Предвестник ЭНДа

      Изнуряющая битва за Хвост Феи подошла к концу. Лексас был побежден совместными усилиями, как и Громовержцы, поэтому теперь можно было вздохнуть спокойно. Ну, как вздохнуть — попытаться сделать это, ибо ребра были сломаны если не у всех, то у многих. Гильдия превратилась в филиал Египта с кучей мумий и страшными завываниями из лазарета. Там Полюшка заканчивала лечить последних пострадавших, и я невольно пожалел их: лекарь была очень страшной женщиной, особенно когда у нее было много работы после таких вот битв.       Меня подлатали одним из первых, пока я был еще в отключке после атаки Лексаса. Полюшка замотала меня в бинты полностью, оставив только сверкающие глаза, да уши. Зачем она наложила повязку на хвост — загадка, но лучше с ней не спорить, а то и по голове огреть может. Нацу с Гажилом замотали так же основательно, как меня, но они не унывали. Сидели на скамеечке в главном зале, да препирались. Вообще удивительно, что Гажил понимал все, что говорил Нацу, ведь у юного этериаса был забинтован даже рот. Кстати, сам он после битвы проникся к собрату драконоборцу дружескими чувствами, поэтому более не считал его врагом. Я же предпочитал относиться к Гажилу с настороженностью, хотя и учитывал всё, через что мы прошли. Однако в голове еще были свежи воспоминания о Леви с ребятами и нашей разрушенной гильдии.       Несмотря на то, что все были ранены в той или иной степени, парад не был отложен или перенесен. Согильдийцы готовились к шествию, даже будучи замотанными с головы до ног. Со скрипом и тихой руганью я тоже старательно шевелился, желая помочь им. В кои-то веки у меня было собственное место в параде, а не просто подтанцовка около Эльзы, и я не собирался упускать его. Мастер посмотрел на меня долгим взглядом, когда я, хромая, прошел мимо него в гардеробную, чтобы отыскать свой костюм, а затем просто махнул рукой, как и на остальных. Мы были неисправимы, и Макаров это прекрасно понимал. Да и я, на самом деле, не был наиболее пострадавшим, ведь та же Эльза, выдержав откат от двухсот разбитых лакрим, чувствовала себя едва ли не хуже всех. Однако из-за привычной суровости это почти не было видно. Как она вообще на ногах стояла, было страшно представить.       Я отдыхал на любимой балке, лениво наблюдая за согильдийцами, которые метались между реквизитами и костюмами. Все они вели себя так, будто не было целого дня выматывающих сражений, не было бинтов на их телах и не было предательства одного из нас. Однако иногда кто-то из них останавливался, да бросал настороженный взгляд на лазарет, где отдыхал мастер. Несколько часов назад он выгнал Лексаса, который пришел с повинной, поэтому сейчас был в совершенно разбитом состоянии. Мира, как могла, утешала его, но даже ее солнечной улыбки и ласковых слов было недостаточно. Мастер должен был сам преодолеть это, что он старательно пытался сделать. А мы в это время разводили бурную деятельность, будто ничего не было, чтобы его старое сердце не волновалось еще и за нас. Для всех в гильдии — и даже для меня в некоторой степени — он был едва ли не отцом, поэтому видеть его расстроенным было выше наших сил. Парад должен был скоро начаться, но без главного действующего лица мы не собирались двигаться с места.       