Out of Time

Проснулся Маккой от холода, хоть, как оказалось, и был надежно завернут в меховые шкуры. Медленно вытягивая затекшие ноги, он замер от внезапного приступа боли, отдавшейся чуть пониже спины. В памяти прямо с какой-то тошнотворной ясностью всплыли и замелькали картины недавно произошедшего. Произошедшего здесь, на этих самых шкурах. Спок и он… Джим этого не переживет… Леонард торопливо сел, отшвыривая меха прочь. Под ними на нем не было ничего, а потому прохладный воздух пещеры показался и вовсе ледяным, но он решил не обращать на это внимание. Были вещи куда важнее. Для начала - вернуться обратно. Одежда лежала здесь же неподалеку. Омега отчетливо помнил, как Спок бросал ее кое-как, а теперь вся она была аккуратно сложена в стопку. Сколько же прошло времени? По его ощущениям – целые дни. Кожа буквально зудела от пота и прочих… выделений, но на это сейчас тоже не было времени. Тем более что и сама его одежда не была эталоном чистоты и свежести. Пока он одевался, до него из одного из проломов в стене пещеры донеслись негромкие голоса. Там Маккой обнаружил Спока и незнакомую молодую женщину, тоже сидевших на расстеленных на полу мехах и что-то увлеченно обсуждающих. Отчего-то от их близости накатило раздражение – Леонард сам удивился, когда почти рыкнул на незнакомку, когда та легко тронула Спока за плечо. Да что с ним такое?! И, не желая заострять на этом внимание, торопливо выпалил: - Спок, нам нужно уходить отсюда. От звука его голоса вулканец даже слегка подскочил на месте. В другое время Маккой пришел бы в восторг от такой вот не-вулканской реакции, но здесь и сейчас это его только сильнее встревожило. - Рад вас видеть, доктор. Как вы себя чувствуете? - Спок, ты вообще меня слышал? – Почему у него такое чувство, что он вот-вот впадет в истерику? – Мы должны вернуться в библиотеку и найти Джима. Вулканец помрачнел: - Мы не можем вернуться. Для нас это смертельно. - О чем ты говоришь? Нам не место здесь! Да и с чего ты это взял?! - Зарабет кое-что объяснила мне, пока ты спал. - Да как ты можешь вот так просто взять и с этим смириться?! – уже открыто взвыл Леонард, бесцеремонно ткнув пальцем в наблюдавшую за ними женщину, - Ты что, просто будешь сидеть и слушать все, что она скажет? Даже не попытавшись проверить? Так легко сдашься? - Как я уже сказал, - в голосе вулканца ясно послышалось раздражение. - Мы не можем вернуться. Возможно, тебе сложно это принять, поэтому выражусь иначе. Так, как до тебя, возможно, дойдет лучше. Теперь наш дом здесь. Советую тебе привыкать к этому. От этих слов, а главное – от того, как они были сказаны – Маккой просто вышел из себя. Это был не Спок. Не тот Спок, которого он знал все эти годы. - Мы не можем просто взять и бросить Джима! Эта женщина здесь совсем одна – да она что угодно наплетет, лишь бы мы остались! Лишь бы ей больше не оставаться в одиночестве! Поверить не могу, что при всем твоем уме ты можешь быть настолько тупым, ублюдок ты ушастый! Дальше все произошло настолько быстро, что Леонард не успел и глазом моргнуть. Только что он стоял над сидящим на полу вулканцем, а уже мгновение спустя оказался прижат к стене пещеры, а злой, как тысяча чертей, вулканец возвышался над ним, крепко стиснув – но все же не сдавив – рукой его горло. - Мне не по душе твои оскорбительные замечания, омега, - прорычал альфа. Маккой понял, что стоит выбрать иной подход. Он накрыл ладонью руку Спока – не попытался вырваться, просто коснулся. То, чему он научился у Спока же. Заговорил негромко и мягко, не поднимая на альфу прямого взгляда – чтобы тот не решил, что ему снова пытаются бросить вызов. - Спок, подумай, где мы сейчас? А главное – когда. Мы перенеслись в прошлое на пять тысяч лет. Что сейчас происходит на твоей планете? Тот слегка склонил голову набок, как часто делал, что-то обдумывая или вспоминая. - Сейчас Вулкан охвачен смутой. Мой народ раздираем гражданскими войнами, вызванными их эмоциями. - А что происходит с тобой? Спок взглянул на свою руку, которой все еще держал доктора за горло. Того, кто был его другом, того, кого он хотел видеть больше, чем просто другом, того, кто