— Как уходишь? — удивляется Кристина, теряя из распахнутых губ коктейльную трубочку, — Илон, ты ведь обещала, что мы проведём этот вечер вместе, притащила меня сюда, а теперь так просто сваливаешь?
Кошелева недовольно скрещивает руки на груди, скрывая за напускной злостью своё разочарование. Она с самого начала не хотела соглашаться на эту авантюру: собиралась тихо и мирно отсидеться дома в свой выходной, пока блондинка ураганом не залетела в её мысли, пинками вытряхивая оттуда планы о спокойствии.
— Я не думала, что Никита вернётся так рано. Ну Крис, Солнышко, ну ты же все понимаешь, ну не могу я тут с тобой остаться. Хочешь, ещё тебе коктейль закажу? Ты только не обижайся, пожалуйста, — Соломонова очаровательна в своём стремлении свалить и не обидеть, и Кристина еще пару секунд дует недовольно губы, а затем машет ладонью, пожимая плечами.
— Ладно-ладно, беги давай к своему принцу, я переживу, — усмехается девчонка, наклоняясь к своему напитку и зажимая зубами пластиковую трубочку. Её подруга на прощание торопливо обнимает крепко, а затем убегает походкой легкой, через плечо на выходе оглянувшись и поцелуй воздушный Кошелевой посылая.
Кристина поцелуй воображаемый ловит ладошкой и машет подруге в ответ, вздыхая тяжело, как только та скрывается за дверьми. С Илоной от Кристины уходят последние крупицы спокойствия, и вся та тревога, которую она испытывала раньше, обрушивается на её плечи с новой силой: недавнее расставание с молодым человеком, проблемы с учебой, увольнение с несерьёзной, но не лишней работы. Кристине казалось, что жизнь хорошенько отыгралась на ней в последние месяцы, и сейчас, когда девушка нашла в себе силы хоть как-то этому противостоять, снова что-то пошло не так. Да взять эти чертовы волосы, которые после новой короткой стрижки вели себя просто отвратительно, непослушными прядками заворачивались у лица и внезапно открывали уши, которых Кристина с недавних пор начала стесняться.
Официант приносит девушке ещё одну порцию напитка, на её вопросительный взгляд пожимая плечами, не раскрывая плана Соломоновой, и Кошелева принимает презент, мысленно желая, чтобы в кубиках льда оказался яд, который закончит все её мучения. С первым глотком свет в баре гаснет, и Кристине кажется, что конец настал, но кто-то со стороны сцены возмущается в микрофон, и освещение более-менее налаживается. Остаётся непривычный полумрак, и прожектора сосредотачивают свой свет на сцене, кто-то за пультом переключает цвет теплых желтых софитов на голубой, и бармен с интересом наклоняется через стойку, чтобы посмотреть как в зале начали собираться люди. Раннее незамеченные Кристиной музыкальные инструменты на сцене стояли налаженными, а на стене за ними появилась картинка рабочего стола, по которому бегал курсор мышки в поисках нужных папок — включили прожектор.
Взяв аккуратно в руки недопитый алкогольный коктейль, Кошелева осторожно спустилась с высокого барного стула и направилась в гущу событий, заинтересованная происходящим. Крупный мужчина впереди неё охотно пропустил девчонку прямо к сцене и весело усмехнулся в свои усы, обращаясь к своему другу рядом. Услышав нечаянно от них, что сейчас готовится выступление какой-то группы, которое люди реально ждали, Кристина удивилась - никаких афиш и объявлений за всё это время так и не заметила. Три раза мигнув, погасли оставшиеся голубые софиты, играющая в клубе песня оборвалась на полу-слове. На импровизированном экране начали проявляться пейзажи холодных зимних оттенков, из колонок - зазвучала новая музыка. Напиток в бокале, напротив, перестал быть холодным, в её лопатки уперлись чьи-то руки, заставив Кристину шагнуть вплотную к сцене. Незнакомая музыка лилась через экраны, и она старалась разобрать, о чем песня. Смотрела на сменяющиеся кадры и медленно осознавала: здесь действительно начинается концерт слаженной неплохой группы. Когда зал приветственно отреагировал на показанный клип общим гулом, Кошелева резко оглянулась назад, обнаруживая за своей спиной внушительную толпу из разных людей: начиная от юной девочки, что точно младше неё, заканчивая бородатыми мужчинами с татуировками во всю руку. За еще одно минутное затемнение музыканты успевают выйти на сцену, и солист в белой рубашке приветственно поднимает ладони вверх, встречая зал. Он, улыбаясь, искрящимся взглядом обвел толпу и торопливо объявил о том, что вот они сейчас начнут играть.
