***
Сколько дней ты уже лежишь здесь? Сколько раз солнце сменяло ночь и наоборот, луна забирала себе первенство находится на небе. Ночь в этой клетке выглядела по особенному. Не только лунный свет освещал каменное помещение, но и тысяча огоньков парка, что мерцали всеми цветами радуги. Как хочется туда, наверх. Там милый дядя-кролик раздает сладкую вату, что липнет к твоему лицу, но тебе всеравно нравится это. Там куча игр и самое главное это атракционы. Пожалуй именно в парке атракционов ты можешь получить тот кайф, которого нет больше нигде. Именно здесь сбываются многие твои мечты. Детские машинки и железные дороги, карусели, автоматы с игрушками, большие амереканские горки и колесо обозрения. Наверное каждый катался на чертовом колесе. Это захватываюет дух, когда ты поднимаешься на огромную высоту, когда легкий ветер дует тебе в лицо и солнце печет твои плечи. Именно тогда тебе открываются необъятные просторы парка и возможно города, ведь сверху видно абсолютно все! Но вот он ты, замерзший и уставший от жизни, лежишь в этом сыром подвале, совершенно один, голодный и подбитый, с парой ссадин и ран на костях. Откуда они? Ты не знаешь. Когда ты очнулся в этом месте, они уже были. Тебе страшно? Очень. Это что-то необъяснимое и пугающее. Ты словно видел это в своих кошмарах, но не знаешь... или не помнишь, что это. Но ты видел это, а значит оно тебе знакомо. Кто сделал это с тобой? Это останется загадкой и даже после своей смерти ты не узнаешь, кто же был этот незнакомец. Но пока что ты продолжаешь смотреть в это отверстие, которое сложно назвать окном. Через решетку было видно небольшую часть колеса обозрения и тебе было приятно смотреть на мерцающие огоньки на нём. Укрываясь своей накидкой и прижимая к себе ноющие руки, ты все еще надеялся на лучшее. Вдруг ты почувствовал острую боль на своем левом плече, недавно, там была глубокая ранка, очень больших размеров, хотя кровь не текла и слегка приподнявшись ты заметил отвратительное зрелище. Зелено-белый грибок покрывал вырезаное место на плече. Скорее всего это случилось из-за повышенной влаги и необработки этой болячки. Споры забрались так далеко, что казалось слились с телом, проникая все глубже и разрушали организм, покрывая свежие отметины плесенью. Это жгло и приносило боль, но ни как не могло сравниться с тем, что пережила твоя душа. Многие годы она страдала от увечий, принесённых людьми, монстрами и... твоим родным братом. Можно ли его так называть? После той трагедии, этот монстр забрал его имя. Он носит его, убивая всё живое, сжигая всю радость и счастье, не оставляя надежды. Он хочет поглатить этот мир, не оставив в нём ни капли жизни. Но это уже не важно. Душа болит так сильно, так сильно её рвет изнутри. Хочется разрезать её на части, на мелкие кусочки, разорвать и реветь. Зарыдать, как последний трус или плакса. Ты так устал нести эту улыбку, ты устал быть символом позитива и просто хочешь умереть, что бы отдохнуть. Но нельзя! Если ты сдашься, то всему миру придёт конец. Только вспомни те улыбки на лицах жителей, те взгляды и их поступки. Они вселяют в тебя надежду и ты хочешь верить в лучшее. От этого душа начинает биться сильнее и она согревает тебя в эту холодную ночь. Но всё же, стоит что-то сделать с этой раной, пока грибок не забрался слишком далеко. Прикоснувшись к нему, по руке словно пронёсся разряд. Эта плесень разъедала нежную кожицу, ополяя ее рану сильнее. Содрав первый слой из уст вырвался тихий "Ай". Это было похоже на то, когда ты сдираешь ещё не заживший сухой гной, однако увиденное шокировало хранителя. За зеленным слоем шел второй, точно такой же. Но он был более мягким, словно прикосаешься к мясу, а за ним ещё один, но белый-грибковый слой, что корнями уходил глубоко в кость. Он врос в неё так, что пришлось бы ампутировать руку для избавления от заразы. Это бесполезно...***
