Не лошадь, а лебедь

Было первое сентября, девочки семьи Эванс зашли в поезд и так как Лили не знала никого, то разумно вцепилась в сестру, поэтому Розамунда ехала в купе вместе с Лили. Солнечные лучи освещали все купе и дарили тепло и уют, что нарушился с приходом волшебников. Сначала к ним зашел нелюдимый мальчик, черноволосый и бледнокожий. Петуния разрешила ему остаться, только если он будет сидеть на сиденье вместе с Лили, оставив ее нетронутым. А дети и не были против, тут же начав разговаривать о школе и факультетах. Ну а о чем еще могли разговаривать дети, если все мысли гиперактивных созданий были сосредоточены на цели их пути — Хогвартсе? Конечно же о нем, родимом. Розамунда не слушала, лишь краем сознания, как будто сквозь толщу воды, отмечала, что кто-то говорит, но продолжала лежать с закрытыми глазами. Стекло дрожало и голова Петуньи больно билась о него, но это было лучше, чем смотреть вдаль или на детей по соседству. Пейзаж в окне был до зевоты однообразен — одни лишь поля и лес вдалеке. Первые полчаса Розамунда еще рассматривала зеленые лужайки, но вскоре и она закрыла глаза. На детей, особенно на рыжую сестру, желания смотреть тоже никакого не было. В какой-то момент Розамунда и вправду задремала и очнулась только тогда, когда в купе зашли еще несколько мальчишек. Девочка нахмурилась, видя столь до слез, — ее, конечно, — похожего человека. Мальчик с хитрой улыбкой чувствовал свое превосходство, а синие глаза сверкали гордостью, но, к счастью, точно также и детским любопытством, когда мальчик посмотрел на нее. Отчасти лишь поэтому Розамунда не забилась в страхе в угол от воспоминаний о том, кто мучил и в итоге убил ее. Лишь потому, что это был просто ребенок. Да, спесивый и гордый, с до дрожи похожей улыбкой и лицом, но это был не он. — Я спросил, как твое имя, — мило улыбнулся ей мальчик с каштановыми волосами и круглыми очками. Он был светлым ребенком с чистыми глазами, и даже несмотря на чертей, пляшущих на дне золотых омутов, ему хотелось улыбнуться в ответ. Розамунде он напомнил одного ребенка из ее деревни, который не боялся ее и бегал при каждой царапине за лечением. Наивный ребенок, он с поистине детской хитростью думал, что девушка не знает, что тот лишь ищет повод, чтобы прибежать к ней. Тогда она думала, что он мог бы и просто так, без причины, навещать ее, ведь при виде чистых открытых эмоций на детском лице настроение повышалось и хотелось улыбаться всему миру. К сожалению, мир потоптался по Розамунде и выкинул в неизвестность, новое время и к новому окружению. Не было больше инквизиции, и не надо было бояться. Только вот, это получалось рефлекторно, как инстинкт — Петуния не могла не бояться, видя призраков прошлого в совершенно других людях. Детях. И пускай по ним видно, что это далеко не такие дети, с какими она обычно имело дело, но все же дети. Петуния тихо вздохнула, отпуская прошлое, пряча его в закромках сознания. Не сейчас, не время для рефлексий. Желательно, чтобы это время не наступило никогда, только Розамунда знала себя — забыть и не думать она не сможет. — Ее зовут Петуния! Петуния Эванс, — бодро сказала сестра девочки, после пары секунд молчания. Блондинка будто смотрела куда-то сквозь ребят, и было ясно, что она задумалась. Лили уже достаточно узнала свою новую сестру и могла с точностью сказать, что ответа можно не ждать — она наверняка просто не услышала вопрос. — А почему она сама не ответила? Немая? — спросил черноволосый мальчик, и Петуния вздрогнула от несоответствия. Голос, совсем детский и высокий, он был той связующей ниточкой, что помогал девочке помнить о том, что это не он. — Нет, — раздался спокойный