ответил на эти его чувства. Леонард был прав – здесь Спок просто перестает быть самим собой. И судя по внезапной течке – они оба начали возвращаться к более примитивному состоянию, присущему их предкам. Он медленно разжал пальцы, выпуская из них шею доктора, и вместо этого кладя ладонь ему на грудь. Со стыдом замечая на коже человека оставленные им красноватые пятна, которые явно вскоре нальются синяками. - Доктор… - Нет, Спок… - Маккой вытащил вторую свою руку, все это время стиснутую вулканцем, и накрыл ею руку у себя на груди. – Мы не можем тут остаться, - почти умоляюще произнес он. - Зарабет, - твердым голосом спросил вулканец, разворачиваясь к женщине, - Скажи честно: умрем ли мы, если пройдем обратно через портал? Женщина колебалась, но ровно мгновение. - Я знаю лишь, что если пройду я – то точно умру. Но насчет вас двоих я не уверена. Я знаю лишь, что я не могу вернуться. - Спок, мы должны попробовать. - Согласен. Зарабет, можете вы проводить нас к порталу? На рыжеволосую красавицу было больно смотреть. Она выглядела совершенно убитой, но кивнула в знак согласия. - Не забудьте одеться, доктор, - схватив с пола несколько меховых шкур, Спок принялся заворачивать Маккоя в них, и тот не стал с этим спорить. Он слишком устал, чтобы тратить силы на гордость, и досадовать на то, что альфа позаботился о его безопасности раньше, чем сам он об этом успел и подумать. Втроем они снова вышли в завывающую бурю и Маккой тут же прижался к Споку, который обхватил его рукой, поддерживая всю дорогу. Меха помогли укрыть от холода и ветра тело, но снег, как и раньше, щедро набивался в ботинки, чья тонкая искусственная кожа не служила от него ни малейшей преградой. К счастью, идти оказалось не так уже и далеко – уже вскоре Зарабет подвела их к знакомым скалам. - Это портал! - В каком смысле? Нам просто взять и пройти сквозь камень? – недоверчиво спросил Маккой. - Вы должны вернуться тем же путем, которым пришли. Леонард покосился на Спока, который снова сжал его руку: - Мы должны идти вместе. Это было сродни прыжку веры. В самом конце омега не выдержал и закрыл глаза, уверенный, что сейчас с треском сломает себе нос – но вместо этого резко стихло завывание ветра и пронизывающий холод тоже исчез. Открыв глаза, он понял, что находится в библиотеке. Меховые шкуры, наброшенные на него и Спока, растворились без следа. Исчезла даже сырость из ботинок. Словно это все им просто привиделось. - Спок! Боунс! – тут же подлетел к ним Джим, обнял Маккоя, а после, не дождавшись даже, пока тот обнимет его в ответ, метнулся уже к вулканцу. Леонард смотрел, как они обнимают друг друга и жадно целуют, и отвернулся, ужаленный чувством вины. - Хвала небесам, вы вернулись! – вмешался в эту идиллию пожилой серпедонец. – Я же сказал, что должен подготовить вас к перемещению! Последствия могли быть катастрофическими! Джим оторвался от мужа и вновь принялся спорить со стариком – похоже, снова убеждая его отправиться вместе с ними, тогда как тот продолжал гнуть свое. Впрочем, Маккой не особо вслушивался – вместо этого решившись все же взглянуть на вулканца, вновь обретшего свою обычную невозмутимость. - Послушай, Спок, то, что произошло… - Вам не о чем беспокоиться, доктор. Мне жаль… - Спок не договорил, прерванный пробежавшим прямо между ними и скрывшимся в портале Атозом. - Господа, у нас остались считанные минуты до взрыва сверхновой! «Энтерпрайз», поднимайте троих! Готовитесь совершить прыжок сразу, как только мы окажемся на борту. Библиотека растворилась в привычном мерцании. А Маккою показалось, что сейчас он особенно остро ощущает всю дикость транспортации, как явления – чувство, когда тебя разобрали на атомы и собрали снова, и нужно делать вид, что это – совершенно нормально. Джим не стал тратить время и тут же кинулся на мостик. Спок тоже в один прыжок спустился с транспортатора вслед за ним, но в дверях остановился и оглянулся на Маккоя, с потерянным видом все также стоящего на месте. - Доктор, - начал Спок. Тот стряхнул с себя меланхолию и кивнул первому помощнику: - Ступай, Спок, я в порядке. Чуть склонив голову набок, вулканец вперил в него