Канзаши в твоих волосах

1703 год периода Эдо. Киото. Девочка с золотыми волосами неподвижно сидела на энгаве* в поместье клана Курута и наблюдала в абсолютной тишине, перебиваемой шумом воды и птиц, за цветущей сакурой. Она ждала прихода Пайро, её друга детства. Он был единственным, кто до сих пор относился к ней как к равной, а не как к трепетному цветку, который нужно холить и лелеять, чтобы в будущем использовать во благо семьи. Конечно, она же внучка самого главы. При мысли об этом юное, по-детски круглое личико исказилось в недовольстве. Она продолжала смотреть как ветер срывает лепестки цветов и отдаленно думала о своём сходстве с нежно-розовым маленьким бутоном, который обязан смотреть на полных жизни людей и завидовать, что никогда не станет чем-то столь прекрасным и не сможет ощутить в полной мере человеческие чувства. Однако у них, пожалуй, было одно отличие. Цвет. Девочка была в ярко-алом кимоно с орнаментом, состоящим из цветов вишни и бабочек, мирно сидящих на лотосах. Это позволяло разнообразить красную однотонную ткань. Одеяние дополнял широкий оби с различными украшениями, цена которых превышала цену самого кимоно. Она уже ненавидела этот цвет и любые его оттенки, но разве можно пойти против традиций клана. Была ещё одна особенность: она не была цветком, но и не совсем человеком. Когда-то давно её предок связал свою жизнь с Мононокэ*, и в чистую человеческую кровь примешалась частичка нечисти, которая передавалась из поколения в поколение, что позволяет глазам чистокровных членов клана становиться красными впоследствии сильных эмоций. Ввиду того, что Мононокэ - воплощение ненависти, то и эмоции обычно негативные: гнев, иногда ревность, зависть, обида. Клан тщательно скрывал свою принадлежность к созданиям не из этого мира, но всё же однажды это вскрылось и так уж сложилось, что Курута обязаны служить сёгуну в его целях, если не хотят быть прилюдно раскрыты всему населению и изгнаны, а в худшем случае - убиты. В основном они обязаны оберегать Киото от потусторонних созданий. Девочка относилась к этому скептически, по сути правительство использует их, монстров, чтобы победить другого монстра. Несмотря на то, что глава клана хотел бы жить в самом Эдо, поближе к сёгунату, девочка была довольна Киото. Культурная столица Японии на зря носит такое название. Жаль, что влиться в эту культуру ей не позволяют. Вдруг она услышала звук чьих-то шагов. — Прости, что заставил ждать, Курапика. — прозвучал голос Пайро, обращенный к девочке. — Ничего, всё в порядке, — она с минуту поёрзала на месте, но всё же не смогла сдержать своего любопытства и с нетерпением спросила: — Что ты сегодня мне расскажешь? Пайро обычно для этого и приходил. Его рассказы о истории Японии, разновидностях культуры всегда завораживали. То как он делился знаниями было неожиданно интересно. Так не умел никто, даже её учителя, уроки которых она обычно пропускала, за что получала нагоняй от дедушки с матерью. — Знаешь, Курапика, сегодня у тебя день рождения и я взял на себя смелость приготовить тебе подарок, если ты не возражаешь. Я отвлеку охрану, чтобы ты смогла проникнуть за пределы территории клана. Сегодня в Киото театр Кабуки представит пьесу Тикамацу Мондзаэмона " Двойное самоубийство в Сонэдзаки" в своем исполнении. Ты просто обязана пойти. Я же знаю, что ты всегда хотела посмотреть на выступление своими глазами. Извини, я не смогу пойти с тобой, но я нарисовал карту, так что ты доберешься по ней. Глава сегодня и ближайшие два дня проведет в Эдо по делам сёгуна. Это твой редкий шанс. Курапика не могла и слова вставить и просто смотрела на мальчика, не веря его словам, но после, в полной мере осознав сказанное, она бросилась ему в объятия, рассыпаясь в благодарностях. Пайро оставалось лишь смутиться незаметно для Курапики и насладиться ощущением гладких волос, пахнущими сакурой. Когда она отошла от эйфории, девочка решила спросить: — А как ты будешь отвлекать их? Я очень хочу пойти, но если ты подвергнешься опасности, то мне хватит и твоих рассказов. Я не расстроюсь, правда. — Не волнуйся об этом. " Твоё счастье для меня важнее " — осталось невысказанным, но повисшим в воздухе между двумя детьми. Курапика ходила по