слуга известил о приходе Османа и я, с чистой совестью, отправила наложниц в хамам. Им пора начинать готовиться. Как только двери открылись и мой сын зашел в покои, слуги вывели девушек через другие двери. Это было короткое мгновение, но молодой мужчина смог посмотреть на каждую из них.       — Кто-то смог вызвать твой интерес? – после закрытия дверей поинтересовалась я.       — Я полностью доверяю вашему выбору. Я могу не сомневаться, зная о том, что вы одобрили их кандидатуры. Этого достаточно.       — Ох искуситель, – с усмешкой произнесла и приобняла сына за плечи. Какой же он уже большой. Уже одного роста с отцом. – Как быстро прошло время. Теперь я не могу спрятать тебя в своих объятиях. Но пусть Аллах всегда слышит и оберегает тебя.       — Валиде, вы так говорите, будто я на войну пойду, а не на вручение сабли. Вам более не нужно переживать за меня. Теперь моя сабля будет защищать вас и моих младшеньких. Аллах мне свидетель, более вам не придется сражаться одной.       — Я никогда не была одна.       После еще одних объятий я подала слугам знак. Они молча занесли кафтан в покои. Черный расшитый золотом кафтан прекрасно смотрелся на моем сыне. Пусть его церемония не будет такой грандиозной, как у его отца, но все же она открытая, и будут присутствовать все паши Совета Дивана, главы янычарских корпусов и около сотни солдат. В этом кафтане он будет блистать.       — Сегодня закончится твое детство. После этой ночи твоему спокойствию придет конец, ведь все взоры обратятся на тебя. В тебе будут видеть соперника, конкурента на трон. Не дай этим монстрам сожрать тебя. Распрями плечи, держи голову гордо, и пусть ни одно их действие, ни единое слово не коснутся тебя. Ты внук величайшего из султанов, что расширил и укрепил влияние нашей империи во всем мире. Твой отец с каждым годом растит и множит внутреннюю силу нашего государства. Ты будешь умножать влияние Османской империи. Однажды, твой отец взойдет на трон, и вы с братом станете его опорой и поддержкой.       — Да будет на то воля Аллаха.       — Аминь.       Я читала молитву, смотря на то, как мой сын дает клятву и сотня голосов вторят ему. Этот благословенный день настал.       — Гордись, Элмас. Сегодня твой сын стал мужчиной.       — Благодарю госпожа. Пусть Всевышний будет доволен им.       — Иншаллах, так и будет.       Михримах. Махидевран. Как приятно ощущать их поддержку. Я много лет к этому шла, и вот, я почти у цели.       — Брат сегодня очень красивый.       — А в другие дни значит он не красивый? – Амира не могла не пошутить над сестрой. Эта глупая шутка заставила всех усмехнуться, лишь Гвашемаш обиделась на сестру.       — Моя луноликая красавица. Ваш брат - шехзаде великой империи, он всегда красив. Все девушки гарема мечтают о ночи с ним, – нет, я вот знаю, что это в порядке нормы здесь. Но зачем внимание шестилетнего ребенка акцентировать на этом?       — Пора возвращаться в гарем. Скоро начнется праздник, - не думала, что Хюррем и вовсе подаст голос.       Мы расположились в ташлыке. Хюррем, Фатьма и Михримах восседали на принесенных высоких софах. Махидевран и Хуриджихан сидели на тахте, что была немного ниже. Ну, а я с девочками, Рана и дочери Баязида сидели на подушках. Мы ели изысканные блюда и наслаждались музыкой. Девушки смеялись и танцевали. В разгар праздника ко мне подошла Нур.       — Госпожа, праздник в покоях Шехзаде завершился, – тихо прошептала она мне.       — Кто-то заинтересовал его?       — Да, девушку увели готовиться.       — Хорошо.       Мы переглянулись с черкешенкой, которая поняла все по моим глазам и дала свое молчаливое согласие. Встав, я поклонилась госпожам и направилась к сыну. Пока девушка еще не в его покоях, я могу поздравить его, ведь после вручения он был в покоях султана, а потом начался праздник.       Осман уже был готов и ждал девушку. Нур осталась у дверей, когда я зашла к сыну. Обернувшись, он был удивлен, но не расстроен.       — Матушка, что привело вас сюда?       — Уже не желаешь меня видеть? Ожидал наложницу? – не могла я не поддеть его.       — Что вы такое говорите? Я удивился, не более. И все же я рад вам.       — Я хотела поздравить тебя и кое-что отдать.       Без труда достала из-за пазухи небольшой мешочек и отдала сыну. С интересом он открыл его и достал серебряное кольцо. Оно было простовато для наследника Османской империи, без драгоценных камней, но для захгира они не нужны.       — Пусть его простота тебя не обманет. Оно простое, но несет в себе силу и угрозу, – я подошла и надела на его большой палец кольцо. – Всегда помни, как ты важен для меня, и будь осторожен.       — Вы говорите так, будто я иду на войну, а не свой первый хальвет проведу, – меня радует то, как он попытался развеять обстановку.       — Это слова на будущее, не забывай их. А теперь мне пора уходить. Пусть эта ночь будет прекрасной, и весь гарем завтра говорит только о тебе.       Я поцеловала его в лоб, как всегда делала в его детстве. Только теперь не я наклоняюсь, а ему пришлось приблизиться ко мне. Машаллах, как бежит время.       Выйдя из покоев, я обратила внимание на девушку, что выбрал мой сын. Вьющиеся каштановые волосы, карие глаза, албанка невысокого роста. Что ж, хорошо. Если верить тому, что мне о ней рассказали, она достаточно умна, чтобы не натворить глупостей, и прилежна в учебе. Возможно, ей даже удастся чего-то добиться. Ведь будучи первой женщиной шехзаде, у тебя больше возможностей, чем у других. Она поклонилась мне и после кивка направилась к двери. Незачем Осману еще дольше ждать.       —Госпожа, в покоях шехзаде Мустафы началось торжество, – только мы остались одни, как тихонько заговорила Нур.       — Удалось узнать, кого же подготовила Фатьма?       — Нет, султанша. Все были в платках, но насколько Тэзай могла предположить, этой девушки не было в дворце раньше. Как вы и предполагали.       — Что хочешь делай, но завтра я первая должна узнать ее имя. А главное, попадет она в покои или же нет.       — Будет исполнено.       На этом мы остановились. Счастливая, я вернулась в ташлык. Как только я разместилась, ко мне наклонилась Махидевран.       — Как все прошло? – но я не успела ответить, как вмешалась Фатьма.       — Что-то случилось? Куда ты так спешно уходила? – думает, что подловила меня?       — Мне сообщили, что мой сын выбрал девушку, не смогла сдержать своего любопытства, госпожа. Хотелось узнать, кто привлек его внимание.       — Оо, и кто же заинтересовал брата? – даже Амира подобралась вся.       — Можешь радоваться, это та девушка, что так тебе понравилась. Как же ее звали? – я сделала вид, что задумалась, и обратила внимание, как многие навострили уши.       — Флори, матушка. А я говорила, что знаю вкус брата, а вы мне не верили.       Все смеялись и радовались. Я перестала обращать внимание на других и просто наслаждалась праздником.       Раним утром, когда солнце еще не поднялось на небосвод, я знала имя девушки, что получила фиолетовый платок. Айсун. Ну что ж, имя говорящее. Значит, прекрасная, как луна. Посмотрим на нее потом, оправдает она свое имя или нет.       — Почему ты не спишь? – обернувшись, я увидела Мустафу.       — Могу задать тот же вопрос. Да еще и на моем балконе?       — Мне стало одиноко, и я решил прийти к тебе, – подходя со спины и обнимая меня, говорил он.       — Не верится. Столько всего произошло, мы через столькое прошли. А теперь наш сын, наш первенец, стал взрослым мужчиной и скоро отправится в свой санджак.       — Я тоже проходил через это. Сейчас его черед.       — По обычаям мне следует направится вместе с ним. Я не хочу уезжать и оставлять тебя и детей. Я не переживаю, но буду сильно скучать.       — А кто сказал, что я тебя отпущу? Ты всегда будешь рядом со мной.       — Пусть так будет всегда.       