Грехи за семью печатями

      Как и в первую нашу встречу Стайлс вел себя все также нагло и хамовато; слегка отстраненно, но это в его стиле. Этот тип мнит себя хозяином не только собственной жизни, но и жизней сотен других людей, что ходят под началом его итальянского отчима.       Громила-телохранитель тут же пожелал покинуть нашу компанию, в срочном порядке ретировавшись за дверь. Лишняя пара глаза — явная возможность утечки информации. За такими мелочами я научилась следить с детства. И деловой подход малолетнего отморозка меня, несомненно, радовал. Стайлс дорожил конфиденциальностью, а значит, был далеко не глуп, что с одной стороны было на руку в нашем деле, а с другой становилось понятно, обвести его вокруг пальца будет сложно. Сложно, но возможно.       Парень развалился в кресле, вальяжно свесив руки с подлокотников, и уперся в меня заинтересованным взглядом. Я перебирала все возможные варианты дальнейшего развития событий, и самым вероятным из них был тот, что сулил мне провести последние часы жизни в опустевшем притоне. — Может, хочешь выпить? — рукой он указывает на шкаф с вычурной позолотой и фигурными ножками, где на стеклянных полках в несколько рядов стоят бутыли с изысканным дорогостоящим алкоголем. — Не будем тратить время даром. Перейдем ближе к делу. Я пришла, как ты и хотел. Теперь отпусти ребенка.       Хищный оскал мужчины блеснул в искусственном свете помещения. Казалось, он насмехался надо мной, как матерый хищник над неокрепшим птенцом. — Не так быстро, «Камиль». Не так быстро… или, может, ты назовешь свое имя? — Меня вполне устраивает «Камиль». Но если ты настаиваешь, то так уж и быть, можешь называть меня синьорина Инганнамортэ. — язвить, в сложившейся ситуации было глупой затей, но мой нрав и воспитание подначивали на дерзость, как единственный способ защититься. — Как скажешь, дорогая, — весьма красноречивый взгляд выдавал мое непреодолимое желание прикончить ублюдка, — Разговор будет коротким.       Взгляд его сосредоточился, а веселье в голосе пропало не оставив о себе и намека. Стайлс склонился над столом, сцепив руки в замок и оперся о них подбородком. — Я предлагаю твоему отцу заключить сделку, — заговорчески начал он, — За ваш с папашей секретик я хочу получить часть территории и несколько партнеров по наркотрафику. Если я смогу получить то, чего желаю, вы сможете и дальше хранить свою тайну, а я навсегда о ней позабуду.       Нужно быть крайне легкомысленным человеком, чтобы угрожать моей семье и что-либо требовать. — Таким образом, твое молчание будет стоить нам части бизнеса, если я правильно понимаю? — заинтересованная я подала корпус вперед, — Но, тогда, причем здесь ребенок? Почему ты похитил девочку? — глазами я метала молнии. — Иначе ваша семейка не вышла бы на связь, согласись, — в его глазах черти резво отплясывали тарантеллу, — Девчонка удачно подвернулась под руку только то и всего,— Стайлс подмигнул и откинулся на спинку в ожидании моего ответа. — Вот так сукин сын! — вырывалось из меня, удивив нас обоих.       Стайлс округлил глаза, но тут же к нему вернулось самообладание, и он с наигранным весельем рассмеялся. — А какие гарантии? Я хочу быть уверена, что ты не растреплешь каждому второму, — я встала с дивана и подошла вплотную к столу.       Взглядом сверху вниз я пригвоздила мужчину к месту, такое давление явно было ему не по душе, и он сию же секунду вскочил на ноги, вернув себе доминирующую позицию. — Единственная твоя гарантия — это я. — мужчина скользил по моему лицу, то и дело, задерживаясь на глазах и губах. — Если ты пытаешься обольстить меня своей «изумительной» харизмой, то зря стараешься. Я не из тех, кто под похотливым взглядом эгоистичного ублюдка тут же отбросит предрассудки и раздвинет ноги. — А ты многое теряешь, я должен сказать. Другие на твоем месте рассуждали бы иначе, в итоге поступившись принципами, — он опустил глаза к столу и тут же вернул взгляд обратно, — Только представь себе… Сколько прекрасных вещей мы можем сотворить прямо на этом столе. Твои крики и стоны могли заглушить музыку в зале. А каждая потаскушка на танцполе завидовала бы нам черной завистью, — он облизнул пересохшие губы и придвинулся теснее, — Никак не могу отделать от мысли, как мои яйца могли бы ритмично шлепать о твой сочный зад. — А фантазия у вас бурная, синьор, — хмыкнула я, — Я хочу позвонить отцу. Без его согласия сделки не бывать. Весь бизнес и земля — его собственность. — Вот оно что, папаша даже газетный киоск тебе не отписал, — насмехался бандитский отпрыск, — Так или иначе, мне абсолютно безразлично, как именно я получу свою выгоду. — парень выудил телефон из кармана брюк. В несколько касаний Стайлс набрал номер отца, что меня удивило. Мужчина включил громкую связь и сразу же, после первого гудка, на том конце подняли трубку. — Инганамортэ. — прогремел отцовский бас.       