Очищение

Риккард сидел на полу, скрестив ноги. Рядом валялась небрежно брошенная ряса. Вокруг, повинуясь его отточенным, почти механическим жестам, летали светящиеся шары — такие же, как когда-то создавал ему Мастер. — Добавь ещё пятёрку, — велел Франциск, подходя ближе, еле ощутимо касаясь взъерошенных волос мальчишки. — Не вытяну, — бросил Рик, не спуская глаз с летающих сфер, нервно облизал губы. — Вытянешь. Добавь. Юноша обречённо выдохнул и прикрыл глаза, двигая руками так, будто лепит комки снега. Вскоре к шарам вокруг него добавилось ещё пять. Он нахмурился сильнее, стараясь контролировать полёт каждого, движения стали более напряжёнными, рваными, дёргаными. — А сколько — норма? — наконец поинтересовался он.  — Пятнадцать. — Что?! — шары лопнули серебристыми искрами, разлетелись во все стороны, потухая на лету. — Пятнадцать?! Да тут вдвое больше было! — Было, — кивнул Франциск, поставил перед Риккардом свечу. — Зажигай, отделяй пламя, потом увеличивай, но ограничивай, чтобы не спалить ничего. Начинай. — Дайте отдохнуть хоть немного, — проворчал Рик, двигаясь ближе к свече. — Начинай, Рик. Ты на приёме должен будешь выложиться по полной. Я хочу, чтобы ты был готов. — Я был бы готов, если бы знал, чего ждать. Если Императору так угоден человек, который будет плясать под его дудку, то я ему точно не подойду. И я не собираюсь это скрывать, Мастер, — свеча вспыхнула, добавляя света в полумрак покоев Чистейшего. — Я не прошу тебя скрывать это, но я надеюсь на твоё благоразумие, — мягко заметил Франциск, наблюдая за тем, как разгорается пламя. — Почему вы не вспомнили о моём благоразумии, когда наказывали меня за то, чего я не делал — и не стал бы делать? — Рик резко дёрнул рукой, отделяя пламя от фитиля, вскидывая его в воздух. Франциск нервно моргнул. Вопрос был справедливым. И в целом обида ученика была очень заслуженной. Но Франциск не знал, что ещё он должен сделать, чтобы Рик перестал обижаться. Он наказал отца Фердинанда самым жестоким из всех возможных способов — им самим. Теперь бюст снова стоял на столе в покоях Великого, плотно замотанный заговорённым бархатным покрывалом, обречённый на одиночество, пока его не помилует либо нынешний Великий, либо будущий — если вообще помилуют. Он наказал Теодора. Настолько жёстко, насколько мог, не подвергая риску Орден. Он наказал даже учителей, которые пошли за Тео, сократив им жалованье на ближайший год. Он попросил прощения. Несколько раз. Он не знал, как ещё ему избавиться от навязчивого чувства вины, как вернуть расположение ученика, как перестать слышать в его тоне пренебрежение и обиду. Франциск резко сел на пол напротив Рика, в два движения разрушил защитный экран и погасил бушующее за ним пламя. Они встретились взглядами. Рик смотрел с упрёком и сочувствием одновременно. Мол, я понимаю, Мастер, что моя обида делает Вам больно, но не могу ничем помочь. — Помнишь, когда мы переписывали правила, ты шутил о наказаниях для меня? Риккард удивлённо вскинул брови, улыбнулся. — Вы мне предлагаете наказать Вас за то, что Вы незаслуженно наказали меня? — Да. Я хочу заплатить за то, что сделал. Думаю, нам обоим это поможет, — Чистейший твёрдо смотрел в синие глаза мальчика и видел напротив себя очень взрослого, собранного человека, отдающего себе отчёт во всех словах и действиях. — Ты вправе выбирать. Сам понимаешь, это не должно порочить мой авторитет. В остальном — что угодно. Даже… порка. Рик фыркнул, помотал головой, будто в этот самый момент представил, как бьёт учителя, и теперь хотел выкинуть это из головы. Глянул в окно, за которым валил густой снег, помолчал немного. Наконец довольно и хитро ухмыльнулся. — У меня есть идея получше. Правда, придётся обратиться к человеку, чьей помощью я — в отличие от Вас — больше не хочу пользоваться… — он недовольно скривился. — Ты о брате Валериане, что ли? Если бы не он, я не знаю, когда бы… додумался до всего этого. Я бы на твоём месте поблагодарил его за преданность и лояльность. Риккард поморщился, закусил губу, опуская взгляд. — Мне неприятны люди с двойными стандартами. Нельзя выступать за ненасильственные методы воспитания и одновременно с этим создавать мазь для пыток. Это нечестно. — Ты мыслишь категориями «чёрное-белое». Это — необходимое зло. Риккард фыркнул, пододвинул к себе свечу, снова зажёг пламя. — А Вы мыслите, как брат Теодор и отец Фердинанд. Нет никакого необходимого зла. Не должно быть, — пламя разгорелось, отделилось от фитиля, поднялось в воздух. — Давайте вернёмся к занятию, Мастер. Простите, что я начал этот разговор. — Давай вернёмся к занятию, хорошо, — кивнул Франциск, понимая, что разговор всё равно зашёл в тупик. — А насчёт наказания что? — Готовьтесь, — коварно улыбнулся Риккард, не отрывая взгляда от огня. — Как именно? — Франциск тоже не сдержал улыбки. — Морально.