***
За два урока математики подряд Субин уже и забыл про всё, что было в его жизни до них, потому что математичка у них мозг ебёт отменно, а вот решения задач объясняет хероватенько. Ну, ему так кажется. Он, естественно, ошибается, как же по-другому. Как только он вышел из класса, он вновь начал слышать тихие перешёптывания, которые уже заебали пиздец просто как, потому что имя Ёнджуна и слово «шлюха» в них проскакивают чаще, чем первоклассники спрашивают дорогу до туалета. И Субин уже готов рычать на всех, кто хоть слово лишнее спизданёт в сторону его хёна. В какой-то момент Субин начал ловить себя на мысли, что он в принципе не против дать по ебалу какой-то девушке-омеге, что ну уж очень гадко хихикает со своей подругой. Парень начинает ещё быстрее шагать в комнату клуба, потому что ещё побить кого-то ему не хватало для полного счастья. И, вроде бы, он доходит до неё без драк с противоположным полом и даже слегка успокаивается. А потом, открыв дверь, Субин, по закону подлости, видит самого Ёнджуна. Просто зашибись. При чем не просто Ёнджуна, а Ёнджуна, который сидит на стуле, положив лицо прямо на стол и мычит. И это, кстати, выглядит максимально странно, ну да ладно, Субина это практически не смущает. Главное, что его хён, похоже, сейчас не очень весел, как, в принципе, и всегда, но сегодня это как-то по-особенному. — Эм, хён? Всё окей? Старший медленно поднимает голову с плоской поверхности и глазами зависает на тонсене. Несколько секунд поглядев на него каким-то слишком уж слишком сосредоточенным взглядом, он тяжело выдыхает и откидывается на спинку стула. Ответа не даёт. — Это нет? А что это за слухи про тебя ходят? Ты прямо герой-любовник. — Друг позвал на двойное свидание, а, в итоге, я остался шлюхой. Классная ситуация. — Ёнджун вздыхает, прикрыв глаза и потягивается. — А что? Ты тоже поверил в сказочные рассказы Черён? — Нет… Просто… Было как-то неприятно слушать, как тебя все тварью называют, хён… Ты же не такой… Даже Рюджин была в шоке, когда вводила всех нас в курс дела. — А, типо «тихоня Ёнджун, который отбил у омеги двух альф за раз». Смешно, наверное. — Ну, скорее страшно. Или странно. Все ведь считали, что ты встречаешься с омегой. — Я? Что? Какая ещё омега? Ты о чём? — Джун непонимающе поднял брови и, кажется, сильно напрягся, что не ускользнуло от взгляда Субина. — Ну, тебя часто видят с какой-то омегой… Да и от тебя им пахнет, а раз так, то он как минимум тёрся о тебя голым. И тут Бин начинает видеть в глазах хёна ни что иное, как панику. И младший даже сам как-то напрягается, ведь ничего такого он, вроде бы, не сказал. — Что? Погоди-ка, чем это от меня пахнет? — Ну… Хлебом. Как-будто в пекарню заходишь, примерно такой запах. — В смысле хлебом? Т-ты… Слышешь его? — Ёнджуна трясёт, причём сильно. Субин не совсем понимает, что он сказал не так. Честно говоря, ему становится страшно. Особенно, когда старший начинает доставать из своей сумки какие-то таблетки, которые Бину максимально не знакомы. Особенно, когда он начинает горстями закидывать их себе в рот, не запивая. В этот момент в комнату заходит Рюджин. Увидев разбросанные на столе лекарства и ахуевшего Субина, она быстро подбегает к столу и остматривает то, что на нём лежит. Взяв в руки одну из упаковок таблеток, она с ужасом переводит взгляд на старшего Чхве. — Оппа, зачем?.. Это же блокаторы, ты ебанутый?! А Ёнджуну, кажется, уже совсем поплохело. Глаза помутнели, дыхание сбилось, он расфокусированно смотрит куда-то в стену и слегка подрагивает одними плечами. А Субин, услышав про блокаторы, как-то из ахуя своего мгновенно вылезает, хватает Ёнджуна за локоть и силой тянет в туалет, крича Рюджин, чтобы она взяла воду и шла за ним. — Хоть бы не блеванул по дороге… — шипит девушка, хватая пятилитровую бутылку.***
Начиная со вчерашнего вечера, когда Ли опубликовала в школьном блоге статью о любовных похождения Джун-ни, она не могла и минуты провести в спокойствии. В обсуждении под записью, среди кучи комментариев по типу «Ого, правда что ли?» завёлся один очень агрессивный тип. Он не только вёл себя как самый отбытый хейтер и раскидывался оскорблениями в сторону Черён, так ещё и делал это, походу, с нескольких аккаунтов (уж слишком похоже было). После удаления сто сорок пятого «Мешок говна автору» девушке всё это, как бы иронично это ни звучало, дерьмо надоело. Она, быстренько накатав на эту всю ситуацию жалобу, легла спать. В три ночи. Через три часа вставать. Заебись. Благо, дальше день шёл неплохо. Ведь на человека, проспавшего чуть меньше трех часов, какие-то внешние раздражители действовать сильнее, чем адская головная боль, не могут.***
Черён была в шоке. Нет, Черён ахуела. Нет, она наконец проснулась. Заходит, значит, она в свой клуб, чтобы спокойненько попить кофе между уроками и тут хопля: куча адовых блокаторов на столе, которые она сама если и принимает, то только во время течки, и то только в крайних случаях, то есть, когда Рюджин слишком занята. И, как бы, назревает вопрос: «Какого хрена тут, блять, было?». Кто вообще мог припереть сюда течную омегу? Черён начинает перебирать все возможные варианты: — Может, Рюджин? — девушка нарезает круги по комнате, пальцами нервно теребя прядь длинных волос. — Да нет, она бы мне сказала… Субин? Хм… Да тоже нет… Ёнджун-оппа? Возможно… — Черён раздражённо отпускает волосы и достаёт телефон из кармана.rumor_master: 12:23 Чааагиии т-т Я не понимаю Что тут за херня???
