Волк умирает, Стая живет

 — Ничего ты не знаешь, Джон Сноу. — шептала Игритт покинувшей ее вороне, — Чем тебе не жилось здесь, с нами? Со мной… Неужели тебе настолько дорога эта дурацкая клятва, что ты готов был пожертвовать ради нее всем? Своей свободой, своей жизнью, своей Игритт… Зачем, скажи на милость, зачем ты сбежал обратно на Стену к воронам? Ну неужели ты не понимаешь, что Манс все равно победит? Неужели ты хочешь быть на стороне проигравших и умереть смертью героя? Ты же знаешь, какой силой обладает наш король, знаешь… Хотя нет. Ничего ты не знаешь, Джон Сноу. Иначе бы не сбежал от меня, а остался в той пещере.  — Что ты там бормочешь? — грубо спросил Стир, проходя мимо — Плачешь о своей любимой вороне? Хочешь улететь к нему на Стену?  — Заткнись, магнар, — огрызнулась одичалая. После побега Сноу, Стир не переставал упиваться своей правотой, то и дело напоминая Игритт в том, что она доверилась перебежчику. — Все чего я хочу — это перерезать глотку этой вороне, а потом, отрезать ему член, чтобы повесить на шею.  — Ради твоего же блага, молись, что это так, — сурово усмехнулся тенн, — Потому что иначе… — Стир недвусмылсенно указал на бронзовый топор, висевший у него на поясе.  — Я бы с радостью посмотрела на то, как ты попытаешься воплотить свою угрозу в жизнь, — крикнула Игритт, — Но магнар уже ушел в голову колонны, откликаясь на зов только что прибывших развдедчиков. После предательства Сноу, их отряд стал двигаться намного быстрее. «Теперь вороны узнают о нас, и мы должны дойти до Черного Замка быстрее, чем они подготовятся» — говорил Стир. Это привело к тому, что несмотря на свою маленькую численность, они растянулись почти на четверть мили, разбившись на маленькие группы -по пять-десять человек, которые, впрочем находились на достаточно близком растоянии друг от друга, чтобы в случае чего успеть прийти на помощь соседу. Ближе к вечеру, обычно к моменту когда солнце подойдет к горизонту вплотную, Стир объявлял общий сбор в условленном месте, которое он сообщал через своих гонцов, куда, не более чем за полчаса, подходили все отряды, чтобы к ночи, на случай непредвиденного нападения, разбить единый лагерь. Сама Игритт, находилась в отряде шедшем позади. Туда в основном сбивались раненые, больные или охотники, несущие свою добычу. Вообщем, все те, кто не мог передвигаться достаточно быстро, чтобы не задерживать колонну. Хотя, поцелованная огнем туда попала вовсе не из-за ранения, а из-за желания держаться как можно дальше от Стира, и ему подобных, которые используют каждую возможность чтобы напомнить, как она спала с вороной. Впрочем, это не сильно помогло. Магнар, как коммандир больше отвечающий за организацию, теннская дисциплина брала свое, все время ходил от одного отряда к другому, чтобы удостовериться, что все в порядке, никогда не упуская случая подойти к Игритт и в очередной раз обвинить ее во всех бедах, их преследовавших. А бед было более чем достаточно. Примерно через три-четыре дня, после того как Джон покинул их, продовольственнй вопрос стал как никогда проблемным. Из-за того, что все жители в округе начали сбегаться к Черному Замку, под защиту Ночного Дозора, а дичи в этих суровых местах было довольно мало, охотникам приходилось уходить порой на несколько дней вглубь леса. для того, чтобы принести хотя бы пару тушек убитых животных.  — Вот, видишь воронья шлюшка, к чему нас привел твой любовничек? — во время выслушивания очередного доклада о брошенной деревне, сказал Стир, обращась к Игритт. — Если бы он не сбежал к своей стае, то жители бы не разбежались по округе, а нам бы было чем питаться.  — Если ты сейчас же не заткнешься, то лично я буду питаться твоим мертвым телом! — пригрозила Игритт.  — Да? — насмешливо спросил магнар, — Я не ворона, меня у тебя соблазнить не получиться. А в честном бою ты сдохнешь за пару секунд.  — Может проверим насколько быстро я успею всадить нож тебе в яйца? — предложила Игритт, — Мне кажется тогда ты запоешь совсем по-другому.  — Не выполняй ты сейчас вместе со мной задание Манса, с радостью бы проверил. — презрительно ответил тенн, — Но сейчас, к счастью для тебя у меня есть более важные заботы, чем споры с тобой.  — Ага, то-то ты меня постоянно обвиняешь в сношениях с вороной. Уж не влюбился ли ты часом? — злобно выплюнула одичалая в спину уходящему магнару. Стир, однако, «пропустил это мимо ушей» и гордо удалился, чтобы руководить установкой лагеря, что впрочем включало в себя две команды: «Остановиться!» и «Найти себе место!». Никаких палаток, частокола или дозоров, у одичалых выставлять было не принято. Найдя себе место как можно дальше от костра (Теплые местечки любил забирать себе магнар и его тенны), Игритт, укрывшись овечьей шкурой, отвернулась от радостных одичалых, пьющих так удачно найденный в закромах эль, и старательно пыталась не думать о Джоне Сноу, который ни в какую не желал выходить у нее из головы, даже после того, как показал свою истинную натуру.  — Ничего ты не знаешь, Джон Сноу! — решительно сказала Игритт дереву и неожиданно для себя расхохоталась, невольно вспомнив их первую близость в пещере.  — Все еще сохнешь по своей вороне? — неожиданно раздался позади голос.  — Ничего подобного. Я просто представила, как убью его и скажу ему эту фразу на прощанье. — солгала Игритт. Можно было даже не думать, кто был автором фразы — рычащий выговор, и вечно пьяный голос, все это сразу выдавало Тормунда Вельканью Смерть, Отца Тысяч, Медвежьего Мужа* и прочая, и прочая. Если хоть один его титул заслуженный, а не плод бесмысленного хвастовства, то я отдамся Иному, решила Игритт.  — Да ладно тебе, — Тормунд похлопал ее по плечу. — Тормунд слышит, когда люди говорят с ненавистью, а когда с сожалением.  — Ничего ты не слышишь Торм… — начал Игритт, но вовремя замолчала, осознав, что за фразу она сейчас почти повторит.  — Ха! — гоготнул Тормунд, поднимаясь в полный рост, — Ты даже общаться уже нормально не можешь, не вспоминая «Джона Сноу», — Великанья Смерть спародировал голос Игритт, — Тебя бы сейчас кого-нибудь подстрелить. Убийства помогают развеяться.  — Пожалуй воспользуюсь твоим советом. Только вот кого бы мне подстрелить? Ах, как удачно, что совсем рядом со мной стоит пьяный коммандир и пытается давать ненужные рекомендации! — разозлилась одичалая, отворачиваясь.  — Как хочешь. — Громовой Кулак пожал плечами, — Всего-лишь хотел поделиться опытом. Когда Собеседник Богов ушел, Игритт вздохнула с облегчением. Меньше всего ей сейчас было нужно слушать советы от этого хвастуна. Хотя, пожалуй убить кого-нибудь действительно не помешало… Может быть, магнара? Нет, ее сразу же зарежут его тенны, для которых он бог. Тогда, как насчет простого крестьянина? Не пойдет, во-первых, скучно, во-вторых, попробуй тут найти хотя бы одного южанина, все они ушли в Черный Замок. Лучше всего наверное подойдет Джон Сноу. Да, это идеальный вариант. Он и заслужил это, к тому же, если она этого не сделает, то никогда не простит себе своей слабости. Ах, ну и еще он ничего не знает. Это повод для убийства.  — Ничего ты не знаешь, Джон Сноу, — шепнула Игритт снегу и поплотнее укутувшись в овечью шкура заснула. Игритт проснулась от звучания рога. Протяжный, столь знакомый и противный звук. Эта мелодия никогда не означает ничего хорошего. Это знак ворон, каждый одичалый знает — от рога ничего хорошего можно не ждать, если уж он зазвучал, то дозорные близко. Вот и теперь, несмотря на полную уверенность магнара в том, что вороны не рискнут выступать на них, они слышат эту мелодию. Игритт знала, что нужно сделать в таком случае. Сбросить овечью шкуру, схватить лежащий рядом лук и колчан, повесить кинжал на пояс и глядеть в оба. Вроде бы просто, но ты никогда не знаешь откуда появится ворона. Звук рога выдает одного из них, но не отряд. Может они уже окружили их лагерь и это сигнал к атаке? Стир ведь не выставляет дозоров: «Вороны слишком трусливы, чтобы выступать на нас». Но вот вороны тут, а в лагере как обычно переполох. Два простых действия выполнили все, но что делать дальше — никто не знает. Может прав был Джон, когда уверял меня, что Манс проиграет, отчаянно подумал Игритт, как же нам бороться с южанами, если каждое их нападение на наш лагерь приводит к подобному? Но чудо… Рог начав трубить во второй раз, замолк, не закончив свою протяжную мелодию. Игритт почувствовала облегчение. Раз дозорный пытался протрубить во второй раз, значит это не было сигналом к атаке — нет смысла тратить время на подобное. Получается, что он просто наткнулся на наш лагерь и попытался подать знак, не подумав поскорее сбежать от метких стрел одичалых. Лагерь успокоился. Нет, никто больше не пытался уснуть — солнце уже