Конечности изнывали от усталости, а все тело трясло от холода. За окном шёл ливень, поэтому пришлось перебраться подальше от окна в дальний угол, до куда ветер не доставал хрупкие белые кости. Вода стекала из промежностей решетки, медленно заполняя хрустальными каплями лужу на каменном полу. В своих надеждах ты молил, что бы эта, пока что небольшая лужа, не стала больше и не затопила весь подвал. Нужно выбираться отсюда, доносились мысли в голове. Но как? Железная дверь была закрыта намертво, словно запечатана снаружи и открыть её можно было только расплавив или взорвав. Была лишь проблема, что сил у хранителя совсем не было. Сколько бы он не пытался думать о хорошем, сколько не впитывал позитива со стороны окна, энергия уходила и уходила. Её будто бы кто-то черпал из внутреннего сосуда, крал, ради своего же блага, оставляя поникшего скелета жаться в и так влажном углу. Вся одежда была мокрой и пропитанная сырым, наполненным гнилью запахом этого места. В некоторых местах она порвана, будто напоминает о битве или что по хуже. Хотелось просто избавиться от неё, дабы уйти от пугающих мыслей. И все-таки не уходит вопрос. Как он оказался в этом ужасном месте? Что произошло? Казалось ответ нельзя было найти, но дверь, что так долго была заперта, наконец-то издала металлический скрип. Дрим спешно поднял голову и вжался в угол. В голову ударило что-то, что очень знакомо, родное и страшное одновременно. От персоны, что зашла в помещение, шли клубы негатива, от чего голова кружилась, а тело начинало вгоняться в дрожь. —Так, так. Мой дорогой братец. Я вижу, что ты все ещё держишься. — будто прорычав, холодный и наполненный голос заставлял выйти из транса ужаса и загнаться в клетку страха. В клетку, где сейчас находилась желтая душа. —Найтмер...— тихо прошептал хранитель с золотой, слегка сломанной диадемой, что украшала миниатюрное детское лицо. —Видимо я зря надеялся, что мне не нужно будет пачкать свои руки Дримми. — Как-то зло посмотрев на брата, Найтмер улыбался. В этой улыбке не было ничего хорошего, она вызывала только недоверие. В груди всё сильно сжалось и затянулось, как показалось, не развязным узлом. Так туго ещё никогда не было. Брат конечно всегда вызывал ваши страхи выйти наружу, но сейчас будет что-то очень недоброе. Дрим попал, причём конкретно. —Дрим, Дрим. Ты наверное даже не представляешь, что я хочу сделать. —словно загадками говорил Кошмар, медленно подходя к сидячему на полу Дриму. — Хотя, по твоему виду, ты наверняка догадываешься. Забавно. Сейчас я вижу в твоих глазах страх. Это радует меня, Дримми~ —Ч-что тебе от м-меня нужно, братец? —дрожащим голосом спросил мечта, чей взор устремился на приближащуюся к нему черную фигуру. Найтмер - повелитель кошмаров и бывший брат Дрима, всегда наводил ужас своей мрачностью. Его тёмный покров, вектора, что угрожающе шевелились со спины, его оскал и этот ярко лазурный зрачок, что сверлил тебя взглядом полным злобы и ненависти. Это действительно будоражит сознание, толкает его задуматься и начать бояться. И вот, этот страшный, словно тень, скелет, освещаемый тонкими лучами лунного света и молний позади, приближался к вам. —Что ты хочешь со мной сделать?! — в панике вскрикнул Дрим, когда Найтмер почти в плотную приблизился к жертве. Это был