вопросительно-недоуменный взгляд. У Маккоя возникло стойкое ощущение, что Спок ему не верит – и совершенно справедливо, кстати. - Боже, да иди уже! Я же сказал, что в порядке. Лучше озаботься тем, чтобы нас не спалила умирающая звезда! - Я найду вас после окончания моей смены. Есть вопросы, которые мы должны обсудить. - Как угодно, - буркнул Леонард, но вулканец его уже не услышал. Он покосился на обслуживающего транспортаторную техника, но тот похоже, счел мудрым ничего не заметить и был полностью поглощен какими-то мигалками на своей рабочей панели. Умный малый. Маккой же неуклюже похромал в медотсек, где тут же заперся в своем кабинете, даже не поздоровавшись с дежурными медсестрами. Для начала нужно было привести себя в приличный вид. К счастью, его кабинет был оборудован не только отдельным репликатором, но и всем прочим, необходимым на случай внепланового дежурства или потребности вести длительное наблюдение за особо тяжелым пациентом. Тут имелся и ионный душ, и запасная форма, и даже небольшая раскладная постель. И сейчас все это пришлось весьма кстати, так как до его каюты путь был куда дольше, а светить специфическим, пусть и не очень заметным на черной ткани, пятном на штанах Маккою не очень хотелось. После душа доктор быстро оделся, слегка морщась, когда пришлось поднимать ноги, чтобы натянуть чистые брюки. Проклятый вулканец был просто огромен и, видимо, Леонарду светило ощущать это небольшое напоминание об их совместном «приключении» ближайшие нескольких дней. От этой мысли снова стало не по себе. Этого не должно было произойти. «Жаль» - вот, что сказал Спок. И был совершенно прав, им остается только сожалеть о произошедшем, а самому Леонарду – надеяться, что Джим его простит. Возможно, он поймет, если рассказать, что эта близость была скорее животная. Что, находясь в том времени, они оба одичали до состояния своих предков. Во всяком случае, вероятность повтора данной ситуации в современном мире стремилась к нулю. Ну, практически. Течки и гоны все еще имели место, но они были другими – не сводили с ума, не выжигали собой волю и разум. Сам Леонард ни с чем подобным точно раньше не сталкивался. Конечно, в дни эструса – рудимента течки – у него возрастало сексуальное влечение и общая чувствительность. И столь же легко он замечал, когда эструс начинался у Джима – по числу случайных партнеров, которыми тот обзаводился в этот период и его загулам (Леонард же предпочитал игнорировать эту чувственность, не желая из-за какой-то там течки, случайно вляпаться в очередные неудачные отношения). Но все это и близко не стояло с тем, что он испытал в той пещере. Это была классическая течка, о которой ему доводилось читать во время учебы в медицинской академии. То, что было нормой столетия назад, а сейчас выглядело странностью не меньшей, чем хвост или шерсть по всему телу. Но, похоже, именно течка тогда спасла Маккоя от переохлаждения и целого пучка болезней, которое оно могло породить. Хоть какой-то прок. А потом его мысли начали плавно смещаться к вулканцу. Омегу пробрало мелкой дрожью с головы до пят, стоило ему вспомнить, как тот держал его за бедра, вколачиваясь в него жестко, почти грубо. Помоги ему небо, он хотел бы ощутить это снова. Даже сейчас одного этого воспоминания хватило, чтобы штаны стали довольно тесны спереди. Леонард торопливо отвел взгляд от собственного отражения в зеркале душевой – было стыдно смотреть в глаза даже самому себе. Не следовало привязываться к тому, кто ему не принадлежал, и принадлежать никогда не будет. Расстегивая брюки, он попытался отвлечься от этих мыслей, представив себе какую-нибудь симпатичную женщину. Безымянный образ начал превращаться в Зарабет с ее мягкими чертами лица и ясными голубыми глазами. Они были почти такими же яркими, как у Джима, она вообще была очень красива, и Леонард оценил это с первого взгляда, хоть повода упомянуть об этом вслух и не представилось. Удерживая в памяти ее образ, он извлек из белья член, сплюнул в ладонь, чтобы легче скользило, и принялся торопливо себя оглаживать, надеясь развязаться с этой нелепой ситуацией как можно скорее. Представляя