Я уже переоделся в черный фрак, расшитый на заказ яркими блестками, которые должны были сверкать во время шествия, и наполнил колчан стрелами-фейерверками, поэтому мог с чистой совестью развалиться под потолком. Все тело ныло от ран и перенапряжения, но я старательно делал вид, что не чувствую никакого дискомфорта. Мне нужен был только отдых, чтобы полностью восстановиться, ведь волшебники, как правило, сильнее обычных людей. Многие наши последовали моему примеру и облачились в свои образы. Яркие наряды, красивые прически и широкие улыбки были именно тем, в чем нуждалось пышное мероприятие. Вид счастливых согильдийцев радовал как никогда прежде, ведь сегодня мы пережили сложную битву. Все сражались со всеми, пусть даже, чтобы спасти девчонок, и поэтому не могли смотреть друг на друга, как раньше. Было небольшое напряжение, но почти незаметное. Хвост Феи — семья. А в каждой семье порой случаются ссоры, которые, как водится, все они быстро забываются. Близкие люди просто не могут долго и всерьез злиться друг на друга. И сегодня меня, как никогда прежде, это радовало.       Парад прошел просто чудесно, даже несмотря на согильдийцев-мумий и собственные раны. Я выпускал в небо десятки стрел, которые рассыпались яркими искрами на радость зрителям. Впереди меня Эльза показывала свой внушительный арсенал перевооружения, надевая самые красочные доспехи. Эльфман громко рычал в обличье зверя, веселя детишек. А Дождия и Грей соткали вместе целый ледяной замок, стоящий на воде. Они, словно принц с принцессой, приветствовали гостей в своем царстве. Все это было так красиво и захватывающе, что я едва сам не открывал рот, любуясь магией согильдийцев. Но главная часть парада предназначалась вовсе не жителям Магнолии и гостям города. Она нужна была всем нам и Лексасу, который из тени смотрел на нас.       Уж не знаю, из-за моего приказа или же из-за того, что магия больше не давила на него, он изменился. Понял свою ошибку, но не смог оспорить решение мастера. Он прощался с гильдией, что долгое время была ему домом, и смотрел, как все мы, обмотанные бинтами по его милости, проводим парад. В его глазах было осознание, которое несколько примирило меня с тем, что он едва не убил Нацу. Все мы совершаем ошибки. Я сам наломал столько дров, так что прекрасно понимал Лексаса. Порой мы не осознавали того, что делаем, и лишь в конце, оглядываясь на дело рук своих, содрогались от ужаса. Сейчас ярость во мне утихла, поэтому в нужный момент я вместе со всеми вскинул правую руку, указывая пальцем вверх. Это был не просто знак, а символ Хвоста Феи:       Даже если не вижу тебя, даже если ты где-то далеко, помни: я всегда с тобой!       Гильдия — это дом. Пусть я состою в двух совершенно разных гильдиях, но люблю обе. Жаль, что здесь я не могу показать свою истинную суть, но зато могу отдохнуть и насладиться приятной компанией. Хвостатые феи веселые, понимающие и бесконечно добрые. Они именно такие люди, о которых я когда-то в детстве мечтал. Они готовы броситься в пекло лишь потому, что ты попал в беду. На них всегда можно положиться, и теперь я понимаю это. Сердце наполняется радостью от осознания того, что на теле есть их метка. Однако не менее радостно становится от того, что около сердца находится знак Тартара. Демоны по-своему добры ко мне, внимательны и участливы. Я люблю их, как родных, и ничто это не изменит. Я знаю, что за меня они могут уничтожить целый мир, и от этого в груди разливается тепло. Для них я малыш, которого нужно всему научить, все объяснить и постоянно приглядывать, но я доволен этим.       В этом мире у меня появилось целых две дорогие семьи, и я сделаю все, чтобы они были счастливы!