улицам, рассматривая торговые лавки, людей, дома. Всё было таким непривычным. Ей пришлось сменить кимоно на более скромное, чтобы слиться с толпой и не выделяться роскошью, к которой она привыкла. До начала выступления был ещё целый час, так что она успеет много чего посмотреть, главное не потеряться. Она шла рассматривая в основном прохожих и было неудивительно, что всё же она сбилась с нужной дороги. Идя по интуиции, Курапика неожиданно столкнулась с молодым парнем, явно старше неё. Он был одет в непримечательное кимоно темно-серого, почти черного оттенка, на плечи небрежно накинуто синее хаори также у него было с собой две катаны, что свидетельствовало о его принадлежности к самураям. " Красивый" — мимолетно подумала она, но вслух лишь тихо сказала: — Простите. Девочка хотела уйти, но он резко схватил её за маленькую руку. Курапика испугалась, но виду не подала. Она впервые так близко рядом с обычным человеком не из клана. Это настораживало. Но парень не хотел причинить вреда, он просто поднял бумагу с нарисованной картой и протянул ей: — Ты выронила, будь аккуратней. — А.. Спасибо, простите.— неловко поблагодарила Курапика. Она молча стояла с листом бумаги и смотрела вслед уходящему парню. " Он не похож на местного " — подумала она, но раз уж представилась возможность, девочка быстро последовала за ним, чтобы узнать дорогу. Она не сможет подойти и начать разговор с любым попавшимся незнакомцем. С ним они хоть обменялись парой слов, это уже что-то. — Извините! Стойте, пожалуйста, — она взглянула на него снизу вверх и продолжила, пока он не решил уйти от навязчивого ребенка: — Вы не могли бы сказать как дойти к этому месту? — Курута указала в отмеченное место на карте и с полными надежды глазами всматривалась в лицо парня. Он помолчал, но после ответил: — Нам с тобой в одну сторону, я могу проводить туда, если хочешь. — Да! Большое спасибо! Они продолжили путь вместе, иногда обмениваясь ничего не значащими фразами. По прибытию Курапика увидела сам театр, и не могла сдержать восторга. Парень взглядом проследил куда направлено внимание девочки и вежливо поинтересовался: — Нравится театр Кабуки? — Не то чтобы, думаю, я больше всего жду выступление именно из-за Господина Мондзаэмона. Мне нравятся его произведения и я хотела увидеть их и в другом свете. Слышала, что его новая пьеса была написана специально для театра. – Вот как. — больше он никак не прокомментировал её слова. Курапику учили быть почтительной, поэтому она старалась поддержать разговор: — Если Вас заинтересовало, не хотите посмотреть вместе со мной? Конечно же, если есть время. Парень помолчал минуту, что-то обдумывая, но всё же согласился: — Хорошо, я должен встретиться с другом, но он не особо пунктуален, так что я не занят сейчас. Она ощутила радость и удовлетворение, что сможет разделить с кем-то своё увлечение. Курапика не разбиралась в тонкостях любви, но, смотря выступление, она прониклась поэтичной и грустной историей Токубэя и О-Хацу. Она не уверена, что испытает ли когда-нибудь это чувство, но это так восхищало. Любящие люди способны на многое, чтобы остаться вместе. После пьесы она решила поинтересоваться у нового знакомого насчет его впечатлений: — Вам понравилось? — Глупо это, кто в здравом уме влюбится в женщину, с которой его не ждёт счастливая жизнь, а лишь смерть..— риторически задал он вопрос, не ожидая ответа. Но Курапика, возмущенная до глубины души его отношением, решила вставить своё слово: — Почему это глупо? Это нормально отдать всё за человека, которого любишь всем сердцем. Нельзя влюбиться исключительно в статус, красоту, социальное положение. Важна лишь душа. Я, возможно, и ребенок, но даже я понимаю такие вещи. По тебе видно, что ты никогда не любил. Чем дольше Курапика высказывалась, тем больше переходила с формальной и почтительной речи на откровенную грубость к незнакомому человеку. Он лишь усмехнулся и подумал: " Какие наивные суждения", казалось бы не придав значения её тону. — Ладно-ладно, извини, что задел твои чувства. Подожди здесь немного. Курапика не успела возразить, как парень ушел куда-то в неизвестном ей направлении, прекрасно зная, что дороги она не знает, поэтому действительно останется