ее под собой, представляя, как толкается между ее мягких складок, как ласкает ее белую грудь. Но почти перед самой разрядкой, когда сознательные мысли окончательно сгорают в пекле желания, мягкое женское тело под ним превратилось в мужское, статное и сильное. Синева глаз стала ярче, а рыже-каштановые волны сменились золотистыми вихрами. Сзади его обхватили фарфорово-белые с зеленоватыми прожилками вен руки, а потом видимо тело уже само вспомнило о том, как им впервые овладел Спок, и Леонард содрогнулся в мелких судорогах оргазма. Закусывая губы, чтобы не застонать, а то и закричать, от огнем пронесшегося по венам наслаждения. Доктор выпустил из ладони обмякающий член и, обеими руками оперевшись о раковину, пытался отдышаться. Смотреть на себя стало еще более тошно. Он только что кончил от мыслей о сексе с двумя его лучшими друзьями, состоящими друг с другом в браке. Да что ж с ним такое? Это уже всерьез начинало бесить. Доктор потянулся за полотенцем, чтобы обтереться, и только сейчас заметил, что кончил «насухо». Это открытие просто повергло Леонарда в остолбенение. Быть может, он все еще просто находится под воздействием феромонов альфы, а может…. «Нет, вот это из головы нужно выбросить точно». Ясное дело, что это влияние Спока - учитывая, сколько сил уходит у Леонарда, чтобы о нем просто не думать. Маккой ведь весь его запахом пропитался, и одного ионного душа, чтобы полностью от него избавиться, явно недостаточно. К тому же с момента их… тесного общения еще и суток не минуло. Не позволяя больше себе об этом думать, доктор поправил одежду и вышел из душевой. Сел за рабочий стол и бездумно уставился на прозрачные окна кабинета, механически наблюдая, что происходит в отсеке. Осторожно открыл один из ящиков и вытянул из него гипо. Какое-то время провозился с ним, отмеряя нужную дозу гормонов, но поднеся к руке, в самый последний момент остановился. Должен ли он это делать? Нужно ли это вообще? В конце концов, Спок – полукровка, а с учетом различий между людьми и вулканцами, вернее даже – гибрид, и, скорее всего – стерилен. С другой стороны – с чего ему тогда было планировать уход из Звездного флота с целью восстановления его расы? Из пучины сомнений Леонарда вывел звук хорошо знакомого голоса, ярко выделившийся на фоне обычного гула медотсека. Озаряя все вокруг своей улыбкой, Чехов направился к одной из новых медсестер. При этом хромая столь преувеличенно, что Маккой из принципа встал и направился к двери. Гипо покатился по столу, ударился о лежащий на нем падд и, упав на пол, отскочил куда-то в угол. И ладно. Для этого у него в запасе есть еще 72 часа. А сейчас его куда больше волновал мелкий шкодник, пришедший окучивать его новенькую сотрудницу прямо среди рабочей смены.

***

На мосту «Энтерпрайз» в полном молчании наблюдали за смертью Серпедона и его солнца. Корабль остановился на безопасном расстоянии, чтобы сделать запись данного события. Это было зрелищем одновременно прекрасным и ужасающим – когда солнце этого мира в последний раз озарило его ослепительной вспышкой, чей свет еще тысячелетиями будет нестись сквозь пространство и время – хоть сам его источник только что угас навсегда. Джим был несколько расстроен тем, что с ними сейчас не было Боунса. Ему бы, наверняка, понравилось. - Хорошо, мистер Сулу, выводите нас. Скорость варп-2. Двигатели корабля снова взревели, унося их в мерцающую муть подпространства. Кирк же переключил внимание на свой планшет, принявшись составлять отчет о прошедшей миссии. Все на мостике вернулись к своим повседневным обязанностям. Обычно эта рутина изводила Джима своей скукой, но теперь он понял, что и в ней есть своя прелесть. Можно работать при этом собственно о работе и не думая. К тому же теперь, когда у него появился супруг, с которым имелась ментальная связь – переносить подобное времяпрепровождение почему-то стало на порядок легче. Кирк взглянул на своего первого помощника, который целиком ушел в разбор показаний о взрыве сверхновой. Вулканец показался Джиму необычно напряженным – чтобы это заметить даже не требовалось быть телепатом. Но вот узнать, что именно тревожит