Рассвет мы встретили вместе, так же как и завтрак. После еды мне сообщили, что Сулейман желает меня видеть. Не смея заставлять себя ждать, я поспешила направиться в покои султана.       Слуги впустили меня без вопросов. Государь сидел за рабочим столом и перебирал документы.       — Повелитель, вы посылали за мной?       — Проходи, Элмас. Я хотел узнать твое мнение по поводу судьбы шехзаде. Осман так спешит в санджак, что ты думаешь?       — На самом деле, я была удивлена словам сына. Даже не подозревала о его планах, но если позволите. Я думаю, что Анкара стала бы лучшим первым санджаком для моего сына. Он многому научился у своего отца, да и паши уважают его мнение. Он с достоинством может продолжить дело своего отца.       — И куда же в таком случае должен отправиться Мустафа? Не в Манису ли? – иногда мне кажется, что Сулейману просто не хватает общения без преклонения, которое я могу ему дать. Ведь я никогда не слышала, чтобы он так свободно говорил с любым другим из своих приближенных.       — Я не хочу такого сказать. Мы можем отправиться в любой санджак, что вы посчитаете верным.       — Я доволен твоим ответом, но у меня есть и другая причина звать тебя, – я подобралась и приготовилась слушать, ведь по его интонации сразу стало ясно, этот разговор намного важнее. – Это твое письмо? – он протянул пергамент. Тот самый, где я поднимала вопрос о долгах Баязида       — Да, Повелитель.       — Тогда, можешь рассказать еще раз.       — Конечно. Начну с самого начала. Несколько лет назад шехзаде Мустафа получил от брата письмо с просьбой о помощи. Шехзаде просил направить ему средства, для помощи в восстановлении нескольких районов города, что пострадали после пожара. Людям негде было жить. В тот миг мы не думали о странности этой просьбы и поспешили направить помощь. Вы же знаете, как шехзаде Мустафа заботится о людях, что находятся под защитой султанской семьи. После же этого я получила странные сведения из фонда, но не могла связать их. Как вам известно, недалеко от Коньи есть мой фонд, люди часто торгуют в городе или же приходят туда в поисках помощи. За последние годы появилось множество слухов о долгах шехзаде Баязида. Мой фонд перенасыщен, а люди страдают. Я долго думала и переживала, поступаю ли я правильно. Видит Аллах, я не хотела к этому прибегать, но я не знаю другого способа.       — Я услышал тебя, а сейчас ступай. Пусть ко мне пригласят Османа. Хочу поговорить с внуком.       После того, как я ушла, меня терзали сомнения. Зачем ему все это было нужно? Почему Сулейман ничего не сказал и никак не отреагировал? А главное, что он задумал?       После Османа Государь вызвал Мустафу. После моих расспросов, удалось выяснить, что с внуком Повелитель обсуждал санджаки, они обсуждали плюсы и минусы земель. С сыном же, султан говорил о делах Анкары. Как далеко продвинулось восстановление и чего за эти годы удалось достичь. Даже компостные ямы не оставили без внимания.       Следующим был Баязид. О чем они говорили я не узнала, но то, что шехзаде был расстроен и зол после этого, знали многие. Баязид пошел к Мустафе сразу, но ему пришлось ждать следующего дня, ведь у шехзаде была наложница.       Пустующий долгие годы этаж фавориток за два дня наполнили девушки.       Несмотря на то, что за ночь эмоции Баязида поутихли, это не изменило его гнева, направленного на брата. Он обвинил Мустафу в том, что он донес до Повелителя лживые слухи. Теперь, в такой важный момент, когда будет назначен наследник, Султан разозлен на него. А это значит, по вине брата, его не назначат в Манису. Проще говоря, Мустафа стал камнем преткновения. Но самое обидное в этой ситуации то, что Мустафа действительно так ничего и не сделал.       Сегодня пятое октября тысяча пятьсот пятьдесят третьего года. Завтра султан назначит наместника Сарухана. И именно завтрашний день был последним днем жизни исторического Шехзаде.