***

      — Подожди! Леся, стой!       Мой голос эхом разлетелся по площадке, на которой не было детей, кроме нас. Лишь за игровой горкой мелькнуло голубое платьице, но его обладательница не вняла моим словам. Я бежал за ней, спотыкаясь, но никак не мог догнать. Она ускользала, не давая даже шанса поймать себя. Я так хотел увидеть ее лицо, озорную улыбку и лукавый взгляд зеленых глаз, и силой заставлял уставшее тело двигаться. Мои маленькие ручки и ножки не выносили такого долгого забега, а почти позабытая усталость давила на плечи. Я задыхался, но упрямо продолжал преследовать тень, что изредка давала о себе знать звонким смехом или мелькнувшим краешком платья.       — Леся, пожалуйста! — взмолился я, плашмя падая на землю от усталости. — Я не могу больше бежать.       Я сел, осматривая разбитые коленки: кровь медленно сочилась из ранок, а на глаза наворачивались слезы обиды и боли. Почему она убегает? Разве мы не играли только что нормально? Почему теперь она не дает себя поймать? Я не мог ответить ни на один из этих вопросов, поэтому угрюмо сидел в пыли, прижимая найденный только что подорожник к свежим ранам. Мама говорила, что так они быстрее заживут, а я всегда ее слушался. Точно, мама! Я все ей расскажу, когда приду домой, и тогда она поругает Лесю. Нечего так убегать от меня! Мне всего пять, я не могу угнаться за десятилетней девочкой!       — Чего ты ревешь? — спросил у меня желанный голос, а его обладательница подошла ко мне со спины. Я демонстративно не смотрел на нее. Вот еще! Я обижен и не собираюсь с ней разговаривать. — Опять упал, глупыш? Дай посмотрю на твои ранки.       — Не надо, — буркнул я, ощущая разрывающие меня желания. Не хотелось смотреть на Лесю, но в то же время тело едва ли не само поворачивалось к ней. — Я с тобой не разговариваю.       — Да ладно тебе, — произнесла девочка, садясь рядом, но я перевел взгляд в небо, даже не мазнув по ее силуэту. — Будто раньше такого не случалось. Мы же просто играли.       — Это ты играла, дурочка, — обиженно пробормотал я, пока Леся осматривала ранки. — А я не мог за тобой угнаться. Глупая Леся, так никто не играет.       — Хорошо-хорошо, — засмеялась девочка и протянула руку, вставая. — Прости меня, — я с сомнением уставился на ее ладошку, и что-то внутри меня взорвалось. Я схватил ее, ощущая приятное тепло ее руки, по которому так изголодался, что и представить страшно. — Пойдем домой, мама помажет ранки зеленкой.       — Не хочу, — опять буркнул я, но послушно пошел рядом с Лесей, держа ее за руку. — Зеленкой больно будет.       — Терпи, ты же мужчина, — сказала она мне, потрепав по волосам. Я насупился и угрюмо зашагал рядом, смотря на ее тонкие ножки в летних шлепках. Голубое платьице было все в пыли после наших игр, а руки запачкались в моей крови, но Леся будто не обращала на это внимания. Она с улыбкой рассказывала что-то о птицах, пока мы шли домой, а я не мог понять, почему в сердце поселилась такая тоска. Я будто не видел ее много лет, но до сих пор не мог заставить себя поднять взгляд. Что-то мешало, будто запрещало смотреть на нее, и я искренне не понимал, что это было. Словно незримая стена, что разделяла нас. Такая высокая и крепкая, как граница миров…       Стоп. Граница миров?       — Леся, ты?.. — договорить я не успел, ведь девочка просто исчезла. Я стоял посреди слишком знакомой улицы уже в своем привычном возрасте, а не будучи ребенком. Повсюду было запустение и уныние. Высотки стремились к небесам, но были больше похожи на огромные каменные глыбы, чем на жилые дома. Ветер гонял по улицам старые газеты, на которых почему-то было напечатано: «2067 год. Научное сообщество потрясло мир: Магия реальна!». Я взял одну из них, но не успел углубиться в чтение статьи, так как на глаза бросился обрывок голубого платьица. Он зацепился за разбитое стекло машины и колыхался на ветру. Ткань была слишком знакома, поэтому я быстро снял ее и осмотрел. Так и есть. Старое платье Леси.       