Спока, даже при наличии их супружеской связи, можно было лишь, если тот сам раскроет Джиму свое сознание. А сейчас оно было не то, чтобы закрыто наглухо, но Джим в нем как бы отошел на второй план, пока разум Спока сосредоточился на чем-то другом. Смена почти пошла к концу, и Кирк стоически выжидал последние минуты, уже готовый сорваться с кресла. Фактически до ее окончания осталось всего-то десять минут, но он по своему опыту знал, что заставить вулканца покинуть свой пост раньше даже на пять, не на десять, минут без какой-либо уважительной причины просто невозможно. Можно было, конечно, приказать – но тот подобное едва ли оценит. Поэтому Джим решил поступить иначе. Перед вылетом из Йорктауна Спок пытался научить его с ним связываться, мысленно воспроизводя какой-то яркий образ. Тогда успеха они не добились, но почему бы не попробовать сейчас? Заодно и истратив эти десять минут с пользой. Джим глубоко вздохнул, чтобы отвлечься от посторонних мыслей и сосредоточиться. Он попытался отыскать то, что связывало их воедино – маленькую часть его сознания, которая на самом деле принадлежала не ему. Она привиделась ему крохотной черной точкой, и он представил, как она становится все светлее, пока, наконец, не вспыхивает ярким огоньком. Он не знал - добился ли успеха или все это просто игра воображения – но попытался «подкинуть» этот шарик вверх и не удержался от улыбки, когда тот начал от него «уворачиваться». Сзади донесся негромкий кашель, и Кирк обернулся к научной станции, смело встречая устремленный на него взгляд Спока самой яркой из своих улыбок, а в ответ получая привычно вскинутую бровь. Жутко хотелось вскочить и вслух заорать о своем успехе, но вместо этого капитан встал с кресла и подошел к своему офицеру по науке. - Ну, Спок, как насчет того, чтобы поужинать вместе? - Это доставило бы мне большое удовольствие, капитан. Но, по моему мнению, разговор с доктором Маккоем представляется куда более важным. - Думаю, мы найдем способ это совместить. Вдвоем они направились к турболифту, из которого на мостик как раз высыпали сотрудники бета-смены. Двери лифта закрылись, позволяя им, наконец, за этот чрезмерно долгий день побыть наедине. Спок скосил на мужа быстрый взгляд, и теперь Джим ощутил его беспокойство уже совершенно ясно. Протянув руку, первый помощник нажал на аварийную остановку. - Что тебя тревожит, Спок? - Во время нашего пребывания в прошлом исследуемой планеты у доктора началась течка, и мы совершили с ним половой акт. - О, - даже растерялся Кирк. Это более чем объясняло, почему Спок выглядел таким напряженным, что это замечалось даже со стороны. – Почему вы не дождались меня? Спок выдохнул громче, чем обычно – что, как уже знал Джим – выражало крайнюю степень раздражения: - Специфика его состояния требовала немедленного решения. Плюс она же лишила меня значительной части контроля и над моими инстинктами. Теперь настала очередь Джима выглядеть обеспокоенным: - Ты ведь его не… Произнести это слово в отношении двух дорогих ему созданий он просто не мог. - Нет, Джим. Настолько сильно я волю над собой не утратил. Все произошло по обоюдному согласию, но тем не менее, я беспокоюсь о том, как произошедшее отразится на докторе сейчас, когда мы вернулись на корабль и он больше не находится под влиянием гормонов. - А, понимаю, - и Джим не кривил душой. Он отлично знал Боунса и поэтому отлично знал, что тот теперь сам себя поедом съест. – Черт, это ж надо, херня какая… - Я не уверен в том, какие шаги следует предпринять теперь, и мне было бы интересно узнать, не мог бы ты пролить свет на данный вопрос, поскольку ты его знаешь дольше, чем я, - завернул первый помощник особо длинную фразу, которую следовало перевести как: «я в полной растерянности, все мои планы рухнули, и я не знаю, что делать». - Я не хотел бы, чтобы это… недоразумение его отпугнуло, но если возникшую проблему оставить без решения, то вероятность этого становится весьма высока, - он даже мог поддержать свои предположения расчетами в процентах, но понимал, что сейчас Джим пропустит это мимо ушей, а потому промолчал. Невеселый взгляд небесно-голубых глаз