Convolvulus

— Я чувствую себя неловко, — неожиданно произносит Егоршин, нарушая тишину их такой уютной сейчас идиллии. Они лежат в ординаторской в укромном уголке на каталке. Руслан опирается спиной о стену, а Володя пристроился на нем, положив голову на грудь и блаженно прикрыв глаза. Хирург молчит пару секунд, слегка напрягаясь, а потом с неким испугом в голосе спрашивает: — Почему? Егоршин усмехается и, зарываясь рукой в волосах Калинина, задумчиво перебирает его густые кудряшки: — Ну вот я, весь такой серьёзный, грозный... — Эгоистично. — ...а с тобой лежу весь такой нежный и пушистый, — он замолкает и на пару секунд даже задумывается, замирая на месте. Володя фыркает раздраженно и дергает головой, начиная ластиться под руку, словно кот. Руслан от этих движений отмирает и продолжает ласково перебирать кудряшки. — Хорошо, вот ты меня любишь? — резко спрашивает Калинин, слегка поворачивая голову в сторону невролога. — Смотря, к чему приведёт мой ответ. — К интересному выводу. — А может я просто привык! — небрежно пожимает плечами Егоршин, слегка ворочаясь и убирая руку с головы хирурга, с интересом наблюдая за его реакцией. Тот молчит пару секунд, поднимается резко и, вставая на четвереньки, нависает над неврологом, взволнованно спрашивает: — Правда? Руслан хочет сначала с серьезным видом кивнуть, но испуганная мордашка Володи смешит, и он не выдерживает, тихо усмехаясь: — Расслабься! Люблю, конечно! Егоршин притягивает Калинина к себе и снова переворачивает его на спину, поглаживая шею и обводя пальцами свои же, уже слегка потускневшие метки. Володя фыркает обиженно, но успокаивающие поглаживания по шее расслабляют, и он мгновенно перестаёт обижаться, чуть ли не мурлыкая от удовольствия. — Надо бы обновить, — замечает Руслан, обводя очередной засос по краям и улыбаясь довольно. Калинин раздраженно дергает плечами и грубо отвечает, хотя так-то не имеет ничего против: — Мечтай. Егоршин хочет уже было ответить что-то дерзкое, но слышится звук открытия двери, и они оба одновременно вскакивают. Руслан первый выходит из укромного уголочка, а за ним уже следует Володя. На пороге стоит Рихтер и с едким прищуром рассматривает двух врачей: — В одном уголке, значит, ютитесь? Никто из них не отвечает, и оба пытаются сделать вид, что заняты чем-то важным. Андрей Саныч хмыкает тихонько и постукивает тростью: — Парочка, значит? На этом моменте Егоршин, видимо, вспыхивает и кидается в сторону Рихтера, почти метая глазами молнии: — А вам-то какое дело?! Но врач уже ушёл в свой кабинет и показательно захлопнул перед носом невролога стеклянную дверь. Руслан к таким наглостям уже привык, но каждый раз это ударяет по огромному эго, и сейчас он может лишь громко выдохнуть и, повернувшись, встретиться с взволнованным взглядом Калинина. Володя в который раз рисует что-то на листке, который, вроде, был чьим-то анализом, и сосредоточенно хмурится, вырисовывая многочисленные тонкие линии. За всем этим действом внимательно наблюдает Егоршин, который более-менее успокоился после утреннего происшествия, а вид рисующего Калинина умиротворяет и отбивает желание что-либо делать. Последний же периодически посматривает в сторону расслабленного невролога и слабо улыбается, когда их взгляды сталкиваются. — Когда я с тобой, в голову лезут греховные мысли и мне становиться стыдно, — неожиданно произносит Руслан таким тоном, будто говорит что-то обыденное и естественное. — Вредно держать все в себе! — отвечает Володя и хмыкает, совсем не ожидая, что затем его ухо опалится горячим дыханием и Егоршин спросит загадочным полушёпотом: — А ты хочешь, что бы я рассказал все, что хочу с тобой сделать? Калинин совсем не ожидает такого резкого напора и слегка отстраняется назад, с неким удивлением поглядывая в сторону хитро улыбающегося невролога. — Сначала я