Чуть в стороне был еще один его кусок, а затем еще и еще один. Клочки платья вскоре привели меня на окраину города, где на монолитах были высечены жестокие слова. Каменных плит было слишком много, а имен на них — еще больше. Это было кладбище, на котором почему-то в каждой могиле были захоронены целые семьи. Я неспешно брел среди них, читая имена и даты. Слишком много людей умерло в один и тот же год и день. Что это значило? Началась война, или же страшный вирус убил столько народа? Я не понимал этого, пока не дошел до последнего надгробия. Глаза защипало от слез, ведь на нем были высечены четыре имени. Четыре до боли знакомых имени:       Мороз Алексей Сергеевич       Мороз Нина Витальевна       Мороз Олеся Алексеевна       Мороз Павел Алексеевич       У меня перехватило дух и защемило сердце. Это была могила моей прошлой семьи. Мама, папа, старшая сестра и я. Причем мое имя было выбито гораздо раньше других, да и дата смерти была иная. «2020 год» — гласила она. Родители и сестра погибли вместе с остальными жителями этой обители скорби и памяти. Я же никак не мог понять, что здесь случилось. Мир просто вымер, и это не могло оставить меня равнодушным. Я не желал ему смерти, я даже Тартар отговорил от того, чтобы уничтожить его. Тогда почему здесь так пустынно и тихо? Почему все эти люди умерли в один момент? И что послужило этому причиной?       — Ты пришел, братик, — прошелестел голос за спиной. Я сжал до боли кулаки и прикусил губу, ощущая мороз по коже. Когда я оглянулся, позади меня был призрак. Призрак моей старшей сестры, которая почему-то была десятилетней девочкой в том самом голубом платьице. Она смотрела на меня своими грустными глазами будто с укором, и я не выдержал, отведя взгляд. — Я так долго ждала тебя здесь, но ты все не приходил. Все время в своих гильдиях прожигал. Разве этого хотели бы родители?       — О чем ты? — вырвалось у меня, пока я изо всех сил старался сохранять спокойствие. Меня буквально разрывало от печали и боли утраты. Сам не зная, почему, но я начал оправдываться, как в былые дни, когда сестра ругала меня. — Я живу так, как могу. И мне это нравится. В новом мире не нужно много учиться, чтобы хорошо зарабатывать, да и у меня появилась…       — Семья? — закончила она за меня, и я смог лишь кивнуть. — Ты оставил нас ради них, даже не попрощавшись. А затем случилось это. Мы все мертвы, но ты живешь. Разве это справедливо?       Я промолчал, не зная, что ответить. Призрак сестры сделал ко мне шаг, и я инстинктивно отступил, тут же натыкаясь на надгробие. Холод камня вызвал табун мурашек, а вся эта ситуация и вовсе вгоняла в ужас. Даже не тем, что передо мной стоял призрак, а тем, что этим призраком была моя любимая сестра. Ее лицо вдруг исказила гримаса гнева, она сжала кулаки и стала надвигаться на меня. От ее хрупкой фигуры не исходило силы, но меня все равно бросило в дрожь. Когда же она начала кричать, я снова почувствовал себя пятилетним ребенком, которого отчитывает старшая сестра:       — Мы погибли из-за тебя! — злобно и громко сказала она в звенящей тишине кладбища. — Что мешало тебе вернуться за нами? Почему ты, высвободившись из лаборатории, не нашел нас? Почему ты не забрал нас с собой в тот мир, что больше похож на ожившую сказку? Почему ты бросил нас умирать?!       Каждое слово было подобно удару кнута. Я невольно дергался от них и чувствовал, как в душе появляются кровоточащие раны. Действительно, почему я не попросил Мард Гира забрать мою семью? Я был так напуган, сбит с толку и измучен, что совсем не подумал о семье. Наверное, мою смерть инсценировали, чтобы они поверили, что меня больше нет. Или же их просто весьма убедительно попросили забыть обо мне, но могу ли я злиться за это? Конечно, нет, ведь прекрасно знаком с Профессором и его ассистентами. Всем нам в начале Ада рассказали, какая кара грядет за неповиновение. Кто-то из наших близких встанет на наше место, а это значило, что он будет такой же подопытной крысой. Этого никто не мог