показалось на горизонте и скоро нужно было выступать, но вся суета и витающая в воздухе паника словно испарилась. Тенны отправились чистить свое драгоценное бронзовое оружие, наличие у них которого вызывало непомерную гордость у каждого члена клана. Люди Тормунда просто воспользовались возможностью сесть поближе к костру и погреться, пока их товарищи были заняты другим делом. Прошло всего пару минут после звучания рога, а посторонний наблюдатель, незнавший о недавно произошедших тут событиях, уже ни за что бы не догадался, что обитателям лагеря только что грозила смертельная опасность. Однако несмотря на то, что трубивший в рог явно был убит, вернувшийся из леса вместе с несколькоми лучниками теннов Стир, был в паршивом настроении. Сейчас обвинит меня в чем-нибудь, подумала Игритт. Однако, вопреки ее ожиданиям, магнар прошел мимо одичалой, словно бы и не заметив ее, что ясно показывало всю серьезность ситуации.  — А ну-ка поднимайтесь, лентяи! Мы выступаем через полчаса. — закричал Стир на весь лагерь. Магнар не обладал громким голосом, который необходим для коммандующего, так что Игритт всегда про себя усмехалась его потугам сообщить свой приказ так, чтобы его услышали. Несмотря на желание спросить, что собственно случилось в лесу, и из-за чего их лидер выглядит таким мрачным, да к тому же приказал выступать на два часа раньше обыкновенного, Игритт понимала, что Стир в лучшем случае просто сделает вид, что не услышал ее, а в худшем еще сорвется и попытается убить. Не то чтобы одичалая боялась гнева магнара, но зная его авторитет среди теннов, даже в случае «победы», она бы все равно не прожила более пары секунд. К счастью, любопытсво Игритт было удовлетворенно Тормундом, который сдерживать себя был не намерен.  — Что случилось Стир? Ворона клюнула в лысую бошку? Хар-р  — Вороны было две. Одна из них упорхала в свой воронятник и вне сомнения вскоре сообщит Дозору о нашем новом маршруте. А другая, умирая, сообщила весьма преинтересную новость. Оказывается, что вороний лорд, со всем своим гарнизоном, вытсупил нам навстречу, и разбил лагерь севернее по Королевскому Тракту. — почти прошипел магнар, стрельнув в Вельканью Смерть таким взглядом, от которого любой бы почуствовал себя неуютно. Любой, кроме Медового Короля разумеется.  — Хар-р. Это ведь прекрасная новость. Выступим на них сейчас же, и разобьем, пока они не улетели в свое гнездышко.  — Выступим на них? — Стир гневно прищущирлся. — Скажи-ка мне, дорогой Тормунд «Великанья Смерть», давно ли ты последний раз штурмовал вороний лагерь? Судя по тому, что ты выразил настолько мудрую мысль — давно. Так, позволь тебе напомнить — гнездо ворон, далеко не то же самое, что наш костер с растеленными вокруг шкурами. В отличии от нас, они воюют не топорами, а лопатами, занимаясь во время стоянок не выпивкой, а работой. Вокруг лагеря, у них выкопан ров и выстроены нормальные стены. Разбивают они его не на простой равнине, или лесной поляне, чтобы было удобнее спать, а на возвышенности, откуда им видны все окресности на несколько миль вокруг. Подойти к подобному лагерю незаметно — невозможно, а поскольку вороны перекрыли Королевский Тракт, то нам остается только обойти их через Сумеречный Лес**, и воспользоваться тем, что Черный Замок остался без защиты.  — Предлагаешь оставить ворон в тылу, чтобы они трахнули нас в задницу пока мы подкрадываемся к их гнезду? Кроме тракта, тут нет нормальных дорог на тысячу миль вокруг, и когда они заметят наше отсутствие, то тут же вернуться в Черный Замок, а мы только потеряем время.  — А они и не заметят. Ты останешься здесь со своим отрядом и будешь имитировать бурную лагерную жизнь, пока я буду брать воронье гнездо. Когда настанет время, я отправлю с гонцом сигнал и мы вместе разгромим дозорных.  — А может поступим наоборот? С чего это я должен бездельничать в лагере, пока ты режешь крылья воронам? Хочешь занять мое место при Мансе? — обозлился Тормунд.  — Занять твое место?! — взбесился Стир, — Ты вообще в своем уме? Я представляю тебе разумный план, следуя которому мы разобьем Дозор, а ты несешь какую-то чушь про штурм лагеря, еще смея при этом требовать, чтобы я потакал твоим интересам? Может быть, если ты ничего не смыслишь в коммандовании, то будешь просто молча подчиняться мне? — Во время этой тирады, Стир, как бы невзначай взмахнул рукой, хотя ему было и не свойственно жестикулировать посреди беседы. Впрочем, когда тенны, которые в отличии от тормундцев внимательно следили за происходящей ссорой, поднялись со своих мест и похватали луки, нацелив их на Отца Тысяч, все встало на свои места.  — Это еще почему? — дерзко поинтересовался Тормунд, как будто не заметивший того, что он был окружен по меньшей меря десятком теннов, каждый из который уже нацелил лук на Великанью Смерть — Ты такой же коммандир, как и я, к тому же Ман… Магнар, не желавший слушать ответ Медового Короля, отвернулся и, словно отмахиваясь от назойливой мухи, еще раз небрежно махнул рукой. Десяток луков единовременно, словно бы их держали профессиональные бойцы, а не горстка одичалых, выпрямились, выпуская свои смертоносные снаряды, нацеленные на одного единственного человека.  — Ах, ты ублю… — прохрипел Тормунд, откашливаясь кровью, после чего свалился на землю, пораженный еще одним, на этот раз последним выстрелом тенна. Тормунд Великанья погиб, не сраженный в бою равным противником, но подло убитый своим соратником. Столь стремительное падение правой руки самого Манса-Налетчика не могло не застать Игритт врасплох. Она могла быстро приготовиться к атаке ворон, могла быстро вскарабкаться на дерево, чтобы избежать встречи с сумеречным котом, но быстро осознать, что Тормунд, до абсурда хвастливый и самовлюбленный, раздражающий, но столь непоколебимий, будто бы просто неспобный умереть, только что стал жертвой амбиций Стира, она не могла. Если бы всего через несколько часов после этого убийства, Игритт бы попросили рассказать о произошедшем — она бы все равно не смогла это сделать. Происходящие события развивались так быстро, что следить за ними, особенно на фоне боли от утраты далеко не друга, но своего коммандира и товарища, было просто невозможно. Люди магнара, словно бы заранее подготовленные к подобному развитию событий, что хоть и звучало абсурдно, но было единственным объянением того, насколько быстро, хоть и значительно превосходящая по численности воинов Тормунда, группировка теннов, смогла окружить всех своих противников, так удачно для нападающих почти в полном составе расположившихся в одном месте, причем в самом центре лагеря, и заставить их сдаться магнару, под угрозой нацеленных на них луков, и неизбежно последующей в случае отказа, резни безоружных. Однако, не все сторонники только что убитого вождя находились у костра. Почти с десяток солдат в этот момент были на окраине лагеря и большинство из них, похватав любое оружие попавшееся под руку, благоразумно сбежало в находящийся неподалеку лесок, в надежде укрыться там от неизбежного преследования. Некоторые из счастливчиков, тем не менее, упустили свой момент для побега и похватав топоры с грозным кличем набросились на окруживших их товарищей теннов, по видимому расчитывая на поддержку со стороны окруженных. Несмотря на казалось бы подходящий момент, поддержки изнутри почти не последовало. Большинство теннов все еще продолжали угрожать им скорой расправой, а потери людей магнара от этой безумной атаки обреченных были ничтожны. После расправы над всеми тормундцами, решившимися возразить открыто и отдачи не терпщящих отложения приказов (В основном, касающихся погони за дезертировшими и способами расправы над ними), Стир все же «снизошел» объяснить простым «смертным», какого черта он здесь устроил.  — Друзья, — неправдоподобно мягким голосом начал Стир, что заставило Игритт скривиться. Подумайте только, пару минут назад он угрожал всем присутсвующим здесь смертью от рук его прихвостней, а сейчас осмеливается называть нас друзьями?! , — Я понимаю, что произошедшее здесь только что ситуация могла ввести вас в заблуждение относительно моих мотивов. Должно быть вы могли подумать, что я собираюсь заставить перейти вас в мой отряд из-за корыстных целей, что безусловно не так. Я уверяю вас, что заботился я исключительно о вольном народе, а вовсе не о себе. — Гнусный лицемер! — чуть было не закричала Игритт, покраснев от гнева, однако поймав на себе суровый взгляд тенна, предупредительно постучавшего пальцем по лезвию топора, она была вынуждена успокоится. Умирать ей еще рано. — Как вы знаете, я и сам чрезвычайно любил вашего коммандира и его смерть сильно опечалила и меня, — Эта фраза была явно лишней. Окруженные начали роптать и фыркать, явно