ждать. Не прошло и десяти минут, как он вернулся с какой-то вещью в руке. Приглядевшись, Курапика узнала этот поблескивающий на солнце предмет. — Канзаши*? — спросила она с удивлением. — Да, это в качестве извинения. — одновременно с этими словами, он самостоятельно украсил светлые волосы девочки платиновой заколкой, дополненной шелковыми нежно-розовыми цветами и маленькими бабочками из серебра. — Тебе идёт. Курапика лишь смущенно опустила глаза в землю, не зная как реагировать. Она всё же смогла взглянуть парню в лицо и тихо сказать: — Не стоило утруждаться, но спасибо и... Простите мою грубость, я не имела права говорить Вам такие обидные слова, так что это я должна извиняться. Ещё раз простите... Она только сейчас осознала, что парень был самураем. Пайро просил не сталкиваться с ними по возможности, потому что бывают мужчины, кому свобода действий и привилегии вскружили голову. Он, не зная кто она на самом деле, может и убить её. Он хотел что-то сказать, но неожиданно его окликнул мужчина в простом кимоно темно-пурпурного оттенка и также с мечами на поясе: — Эй, Куроро! Прости, опоздал. Остальные уже на месте, пойдём? Парень, которого как оказалось звали Куроро, обернулся к нему и сказал: — Подожди немного, — после этих слов он снова обратил внимание на Курапику, но она, поняв, что обращались к нему, лишь неловко попрощалась и быстро убежала, чтобы не мешать. Он лишь посмотрел в след ей и отдаленно подумал, что не спросил даже имени. Впрочем неважно. Уже будучи в своей комнате, Курапика вспоминала с удовлетворением весь прошедший день. Она никогда не чувствовала себя такой счастливой. Пришлось, конечно, по пути назад просить помощи в поиске дороги домой, но в целом всё прошло хорошо. Дедушка зря так переживает и не выпускает её за пределы имения. Она смогла сдержать себя и не позволить алому цвету проявиться в глазах. Она так благодарна Пайро и решила завтра всё ему рассказать, утаив разве что своё новое знакомство. "Так его зовут Куроро..."— подумала девочка, бережно сжимая заколку своими маленькими ладонями. Тем временем Куроро встретился с членами клана Геней Рёдан, чтобы обсудить их дальнейший план действий. У них было не так много времени. Чуть больше трех лет, как говорила та гадкая тварь. Сложно называть подобное мерзкое создание женщиной. Из негативных мыслей его вырвал голос Пакуноды: — Как зовут нашу цель? — Курапика Курута. — ответил он безразличным тоном. — Ты уверен, что с её помощью всё получится? Глава может посчитать нецелесообразным жертвовать жизнями ради одной единственной девчонки. — подал голос невысокий мужчина, выглядящий явно младше своих лет. Его речь была немного странной, будто с китайским диалектом. Как он сам утверждал, его предки были из Китая, эмигрировавшими в Японию. Бабушка слишком любила родную страну, которую пришлось оставить, поэтому обучала внука языку её земель, надеясь, что когда-нибудь они вернутся на родину. Его мать относилась к этому скептически и просила старуху не забивать голову сына глупостями. Но Фейтан всё равно многое почерпнул от бабушки. Как ни прискорбно признавать, но даже её рост. — Она его единственная внучка, если не из родственных побуждений то из корыстных он точно захочет её вернуть. Всё равно другого варианта нет. Действовать прямо сейчас мы не можем. Придется подождать. — И сколько нам ждать, времени не так много. Мы не можем дожидаться пока она соизволит показаться, — возмущенно сказала розоволосая девушка. — Мачи — холодным тоном обратился к ней Куроро, — Сколько нужно, столько и будем ждать. Ей уже должно быть тринадцать лет, а брачный возраст до семнадцати максимум. Ввиду того, что она единственная наследница, ей поспешат подыскать выгодную партию и тогда она будет вынуждена покинуть родительский дом. Сейчас мы можем лишь наблюдать. Надеюсь возражений нет? Все остальные находящиеся в доме люди не проронили ни слова, выражая таким образом своё согласие с их главой. Пусть их давно утративший своё величие клан в силу некоторых обстоятельств и был на службе у даймё* провинции Кага, своим лидером все считали именно Куроро. Их всех связывают узы во много раз крепче нежели хозяин и слуги и они не позволят никому эту связь разорвать.