встретился с его собственным: - Ты ведь в курсе, что у Боунса до этого был только один партнер? Точнее, партнерша. - Да, было довольно легко заметить тот факт, что у доктора не было сексуального опыта с мужчиной-альфой. Он понял, что был первым, еще когда проникал в это упругое и неуступчивое, как сам Леонард, лоно. И этого воспоминания оказалось достаточно, чтобы Спок ощутил, как у него на щеках распускается неестественно яркий румянец. Похоже, он не настолько оправился после миссии на Серпедоне, как ему казалось. - Полегче, герой-любовник, - улыбнулся Кирк мужу. Вулканец явно даже не осознавал, что передает испытываемое им желание через их связь. Вот теперь Джим действительно чувствовал себя обделенным. – Я имею в виду, что Боунс не склонен к подобным «похождениям», но еще больше в таких вещах он боится обязательств. Знаю, мы об этом уже говорили, но эта история с его бывшей на нем действительно сильно сказалась. Она обобрала его полностью – и речь совсем не о деньгах. Мы нужны ему, Спок. Ему нужно то, что мы можем ему дать. И мы должны показать ему это, прежде чем он успеет запрятаться в свой панцирь и от нас. - Я согласен, что доктору нужна и наша поддержка, а также безопасность и стабильность, которую дают серьезные отношения. - Для начала нам надо его найти. И, наконец, поговорить с ним начистоту. Пока он не навоображал себе всяких ужасов. Сейчас он, наверняка, трясется, что разрушил нашу дружбу. Компьютер, - обратился он к панели управления турболифтом, - определить местонахождение доктора Маккоя. - В настоящее время доктор Маккой находится в своей каюте. Спок запустил лифт, задав новую остановку. После чего обернулся к Джиму: - Я извиняюсь, Джим, но все мои мысли были столь сильно заняты произошедшим между доктором и мной, что я до сих пор не спросил, что произошло на Серпедоне с тобой? Джим весело хмыкнул: - Если совсем коротко, я кинулся спасать девушку, поколотил местного богатея, после чего нас с ней бросили в тюрьму – так как она оказалась воровкой и его обобрала. А затем она обвинила меня в колдовстве. К счастью, до того, как я очутился на костре, мне помог исповедовавший меня священник – на самом деле оказавшийся одним из путешественников через Атавахрон. Хотя и пришлось на него несколько надавить, но все же он вывел меня обратно к порталу. Короче, приключение так себе… Лучше бы я попал в вашу с Боунси компанию. - Возможно, капитан. Однако, хотя мне, бесспорно, было бы приятно, если бы ты присутствовал при нашей первой с доктором половой близости, мне весьма не хотелось бы, чтобы ты тоже шел через тот буран. Это едва не стоило Леонарду жизни. - Все лучше, чем сидеть в той камере. Как же там воняло. Они подошли к двери каюты Маккоя и Спок нажал на звонок, но ответа не последовало. Он нажал повторно, на этот раз не отпуская кнопки – до тех пор, пока из каюты не донесся раздраженный голос: - Хватит уже! Ладно, заходи, сволочь настырная! Дверь отошла в сторону, открывая тускло освещенную комнату. Как один из старших офицеров, Маккой располагал по сравнению со стандартной планировкой каюты некоторыми комфортабельными излишествами. В их числе – небольшой гостиной с диваном и журнальным столиком. Именно на этом диване он сейчас и лежал, одной рукой прикрывая глаза, а второй удерживая стакан с золотистой жидкостью. Этот же, явно хмельной напиток, золотился в открытой бутылке на столике. Но приложиться к нему доктор, похоже, еще не успел. Спок оглянулся на Джима, так и оставшегося у двери, но тот пока решил устраниться из беседы. Поэтому первый помощник в одиночку подошел к доктору и осторожно забрал у него стакан. Маккой неожиданно уступил его без боя, лишь поднял с глаз руку, чтобы взглянуть на Спока, и вновь ее опустил: - Чего надо? - Мне хотелось бы поговорить о том, что произошло на Серпедоне. - Да?! А вот я – не хочу об этом говорить! Тем более, что ты уже вполне ясно донес до меня твои соображения на этот счет. - Учитывая, что у нас не имелось возможности это обсудить, мне любопытно, что вы имеете в виду. - Ты в курсе, что можешь быть самым натуральным гадом, когда захочешь? Ты сказал все, что хотел, когда