И они начали. Инструментал, стонущие гитарные струны, голубой свет, широкие жесты. Парень двигался так, словно к его телу были привязаны тонкие прозрачные нити, за которые его в такт дергал кукловод, прячущийся под потолком. Один раз Кошелева потерялась в звуках, и её рука инстинктивно отзеркалила жест, показанный на сцене: она взмахнула кистью также, как взмахивал своей музыкант. Он ломанным движением сгибался пополам, падал на колени и взмахивал головой. Он улыбался после сложной песни и разговаривал с людьми, забывал слова в куплетах и заставлял забыться Кристину. Она, давно спрятав недопитый бокал за одну из колонок, обхватила свои плечи руками, чтобы больше не повторять движений и просто смотрела. Не понимала почти ни слова и вздрагивала, когда аккорд оказывался неприлично громким.
— С тобой всё хорошо? — закончив петь, музыкант головой встряхивает, мокрую чёлку пытаясь с глаз убрать без рук, он микрофон к губам своим подносит ближе, обращаясь к девчонке, застывшей у сцены.
Кристине кажется, что она сошла с ума. Девушка оглядывается через плечо в поисках человека, к которому обращаются, но за ней - улыбающийся мужчина и его широкие плечи.
— Да-да, с тобой, — смущенным тоном продолжилось со сцены,— с карешкой. У тебя все х’окей?
Парень микрофон в стойку вставляет осторожно, сутулит плечи и наклоняет к инструменту голову, чтобы звук не развеивался.
— Нравится?
Кристина в удивлении взгляда от солиста оторвать не может и, стесняясь, руки на груди скрещивает, начиная кивать ему в ответ, потому что молчание неловкое затягивается. Она все еще не уверена, что эти слова ей обращены, смущается сильно, щеку изнутри прокусывая.
— Мне тоже, — улыбается ей солист со сцены, сигнальные два хлопка в ладоши делая, призывая гитариста вступать партией в новую песню.
Ей правда нравилось. Как человеку, вошедшему в теплое море, нравится его бархатная вода. Если по началу инструментальные воды больно впивались солью и громкостью в каждую рану на коже, то сейчас своими звуками они зализывали все неровности, заставляя погрузиться в свои пучины. Этим музыкантам подпевали, им включали фонари на телефонах, а кто-то, по старинке, и зажигалку, наплевав на все правила пожарной безопасности. Кристине показалось, что Илона оставила её в другом мире. В мире, где было здорово.
— Я хочу от тебя детей! — оглушительным басом раздалось за её спиной, и Кристина засмеялась вместе с толпой, сращиваясь с общим одобрительным гулом: окончание программы дышало им в лица изнуренным видом музыкантов. Приблизившись к концу, она поняла, что нашла одну важную вещь, которую будет теперь продолжать слушать. Парни со сцены назывались "Свобода", и она в их свободу верила. Наглотавшись чужими звуками, Кошелева была пьяна, и когда свет вновь стал теплым, а музыка - приглушенней, не торопилась уходить домой, пытаясь поймать за хвосты ускользающие эмоции от концерта.