допустить. Каждый боролся за свою жизнь, но в то же время оглядывался на семью. Вернее, на воспоминания, что от нее остались. Я тоже жил лишь одними воспоминаниями, однако, когда освободился, напрочь забыл о тех, кого оставил. Я ужасен. Я должен был забрать их сюда, в мир магии. Даже если бы они не смогли колдовать, они пошли бы работать в торговую гильдию, и мы все зажили бы счастливо. Но нет… Я не забрал их, бросил…       — Паша! — требовательно и яростно закричала сестра. Я лишь часто моргал, прогоняя слезы, и проклинал себя за то, что оставил свою настоящую семью где-то там, слишком далеко отсюда. И сжег все мосты своими же руками.       — Прости меня, Леся… — только и смог выдавить я непослушным голосом. — Прости…

***

      Пробуждение оказалось не из приятных. Я вынырнул из кошмара и долго не мог прийти в себя, испуганно осматривая комнату. Однако голубого платьица нигде не было, как не было укоризненного взгляда зеленых глаз. Повсюду лежали мои же вещи, забытые мелочи и лекарства. В тайнике под кроватью дожидалась своего часа мощная разрывная стрела. Ничто не напоминало о старом доме и мире, что я оставил позади. Почему-то от этого впервые стало больно. За окном уже светало, но лучи солнца вопреки всему не помогали успокоиться. Голос Леси продолжал звучать в голове, а ее слова били сильнее самого мощного заклинания.       Я медленно выбрался из кровати, отбрасывая одеяло, и переместился к окну. На улице не оказалось ни души, и спокойствие Магнолии искрой нежности отозвалось в сердце. Я устроился на подоконнике, поджав под себя ногу, и уставился на спящий городок. В соседней комнате сопели Нацу и Хэппи, которые снова решили остаться на ночь. Мы приглядывали друг за другом после битвы с Лексасом и напоминали о том, как важно принимать настойки Полюшки вовремя. Сам факт того, что юный этериас находился через стенку от меня, давал силы бороться с последствиями кошмара.       Не важно, была ли Леся призраком или плодом моего воображения, она говорила правду: я бросил семью, хотя вполне мог бы перенести сюда. Это вряд ли затруднило бы Мард Гира и остальных, не говоря уже о господине. Вот только мне и в голову это не пришло. За последнее время столько всего произошло, что мысли о родных задвигались на второй план. Сперва я был морально уничтожен лабораторией и мог только желать смерти, чтобы оборвать свои мучения. Затем, когда господин Зереф перенес меня в этот мир, я был так ошарашен, что вообще ни о чем не думал. Далее шло время, приносившее свои испытания, и снова я лишь изредка вспоминал о семье. Когда уничтожал Арку вместе с демонами, то просил их не идти в мой прошлый мир, ведь там у меня остались родные, и этериасы послушались, оставив тот в покое. Но пустошь из сна… Это был просто плод моего воображения или отголосок того, что там реально случилось? Я хотел надеяться, что первое…       Там ведь была не только лаборатория с ужасными учеными, на Земле были еще тысячи людей: мои родные, друзья, знакомые, да что говорить! Планету нельзя судить по кучке безумных людей, к которым мне не повезло попасть. Если Земля погибла, то смерть приняли целые семьи: старики, женщины и дети. Это было бы ужасно, просто чудовищно. Я все-таки надеялся, что это был лишь сон, и на самом деле все живы. Мама и папа, как обычно, пойдут на работу, а сестра — на учебу в университет. Она, должно быть, уже заканчивает магистратуру или уже закончила. Все они будут вечерами собираться вместе, чтобы посмотреть телевизор и обсудить прошедший день. Они будут смеяться над шутками и, может быть, иногда вспоминать меня. Да, надеюсь, все именно так и происходит сейчас. Моя любимая семья живет в том мире счастливо, а я буду продолжать жить здесь, ибо мосты сожжены, и дороги назад у меня нет.       Как жаль, что из памяти почти стерлись их лица и голоса. Из-за этого казалось, что я предавал их повторно, будто мало было первого раза. Становилось погано на душе, и хотелось только одного — выдернуть из груди ноющее сердце. Однако оставалось только комкать на груди майку, опуская плечи, да смотреть за чужим солнцем, поднимающимся из-за горизонта.       — Ты в порядке?       Я резко развернулся, когда от двери послышался приглушенный голос. Нацу заглянул ко мне, но не выглядел так, будто только что проснулся. Он обеспокоенным взглядом прошелся по комнате, будто та могла дать нужные ответы. Вот только кроме скомканного постельного белья улик не было. Я расслабился, когда он сделал шаг навстречу, и снова отвернулся к окну, пожав плечами. Говорить не хотелось, но и беспокоить Нацу не было смысла. Я не сомневался, что он догадался, что стало причиной ранней побудки, а, может, и услышал мои метания во сне.       — Кошмар? — негромко спросил парень, встав рядом, но на достаточном расстоянии, чтобы мне было комфортно. Я лишь кивнул, нарочито внимательно вглядываясь в пейзаж за окном. — Лаборатория?       — Нет, — каким-то чужим, низким голосом произнес я. — Хуже.       От Нацу почти физически распространилась волна удивления, ведь он даже не представлял, что могло быть страшнее этого. Я скосил на него взгляд и невесело улыбнулся, сжав кулаки.       — Моя семья, — продолжил я совсем тихо. — Они остались там, одни. Я хочу верить, что они выжили, но, знаешь, разум говорит обратное. Мне кажется… кажется, что они погибли.       — Ты можешь с ними связаться? — нахмурился он и дернул рукой, будто хотел положить мне ее на плечо, но в последний момент передумал. — Давай отправимся туда вместе и найдем их?       Я покачал головой и развернулся, спрыгивая с подоконника. После уничтожения Арки не осталось способов попасть в прошлый мир, и даже мощь господина не гарантировала успех. Думать о семье нужно было раньше, когда я еще был там, а не сейчас, спустя два года. За это время могло произойти всё, что угодно, и шестое чувство настойчиво твердило о худшем. Однако я собрал силы в кулак и встретил обеспокоенный взгляд Нацу, почти не выдав бурю эмоций, что поднялась в душе.       — Всё в порядке, — сказал я. — Это был просто кошмар. Как только взойдет солнце, он забудется, а пока я… — взгляд прошелся по комнате, — немного почитаю. Иди спать.       — Бел, — Нацу поймал меня за руку. — Ты можешь на меня положиться, помнишь? Я буду рядом.       — Помню, — на этот раз улыбка получилась более искренней. — Только это и помогает мне держаться.       Юный этариас отступил, но лишь для того, чтобы дать мне возможность выбрать книгу. Я взял что-то о травах, ядах и их изготовлении, а он внезапно схватил небольшой томик по видам оружия. На мой удивленный взгляд Нацу только широко улыбнулся, заявив, что уже выспался и не против разделить со мной время до рассвета. Вместе мы засели в креслах, уставившись в страницы текста, а по комнате поплыл запах ароматного чая. Вот только мне приходилось по нескольку раз перечитывать одно и то же, чтобы отвлечься от невеселых мыслей. Разум отчаянно отказывался переключаться на создание ядов, раз за разом прокручивая сон. В какой-то момент я устало опустил книгу на колени и потер веки.       Только в тот момент я заметил, что Нацу перестал переворачивать страницы. Он опустил голову и начал размеренно дышать, уснув на вступительной главе. Он выглядел умилительно по-детски, и я непроизвольно улыбнулся. Когда-то Нацу пообещал, что всегда будет рядом, чтобы поддержать меня, и действительно старался делать это. Даже если дело было в простых кошмарах, к тому же не связанных с лабораторией. Его преданность друзьям и своему слову поражала и, чего греха таить, была очень приятна. Я тихонько забрал книгу из его рук и накрыл пледом, мягко погладив по волосам.       Магнолия постепенно просыпалась, сбрасывая оковы дремы. Когда солнце поднялось над горизонтом, я снова выглянул в окно. Его лучи проникли в комнату, пробежались по мебели и стенам, разгоняя остатки темноты. Боль и горечь отступили благодаря Нацу, но в груди всё ещё было тяжело. Мысли продолжали возвращаться к семье и крутиться вокруг способов их спасти. Сон как рукой сняло, и я даже не думал о том, чтобы вздремнуть еще немного — только продолжал вглядываться в знакомые улочки, на которых понемногу появлялись люди. Хотелось вернуться в Тартар, хотя бы на пару часов, но уже было поздно, ведь Нацу быстро заметил бы мое отсутствие и забил тревогу.       