глупый, риторический вопрос. Дрим и так знал, чего добивается брат, добивается уже очень давно. Рука дрогнула от удара об стену, а рёбра болезненно взвыли. Хватка монстра, что сейчас надвисал над ослабленным Дримом, была очень крепкой и болезненной, так что, как бы он не извивался и не дёргался, вырваться не удавалось. Вот холодная рука забралась под порванную накидку, приподнимая черный верх экипировки звёздного. Мечта словно ощутил прикосновения истинных кошмаров, которые порой снились ему и заставляли не спать оставшуюся ночь, молча смотря в белый потолок комнаты. Рука медленно щупала каждое ребро, надавливая на них и царапая своими острыми фалангами, сдирая тонкую кожицу и оставляя на белых и нетронутых косточках черную жидкость. Находилась за пару мгновений до прикосновения к душе, что мирно билась, не осознавая всей ситуации. Это конец. Конец всего светлого, что есть в этом мире! Больше не будет светлых деньков. Боле не будет яркого солнышка, что так тепло грело ваше лицо. Милые улыбки пропадут с лиц людей и монстров навсегда. Мир погрузится в вечный мрак, в объятия ночи. Его поглатит негатив. Внутри Дрима всё сжалось комом и хранитель зажмурил глазницы. Мнгновение и все кончится. Всё не должно было быть так! Душа начала колитится и биться так, словно готова выпрыгнуть, убежать из сосуда, как только почувствовала рядом холодную смесь всего плохого. Ну почему же все должно было произойти именно так? Он не справился. Это его вина. —Ничего такого, глупый братец. Всего лишь поиграть. — на выдохе прошептал Найтмер, склонившись над ушным отверстием Дрима. Его рука замерла в паре миллиметров от золотой души-яблока, словно дразня своим холодом. Его склизкие вектора, стали обвивать конечности Дрима, сильно вжав того в ледяную стену, что была пропитана водой и стебельками мха. —Найтмер, прошу, остановись, — Дрим вновь начал оказывать сопротивление. Сил на это уже не было, но если он не попытается, то умрёт, как слабак, а Дрим, далеко не слаб и самые близкие друзья и те, с кем он дрался, знают это. Этот на вид хрупкий скелетик, сражается, как настоящий воин, защищая ваши мечты и надежды, — Я знаю, как ты меня ненавидешь. Как не можешь терпеть всё то, что доставляет тебе боль от воспоминаний, но пожалуйста, перестань! Мир может обрушиться только из-за одного касания, погрузиться в темноту. Тогда нарушиться балланс и даже ты не сможешь жить в нём! Голос хранителя дрожал от холода, что касался его и так промерзших костей, страха, что шёл от этого взгляда, но если Дрим отступит сейчас, то что, будет потом? —Какой же ты всё-таки наивный, Дрим. Неужели до тебя так и не дошло, что я не собираюсь останавливаться. — с тихим смешком, который нес издевательский посыл, выдавил из себя повелитель кошмаров. — Ты ничего не знаешь. — Он замолчал, встряхнув своего брата-близнеца. Найтмер был брошен, предан и унижен. Каждый день его душа терпела столько боли, столько избиений и оскорблений от тех, кого он защищал всеми силами, а самое главное, защищал своего младшего братишку. Но всё это в прошлом и сейчас этим скелетом движет только месть и осознание власти над тем, кто всегда был слаб и никогда не мог ничего сделать в одиночку. —Я так сильно ненавижу тебя, твоё лицо и твои идеалы. Я ненавижу этот мир всей душой, а вместе с ним и тебя! То что такие наивные придурки, как ты всё портят! Слабые, никчемные и никому не нужные!