Механический мальчишка

Он напоминал машину. Такого себе механического мальчишку, что выполнит любое задание с потрясающей точностью. У Кагеямы, как порой казалось многим, вместо крови по венам текла энергия — какой-нибудь бензин, может, ртуть. А тело искусственное, хотя если и искусственное, то ученые далеко продвинулись в прогрессе, сумев дать этой бледной коже чуточку тепла. Эта кожа напоминала пленку из фарфора — не факт, что такая существовала, но если и нет, то ее изобрели специально для Кагеямы. Она натягивалась на тонкой шее, когда Кагеяма поворачивал или наклонял голову, завораживающе очерчивая мышцы и вены. Кагеяма вообще завораживал. И пугал. — Еще, — категоричное, почти жестокое. — Быстрее. Кагеяма был механическим мальчишкой — однозначно был. И все его неписанные правила, вероятнее всего, были просто программой, заложенной в него для жизнедеятельности. Программой, которая не дает сбоя. — Еще, — кричит Кагеяма, а лицо его искажается злостью — механический мальчик умеет злиться. У него такая программа — побеждать и быть лучшим. Именно поэтому, когда что-то идет не так, когда те, кто рядом, тормозят его — механический мальчишка злится. Все его процессоры, каждая батарея гудят в ушах приливом крови и ускоренным сердцебиением. Главная программа не дает сбоя, и Кагеяма продолжает — с железной точностью, уверенностью — идти вперед. Механический мальчишка давит тех, кто рядом. Его программа с его правилами не признает слабости и отступления. Кагеяма не может понять, что сдаться и остановиться, что выкладываться не на все сто — для многих нормально. Он не может этого понять — он механический мальчишка, у которого вместо крови бензин, а вены — провода. — Шевелитесь, — Кагеяма кричит — программа активирована полноценно. Активирован усиленный режим. Но Кагеяма — механический мальчишка, который, пытаясь утащить всех за собой вперед, просто давит их, совершенно не понимая, что те падают из-за него. — Эгоистичный король. Механический мальчишка с процессором вместо сердца. Кагеяма. Его программа дает сбой: не найдя выхода, энергия пульсирует болью в висках. Каждая вена-провод трепещет от переизбытка крови-бензина, а стальные нервы скрипят как будто от недостачи масла. Механический мальчишка ломается, когда его программу неумело пытаются перепрограммировать. Кагеяма ломается, оставшись один. Но потом, когда Тобио самостоятельно пытается видоизмениться, — приходит он. И он говорит: — Я приму любой твой пас. Он говорит: — Я здесь. Механический мальчишка с процессором вместо сердца и единственной программой, миллионами правил, слышит, как барьеры тогда — все, что он выстроил, чтобы больше не сломаться — трещат, искрятся, взрываются. — Я здесь, — повторяет Хината криком за его спиной. И Кагеяма тогда — не механический мальчишка. Он тогда живой.