заявил, что сожалеешь о том, что произошло. И ты даже прав – нам следовало лучше себя контролировать. Спок на мгновение задумался, вспоминая: - А, но мне тогда не удалось договорить. Леонард, я сожалею не о том, что произошло, а о том, что с нами не было Джима и имеющаяся ситуация была не самой оптимальной из возможных. И совершенно точно я не сожалею ни об одном мгновении, проведенном вместе с тобой. Леонард поднял руку, чтобы взглянуть на вулканца. Спок стоял неподвижно, пристально смотря на него и сцепив в замок за спиной руки. Типичная для него поза, если он не знал, как обернется ситуация, и пытался быть готовым ко всему. - Ты верно издеваешься. А как же твой брак с Джимом?! Ты серьезно хочешь мне сказать, что тебя не волнует то, что ты… мы его предали?! - Боунс! Он меня не предавал! Как и ты! Вот что он пытается тебе сказать. При звуке голоса Джима Леонард даже подскочил на месте. Он до сих пор так и не заметил, что тот тоже здесь. Он открыл рот, собираясь что-то сказать, но Джим поднял руку, останавливая его. - Боунс, выслушай меня. Переспав с тобой, Спок мне не изменил, так как, заключая наш брак, мы договорились, что оба хотим, чтобы ты тоже стал частью нашей семьи. Просто мы не знали, как к тебе подступиться с этим предложением, чтобы ты с ходу не ответил «нет», - Джим перевел дух, пока Леонард все также ошалело смотрел на него. – Слушай, единственное, что меня огорчает, так это то, что с вами не было меня. Какое-то время в комнате было слышно только их дыхание, пока Боунс переводил взгляд с одного на другого, явно считая, что они помешались. С растущей тревогой Джим наблюдал, как на лице Маккоя мелькает целый спектр эмоций: от яростного гнева до откровенного шока, чтобы в конце концов остановится на каком-то испуганном и беззащитном выражении. По мнению Джима, это, по крайней мере, внушало надежду. - То есть, - наконец, заговорил Леонард. – Вы хотите, чтобы мы трое образовали супружескую чету? То есть тройку? Или как там оно называется. Странности последних трех недель внезапно обрели смысл. Все эти прикосновения и совместно проведенные вечера были направлены на то, чтобы включить в их отношения его. Заставить подумать, что у них у всех может быть что-то общее. В какой-то момент – примерно неделю назад – эта мысль Леонард даже пришла на ум, но тогда он ее просто отмел, как вздорную и нелепую. - Официально мы будем называться т'ар'мил по-вулкански или брачной триадой на стандарте. - В вашем языке есть специальный термин для такого? – Спок чуть кивнул, соглашаясь. – На Земле это всё просто называют полигамией. Джим осторожно опустился рядом со своим давним другом на диван: - Так что скажешь, Боунс? Ты готов попробовать? Знаю, что это не лучший способ сделать предложение, но уж все вышло, как вышло. Маккой закрыл лицо руками и застонал. Джимми, этот дорогой ему придурок, смотрел на него с такой надеждой, что скажи он сейчас «нет», то вдребезги разобьет ему сердце. А если ответит «да», то рискует разбить сердце уже самому себе и вдобавок лишиться двух лучших друзей. Он покосился на все также стоявшего над ним вулканца, потом на тщетно пытающегося выглядеть терпеливым Джима. - Послушай, Джим, я хочу сказать «да», - тот тут же вспыхнул от радости и Леонард предупреждающе вытянул руку, чтобы парень не напрыгнул на него с объятиями. - Но мне нужно время, чтобы это переварить. Вы двое, может, и планировали это все последние недели, но для меня это, мягко говоря, новость. - Но ты не говоришь «нет», по крайней мере, пока. - В общем, просто дай мне подумать, - заключил Маккой, успокаивающе кладя Джиму на плечо руку. - Хорошо, Боунс. Спок выбрал этот момент, чтобы опуститься на колени – так, чтобы его лицо более или менее было на уровне лиц как доктора, так и капитана. - Леонард, я хотел бы связать нас легкими узами, - он заметил, что доктор несколько напрягся, поэтому поспешил продолжить. – Это простейшая поверхностная вулканская связь, которую у нашего народа устанавливают с близкими друзьями семьи. Они позволят понять, что мы хотели бы получить от тебя и что готовы отдать взамен. Если их не подтвердить – они