— будто с цепи сорвался Кошмар, Смотря на второго хранителя, Он обхватил подбородок Дрима и приподнял голову того, устремляя свой взгляд в его наполненные болью глазницы. — Это мне нравится. Всегда хотел стереть твою наивность с этого милого детского личика, убить, скромсать, засунуть куда по глубже! Лишь бы ты испытал такую невероятную боль... Улыбка превращалась в дьявольский оскал. Кошмар наклонил голову, следя за взглядом Дрима, что так усердно старался не смотреть на него и не мог перестать выслушивать эти оскорбления. Гром, что в это время сопровождал дождь, предательски подтверждал слова Найтмера своим появлением. Грозная фигура монстра, что прикрывала единственную щель наружу, осветила яркая вспышка молнии. —Ну что, — окликнул Кошмар брата, — Начнем игру, братец?***
Дрим судорожно вздохнул. Что за игра? Что его брат хочет сделать с ним? Что он задумал? Эти вопросы не покидали голову младшего, пока он всё ещё был приплюснут к стене мощными векторами, прочно скованный и замёрзший, вот-вот на грани срыва паники и нахлынувшего страха. По костям невольно стекал холодный пот, а зрачки метались, стараясь не смотреть в единственный зрачок кошмара. Вдруг от второго почувствовался резкий прилив негатива, от чего Дрим вздрогнул, все же взглянув на брата. Это было ошибкой. От увиденного кровь могла бы застыть и больше не пойти по твоим венам, останаыливая сердце, а заодно и все твои жалкие органы. Ох, лучше бы так оно и было, ведь наблюдать это, было страшнее смерти. Прикованный к вам намертво взгляд, полный осуждения, ненависти, очень холодно впивающийся в беднягу-тебя, словно надсмехаясь над тобой. Из рта шла слюна... Или это пена? Но это что-то белое, вязкое и кажется липкое, смешанное с мерзкой жидкостью, что являлась покровом ночи этого мрачно-опасного скелета. Это самый настоящий взгляд того человека, у которого вы забрали жизнь по пьяни, а потом в аду он умело варил вас в котле с преправой в виде родных и тех, кого ты любишь, тех, кто тебе дорог. Хотелось бежать и позвать на помощь, как самый последний трус, но... Было поздно. Твою голову схватили и с огромной силой впечатали в стену, прилично размахнушвись ей до этого. Послышался глухой вскрик и опалёный сильной болью, Дрим, зажмурил глазницы, на краях которых появились мелкие крупицы слёз. На стене явно будет трещина и не только на ней. Не прошло и пары секунд, как Найтмер схватил Дрима за шею, удушающе вдавливая того в стену так, что бы он открыл свои глазницы и устремил блеклый взгляд на лицо бывшего хранителя. Усталость читалась в зрачках бедняжки, когда тот приоткрыл свои веки. —Неужели тебя не учили манерам, грязный мерзавец! — с отвращением и с некой злобой выкрикнул Кошмар в лицо брату. Младший не мог сосредоточиться и ответить из-за резко возникшей боли на затылке, что проявилась после лёгкого шока. Что-то вязкое и липокое стекало по его тонкой, как струне, шее, ещё ни разу не запачканной грязью и ненавистью. Такая чистая и невинная. —Я н-не хочу... — шепотом произнес хранитель золотого яблока, пытаясь унять дрожь и говорить как можно внятнее. Он понимал, что брат его не отпустит, но ведь нужно попытаться сопротивляться! Громкое дыхание Кошмара сводило с ума и ещё больше нагнитало обстановку, что и так была погружена во мрак. А затем тишина. Давящая на несуществующие уши и заводящая издать легкий писк, лишь бы поскорее заполнить комнату звуком. Резкий удар о рёбра, разогнал эту тишину. Громкий, но приглушённый вскрик и хранитель попытался извиваться под склизкими векторами, которые обвивали всё его тело, как тяжёлые путы твоих грехов. Вновь удар, мощный и громкий, сопровождаемый тихим хрустом. От рёбер начали сыпаться мелкие осколки костей, как опилки с бревна, как штукатурка с потолка, оставляющие