wine_chan: 12:23 Там был пиздец… Иди к медпункту. Мы сейчас там. — Что, блин, за хрень?! — омега быстро кладёт телефон назад и выходит из комнаты, захлопнув за собой дверь.***
— Ёнджун, просто послушай меня. — спокойно говорит бета в белом халате, сидящая напротив омеги. — Я, конечно, не могу тебе что-то навязывать, я просто расскажу кое-что о блокаторах. Понимаешь ли, если принимать их не во время течки и такими бешеными дозами, то цикл просто слетит к чёрту, и течка может начаться когда угодно. Вот, сколько у тебя её уже не было? — Четыре года… — пробубнил Чхве, смотря в пол. — Четыре года… Ты такими темпами просто бесплодным останешься. — женщина тяжело выдыхает и прикрывает глаза. — Ладно, это твоя жизнь. Иди к директрисе и скажи, что я отпустила тебя домой. У тебя же Чон руководитель? — Да. — Тогда точно к директрисе. Чон тебя не отпустит. Ёнджун встаёт с места и, поклонившись, выходит из кабинета, всё так же смотря в пол. За дверью его, естественно, ждут три обеспокоенные пары глаз и странные расспросы. Кстати, когда тут появилась Черён? Ладно, пофиг. Хорошо, что хотя бы Ючона нет. Крики по типу: «А я же тебе говорил!» он ещё дома послушать успеет. От мамы. Или от брата, там по ситуации. — И что это за хуйня была? — Рюджин правда пытается изобразить спокойствие, но получается, мягко говоря, хуёво. Ну, оно и понятно, напугал их Ёнджун очень сильно. — Оппа, если тебя так задела статья, то мог бы мне сказать, и я бы новую написала! — говорит Черён, которую, кажется, малость потряхивает, но это не точно. Она на столько сильно теперь сожалеет о своём поступке, что забывает и о головной боли, и о недосыпе, и о хейтере. Только глубокая жалость в глазах и муки совести. Классика, в общем. Субин же в этот момент стоит и взглядом дырку в хёне проделывает, от чего последнему становится ещё более неловко.***
— Ну, здравствуй, Ёнджун. Тебя ко мне отправили из медпункта. Правильно? — спрашивает директор Ю, как только Чхве заходит в кабинет. А Ёнджун продолжает молча сидеть, пронзая всглядом стену напротив, почти не моргая. Тем самым вгоняя женщину в замешательство. — Ага, не отвечаешь… У вас была драка? Судя по тому, что на тебе нет ссадин… Бил ты, да? Что со вторым? Только не говори мне, что его увозит скорая… А Чхве всё молчит, прикусывая губу и рукой сжимая край пиджака. Стыдно ли ему? Возможно, только из-за того, что заставил многих поволноваться из-за этой истерики. — Не говоришь… Ёнджун, понимаешь, сейчас только третий день учёбы, а… Ты был у меня уже два раза. Ты понимаешь, что это не лучшим образом отразится на твоём личном деле? Ты же, вроде, хотел быть врачом… Может, всё-таки расскажешь? Ёнджун выдыхает, вдыхает, поправляет пиджак и переводит взгляд на женщину, а потом говорит: — Медсестра сказала, что отпускает меня домой. И я никого не бил. Честно. — Ага. Значит, медсестра тебя отпустила. А что, собственно, случилось? А Джун опять принимает свою позу «Ничего не знаю, я вообще стена» и смотрит на директора с лицом лица. А сама Ю напрягается вообще-то, ибо хер знает, что с ребёнком приключилось, а отвечать за это она будет. — Не ответишь? — Не отвечу. — Хорошо… Скажи честно, тебя всё это заставляет делать брат? Если да, то я с ним поговорю… — Нет, с ним это не связано. Но он всё ещё хочет позвать вас на свидание. И я уже передавал ему, что «нуна против». — Ага… Ладно. Я позвоню ему и скажу, чтобы он за тобой пришёл. Он же уже дома? — Ага. Но ради вашего звонка, он бы и с работы ушёл. А так у него выходной. — Отлично. Свободен.***