показывая свое несогласие, — Ну хорошо, на самом деле у нас действительно частенько возникали разногласия, — поспешил исправиться Стир, — Но я бы не стал убивать своего собрата в столь тяжелый час без везкой на то причины. Дело в том, что у нас возникла серьезная ссора насчет того, как нам следует действовать дальше. В знак своего доверия к вам, я поведаю причину этого конфликта, без всяких утаек. — Ага, Ага, конечно, подумала Игритт, так сейчас и скажешь: «Мне захотелось быть единственным коммандиром, вот я и убил своего соперника», — Этим утром, вы все без сомнения слышали сигнальный рог ворон, оповещающий о нашем обнаружении. К несчастью, вопреки своим обычаям, на этот раз вороны патрулировали тракт по двое и даже несмотря на то, что одного из них нам удалось убить, второй благополучно ускакал на Север, и без лошадей нам его не догнать. Однако, и это еще не все. Когда наши лучники скрылись рядом с дорогой, в надежде на то, что упорхнувшая ворона вернется за своим «братом», то умирающий закричал тому, чтобы он скакал в лагерь и предупредил Нойе. Понимаете, что это значит? В лагерь. Не в замок, не на Стену, а именно в лагерь. Это может означать только одно — вороны выступили на Юг, причем вероятно всеми доступными силами. Я советовал Тормунду обойти ворон через Сумеречный Лес, чтобы взять пустующий черный замок, пока дозорные ищут нас на тракте, но он, по-видимому порядком выпивший ночью, решительно отказал мне, заявив, что мы либо идем на них в лоб прямо сейчас, либо он забирает свою часть отряда и выступает на ворон один. Теперь вы понимаете, друзья? Ваш коммандир угрожал не мне, тем что мне нужно делить с ним власть, а вам. Вас он собирался отправить прямо на вороньи укрепления. Вы бы погибли в этом безумном наступлении, а не я. Это не наш край. На Севере, каждый свободный человек стоит десяти ворон, но здесь, все гораздо хуже, и мне не хотелось рисковать вашими жизнями, и в итоге ничего не добиться. Прошу прощения за грубые действия с моей стороны в вашем отношении. Я боялся, что вы можете неправильно воспринять сложившуюся ситуацию и потому хотел, чтобы вы меня выслушали. После произнесенной речи, Игритт совсем было развесилилась. Кого Стир надеялся убедить своими сладкими речами и скрипуче-медовым голосов? Одичалых? Ха! Суровый вольный народ никогда на такое не поведется, к тому же, они сами выбрали Тормунда себе в коммандиры и не поменяют его, пусть и мертвого, на лживого магнара, считающего, что столь наглое вранье может оказаться незамеченным. Практически открыто улыбающаяся Игритт оглянулась, надесь заметить среди окружающих подобные эмоции. Однако, к ее возмущению, у большинства на лице не расцветала улыбка, и не пылал гнев. Они были растерянны и явно задумались над словами магнара, в то врем, как разозленными или хотя бы равнодушными было от силы пять-шесть человек. «Идиоты! , — невероятно хотела закричать Игритт, — Вы вольный народ или рабы-южане? Неужели вам можно наговорить любой ерунды и вы, сразу поверив в нее, пойдете кланяться в ноги любому, кто эту ерунду выдумал? Неужели никто из вас хотя бы немного не слушал о чем говорили Тормунд и Стир? Да там даже отдаленно не шло речи про угрозу разделени! Разве не очевидно, что он это только что придумал?!» Пылая от гнева, полелованная огнем на пару минут всерьез задумалась над тем, чтобы высказать бывшим тормундцам все, что она о них думает. Ну да, она умрет, но зато перед смертью может убедить (Ведь теперь это так легко!) вольный народ в том, что Стир нагло врет им. Может это даже приведет к попытке сбежать от теннов или отомстить магнару за смерть Тормунда. Однако, поняв, что таким образом она скорее навредит своему народу (Все-таки что ни говори, но Стир — коммандующий единым войском, лучше чем разбежавшиеся во все стороны одчалые), а так же вспонив, что она все еще не убила Джона Сноу, и умирать, так и не выполнив этой миссии ни в коем случае нельзя, Игритт все же решила добровольно подчиниться Стиру, а не бесславно умереть. В отличии от южных традиций, у одичалых не было никакого принесения присяги и дачи торжетсвенных обещаний. Из-за того, что коммандиров вольные люди могли менять по несколько десятков раз за жизнь, из соображений практичности каждый воин обычно просто переходил в приятный ему отряд, чаще всего однако стараясь уведомить его лидера, ведь