тонкие полосы ран. Из этих полос потекли капельки тёплой крови. По немногу они сливались в небольшие ручейки и стекали по белоснежным костям. Когда одно из щупалец обвило несколько рёбер и вырвало кусок одного из них, зрачки пропали из глазниц хранителя и тот заорал. Это было больно. Настолько больно, что уже было плевать на гордость, а все мысли были устремлены на то, как бы заглушить эти ощущения бури в груди. —Плохой ответ, Дрим. — Кошмар вновь надвис над хранителем, мотая перед его глазницами куском его же ребра. — Если ты будешь сопротивляться, я медленно буду вырывать каждое твоё рёбрышко, — ухмыльнувшись, продолжал скелет, — а когда не останется рёбер, я перейду к другим конечностям, пока не перейду к твоей шее~ Показательно, Кошмар положил свою руку на локтевую кость руки Дрима и до хруста сжал её. —Ты меня понял, братец? Отходя от шока, Дрим вернул свои зрачки и прикрыв глазницы молча и покорно кивнул, сдерживая хрип. Если и оттягивать свою смерть, то только так. —Вот и отлично. Хороший мальчик. — с новым оскалом встретив Дрима, он сделал серию из сильных шлепков по оголенным участкам его тела, от которых остануться красные пятна и синяки. Дрим, шипя через зубы, терпел это. Когда кошмар попадал по сломанному ребру, невольный крик выходил из рта. Адская боль раздавалась по всему телу, а грудная клетка немела, из-за чего удары по ней расходились бешенными мурашками. Что уже говорить об одежде, её даже нельзя было назвать таковой, как и кости. Кровь, алая и густая, медленно стекала по когда-то новой, шёлковой ткани, но изношенной от бесконечных битв за добро. Спустя несколько минут таких махинаций хотелось сдохнуть, но Кошмар не давал этому случиться, выволакивая Дрима из мысленной комы, что-то говорил про захват мира, о ненависти к Дриму и другой чуши. Это было больше похоже на монолог, ведь Дрим фактически не мог ответить ничем, кроме хрипов. Вектора сползли со звёздного хранителя и тот рухнул на свои колени, в спешке хватаясь за ребра. Кошмар только усмехнулся на это и подошел к окну, смотря на такую прелестную погоду. Дрим его не слышал, из-за гула в черепушке, из-за ярого грома и пустого шума дождя. Он думал, как же его так угораздило попасть в лапы к этому садисту. Как долго он будет мучать его таким образом и скоро ли настанет его смерть? Он не сомневался, что скоро. Но хотелось бы подольше побыть тем самым хранителем, который был героем для всех. Чтобы все могли хотя бы немного ощутить себя счастливыми. Взгляд устремился на дверь и в глазницах тут же появился блеск. Она открыта! Это его шанс, пока Кошмар стоит у окна, отвлечённый на свою речь, он может сбежать. Немного надежды появилось в сердце и с тихим кряхтением младший хранитель смог подняться на дрожащие ноги. Все тело болело, но нельзя было упускать этот момент, этот шанс, это мгновение. Оно единично и именно оно двигало вперёд. Ну же ноги! Он шатался, готов был упасть, но вот заветный проход и в теле кажется стучит адреналин. Душа снова забила теплом. Что... Это? И тишина, пока ты не почувствовал что-то тёплое на груди и не увидел несколько пар глаз в тёмном проходе. Раздался смешок. —Дрим, Дрим. Как же ты наивен, братец. Я никогда в этом не ошибался. — голос брата громким эхом раздался по подвалу, вызывая судороги страха и отчаяния. —Неужели ты так и не понял, что сбежать не выйдет? — он чувствовал этот оскал, делая шаг назад. Он сверлил спину, пока три тёмные фигуры не осветил свет луны. Дыхание перехватило. Его единственный шанс на спасение, был давно провален. Он и вправду... Наивен. Как тот