Впрочем, настроение понемногу улучшалось. Как я и сказал, утренний свет помогал прийти в норму, пусть для этого и требовалось некоторое время. К тому моменту, когда мои сожители проснулись, ничто не напоминало о кошмаре или предрассветном разговоре. К завтраку все вышли вовремя, удивительно быстро завершив процедуры в ванной, и бросая на меня долгие взгляды. Нацу все еще беспокоился, а Хэппи чувствовал напряжение, хотя и не понимал, что его вызвало. Юный этериас сходу попытался что-то сказать, быть может, ободряющее, но я опередил — поставил перед ним большую тарелку блинов и улыбнулся.       — Спасибо, ты мне очень помог сегодня.       — Не за что, — просиял он. Хэппи поочередно взглянул на нас обоих, зевнул и решил не забивать голову лишний раз, сосредоточившись на еде.       Глядя, как эта парочка уплетает за обе щеки, я невольно ощутил прилив тепла: они тоже стали для меня семьей. Я дорожил ими ничуть не меньше, чем воспоминаниями о родном доме и людях, что там оставил. Вот только на этот раз был уверен, что смогу их защитить. Причем не только из-за приказа господина, но и по своему желанию. Взбалмошный Нацу и забавный Хэппи стали частью моего нового мира, подарили силы идти дальше, несмотря ни на что. И я был за это благодарен.       Светлые чувства вытеснили последствия кошмара, и мне удалось, наконец, вздохнуть полной грудью. Перемена не осталась не замеченной, и плечи юного этериаса заметно расслабились. Он широко улыбнулся и в привычной манере завел разговор на тему новых заданий, которые неплохо было бы выполнить. Хэппи поддержал его, принявшись вставлять замечания и хихикать чему-то своему. А я с головой окунулся в легкий разговор, в шутку предлагая взять задание S-ранга на всю команду. Разумеется, парни обрадовались, как дети, и их ничуть не смущало, что прошлая такая миссия едва не закончилась для них плачевно.       В гильдии царил привычный бедлам: кто-то дрался, кто-то напивался с утра пораньше, а кто-то с жаром спорил друг с другом. Девчонки щебетали за столом, и по хитрым улыбкам не сложно было догадаться, о чем шла речь. Правда, уж очень горящий взгляд Люськи вызывал долю сомнений, но я решил не акцентировать на этом внимание. Народ буйствовал и был счастлив, и заряд их энергии наполнил меня до краев. Хотелось вместе со всеми веселиться и кричать, однако я предпочел переброситься парой слов с некоторыми из них и подойти к доске заказов. Миссии снова поставлялись в избытке, поэтому можно было выбрать работенку на любой вкус.       — Пойдем снова вместе? — сбоку нарисовалась Люси с улыбкой до ушей.       — Еще не знаю, — пожал я плечами. — Если захотите, можем собрать нашу команду.       — Отлично! — засияла девушка. — Я видела отличное задание с хорошей наградой. Сейчас найду.       Она стала придирчиво оглядывать доску, выискивая нужный контракт, а к нам в это время начали подтягиваться остальные. Нацу и Грей привычно переругивались, их всё время разнимала Эльза, а Хэппи летал над нами, комментируя происходящее в извечной манере. Эта сцена показалась мне такой родной и приятной, что я вдруг почувствовал небывалое умиротворение. За спиной будто выросли крылья, которые вот-вот должны были поднять меня в небо. В кои-то веки тревога, страх и горечь отступили, точно растворились в воздухе. Стоя около доски заказов, я хотел лишь одного: просто наслаждаться моментом, не думая ни о чем. И я отдался бы этому чувству, такому манящему и приятному, если бы внезапно не случилось кое-что странное.       Среди выкриков хвостатый фей, гвалта очередной драки и приглушенных голосов с улицы, раздалось тихое, почти неслышное:       — Паша?       И мир вспыхнул…