голос, — я просто задумалась, прошу простить. Золотые глаза осмотрели ее любопытно: — Ничего, с кем не бывает, — тычок локтем в друга, — да, Сириус? Мальчик бросил обиженный взгляд на друга и пробурчал: «Да, я тоже прошу прощения за свои слова». — Я Джеймс Поттер, а это Сириус Блэк. Эти фамилии ничего не сказали Розамунде, хотя при «Блэк» воспоминания начали сортироваться, выискивать то самое. «Приятно познакомиться, господа», Петуния вновь повернулась к окну и безразличным взглядом продолжала всматриваться в далекие дали. В голове было как-то пусто, Розамунда лишь сожалела, что у нее не было с собой книги — они все были в багаже, а его первокурсники сдали в самом конце поезда. — Можно я присяду рядом? — спросил шатен с располагающей улыбкой. Петуния посомневалась, но его пустила на край сиденья, ведь как уже говорилось, мальчик напоминал ей о том хорошем, что все-таки было в ее жизни. Да и не прикасаются они даже, сиденье широкое, Розамунда могла бы улечься, если бы не была такой сдержанной в правилах приличий. Дети продолжили общаться и иногда посмеиваться, иногда правда делая замечания о внешнем виде черноволосому Северусу. Тот обижался и пыхтел, отвечая, что как научится заклинаниям, то приведет себя в порядок. Лили поддерживала его и возмущенно защищала, будто бравый рыцарь, не понимая, что таким образом ставит себя выше мальчика в глазах других, что сама же опускает статус друга — Петуния с легкой грустью посмотрела на длинноволосого и бледнокожего мальчика. Если он продолжит молчать, когда его защищает девочка, то добром это явно не кончится. Никакие перепалки и разговоры не мешали бросать Джеймсу любопытные и заинтересованные взгляды в сторону Петунии. Чем-то она ему понравилась с первого взгляда — изначально они хотели пройтись по всем купе первокурсников, познакомиться, полюбопытствовать, только теперь Джеймсу захотелось провести все время поездки в этом купе, вместе с этой тоненькой девочкой, такой маленькой и требующей защиты. Ведь Хогвартс это далеко не безобидное место, а магглокровкам без защиты будет сложно выжить без травм и травли. А Петуния казалась наследнику Поттер фарфоровой статуэткой, такой с виду безразличной, а внутри оболочки скрывается грусть и боль, наивность и ранимость, и Джеймс был уверен — такая не выживет, не выдержит, сломается. Тоненькие и острые плечики, аккуратное в пол платье черного цвета, закрывающее ключицы до горла и руки по косточки запястьев. Аккуратные бровки, большие глаза, отчего девочка казалась наивной и открытой миру. Тоненькие блондинистые волосы, на вид как пух, не скрывали в будущем острых скул, которые уже начали очерчиваться. Льдисто-серые зрачки, словно заморозили все эмоции, но под толстым слоем все еще возможно различить отголоски эмоций, в большей части грусть. Когда Петуния посмотрела на Блэка, то в глазах промелькнула капелька узнавания, а после страх, но вскоре он прошел, сменившись на успокоение, а уж когда она посмотрела на него, Джеймса... казалось, взгляд девочки стал светлее, теплее, будто лед, сковывающий ее, начал таять. Но потом Эванс вновь стала безразличной, отвернулась и начала смотреть на однообразный пейзаж. Это заинтриговало мальчика, он захотел узнать получше эту необычную загадку. Почему обычная магглорожденная такая, словно воспитывалась хоть и в маггловской, но аристократической семье? Почему тогда ее сестра совершенно другая — обычная, бойкая и думающая, что она попала в сказку? Все время, пока два мальчика из благородных семей были в купе, Джеймс кидал взгляды на Петунию, обещая себе, что не даст сказке этой девочки закончиться. Увидев явную заинтересованность друга в магглорожденной