Кристина грузно опустила руки на барную стойку и очаровательно, но устало, улыбнулась бармену, попросив повторить свой последний заказ. Её взмокшая во время концерта на спине футболка холодила кожу, и девушка поправляла на себе одежду нервным движением, не желая проходить к гардеробу за легкой курткой. Жара накалившегося воздуха постепенно спадала, обжигающее холодом стекло бокала прекрасно подходило к тому, чтобы прижаться к нему лбом. Отвернув стул от барной стойки в сторону зала, девушка облокотилась на столешницу позади себя и прикрыла глаза, прижимая бокал к лицу.
— Нет парня - нет проблем? — раздавшийся рядом уже знакомый за целый час концерта голос, ошарашил своим появлением. Кристина приоткрыла правый глаз, отнимая бокал с напитком от лица и стала свидетелем того, как парень со сцены, уже переодетый в обычную толстовку, садится рядом с ней на свободный стул, подзывая официанта рваным жестом руки, — правильно, нахер этих парней.
Кошелева не сразу понимает, как и во время концерта, что это обращаются к ней. С опозданием вспомнив, что именно такая надпись искрилась в барном освещении на её футболке, Кристина усмехается и делает глоток алкогольного коктейля. Незнакомец заказывает стопку чего-то покрепче, и моментально опрокидывает её в себя.
— Так значит.. Свобода? — она упирается локтем в столешницу позади, изучающим взглядом оглядывая поющего парня.
— Не-ет, я Максим, а Свобода - это группа, — улыбается он. Повторяя заказ, отворачивается от барной стойки и смотрит не на Кристину, а вперед, на сцену, с которой уже унесли часть инструментов, — а ты ведь та карешка, да? — смеющийся тон в его голосе смущает Кошелеву, и она перестаёт понимать, зачем с ней вообще заговорили. Спрятав взгляд за стеклом своего бокала, она невесомо кивает головой.
— Классная карешка, я тоже себе хочу что-нибудь модное, типа, перекраситься может, — он проводит ладонью по своим темным волосам и кидает взгляд на девушку, подмечая её смущенный вид, — как тебя зовут?
Кошелева теряет под ногой опорку стула, и чуть не заваливается набок, удивленно поднимает голову и даже убирает коктейль на стол.
— Кристина.
— Кристина, тебе точно понравилось? — его рвущееся желание поговорить реально пугало, и она еще с минуту вглядывалась в Максима в поисках подвоха, но он, сделав еще один коньячный глоток, с настоящим интересом просто ждал ответа, и Кошелева сдалась. Вздохнула, снимая напряжение в плечах, и опять взяла в свои руки бокал.
— Мне
очень понравилось, — неожиданно серьёзно начала девушка, — правда. Я случайно в толпе оказалась, на самом деле, но вы молодцы. Пробрало вот здесь, — она кулачком свободной руки коснулась своей груди, — ты отлично поёшь. И руки твои эти, движения..
— По пидорски, да? — перебивает Максим, глядя на девчонку исподлобья, — надо перестать.
— НЕТ! — Кристина взмахивает руками с такой силой, что чуть не проливает на себя коктейль, и Макс, втянув голову в плечи, бросает на неё удивленный взгляд, не ожидая такой реакции. — Это твоя.. фишка. Без этого было бы совсем не так.
Определенно польщенный такими словами, Максим долго молчит, выпивает коньяк и на Кристину не смотрит: его взгляд опускается к ногам, и они вдвоем просто сидят некоторое время в тишине, которую девушка не решалась и не хотела прерывать. Просто потому что было без слов ясно, что у них у обоих слишком много мыслей для их выражения, и они оба просто без сил и без прав их озвучивать. Первым отмирает парень, он свешивает ногу и упирается ей в ножку стула Кристины.
— Я когда тебя в толпе увидел, испугался сначала. Думал, тебе от песенок моих поплохело, — Максим всё еще избегает смотреть на девчонку, приковав свой взгляд целиком и полностью к стульям, — и я прям засомневался дико в том, что делаю. Прям, блять, не знаю, как объяснить. Вот когда, сука, думаешь, что вроде это твоё, а потом - нихуя. "Не майся, Максим, дурью", — парень сильно упирается в подножку стула Кошелевой, и он со скрипом сдвигается со своего места. Кристина, взмахнув руками, вцепилась в столешницу и недовольно вскрикнула. Музыкант, тяжело вздохнув, опустил ногу. Он уже пьян, и его нескладно ведет от темы к теме. Максим, найдя в Кристине настоящего слушателя, не смущался своих слов и делился переживаниями так, словно они - последние люди на этой земле.