прильну к твоей шее... Володя выдыхает тихо и размышляет, как он вообще докатился до такой жизни. А Руслан все говорит и говорит разные скабрёзные вещи, которые лишь пробуждают фантазию: — Футболка тебе больше не нужна... А Калинин, похоже, и правда уже не нужна футболка. Он вспотел весь насквозь, кажется, ещё немного и ткань можно будет просто выжимать. — Затем я прижму тебя к стене, как ты любишь... Да, Володя это определенно любит. Ему нравится, когда кто-то угрожающе нависает над ним, когда он сам поддаётся под сильные руки и ластится, когда кто-то властно может схватит его за волосы и так нежно поцеловать. И весь этот «кто-то» слился в одного человека под фамилией Егоршин. Последний же все ещё продолжает, не спуская с лица хитрую улыбку: — Тебе же нравится, когда я доминирую? Калинин прикусывает губу, упорно стараясь не представлять это, но, оказывается, не так-то это и легко. Руслан – известный манипулятор, и может описать все так, что хочешь не хочешь, а представишь, малейшую подробность не упустит. — Потом я положу тебя прямо на этот стол и... Хирург уже почти что вжался в стул, а кончики пальцев побелели, оттого что тот сильно сжимает край металлической поверхности. Очень хочется издать хоть какой-нибудь звук, выдающий его наслаждение, но Володя держится, прикусывая губы и понимая – если он сейчас так оступиться, то у Егоршина голову окончательно снесёт, и он сделает все то, что сейчас с таким воодушевлением рассказывает. Нет, Калинин в общем-то не против, но не здесь же. Спасение приходит неожиданно и удивлённо хлопает ресничками, внимательно наблюдая за парочкой. Мда уж. Странная картина. Руслан навис над Володей, хищно облизываясь, а второй вжался всем телом в стул и боится даже смотреть в сторону невролога, лишь бы не издать не звука. Калинин выдыхает облегченно и хриплым голосом произносит: — Оля... — Ты иди куда шла! — грубо заканчивает за него Егоршин и садится на место, поправляя ворот рубашки. Девушка фыркает обиженно и деловито цокает в сторону доски, попутно кидая сумочку на стол. Володя все ещё дышит тяжело и испуганно смотрит в сторону Руслана, который все ещё хищно поглядывает на хирурга. И Калинин вдруг отчетливо понимает – ему сегодня, видимо, несдобровать. — Ты уверен, что он должен быть здесь? — Егоршин с недоверием осматривает дворы прямиком из СССР, по которым они сейчас идут. — Да, я уверен! Я же где-то здесь видел Мак! — Володя тоже не очень уверенно осматривается и старается понять, откуда они вообще пришли. Руслан выдыхает громко и потирает веки. Есть ни капли не хочется, но вот Калинин загорелся этой идеей, и теперь они блуждают в лабиринтах многоэтажек и пытаются найти хотя бы выход. Впереди очередной поворот, и Володя вспоминает до жути знакомую песню, надеясь, что за углом их все-таки ждёт взлёт. Но его надежды не оправдываются. — Тупик, — констатирует Егоршин и самодовольно фыркает, складывая руки в замок на груди. Но Калинин, словно не верит своим глазам, подходит ещё ближе, уже касаясь холодных кирпичей и проводя по ним вниз рукой: — Но ведь... Он не успевает договорить, так как из уже более-менее знакомого переулка выходит компания подозрительных личностей, половина из которых зажимала дымящиеся сигареты в зубах. Руслан автоматически отступает назад и краем плеча загораживает Володю, хмуря брови. Главный из компании не очень звонко присвистывает и спрашивает типичным обкуренным голосом, который почему-то вызывает у Егоршина дежавю: — Телефончика не найдётся? Звякнуть надо. Банально. Настолько банально, что у Калинина слегка подрагивают коленки, и он с некой просьбой смотрит на Руслана. Ведь если тот знает, чем начинаются и заканчиваются такие встречи, то Володя мог только догадываться. — Ребята, давайте без... — хирург с готовностью нащупывает телефон в кармане и делает робкий, но