не могу.
26 сентября 2019 г. в 14:56
— Прости, что не могу сделать тебя счастливым, — Гоголь постоянно шепчет эти слова, собирая свои немногочисленные вещи. Мечется по дому в поисках своего любимого шарфа, пытаясь не плакать, хотя слезы, несмотря на немаленькую дозу успокоительных, которую он принял утром.
Коля дрожит, вещи то и дело падают из его рук. Любимая чашка уже разбита. Ему плохо. Вот проснулся и сразу понял, что не делает жизнь Фёдора лучше. Совсем не делает. Хоть Достоевский говорит всегда, что любит Колю, что он самый дорогой человек в его жизни, Николай не верит, думает, что все это лишь жадность, жалость, что не нужен тому, кого любит больше жизни. Из-за этого загоняется, считает себя ненужным. Уже не один раз Достоевский заставал Колю с лезвием в руке, с пачкой снотворных. Федя боялся уже оставлять его одного, но, если он не появится на работает, все может быть ещё хуже. Достоевский прячет где-то ножи, таблетки, оставляя Гоголю лишь детский ножик, которым едва ли можно прорезать кожу, и немного таблеток на всякий случай, которыми вряд ли можно отравиться. Оберегает его от всего, окружает заботой, волнением. Любой был бы рад. Даже тот же Гончаров, который не первый месяц тайно (как казалось ему самому) вздыхает по лидеру Крыс. Но Гоголю от этого было лишь тревожно, и он боялся, что рано или поздно это все так осточертеет Фёдору, что он его бросит, поэтому решил не ждать.
И поэтому решил уйти первым, почему-то даже не задумываясь, что его уход может причинить боль Достоевскому. Гоголь точно уверен, что сделает его жизнь только лучше, откроет для новых отношений, в которых он будет счастлив. Если бы в этот момент Достоевский чувствовал мысли своего возлюбленного, он бы тут же сорвался и вернулся домой, тихо сказав Коленьке, что он глупый, и крепко обняв его. Но телепатией он не обладал, к сожалению.
Коля взял дрожащими руками лист, ручку и начал быстро писать прощальную записку, хотя считал этот последний жест глупостью, но не мог он уйти просто так без слов от человека, с которым прожил три года.
Последний раз бросил взгляд на такую родную квартиру, с которой были связаны тысячи приятных воспоминаний. Нет, он уходил не к кому-то. Он уходил, освобождая дорогу кому-то новому.
***
— Николенька, золото моё, я дома.
Фёдор вернулся домой в чудесном настроении, но квартира встретила его гнетущей тишиной, чувствующейся почти что осязательно пустотой. Ни вздоха, ни оха. Ни одного шороха.
Достоевский всё понял, абсолютно всё, а записка, скоро найденная, лишь подтвердила его догадки.
«Прости, что не могу сделать тебя счастливым.»
Столько мата из уст всегда культурного и вежливого Фёдора никто и никогда не слышал. Он сорвался и, забыв даже свою ушанку, побежал, сам не зная куда. Но Федя точно знал, что без своего сбежавшего чуда он домой не вернётся. Не нужна ему такая жизнь, где нет Николеньки.