самый ребёнок, который просит сладости на Рождество у родителей, которые вечно пьют, избивают, говоря, что любят и готовы сделать всё, для своего чада... —Босс, вы разрешите присоединиться к игре? — с ухмылкой полной садизма спросил скелет в центре. Из его глазниц текла чёрная жидкость, а душа неистественно пылала алым красным. —Я не разрешаю. Я приказываю. — как был уверен Дрим, с той же ухмылкой, говорил глава банды плохих парней. —Так чего же мы ждём? — с руки, что легла на плечо замершему бедняшки, посыпались горсти пыли монстров. От него исходил запах крови, из-за которого можно было задохнуться и не стерпеть рвотные позывы. Надо же, вспоминаются те моменты, когда ты встречал мёртвое животное за углом здания или в мусорных баках. Так мерзко и отвратно не пахло даже от них. Бедные животные. —Я уже чувствую его плоть на вкус. —запястье на второй руке обхватила рука полностью покрытая кровью, а от её обладателя исходила аура голода и жажды. — Вкус хранителя-неудачника с присыпкой отчаяния и горя! Безумный хохот и оскал исходил от всех трех персонажей, что как шавки, гуляли за своим гловарем, оставляя себе только объедки, а всё самое главное блюдо уходило их предвадителю. —Развлекайтесь, пока можете. — эти слова отчётливо были слышны на всю комнату, а после к лицу прилипло что-то вязкое. Одно из щупалец Найтмера, обвязало голову мечтателя и просунуло свой кончик меж его зубов. Кажется, это ещё не конец. Его снова впечатали в стенку, да и с такой мощью, что трещина на затылке пошла дальше к позвоночнику и с хрустом сдвинула один. Больно, но кричать не получалось. Рот был плотно прижат мерзким щупальцем, пока Дрим сидя на коленях задыхался, но уже мог лицезреть, как к нему подходит Хоррор с топором, а его за руки держат Даст и Киллер. —Это будет больно, но тебе понравится, братик. Думаю, ты должен быть благодарен мне, — щупальце, что не давало закрыться рту, сильнее вошло во внутрь, — ведь никто не услышит твоих воплей и криков. По телу прошли муражки и невольно выступили слезы, в панике он попытался вывернуться из крепкой хватки, на что психи только усмехнулись и сильнее сжали его руки. —Нус, выбирай. ХотНог из правой или из левой? Ах точно, ты же не можешь говорить, тогда как на счёт из обеих? — ухмылка Хоррора приводила в ужас и заставляла усилиться ком, поступившему к горлу и сильнее вжаться в стену спиной, пока тот брал в руку одну из его ног, оголяя ее от ненужной части одежды, поднимая её к верху и занося острый, словно лезвие топор. —Один ХотНог, — и он замахивается им. Дрим жмурит глаза, — "готов" ! После, ничего не было. Или это ему так показалось? Что случилось со временем? Что происходит? Он умер? Как так?! Почему стало так пусто на душе?***
Дышать было сложно. Раздался хруст. Из панической атаки вывел резкий приступ боли и адренналина, что ударил прямо по черепушке, от чего Дрим открыл глаза, скованные ужасом. Больно. Ужасная боль, от которой хочется завыть, исчезнуть, убежать, умереть. Больно. Хватит... Больно, больно! Мутный взгляд увидел забавную картину. Вернее, она только казалась забавной, ведь такое название не подходило искусству. Ужасная картина, звучит лучше: на нём кровь. Много крови. Брызги были повсюду, заполняли всю его и так испачканную одежду. Его белые кости были окрашены алым. Своей же алой, густой, в некоторых местах бурой кровью. На их лицах ухмылки, а через пару мгновений приходит осознание. У него больше нет ноги. Она была отрублена до самого колена и его окончания, оставляя грубый обрубок. Сильная дрожь и холод, всё это смягчала тёплая, липкая, ни