довольно широкий шаг вперёд. Но Егоршин уверенно выставляет руку вбок и отодвигает Калинина за свою спину, молча приказывая замолчать. Володе два раза повторять не надо, и поэтому он делает ещё небольшой шажок назад, но не отходит слишком далеко, чтобы Руслан чувствовал, хоть робкую, но уверенность. — Смотря, кому звякнуть — почти рыча отвечает Егоршин, обводя взглядом всех четверых исподлобья и рефлекторно сжимая кулаки. Парни, видимо, не оценив шутку, злобно что-то профырчали и, выплюнув сигареты, двинулись вперёд. Один из них мгновенно подскакивает к Руслану и замахивается, целясь в район живота, но тело, видимо, все ещё помнит некоторые боевые навыки, и врач отскакивает в сторону, прорычав утробно: — Сами напросились. Он разворачивается и, пока незнакомец находится в невыгодном для него положении, что есть мочи ударяет согнутым локтем по хребту, выдавливая из последнего хрип. Он валится на землю и дышит тяжело, а Егоршин не перестаёт удивляется самому себе. Забытые чувства драки всплывают откуда-то из глубины, и он чувствует прилив адреналина и желание выиграть. Хотя, это боем-то и назвать нельзя. Следующий подскакивает незаметно и направляет удар в лицо Руслана, но он выходит скользящим, и в итоге задетым остаётся только нос. Последний впадает ярость, а боль придаёт ему слепой уверенности, и он, крепко схватив голову парня, с размаху ударяет о свою коленку. Смотря, как тот пытается откашляться и повержено валяется на земле, Егоршин лишь презрительно сплевывает кровью и переводит взгляд на предпоследнего. Тот с упрямо самоуверенностью лезет вперёд и невпопад машет руками. Ему хватает и сильного удара ногой в живот, чтобы он сполз по кирпичной стене и нелепо повалился набок. Руслан лениво переворачивает его на спину и, прижимая ногой, хватает рукой за потрёпанную футболку, второй с силой вмазывая по лицу. Что-то тёплое стекает вниз и мягко обводит губы. Егоршин презрительно фыркает, бросает взгляд в сторону поверженного и поворачивается к Володе, который словно прирос к земле и с таким ужасом смотрел в глаза Руслана, что последнему даже становится страшно. Он смотрит на свои окровавленные руки, стертые костяшки и ужасается. Да, драка, возможно, пробудила воспоминания из юношества, но вместе с ними она пробудила кое-что другое, что Егоршин пытался подавить в себе многие годы. И единственное, что ему остаётся, это осесть на колени, смотря в округлившиеся и полные ледяного ужаса глаза Володи, пока в голове не проносится яркая вспышка, а затем чернота. — Ну товарищ Капитан! Это же самозащита была, ну выпустите меня! — Руслан цепляется руками за холодные прутья и умоляющим взглядом провожает полноватого человека, которой вальяжно и размеренно доходит до стола. Оба молчат пару секунд, а затем доблестный полицейский, патрулирующий в этот день отдаленные улицы Москвы, выдаёт: — Это мы ещё разберёмся! — Я могу подтвердить, что это была самозащита! — неожиданно встревает Володя, и мельком ловит на себе пробегающий взгляд сержанта Топаева, ленивый и ничем не заинтересованный. — Ты лучше вообще молчи! — шипит на него Егоршин, но сразу же прикусывает язык, чтобы ещё чего лишнего не говорить. Опечаливало ещё и то, что прямо за спиной, в этой же клетке, находились те четверо гопников, каждый из который получил травму, ну, почти каждый. «Если бы не остановился, досталось бы всем!» – думает Руслан, хмуря брови, но неожиданно пугается своим мыслям и взмахивает головой, стараясь отогнать, но засели они, видимо, крепко. Калинин фыркает обиженно и отворачивается, утыкаясь взглядом в стену, и Егоршин понимает, что всё-таки сболтнул лишнего. Но смирение с тем, что они проведут здесь ещё как минимум пару часов, наступает быстро, и врач присаживается на не самую приятную на ощупь скамейку, сразу же ловя на себе недобрые взгляды своих