несмотря на то, что одичалые так кичились своей свободой, это работало в обе стороны и неугодного или просто ненужного воина, коммандующий запросто мог приказать убить. Однако сейчас, не желая тратить лишнее время и банально из-за отсутствия каких-либо других кандидатов для перехода, все одичалые, с молчаливого согласия Стира, без всякого разрешения, итак носившего в основном формальный характер, просто присоединились к его отряду. Впрочем, несмотря на подобную гарантию верности со стороны бывших тормундцев, Игритт ехидно отметила про себя, что оружие им так и не вернули, что было несомненной ошибкой со стороны Стира и пошатнуло, и так еще только зарождающееся доверие. Освободившееся вооружение на себе понесли тенны, что существенно замедлило продвижение целой колонны, которая и так теперь шла в относительном порядке, вынуждающем замедлять шаг. Несмотря на это, магнар ни за что не соглашался, хотя бы на время перехода, приказать нести свое оружие его владельцам, что окончательно уничтожило все результаты, достигнутые недавней речью. И без того плачевное положение передвигающегося отряда, усугубил начавшийся ливень, который уничтожил то жалкое подобие дороги, ведущее к Сумеречному Лесу. В конце концов, когда уже сами тенны, безмерно почитающие и никогда не жалующиеся на своего коммандира, стали в прямом смысле, падать от усталости, Стир наконец сдался и приказал нескольким разведчикам найти ближайшее место для лагеря. Разведчиков возвратились только через полчаса, за которые Игритт успела по меньшей мере сотню раз проклясть каждого из них за такую задержку, посколь магнар по-видимому попытался компенсировать врем, которое они потеряют разбив лагерь на полдня раньше, и заставил оставшихся одичалых значительно ускорить шаг (Легко сказать — ускорить! В такую-то слякоть!) Когда они наконец дошли до лагеря, то Стир умудрился еще сильнее испрортить всем настроение, заявив, что после заката, вне зависимости от погоды, они продолжат свой путь и до рассвета должны будут дойти до Сумеречного Леса, аргументировав это тем, что вороны скоро заметят их отсутствие на Тракте и отправят разведчиков по обе стороны дороги, чтобы их найти, несомненно натолкнувшись на их лагерь, в то врем как в лесу, дозорным, даже несмотря на лучшее знание местности, найти их будет труднее. Прокляв про себя Стира всеми ругательствами, которые Игритт выучила у Тормунда и найдя хотя бы чуть-чуть удобное место (Если в такой грязи вообще могут быть удобные места), одичалая поймала себя на мысли, что впервые за последние пару дней почти полностью забыла о Джоне Сноу, не думая о способах его убийства на случай встречи, каждую свободную минуту. С этими мыслями, Игритт и провалилась в сон. Проснулась она от крика Стира, возвещающем о том, что настало время для утомительного ночного марша:  — Вставайте бездельники, если вы не хотите, чтобы вороны сделали ваш сон вечным! Только помните, что после этого магнар вернет вас из пекла и лично вновь отправит туда уже в гораздо больших мучениях! Игритт, у которой обычно не было никаких проблем с ранним подъемом, к которому обязывала походная жизнь, на этот раз не узнала саму себя. Все тело ломило от невыносимой усталости, глаза слипались, а руки и ноги оказались в совершенно неестественном положении, и к тому же затекли, что значительно затруднило возможность быстрого передвижения, которого несомненно потребует Стир. Впрочем, по видимому не одна Игритт ощущала на себе проблемы нарушения «режима». И если по теннам, которые вообще старались не показывать свои проблемы окружающим, это было почти незаметно. То бывшие тормундцы, часть из которых к тому же провели день совсем без сна, охраняя покой отдыхающих товарищей в новоучрежденном ночном (хотя тут пожалуй уместней — дневном) карауле, были явно недовольны тем, что из-за паранои Стира, им придется проделать по меньшей мере тридцать пять миль отделяющие их от столь ненавистного, но желанного Сумеречного Леса. К счастью, капризная осенняя погода на сей раз им не слишком мешала. Несмотря на то, что дорожная слякоть за день еще не успела замерзнуть, прекратившийся дождь и ударивший мороз делали свое дело, и с каждым пройденым шагом, передвигаться становилось все легче. Еще более приятной новостью стало то, что за время привала, несколько разведчиков магнара украли (по их словам