с чем не сравнимая, кровь. Слёзы брызжили ручьем из напуганных глазниц. Ужасное и омерзительное зрелище. Смотреть на эти лица, как же это пугает, как неприятно видеть, как тебя угнитают взгляды насмешек и садизма. Психи, больные! Неуровновешенные придурки. Зачем? Почему именно он? Чувство несправедливости вновь било по эмоциям хлыстом. Пока они загибали вторую ногу, хотелось задуматься, но боль в левой ноге не давала этому свершиться. Какие-то осколки впились в её оставшийся кусок и сильно кололи, хотя... О чём это он. Лужа крови истекала из него, а он думал о каких-то осколках. Хах. Но ведь это и вправду больно... Осколки. —Хоррор, а тебе не много будет двух ног? — наверное спросил Киллер. Его голос всегда наполнен фальшем и отвратом. Дрим даже понимает его отчасти. Пряча свои настоящие эмоции, сам становишься пустым и ненужным. Он такой же пленник чувств, как и сам Дрим, хоть и не понимал этого. Его просто использовали, используют и будут использовать, если не одумается. Осколки. Так больно в груди. Что он такое? Сгусток энергии в теле скелета! Он с самого начала был фальшивкой. Все было предсказано с самого начала. У Его всленной нет счастливого конца.***
И вот части второй ноги уже нет. Его стопа были нагло выдрана, а лучевая кость отодрана вместе с куском запястья. Хотелось умереть от боли, что Дрим отчаянно пытался сделать. Слёзы уже не текли, они были даже никчему. Ненужны, ведь зачем? Нет тех самых золотистых жемчужин, хрустальных и отливающих светом. От прошлых слёз остались только мокрые дорожки. Кажется, они рассуждают над тем, что отрезать следующим. Так странно, после всего этого тело немеет. Наверное из-за потери крови и магии. Так странно, после всего этого, страх куда-то уходит. Может быть все из-за шока? Да нет же... Ты просто принял свою судьбу. Судьбу быть побеждённым, униженным и побитым, а затем убитым рукой любимого брата. Послашался звук где-то вдали. Очень звонкий и весёлый. Скорее всего, Дрим уже выпадает из сознания, хоть и так не находился в нём до этого. Однако.. Это что-то другое. Что-то за стенами этой коморки. Это... Смех? Смех ребёнка! Нескольких детей. Но, что они делают посреди ночи в парке аттракционов? Кто пустил их туда? Дрим чувствовал их улыбки и радость. Он даже не понял сначала, что всё стихло. Дождь прошёл, ветер давно не гудел и даже шайка Найтмера... —Хехе, думаю, вам будет интересно попугать малышню, а с этой куклой я сам разберусь. —Конечно, Босс. — гадко. Бедные дети! Зачем они ходят ночью, когда столько опасности в это время? Когда за каждым углом прячется монстр, маньяк, который может сделать вам больно. Тёмные углы, наполненные ужасом и мешками полупустых шприцов. Где за каждым деревцем прячется ваш самый страшный кошмар. Ночь - она таинственна во всей своей красе, но она пуста и одинока, как сердца тех, кто собирается сделать вам больно. —Остановитесь! Не трожьте детей! —хранитель не выдержал и закричал, что есть мочи, раздирая свое раненое горло в кровь, отодвинул рукой крепкое щупальце Кошмара. — Не трогайте бедных детей, умоляю! От брата послышался смех и вскоре младший хранитель был распят и зоткнут ледяной рукой. —Глупый Дрим. Тебя никто не услышит, а моим пешкам нужно иногда развлекаться. — за решёткой появились три тёмные тени, что встали напротив идущих подростков. — И я предупреждал тебя с самого начала... Я хочу стереть эту наивность~ Пару минут, от детей были слышны какие-то дерзские словечки, однако потом тишину и жуткий шёпет. А затем слышны детские возгласы и крики. Чей-то плачь-бедная девочка. Ужасающие