И Кристина смотрела сквозь его глаза, слушая парня внимательно, осознавая, что перед ней - человек творческий, особенный и очень тяжелый. Сам страдающий от своей тяжести и старающийся изо всех сил ради своей цели. Старающийся чисто и искренне. Потому что другой бы не написал таких песен. Она узнала, что все строки были написаны им, узнала, что он пишет музыку, что снимать клип было "сука, пиздец, как холодно" и что он всё равно считает его говном. Узнала, что Максим слушает Земфиру и принципиально не поёт на английском. Узнала, что Макс из Владивостока.
— Хочу что-нибудь про космос написать, альбом типа, епэшка, чтобы ракеты, корабли там, невесомость, звезды, чёрные дыры, — Свобода расставляет пальцы, а затем сжимает ладони в кулаки, он смотрит вверх, будто на потолке были звезды, а не потухшая лампа россыпи гирлянд.
— А я бы нарисовала.
— Что?
— Космос. Обложку, — Кристина пожимает плечами, будто такие слова говорила стабильно раз в неделю и они были в норме. Максим недоверчиво вгляделся в её лицо и переспросил еще раз.
Теперь очередь говорить перешла к ней, и Кошелева глубоко вздохнула, набираясь сил. В баре стало заметно теплее, и количество выпитого алкоголя наградило её не только румяным лицом, но и небывалой искренностью. Она рассказала о том, что рисует с детства, но не считает себя художником; что накануне концерта её подруга ушла к своему молодому человеку, лишив своей компании; что каре и челка - это то еще испытание и что её называют - за глаза - Матильдой. Кристина ляпнула про окончание нездоровых отношений, и Максим слишком болезненно усмехнулся, глядя в одну точку.
— Хочешь, я покажу тебе одно из своих любимых мест Москвы? — неожиданно предлагает он, опустившись на пол.
— Хочу, — неожиданно для себя, соглашается она, спрыгивая за парнем следом.
Максим беззастенчиво запрокидывает свою руку ей на плечи, и Кристина моментально шарахается в сторону, избегая прикосновения и чётко предупреждая парня о том, что руки ему свои надо держать при себе. И что если его любимое место в Москве - это кровать где-то на квартире, она поедет домой и они забудут друг о друге. У Максима кровать была любимым местом только во Владивостоке, поэтому в такси, выдыхая пары алкоголя, он называет Китай-город.
И они блуждают по Москве до тех пор, пока не открывается метро -
не музыкант и
не художник, разговаривающие
не о своих проблемах и
не о своих мечтах. Не прикасаясь друг к другу и не называя друг друга по именам. Они нашли на своём пути три тупика, чёрную кошку, и один милый переулок, а когда пришло время расходиться, Кристина завела их не туда, ошибаясь в карте и упустив станцию метро из вида.
— Ну вот, из-за тебя, Мартышка, мы зашли не туда.
— А вот не надо было мне доверять! — восклицает Кристина, уставшая от гундежа Макса, она пихает в него свой телефон с открытой картой и разворачивается, выходя на прежнюю дорогу первая. Максим вместо карт вписывает в контакты её телефона свой номер: "Свобода М.", и перезванивает себе. А первой через несколько дней звонит ему именно Кристина:
— У рок-музыкантов бывает доброе утро? — у неё голос бодрый для девяти утра, и девушка не сомневается, что сейчас - самое время напомнить о себе.
— Только если им звонят по поводу крутой обложки, — сонно отвечает Максим, не скрывая улыбки.