сами исчезнут в течение года. Ты позволишь мне это сделать? Ты доверяешь мне, Леонард? Маккой чувствовал на себе пристальные взгляды обоих, уже словно бы видящих его насквозь. - Конечно, я тебе доверяю. Ладно, давай, используй это ваше вулканское вуду. Спок легко и осторожно коснулся кончиками пальцев точек слияния на лице Леонарда и скользнул в его разум, порождая внутренний образ – видение, в котором он и доктор стояли на разных берегах быстрой реки. Вулканец неторопливо вошел в эти стремительные воды, и лицо человека побледнело от тревоги. Спок чувствовал страх Леонарда, но понимал, что это был страх не перед ним, а за него. От самого же вулканца исходила безмятежность раннего утра и чувство восхищения, которое вызывал у него человек – и он не стеснялся сейчас открыто это признать. Отчего разум, с которым он соприкоснулся, начал успокаиваться, а с ним - и течение обступившей его реки. Подойдя к Маккою, Спок раскрыл для него объятия. - Ну же, Леонард, я проделал весь этот путь ради тебя, но его завершение, его последние шаги, ты должен сделать сам. И уже не колеблясь, Леонард ответил на эти объятия. Позволяя этому покою объять его всего. Разрешая, наконец, проявить о себе заботу. И в полной мере отдаться этому почти забытому уже ощущению – когда рядом есть кто-то, на кого можно опереться безо всяких условностей. - Это то, что у тебя будет всегда, если только ты этого хочешь, - прошептал альфа и слова эти словно пронизали каждую клеточку тела омеги. – Я не отношусь легкомысленно к обещаниям и к тем, кого люблю. Если я сделаю тебя своим, Леонард, то до конца наших жизней. Он чувствовал смятение и смущение доктора. Внимательнее вглядываясь в ментальный «пейзаж» Леонарда, вскоре Спок различил среди него силуэты женщины и ребенка, почти сплошь опутанные темными нитями боли, одиночества и печали. Он отодвинул эти воспоминания в сторону. - Я никогда тебя не оставлю, - он вложил в эти слова всю свою уверенность и любовь, и наконец, почувствовал, как слепленный с его разумом разум полностью расслабился, всецело ему доверяясь. Видение вновь изменилось – теперь Маккой и Спок стояли рядом на берегу океана, в который как раз погружалось солнце, расцвечивая закатное небо нежнейшими оттенками всех цветов. Леонард понятия не имел, было ли это его воспоминанием или воспоминанием Спока, или кто-то из них просто придумал это место. Это было неважно. Тут было красиво. - Леонард, - обратился к нему вулканец, протягивая нечто, напоминающее маленький, переливающийся искрами шарик света. Он совсем ничего не весил, но от него по ладони растеклось приятное тепло. – Я оставляю эту безмятежность с тобой. Если ты решишь его оставить, то он будет расти, чтобы стать чем-то новым. Если решишь вернуть – это твой выбор. Но отныне, если я буду тебе нужен, я всегда буду рядом. Здесь. Омега вновь испугался. Спок, что - оставил ему часть своей души или что-то типа того? А что, если он его потеряет? Или как-то испортит – настолько, что Спок больше не пожелает принять его обратно. - Успокойся, Леонард, - голос альфы растопил все сомнения. – Ты никак не сможешь этому повредить. Это просто позволит нам лучше узнать друг друга. С огромным трудом, но Маккою на мгновение удалось «заговорить» через эту странную связь. - Мы не настолько доверяем самим себе, как ты, Спок, - «произнес» он, заставляя вулканца улыбнуться, чему даже не сразу поверил. - Моего доверия тебе будет достаточно, Леонард. Вулканец медленно отстранился, разрывая их связь – сначала ментальную, а затем и телесную. Но прежде чем он успел полностью отодвинуться, доктор схватил его за руку. - Спок, - почти прохрипел доктор надломанным голосом, чувствуя, как в уголках глаз стоят слезы. – Спасибо. - Всегда пожалуйста, Леонард. Джим наклонился и обнял Маккоя, опустил голову ему на плечо как раз в тот момент, когда из его глаз все же потекли слезы. - Не волнуйся, Боунси, все будет хорошо. Обещаю. Боясь, что, если попытается ответить, то точно не удержится от всхлипа, Маккой только мотнул головой и похлопал мальчишку по руке. Второй по-прежнему удерживая Спока, и не желая отпускать ни одного из них.