Сириус нахмурился на секунду, решая обязательно спросить Джеймса в лоб о том, что происходит. Случай представился скоро: Сириус ткнул друга в бок локтем, — в отместку за начало знакомства, — и взглядом указал на выход. Джеймс вздохнул и поднялся вслед за почти братом, сколько-то-юродным. — Нам пора, мы еще хотели заглянуть в другие купе. Розамунда не прислушивалась, да даже не поворачивалась в сторону соседей, поэтому и не представляла, что за драма разыгралась только что совсем рядом. Из-за нее. — Вот, это тебе, — Джеймс перед уходом достал что-то из кармана, а после палочкой увеличил: предмет оказался книгой. — Ехать еще часов пять, так что она тебе пригодится, Петуния Эванс. Было что-то странное в словах мальчика, в интонации, подумала Розамунда, чувствуя странное чувство где-то внутри и не догадываясь, как напрягся Сириус от действий друга. Розамунда просто хотела повторить и ответила: — Спасибо, Джеймс Поттер, ты оказал мне этим несомненную помощь. — Тонкие руки аккуратно приняли подарок. Золотые глаза сверкнули, улыбка могла по яркости поспорить с солнцем. — Можешь не возвращать, это подарок, да и мне не сложно! Мальчики вышли из купе, тихо прикрыв за собой дверь. Лили немножко загрустила, что новые знакомые так быстро уходят, а вот Северус был рад, что внимание Лили снова принадлежит полностью ему. О двусмысленности слов Джеймса знали только он и Сириус. Но ни один, ни второй, об этом не расскажут. Книжка оказалась очень интересной и полезной, и называлась она «основы правил поведения: для магглорожденных». Так Розамунда вновь прочитала, кто такие магглорожденные и чистокровные, в принципе, все точно также, как и в ее времени, так что сложностей возникнуть не должно. Что нельзя делать в обществе, и что можно. Как надо себя вести, и как не надо. После прочтения ста пятидесяти страниц, Петуния предложила полезную книгу Лили, но та не захотела тратить время поездки на чтение, когда можно было интересно разговаривать с Северусом и ощущать его восхищенные взгляды! Розамунда вздохнула, с капелькой грусти посмотрела на свою «сестру» и продолжила листать книгу — она сделала все что могла и ее моральный долг выполнен. На распределении, что было естественно, Петуния Розамунда Эванс попала на факультет Рейвенкло. Что тоже было ожидаемо, Лили попала на Гриффиндор. Песня Шляпы поведала — Гриффиндор это факультет смелых и активных, с шилом в попе, как Лили; Рейвенкло это факультет тех, кто любит учиться и довольно эксцентричен; Хаффлпафф тех, кто хочет дружить и не чурается домашней работы; а Слизерин тех, кто хочет хитростью получить власть. Розамунда не верила всем ее словам, так как все дети не определяются только этими качествами, а вполне могут обладать двумя «противоположными» или даже всеми. Да и другие школьники постарше в большинстве своем смотрели на шляпу презрительно или даже затыкали уши. По мнению Розамунды, пела ветошь гораздо лучше пьяных вдрызг односельчан, а потому не понимала их. Чего девочка не ожидала, так это того, что Северус отправится на Слизерин — судя по тому, какие знания он разжевывал Лили в купе, ему бы подошел факультет тех, кто любит учиться. На столе было много разнообразной еды, большинство из которой девочка видела в первый раз, и было неудивительно, что она растерялась. Впрочем, не показала этого никак и спокойно наложила себе чуть-чуть того же, что и ее сосед по скамье, после приступив к ужину. Окружающие не обделили вниманием то, как неторопливо и аккуратно ела девочка, хотя на самом деле она просто опасалась есть незнакомую еду, поэтому никуда и не спешила, иногда посматривая на соседей — посмотреть правильно ли она все делает.