***
Трое мужчин и две женщины, одна - с ребёнком, а другая - с собакой. Максим отмеряет время её соседями, стоя под дверью, в нерешительности сверля взглядом кнопку звонка в квартиру 119. У него на голове белая кепка «любовь», что промокла вся в осеннем дожде, а в руках нет цветов. Зато за плечами целый вагон сомнения, два - страха и целый состав любви, которую он больше не в силах скрывать в завесе неопределённости.
Она покоя себе не находит уже три альбомных листа и три — альбома музыкальных. Кристина раскладывает на полу все свои краски, карандаши и маркеры, чтобы хоть как-то почувствовать себя лучше. У неё рука сама выводит трудно определимые линии, и штриховка слишком грубая. Получающийся мужской образ не получается угадать, и девушка оставляет его незаконченным, приступая к следующему.
У Максима смелости не хватает постучать в новую жизнь, у Кошелевой — слишком жирные линии на белом листе чего-то неизведанного.
Кристина марает новый рисунок опрокинувшимся стаканом с томатным соком, когда в квартире слышится перезвон дверного звонка. Она пятно растекающееся закрывает незаконченными эскизами вырванных листов и спешит гостей незваных прогнать: настроение не то совсем. Кристина дверь распахивает резко, и Максим едва успевает сделать шаг назад, чтобы не получить в голову.
— Блять, — непроизвольно вырывается у Кошелевой, когда неудавшийся эскиз воплоти стоит перед её порогом. Узнавание больно бьет меж рёбер. Парень, промокший, с волосами выбеленными, смотрит на девушку и вздыхает резко и громко.
— Давай попробуем, — Анисимов не дожидается приглашения и входит в квартиру, оттесняя девчонку к стене с понавешанными на неё осенними куртками. Крис вжимается спиной в светлый холодный плащ, а Свобода опускает свои руки на её бёдра.
Он ловит её следующее слово поцелуем, она - цепляется за его ворот. Сверху на них падают все аккуратно сложенные вещи
и их новая жизнь.
Максим прижимается к её груди своей, в ледяной куртке, и тёплая домашняя девчонка вжимается в стену позади себя, покрываясь мурашками. Их накрывает большим шарфом с антресоли, и Кристина улыбается в поцелуй, сталкиваясь с Максимом носами. Он держит её своими руками, она пытается снять с него верхнюю одежду, а шарф старается забраться своими ворсинками в нос и в глаза, и Анисимов срывает его со своей головы, отбрасывая на пол. Он выставляет вперёд согнутую в колене ногу, мастерски фиксируя его между её ног, и девушка протестующе ударяет парня в раскрытую от куртки грудь.
Максим открывает глаза, чувствует руки Кристины на своей шее, и плавно приподнимает колено. Девушка ерзает, упирается руками в мужские плечи и разрывает поцелуй резким движением головы в сторону. И Анисимов, протестующе, целует её ещё настойчивее, сжимая пальцы на её бедре, точно до синяка. Кошелева глухо стонет и пытается что-то сказать.
— Дв.. — ещё одно плавное движением коленом, Кристина пытается подняться на носочках, избегая прикосновений.
— Дв..рь, — она отвечает на поцелуй, не сумев выговорить свою мысль, Максим властным движением заставляет её опуститься ниже.
— Дверь, — мокрыми губами в его щеку шепчет Кристина, пытаясь отдышаться, — закрой за собой дверь.
***
— Ты веришь в это? — смеющимся тоном проговаривает Максим, приподнимаясь на локтях в постели. Он проснулся от робкого поцелуя у губ и впервые за долгое время по утру почувствовал себя, без преувеличения, счастливым.
— Не-а, — Кристина вытягивает руку вверх, подставляя ладонь под лучи редкого, в эту осень, утреннего солнца, смотрит на неё на фоне белого потолка и голову к парню поворачивает, — я не верю в любовь, — пропевает она, виляя плечами и задевая плед, который, падая, оголяет её грудь.
— Мартышка, — Макс поправляет одеяло, нависая над девчонкой.
— Но я верю в тебя.
Анисимов ставит локти по обе стороны от её головы и опускается к ней, касаясь дыханием острого девичьего уха. Кристина смущенно смеётся и вытягивает ноги, ударяя пяткой по матрасу.