прошлых противников. — Если бы не ты, мы бы не потратили сейчас два гребаных часа! — Руслан рвёт и мечет, пока они идут по уже знакомым спальным районам, где можно, по мнению невролога, устраивать разборки. — А если бы ты не грубил и не лез, этого всего могло и не произойти! — Володя говорит чуть тише и сцепляет руки в замок на груди, укоризненно посматривая в сторону коллеги. — А что бы ты сделал?! Отдал бы телефоны и ушёл бы?! — Егоршин останавливается резко и замирает на месте, прожигая собеседника взглядом изумрудных глаз, которые сейчас покрылись странной пеленой, — Хотя да, чего я мог ожидать от тебя! — Руслан делает осознанное ударение на последнее слово и чуть медленней продолжает движение. Калинин застывает на месте и не двигается пару секунд, впав в ступор от такой наглости. Хирург сдвигает брови к переносице, догоняет Егоршина, преграждая ему дорогу, и говорит, как можно более спокойней, но получается из рук вон плохо, голос все время срывается: — Ну да, я такой! Ты меня не переделаешь, как и я тебя! Если бы я тебя сегодня попытался остановить, то ты бы и меня ударил! Руслан застывает на месте, понимая, что сплоховал уже второй раз за день, шкодливо поглядывает в сторону Володи. Егоршин и правда сегодня сорвался, но он так давно не испытывал чувство азарта от предстоящей битвы, что желание драки заполонило все здравые мысли, и Руслан мысленно соглашается с Калининым. Если бы кто-то захотел лишить его удовольствия, он бы не медля врезал бы и ему. — Вов, ну прости, ну сорвался! Ну ты же должен меня понять! — Егоршин, чувствуя себя виноватым, притягивает к себе коллегу и крепко обнимает, ощущая, как тот, нехотя, но все-таки отвечает на обьятие. — А если ты сорвёшься ещё раз? — задаёт логичный вопрос Володя и зажмуривает глаза, боясь представить, что тогда будет. Он ждёт ответа, но Руслан упрямо молчит, и этот страшный для обоих вопрос так и остаётся висеть в воздухе. — Ну как на зоне, фраерок? Руслан и не удивляется особо, когда слышит из соседнего кабинета насмешливый голос и характерный стук от трости. Врач в ярости сжимает кулаки и наклоняется над столом, стараясь не смотреть в сторону Рихтера, который, словно хищник, пускай и хромой, ходил вокруг стола, огибая и Егоршина заодно. — Сколько я прирезал, сколько перебил... — мелодично напевает Андрей Саныч, с удовлетворением подмечая, что Оля, уже сидящая здесь и попивающая кофе, любезно поданное Калининым, прыскает со смеху. — Я был за решёткой ровно 2 часа и 13 минут. И то за самозащиту! — Руслан произносит это на выдохе, стараясь, чтобы его голос звучал наиболее спокойно и беспечно. — Получается, ты только начал? — язвит Рихтер и останавливается напротив Егоршина, начиная противненько так улыбаться, — Зверь, который уже почувствовал вкус крови, больше не сможет остановиться. Руслан вздыхает громко и сдвигает брови к переносице. Кулаки так и чешутся, норовя проехаться по самодовольной ухмылке начальника, но рассудок все-таки побеждает всепоглощающую ярость, и Егоршин не ведётся на такую простую провокацию. Он делает свой взгляд холодным и отрешенным и ледяным, как ему показалось, голосом отвечает: — Ну я-то не зверь. Рихтер прямо-таки расстраивается, когда рыбка ускользает прямо с крючка – видимо, издеваться придётся сегодня над кем-нибудь другим. Невролог и диагност стоят ещё пару секунд, буравя друг друга тяжелыми взглядами, но в итоге оба остаются ни с чём, и они расходятся по разным сторонам. Рихтер уходит доставать Родионова, а Руслан присаживается рядом с привлекательным коллегой и невозмутимо выхватывает у того кружку с кофе, делая глоток и опустошая тем самым ёмкость. Володя фыркает уязвленно и, словно ребёнок, бурчит: — На дне вообще-то вся красота остаётся! — Не парься, Вов! — усмехается Егоршину, трепля макушку обиженного и цепляясь пальцами за