позаимствовали) пару вьючных лошадей из деревеньки неподалеку, жители которой по-видимому понадеялись, что так далеко на Запад одичалых не занесет, что избавило теннов от необходимости нести на себе все оружие своих товарищей. Разумеется, лошадей, чтобы они не слишком уставали и не задерживали колонну, не стали сильно нагружать, так что некоторым самым выносливым людям магнара все же пришлось продолжать нести свое бремя, но наличие животных все равно значительно ускорило отряд. Но если побочные факторы были на стороне одичалых, то с людьми ситуация была более, чем плачевная. Тормундцы, несмотря на постоянные угрозы магнара, еле волочили ноги, чуть ли не засыпая на ходу. Сама Игритт, несколько раз пытась задремать, при этих потугах постоянно спотыкалась о корни и утыкалась носом в землю, из-за чего Стир вспомнил о, как надеялась одичалая навсегда забвенных насмешек над ней.  — Если ты сейчас же не перестанешь думать о том, что земля — это твоя возлюбленная ворона, то твоим возлюбленным станет мой топор, на который ты будешь возлагать надежды на избавление от мучений! Когда и эта угроза не подействовала, и Игритт в очередной раз стукнулась лбом о дерево, чуть сойдя с дороги, то Стира это настолько взбесило, что он, вопреки здравому смыслу, тут же назначил поцелованную огнем в ночной караул. Это наказание тут же взбодрило Игритт.  — Стоять в карауле, когда я даже во время марша не могу удержаться на ногах?! — возмутилась она  — Может быть это тебя научит послушанию. Кстати, на случай, если ты забыла, то в случае, если я найду тебя уснувшей на посту, то позабочусь о том, чтобы ты отдохнула на том свете.  — Не найдешь, подонок. — прошипела сквозь зубы Игритт, отворачиваясь. Так испортить и без того паршивый день мог только Стир.  — Что ты сказала? — с притворной учтивостью спросил магнар. Игритт однако, в его же собственном стиле, решила не утруждать себя ответом на прямой вопрос, и ускорив шаг направилась ближе к голове колонны, куда Стир поставил всех тормундцев, чтобы не оставали и не вздумали сбежать. Оставшуюся часть марша, Игритт провела в уже более бодром, но мрачном настроении, не забывая пинать каждый камешек на дороге, представляя, что это Стир. Наконец, когда по расчетам магнара до рассвета оставалось три-четыре часа, на горизонте стали смутно видны темные очертания высоких деревьев. Этот лес называли Сумеречным не просто так. Даже издалека, он внушал инстинктивный ужас и заставлл видивших его людей трепетать перед девственным величием природы. Несмотря на то, что его название можно было разглядеть, разве что на картах Дар из-за малого размера, высотой своих деревьев он значительно превосходил другие главные леса Семи Королевств — Волчьего и Королевского. Как только отряд одичалых вступил в столь долгожданный лес, то Игритт стало не по себе. Она буквально чувствовала, что деревья следят за ней, причем если в богорощах это заставляло почувствовать себя под защитой, то здесь, ты отчетливо понимал, что тебе здесь не рады. Игритт уже успела сильно пожалеть о своей сонливости во время марша, перспектива провести здесь целую ночь, без сна, наедине с жестокой природой, ощущая себя как никогда беззащитной, ее серьезно пугала. В конце концов лес стал настолько сильно нагонять на нее страх, что периодически она ловила себя на мысли, что где-то далеко, ей слышатся приглушенные разговоры, и тихое ржание лошадей. Пройдя еще полмили вглубь леса, магнар наконец отдал столь ожидаемый всеми приказ ставить лагерь. «Ставить» конечно слишком громкое слово для подобного действия. Несмотря на то, что коммандование Стира (как ни противно было это признавать Игритт) привнесло много полезного в организацию стоянок, это все еще был костер посередине и разбросанные в случайном порядке овечьи шкуры, хоть теперь и с раставленными по периметру патрулями. Но сейчас Игритт пожалела, что они не ставят лагеря по образцу ворон, может быть если бы она ходила с лопатой и вскапавала снег, ей бы прекратили мерещиться эти странные звуки. Когда дрова были принесены, костер зажжен, а все пьяные байки (хоть и их число значительно сократилось, так как магнар будто нарочно приказывал своим «фуражирам» не брать много спиртного) рассказаны, то к Игритт подошел Стир, и вкратце описав ее работу, поставил охранять лагерь со стороны тормундцев, к ее возмущению, не только вместе