вопли наполняли тело адской болью, она душила и забирала последние силы, крала последний лучик надежды, такой маленький и тусклый огонёк. —З-зачем? — тихий шепот нарушил гнетущую тишину, что осталась после битвы. Голос дрожал, ведь он правда не понимал, или не пытался понять. Он слишком наивен, как ребёнок. Как маленький ребенок, что любит бежать по лугу с душистыми цветами и травами, плясать под чужую дудку и не замечать главного. Вновь дьявольская ухмылка. Собрав последние силы, ты смотришь в его глаза, пока он трогает твою душу одним касанием. Та сразу забилась и была опалена негативом. Загрязнена цепкими лапами тьмы. —Что за выражение лица, братец? — он убирает тот негатив, что начал выплывать из глазниц бедного лучика надежды, когда на него были прикованы эти жёлтые и такие родные, но уже давно опечаленные зрачки, источающие храбрость, — Не нужно так смотреть на меня, ведь я вижу тебя на сквозь. Его оскал стал шире и он сжал одно из рёбер от чего из рта хлынул не только негатив, но и алая, как бархат кровь. —Я чувствую твой страх, твоё отчаянье. Твое горе и чувство вины от невыпллненого долга. Я знаю о чём ты думаешь братец! — одно из ребер с хрустом было вырвано и фонтан крови хлынул на чёрную, как смоль, руку. Новый крик, смешанный со стоном, заполнил помещение. Крики психа крыли хранителя новыми принижениями. —Я вижу, как ты страдаешь от того что из за тебя умрут все! Умрёт этот мир, умрёт вся правда и честь. Больше не будет этого светлого будущего! Отныне только ночь и тьма! Когда он схватил за подбородок, было ещё больнее. Он безумен, он страшен, но этот взгляд. Он все ещё пренадлежал его брату. Ему тоже страшно. Верно? Слезы ополяли грудь, смешивались с всей той мерзостью, что вышла раньше из Дрима. —Все люди и монстры, все жители вселенной! — он дрожит. Его голос дрожит. — Все будут страдать, а я стану их повелителем и смогу править. О братец, как долго я ждал этой мести. Ещё одно ребро было вырвано с хрустом. Осколки, так больно бились о душу, вкалываясь так глубоко, как только можно, что чернела с каждым вздохом. —О братец. Его рука тянеться к ней. Маленькое получёрное яблочко, которое всё ещё блестит тускло-жёлтым огоньком, сгорающее пламя. —Братик... Я всё ещё верю, что ты можешь вернуться. Эти слова, так чётко и уверенно сказанные, с той любовью и лаской, которая была всегда в те времена тем, что грело сердце. Пожалуй, это последнее, доброе и самое невинное, что видел этот погрязший в пучине жестокости, мир. —Хех. Ты всегда был наивен, Дримми. Рука тянет почернешвее яблоко ко рту. Погасив зрачки и закрыв глаза, ты улыбаешься. Больная, предсмертная улыбка. Почему тебе больно? Ты не справился. Как ты мог? Ответа нет. Ты хотел его спасти, но ты не смог. Ты хотел ему помочь, но ты ошибался. Ошибался всю свою жизнь. Ты ошибся и больше не сможешь ему помочь ему, больше никогда. —"Простите".— последнее, что пронеслось в голове падшего хранителя древа, чьё имя теперь будет забыто осколками прошлого. Его никто не вспомнит, никто не расскажет, каким он был и что тот до конца, пытался быть тем, кем предназанчила тому судьба. О его существовании, напомнит только могила из разрушенного камня, которая будет покрыт вечным мхом, под решёткой холодного подвала. Больше не будет света. Останется лишь тьма. Больше не будет огня. Напустяться вечные холода. Закончятся тёплые дни. Наступят ночи в манящей тени. Под светом луны, проснуться кошмары. Их души застынут, как стрелки часов. И больше не будет прекраснейших снов. Все добро откинется прочь. Наступит вечный кошмар и вечная ночь.