Губы парня растянулись в безумной улыбке. — Балтассарэ, дорогой, твоя ненаглядная дочурка хочет с тобой о чем-то поговорить. — пролепетал выродок. — Отец, выслушай его. Он предлагает неплохую сделку в обмен на нашу тайну и жизнь ребенка.       Тишина, вызванная раздумьями отца давила. Он не из тех, кто ведет переговоры с вымогателями и пляшет под чужую дудочку. Молчание прервал жесткий голос отца: — Твои условия? — ему с трудом далось согласиться на эту авантюру. — Это не телефонный разговор, дорогой. Мы ждем тебя на нашей вечеринке. Приходи один, здесь и обсудим. Уверяю, мое предложение заинтересует тебя. Можешь особо не прихорашиваться — это частная вечеринка… — Стайлс нажал отбой и, бросив телефон на стол, плюхнулся в кресло.       Выдвинув один и немногочисленных ящиков стола, он вынул серебряный портсигар с замысловатым узором и бирюзовым камнем в самом центре. Мужчина с характерным звуком откупорил ее и взору явился ряд, шоколадного цвета, сигар. Стройными рядами они лежали, плотно прижавшись, друг к другу. Отец изредка покуривал, я знала их запах, и бывало, позволяла себе открывать его портсигар, чтобы насладиться знакомыми ароматами. Такая вот сигара однажды круто поменяла мою жизнь. Собственно, по этой причине я сейчас сижу здесь и я та, кем являюсь.       Стайлс вновь запустил руки в карманы, ищет зажигалку, и в правом кармане он нащупал искомое. Множество раз мне доводилось наблюдать за отцом. Предугадать дальнейшие действия заядлого курильщика довольно легко. Серебряная зажигалка блеснула в искусственном свете, и большим пальцем он зажал кнопку. Взял одну из сигар и элегантно подкурил.       Логике не поддавалось, как столько противоречивых черт могло ужиться в одном человеке. Нечто в поведении выдавало его глубокую личную травму. Но ни одна травма не должна позволять утратить человеческое лицо. Я бы могла предположить, что Стайлс не видел родительской любви, но не мне его судить.… При первой встрече он показался мне очень милым парнем с большим и добрым сердцем, который не дал в обиду глупого подростка. Возможно, так оно и было до тех пор, пока дело не коснулось богатой дочурки мафиози. Он знает меня как обеспеченную наследницу, и относится должным образом, как сам считает. Ведь с тем «ребенком» из подворотни у нас действительно нет ничего общего. Ничего кроме глаз. Его взгляд был таким проникновенным и внимательным в тот вечер. У меня не было и сомнения, что он запомнит меня. Тогда я и зареклась не выходить в свет без очков или линз. — О чем думаешь? — из транса меня вывел слегка сиплый голос собеседника. — Ничего особенного. — никогда не считала нужным изливать кому-либо душу тем более в такой ситуации.       А с другой стороны, чем черт не шутит. Мне и впрямь было интересно узнать, о чем думает он. Быть может, удастся заполучить ответ, если парня пробрало на разговор. — А о чем думаешь ты? — голос и лицо не выдавил заинтересованности.       Складывалось ощущение, что никакого напряжения до этого момента и не было. Все стало каким-то непринужденным. — Я думаю о матери, — в глазах мужчины мелькнула печаль, а на лицо опустилась суровая тень, — Думаю о доме, — продолжал он, не отводя взгляда от стола.       Стайлс будто провалился в дремоту. Сигара тлела меж пальцев. Пепел ложился на глянцевую поверхность стола, а дым струился к потолку. В одно мгновение взгляд его вновь приобретает осмысленность, а тело оживает ото «сна». Он щурит глаза, сверля во мне дыру, и тянет сигару к пухлым губам. Парень делает несколько коротких затяжек и смакую дым, медленно выдыхает. — Но больше всего я думал о тебе… — сердце пропустило удар, но внешне я оставалась спокойна, — Кажется, будто я знаю тебя сотни лет. Все твои повадки и манера поведения мне очень знакомы. Но я никак не могу вспомнить… откуда… — Ты веришь в реинкарнацию? Или на что намекаешь? — Я бы и сам не прочь знать, во что верю. — сказал, как отрезал. — Верить нужно в себя. И надеяться всегда нужно только на себя. — Звучит убедительно. Говоришь так, будто знаешь, о чем говоришь. — Я знаю цену своим словам, и лучше пользуйся моей мудростью даром. Не каждый готов заплатить за нее такую цену.       В его взгляде вновь что-то изменилось. На смену раздумьям пришло понимание. Я не ошиблась на его счет. Но делать окончательные выводы еще слишком рано.