— Мне всё кажется, что я сплю, — выдыхает он, прикасаясь губами к худому плечу, — и ты мне снишься, — Максим делает глубокий вдох, вдыхая аромат её кожи, пропитавшийся морской солью и сексом. Он ведёт носом по ней вниз, задевая плед губами и опуская его за собой, сантиметр за сантиметром освобождая девушку от одеяла. Кристина задерживает дыхание, и биение её сердца получается разобрать. Максим меняет опорную руку, и правой касается женской талии, ощупывая линию её тела сквозь тонкую ткань пледа. Он продолжает целовать её, больно втягивает губами кожу на ключицах и обводит языком ямочку на шее. Накрывает её небольшую острую грудь прохладной ладонью, продолжая вести влажную дорожку поцелуев между её рёбер. Кристина выгибается в спине и опускает свою руку на его голову, зарываясь пальцами в копну волос.
И Максим, не выдержав, прислоняется ухом к её оголенной груди, вслушиваясь в то, как сильно бьется сердце теперь
его девочки. Оглаживая возбужденное тело, он закрыл глаза, вслушиваясь в малейшее изменение её дыхания. Кристина ногтями провела по коже его головы и откинула свою назад, сжимая свободную ладонь в слабый, после сна, кулачок.
— Крис, — тихо начал Максим, наслаждаясь их близостью, — я всегда хотел у тебя спросить, какую из моих песен ты любишь? Ну прям сильнее остальных?
Он поднимает голову, пытаясь поймать взглядом выражение её лица, но Кристина только приглаживает его осветлённые волосы и жеманно пожимает плечами, пока её взгляд не падает на настенные часы.
— Мама.. — очень тихо произносит она, отнимая руку от Максима.
— Мама? — недоуменно переспрашивает он, приподнимаясь.
— МАМА УЖЕ ПРИШЛА! — выпаливает Крис, мгновенно садясь на постели и больно ударяя Максима в лицо худым плечом. Она судорожно пытается достать из-под парня плед, чтобы прикрыться им, напрочь забывая о том, что сам Макс остаётся без одежды. Анисимов непонятливо смотрит некоторое время на девушку, а затем резко садится на кровати, оглядывая пол в поисках своих штанов.
— Ой чёрт, ой блин, — шепчет Кристина, оглядывая комнату в поисках ночной сорочки.
— Ты мне вчера даже не сказала, — стараясь говорить шёпотом, ворчит Максим, пытаясь засунуть ногу в штанину.
— Не до этого было, — огрызается Кошелева, отворачиваясь от парня. Прижимая к груди плед, она поднимается с кровати, чтобы из шкафа достать футболку. Наступая на маркер, Крис едко матерится, Максим проверяет время на экране своего телефона и оглядывается на девчонку. Их судорожные попытки привести себя в порядок прерывает стук в дверь. Как в замедленной съемке раздается скрип, Кристина падает обратно в кровать, не успев одеться, а женщина за дверью благоразумно не кидает взгляд в комнату, где Макс замер буквально в самом её центре
— Дети, завтрак готов, выходите, — её тихий, полный ворчливой родительской любви, голос, ошарашивает ребят тем, что они глупо и открыто спалились.
Когда шаги за дверью удаляются, предположительно, в сторону кухни, Кристина забирается с ногами на постель и кидает в Максима небольшой подушкой, призывая его к себе оглянуться. Его удивленный и растерянный взгляд зелено-голубых вызывает улыбку, и девушка не может себе отказать в удовольствии засмеяться. Анисимов безмолвно размахивает руками, пытаясь передать своё недоумение, и девчонка жестом приглашает его сесть рядом с собой.
Подняв подушку с пола, Максим садится на развороченную постель, продолжая смотреть в сторону приоткрытой двери. Кристина придвигается к нему ближе и крепко обнимает парня со спины, складывая свои ладони на его обнаженной груди.
— Я люблю тебя и твою Атлантиду.
