Огонь

К чёрту. Огонь разъярённым пламенем преследует их с самого рождения и забирает всё дорогое, что было у них. Они больше ничего, кроме этого, не боятся: монстры, апокалипсис — это всё ничего. Самое ужасное и отвратительное время наступает после, когда яркие языки пламени пожирают людей, которых они ценили и любили. Как он разъедает любые возможности на возвращение, рвёт тонкую, как нить жизни, верёвку и выбрасывает в бездну. А оттуда уже ничего не возвращается. Первый огонь в их жизни положил конец всей их спокойной и счастливой жизни, начиная новую, великую эпоху о двух братьях Винчестерах, о которых потомки будут читать, выставляя их первыми героями. Первое пламя разделило жизнь на «до» и «после», забирая самое ценное у семьи — Мэри. И с этого момента начался Ад. Дин долго держит зажигалку в руках, до боли сжимая и разжимая пальцы, будто стараясь оттянуть момент. Он, кажется, никогда так не верил в Бога, как сейчас. Но всему приходит конец, и Дин слишком, слишком поздно понимает это. Прощаться с близкими для Дина было особенно сложно. Он далеко не тот человек, который будет раскрываться для всех и плакать в плечо как в подушку — единственное, что он может сделать в этот момент — это бросить холодный взгляд, где глубоко внутри запрятаны отвратительные чувства, от которых хочется кричать, срывая глотку. Он всегда заливает их алкоголем, и не перестанет этого делать, пока сам не отключится. Сэм же почти никогда не сдерживает эмоции — он находит успокоение в их вымещении на чём-то или на ком-то. Когда Джек в первый раз умирает, он не может сидеть и вливать в себя литры алкоголя, как это делает Дин. Он должен быть полезным. Он обязан. Он не стесняясь проливает горючие слёзы обиды и горечи, чтобы только не держать в себе. Нет, ни за что. Он не даст себе утонуть ещё раз. А Кас… А что Кас? Он сейчас сам лежит на этом долбанном столе, накрытый белой простынёй. Он просто не может чего-либо чувствовать лишь по одной единственной причине. Он мёртв. Но почему-то именно сейчас Дин не сдерживается. Он бьёт дверь так, что сдирает тонкую кожу на костяшках, заставляя их кровоточить. -Слушай, Чак…или Бог. Как там тебя? Мне… Мне нужна твоя помощь, -голос срывается хриплыми нотками, — Ты нас бросил. Бросил нас, и ушёл. Ты говорил, что Земле ничего не грозит, пока у неё есть я и Сэм, но она в беде. Как и мы. Мы лишились всего, так что… так что ты нам еговернёшь. Вернёшь Каса, вернёшь маму, вернёшь их всех, до единого! В горле застрял ком, который не даёт сказать всё, что он думает, держит крепким и горьким узлом, что слезятся глаза, и Дин стискивает зубы до тянуйщей боли, чтобы только не чувствовать этого. Он разворачивается, и смотрит вдаль, пытаясь сдержать слёзы, будто позади него всё ещё кто-то может быть. Поджимает губы и тяжело глотает — пытаясь проглотить всю боль с солёной водой. Дин оборачивается и смотрит вперёд. Никого. Он с размаху бьёт по вывеске на двери, раздирая о щепки дерева чувствительную кожу рук, срывает всю злость и горечь в удары, чтобы костяшки потом щипало так, что приходится жмуриться. -Пожалуйста. Помоги нам. Ответа не последовало. Кровь стекает по рукам, но Дин это игнорирует, лишь сжимает и разжимает кулаки. И в голову резко ударяет осознание. Чудес не существует. Кастиэль мёртв. -Прощай, Кас, — и голос как на зло срывается на его имени. -Прощай, мам. Прощай Келли. Прощай, Кроули. И серебристая зажигалка, тёплая от рук, разводит снова этот огонь. Который преследует их постоянно. К чёрту это всё. К чёрту.