с бывшими товарищами, но и с парой теннов, которые должны были следить за тем, чтобы наказанные не уснули на посту. Еще раз проклянув магнара самыми последними словами. Игритт уныло побрела к окраине лагеря, завистливо наблюдая за уютно устроившимися на земле счастливчиками, которые сейчас могли нормально отдохнуть. Когда одичалая пришла к месту зачисления на службу, ее встретил самый унылый брат по несчастью, которого только можно было пожелать. Это был Немой Дэн. Свой язык, он откусил сам, во время допроса его дозорными, однако добить уже бесполезного пленника они не успели. Патрулировавший окрестности Клыков Мороза Тормунд, с парой товарищей организовал нападение на дерзких ворон, осмелившихся забраться так далеко. В благодарность, Дэн вступил в отряд Тормунда и с тех пор всегда был одним из самых преданных его сторонников. Через пару минут безмолвного стояния у деревьев с упорным глядением в темноту, к Игритт и Дэну подошли два тенна, сообщивших им единственную радостную новость за весь день — каждый час они будут менятся парами и потому не спать всю ночь никому не придется. Правда к неудовльствию Игритт, то были не те тенны, которых поставили за ними следить, а обычный караульный расчет, другая парочка подошла чуть позже и встав поодаль пристально смотрела, чтобы патруль не смел засыпать. Несмотря на в целом улучшившееся настроение, к Игритт, за неимением собеседника и какой-либо работы (не будет же она в самом деле, действительно пялиться в темноту!), вскоре к ней вернулись ее страхи, порождаемые этим лесом. На сей раз звуки были еще тревожнее, чем во время марша. Возможно, из-за неимения посторонних шумов, порождаемых идущим отрядом, возможно из-за более позднего времени и гнетущей атмосферы. Так или иначе, Игритт несколько раз за ночь почти на сто процентов была уверена, что слышала тихие шаги и цокот копыт. Тем не менее, сходить и проверить, что там происходит, она не решилась, а на вопрос заданный Бену, не слышит ли тот чего-нибудь, он отрицательно покачал головой, после чего Игритт стала убеждать себя в том, что ей просто послышалось. Наконец, спустя час, показвшийся в подобной атмосфере как минимум днем, мучения Игритт закончились, и она, впервые за день, с момента, когда Стир сообщил ей о планах на ночь, осознала, насколько она устала, провалившись в сон через пару мгновений после того, как ее голова опустилась на траву. К сожалению, все хорошее быстро кончается, и потому, по прошествии пары секунд (как показалось Игритт), один из теннов грубо пнул ее под бок, возвестив о начале ее смены.  — Ау! , — вскрикнула та, потирая бок, — Можно было сказать. Тенн, судя по его скорчившемуся лицу хотел было что-то ответить, однако когда он открыл рот, из него полилась только кровь, что сопроводилось звуком выпущенной стрелы. Игритт подскочила как ошпаренная. Полностью позабыв об инструкциях, даваемых ей Стиром и карульными, она, в панике от осознания собственной безоружности, даже не потрудилась пригнуться, за что и поплатилась, став жертвой следующего выстрела неизвестного стрелка, на сей менее меткого, и попавшего лишь в живот. Все еще растерянная и шокированная, Игритт, практически в трансе, вытащила стрелу из живота, изо всех сил зажимая свою рану, в панике пытаясь обнаружить стрелка, только что, по видимому сделавшего выстрел, который оборвет ей жизнь. Однако стрелок вышел и сам. А точнее стрелки. Отряд из пяти человек, возглавляемый молодым юношей с кудрявыми волосами, тихо прокрался мимо стоящей в молчании Игритт и перезал глотку, еще спящему Немому Бену. Джон Сноу. Игритт узнала его даже во тьме, но попытавшись окликнуть его, она смогла только прохрипеть что-то нечленораздельное и лишь привлекла к себе лишнее внимание. Юноша отделился от отряда, и подойдя к Игритт, опустился к ней корточки, приподняв над землей и прислонив к горлу нож, давая знак на молчание.  — Все равно ведь не сможешь, — прохрипела Игритт, — Мы ведь оба знаем. Хотя нет. Ничего ты не знаешь, Джон Сноу. Игритт подняла голову и улыбнулась, глядя в эти черные глаза, в которых она так часто утопала вовремя их близости, надеясь увидеть в них сожаление или хотя бы усмешку, которая обычно появлялась на лице Сноу после этой фразы. Однако Игритт ошиблась. В его глазах не было ни сожаления, ни успешки. В них не было ничего. Ничего, кроме холода и пустоты.