Итак, Ёнджун сидит около кабинета директрисы и пока не понимает, что же страшнее: то, что туда зашёл его хён или то, что за ним зашла ещё и медсестра. Наверное, второе. Хотя хрен его знает, если бы причину не определили то, возможно, ему бы влетело ещё больше. А сидит он, вообще-то, уже минут двадцать, и взрослые всё ещё что-то обсуждают за дверью. И от этого факта, на самом деле, ещё страшнее становится, потому что чёрт его знает, к какому выводу они там придут. И парень уже начинает подумывать о побеге из школы, но именно в тот момент, когда он встаёт, выходит его брат. — Эм… — Ёнджун, кажется, в пол вростает под таким испепеляющим взглядом альфы и глаза в пол опускает. — Хёнджун-хён? Я могу объяснить… А старший только выдыхает тяжело, ещё раз оглядев Ёнджуна. — Поговорим дома, Ёнджун. И вот сейчас у омеги очко сжалось до размера атома. Ведь ничего страшнее этой фразы в данной ситуации быть не может. — Хён, только не это. — скулит младший, состроив самую милую морду лица, которую только может. — Давай поговорим сейчас… — Надо обсудить это с родителями. — С обоими? — Да, Ёнджун. Завтра ты в школу не идёшь. Пойдём к врачу. — К какому именно? — Мама решит, к кому первее. Думаю, что минимум к двум. Ёнджун максимально мрачнеет. — Хён, мне въебут, да? — Думаю, что не сильно. Не за что особо. Ты в этом не виноват, насколько я понял.***
После эпичного и молчаливого ухода Ёнджуна восвояси, группка друзьяшек-одноклассников осталась стоять с ахуевающими лицами. На попытки расспросить о состоянии Джуна им отвечает, что он будет в порядке если отдохнёт. Мол: «Не волнуйтесь вы так и топайте на занятия, детишки». Через урок Черён отпрашивается в медпункт из-за плохого самочувствия и вернувшийся головной боли и до конца занятий спит там. Рюджин, на удивление, досиживает до конца уроков, отвлекаясь мыслями об учебе. Субин же выглядит, как расплавленная мороженка, и почти не подаёт признаки жизни. Да, сегодняшний день официально стал самым худшим в его жизни. Вопросов к Джун-хёну куча, а задать их возможности нет. Телефон вне доступа, на сообщения нигде не отвечает, да и с чего он должен ему отвечать? Паршивое чувство беспричастности преследует Субина весь оставшийся день. Он прогуливает занятия с репетиторами по английскому и японскому, приходит домой пораньше и, сбросив с себя форму, заваливается спать, а родители, пришедшие домой на час позже него, ахуевают от того, что сын дома. Но будить нет смысла. Этот день слишком его вымотал.***
По приходу домой Ёнджуна, разумеется, ждёт не самый приятный разговор в его жизни. Благо, сейчас только два часа дня, и родители ещё на работе. Меньшее количество людей мозг ебать будет, наверное. Хотя, с другой стороны, его будет очень сильно кринжить, ибо тема достаточно деликатная, а Хёнджун по деликатности схож с пнём. Первые минут двадцать всё идёт просто замечательно: они молчат. Просто сидят, тихо-мирно попивая зелёный чай. И у Ёнджуна даже булки разжимаются от такой домашней атмосферы. Но тут началось… — А теперь, Джун-ни, я хочу послушать эту историю с твоей стороны. — начинает старший. А Джун-ни чаем давится случайно. Ну, погнали, как говорится. Ёнджун решает, что должен быть максимально откровенным со своим братом. Хён ведь умный, он поймёт, так? Так. Наверное. Ёнджун на это надеется. — Ну… — тянет младший, — Один альфа услышал мой запах. У меня началась истерика, и я наглотался таблеток. Хёнджун отпивает из кружки немного чая. — Справедливо, конечно, ты поступил… — звучит не очень, если честно. Ёнджун чувствует себя виноватым. — Завтра пойдём к психотерапевту. — Какой смысл? Предыдущий же не помог. — Пойдём к другому. Ёнджун, понимаешь, я всегда буду на твоей стороне. Даже когда ты сказал, что будешь пить блокаторы, я тебя поддержал, потому что думал, что тебе будет спокойнее от этого. Но это же неправильно. Ты хочешь остаться бесплодным? — Нет… — Тогда спокойнее. И, кстати, как этот альфа смог услышать твой запах? Я его уже четыре года не слышал. — Я… Я не знаю, хён. — Может, он твой истинный?