***
— Уже всё? — смеётся Максим, стараясь продолжить сидеть неподвижно, как все сорок минут до этого. Ему Кристина нарекла не двигаться и глаза закрыть, а сама порхает вокруг, то там то здесь касаясь его кожи мокрой художественной кистью. Он по началу вздрагивал от каждого прикосновения, отстранялся неосознанно, и мурашками покрывался от холода. Кристина сначала возмущалась долго, а потом освоилась: перед тем, как орудовать кистью, нежно подушечками пальцев касалась его кожи.
— Ну ещё немного потерпи, — умоляющим тоном просит Кошелева, мимолетно коснувшись губами уголка его губ. Анисимов, улыбаясь, вслепую тянется за продолжением, но девчонка пальцем нажимает ему на нос, возвращая парня на место.
— Чуть-чуть, — добавляет она, без предупреждения кистью ткнув Максу в щеку, от неожиданности чего тот сильно вздрагивает, вызывая у неё смех.
Кристина на два шага назад от молодого человека отходит, оглядывая свои художества на его лице.
— Открывай.
Анисимов, разрешение, наконец, получив, взгляд бросает в зеркало, сам себя сперва не узнавая. У него на правой щеке - волна морская с брызгами соленой пены, а на левой - россыпь мелких голубых цветов. Он ладонью аккуратно обводит линию челюсти и улыбается осторожно, чтобы краску лишний раз не тревожить.
На Кристину, что приговор ожидает, замеревшую, оглядывается и тихо смеяться начинает, вызывая в ней искру негодования и смущения.
— У тебя краска на носу, Коша. Иди сюда, — девчонка руки на груди складывает, придирчиво оглядывая Максима, а он протягивает к ней свои.
— Тебе не понравилось? — Кристина поджимает губы, кидает взгляд в сторону зеркала, изучает своё отражение в нём, трёт усиленно нос большим пальцем от пятна белой краски, но идёт беспрекословно навстречу.
Максим ловит её тонкие запястья ладонями и притягивает девушку к себе. Улыбается так, что искажается рисунок. Выглядит произведением искусства с этим своим тугим хвостом светлых волос и мягкого любящего взгляда. У Кристины - щекотка внизу живота, и касание губ в губы. Анисимов целует девушку осторожно, стараясь не стереть её художества со своей кожи. За руки держит, короткими поцелуями обходится, чтобы прерывать их переглядками и улыбкой. Он готов быть холстом для любых её идей. Он готов подставлять открытую шею этим рукам, готов дарить себя и свою музыку.
Рука за руку, ладонь к талии, губы к шее. Закрыв глаза, Максим тяжело вздыхает, берет паузу, Кристина наклоняется к нему, сидящему на стуле, и закрывает свои. Он целует её ровно в подбородок, обхватывает девушку за пояс и поднимается с места, оттесняя её к комоду, заставленному палитрой и красками, вслепую отодвигает их в сторону, и Кошелева сама подсаживается на столешницу, поднимаясь на цыпочках в его руках. Она смахивает волосами стикеры с зеркала и открывает глаза, встречая смазанное море на мужской щеке, оставившее синюю грязную полосу на её шее и вороте футболки.
Максим обводит языком губы, прижимается виском к её виску, пачкая красками темное каре. Кристина прерывисто вздыхает, руки протягивает вперёд, пытаясь пальцами найти наощупь шлёвки на его джинсах, и тянет Анисимова к себе, съезжая на полированной столешнице к нему. Он встаёт препятствием меж её ног, и Кристина обхватывает ими его бёдра, выпрямляясь в спине. Макс взглядом затуманенным лицо девчонки обводит, на котором их общий синий рисунок, все её движения как руководство к действиям считывает и ладонь на её поясницу опускает, придвигая девчонку к себе плотнее.
Целует её смазано, пачкая губы в синем, в поцелуй привнося вкус до этого неизвестный. Кристина руку дрожащую выставляет назад, и Максим губами собирает с её щеки капли рисованной морской пены.
— Ты вся в красках.