особо скрученные кудряшки. — Ты на него не обращай внимания! — неожиданно встревает в диалог Оля, махнув головой в сторону большого окна, выходящего на балкон, где стояла пара фигур. — Чтобы не обращать на него внимание, я должен на что-то отвлечься! — Руслан зачем-то опять переводит всё в шутку, что капельку не в его стиле, чем заставляет Ходасевич удивится, но потом все встаёт на свои места: — Или ты должна его отвлечь! Ходасевич, фас! Девушка картинно закатывает глаза, а Руслан натягивает самодовольную улыбку, чувствуя, как Володя расслабленно облокачивается на его плечо и, видимо, дремлет. Егоршин сначала не замечает этого и пару раз щёлкает пальцами перед лицом хирурга. Тот, соответственно, не реагирует и лишь сладко причмокивает губами, поудобней устроившись на плече Руслана. — Он спит? — раздаётся тихий голосок Ходасевич, и она чуть наклоняется к столу, стараясь заглянуть в глаза спящего. — Ага... сейчас разбужу — быстренько отвечает Егоршин и, наклоняясь уху Володи, шепчет нежно, проводя свободной рукой вниз от шеи и до предплечья: — Воло-о-одь..! Просыпайся..! Тот сонно приоткрывает глаза и резко поднимается, сладко потягиваясь, и, стараясь поменьше смотреть в сторону невролога, обращается он скорее к Оле: — Прости, просто не выспался сегодня! Он устало трёт глаза и прямо-таки чувствует, как Руслан позади усмехается. Хирург с неким испугом оборачивается и сталкивается с насмешливым взглядом Егоршина, которому явно известна причина недосыпа. Ходасевич эта ситуация кажется забавной, и она прыскает со смеху, сразу прикрывая рот ручкой, когда на неё уставляется парочка взглядов. Сразу же выставляет руки вперёд, своим жестом и взглядом показывая, что не имеет ничего против. Калинин фыркает раздраженно и облокачивается на стул, скрещивая руки на груди. — Выспишься ещё, Вов, — раздается голос Руслана, который смотрит хитро, и Володя чувствует, как Егоршин тёплой ладонью ведёт по его коленке и чуть выше, при этом не меняясь в лице. И Калинин понимает. Недосып будет преследовать его ещё долго. Вечер опустился на город незаметно, а затем, мягко, мало-помалу превратился в непроглядную и прохладную ночь. — Ну что, повторим? — Руслан хмыкает самодовольно и что-то сосредоточенно ищет в тумбочке. — Я как бы сегодня планировал выспаться... — Володя бурчит недовольно, но все равно послушно присаживается на кровати. Егоршин фыркает раздраженно, словно у него отбирают какую-то сладость, и бурчит: — В следующий раз выспишься! Калинин шепчет что-то себе под нос и с почти уничтожающей ненавистью смотрит на ярко-красную коробку с надписью «Монополия». — Один раунд всего! — настаивает Руслан и улыбается мягко, подлизываясь явно. Володя сначала отнекивался неохотно, но потом все-таки согласился, и Егоршин с горящими от радости глазами уже раздавал цветные бумажки. Время давно перевалило за полночь, а в тусклой комнате, освещённой только небольшим ночником и светом от телевизора, Егоршин довольно фыркал и победно смотрел на Володю. — Ну ладно, сдаюсь! — наконец-то мычит последний и сладко зевает. Руслан запрыгивает в тёплую постель и укутывается в одеяло: — Ты моешь посуду! — Ну, Русик! Я и так вчера не выспался! — Калинин пытается хоть чуть-чуть возмущаться, но сил не хватает ни на что, и он решает пойти по пути меньшего сопротивления. — А не надо мне каждый день проигрывать, — язвит Егоршин, выключая канал с легкой музыкой. — Не боишься, что я тебя ночью задушу, например? — фыркает Володя и пристраивается на краю кровати, пытаясь запихнуть массивную коробку в тумбочку, в которой она без проблем помещалась пару часов назад. — Ты ж безобидный! — улыбается мягко Руслан, находясь в явно хорошем расположении духа и трепля макушку хирурга. — Спокойной ночи! — шипит сквозь зубы Калинин, скрываясь на кухне под тихий и злорадный смех Егоршина.