Четыре раза, когда Кроули пытался соблазнить Азирафаэля, и один раз, когда у него это получилось (совершенно случайно)

**- Des Rocs- Used To The Darkness - обязательно к прослушиванию       Следующий раз случился буквально через три дня. Кроули, который и до этого ходил в самом непотребном виде, провоцируя не на самые приличные мысли, насвистывая песенку Queen, направлялся в душ в одном нижнем белье. Ангел, попивающий свой утренний какао, старательно отвёл взгляд, делая вид, что ему совсем не интересно.       Дверь ванной закрылась, спустя несколько мгновений послышался шум воды, и неожиданно мягкий проникновенный голос Кроули затянул какую-то замысловатую песню о любви и искушении.       Растягивая слова, ласкающие слух и проникающие в каждую клеточку тела, демон заставлял дрожать от восхищения и эстетического (только эстетического!) наслаждения. Казалось, этот голос, подобный голосу древних сирен, способен завладеть разумом и подчинить тебя его обладателю. Даже если ты ангел, не поддающийся искушению.       Стараясь отвлечься от ненужных мыслей, Азирафаэль стал насвистывать какой-то прилипчивый попсовый мотивчик, но он был таким ничтожным, что быстро сдался. Внезапно песня о соблазнении сменилась другой. Более резкой, коварной, дерзкой. О падении, об изгнании из Ада, о привычной тяге к свету и тьме и о том единственном, из-за кого он держится на плаву.       Заворожённый, одурманенный, Азирафаэль подобрался к самой двери в ванную комнату, прислушиваясь и ловя каждое слово. I've made mistakes, the Lord struck me down Caught in a landslide, lost underground I hear them gates, swing open wide Come close to midnight, hell sent me down And then my eyes got used to the darkness And everyone that I knew Was lost and so long forgotten after you Now would you break before you twist the knife? Yeah, would you take my hand and take a life? I'm too damn young to give up on the light I'm used to the darkness, I'm used to the darkness**       — Слушай, Ази, дорогой, принеси мне полотенце. — Резкий оклик, прервавший песню на середине, заставил Азирафаэля вздрогнуть.       — П…полотенце? — пролепетал он испуганно под самой дверью, совершенно забыв о том, что он не должен здесь находиться.       — Ну, да. — Голос Кроули зазвучал ехидно. — Такое изобретение человечества. Ты вроде как подтолкнул людей к его сотворению? Его ещё Михаил для тебя приносил после купания в святой воде.       — Ааа, да… — смущённо поперхнулся ангел, мгновенно приобретая вид спелых помидоров на дачном участке Шедвелла и мадам Трейси. — Сейчас, секунду.       Заметавшись по дому и совсем забыв, где же спальня Кроули, ангел насилу отыскал нужный шкаф, извлёк одно полотенце из десятка одинаково чёрных, но с разными принтами, и отправился к ванной. По пути Азирафаэль заметил, что это полотенце украшено маленьким рисунком с белыми крылышками.       — Фух, ну и полотенчики у тебя, я насилу… — Азирафаэль поперхнулся на середине фразы. Та картина, которая предстала перед ним, когда он открыл дверь, не поддавалась описанию.       В комнате, переполненной густыми клубами белого пара, в потоках обжигающей воды, обольстительно проводя руками по своему телу, омывался Кроули. Вода, словно под действием демонического чуда, немного замедлила своё движение, завораживающе стекая по его поджарому сексуальному телу. Клубы пара обволакивали демона, обвивались змеями, скользили и изгибались.       — Что, Ази, какие-то трудности? — Кроули изогнул бровь и облизнулся, медленно проводя по верхней губе раздвоенным языком.       Демона совсем не смутило то, что он предстал перед Азирафаэлем прямо в том виде, который ему предоставила Всевышняя. Напротив, он соблазнительно изогнулся, выставляя упругую задницу, медленно провёл рукой сначала вдоль прекрасной шеи, потом вниз к груди, плоскому подтянутому животу, минуя слегка напрягшийся член, спускаясь на внешнюю сторону бёдра, скользнув на внутреннюю… Кроули пошире расставил мускулистые ноги, изогнулся, делая вид что растирает пену от геля для душа по телу. Потом повторил путь обратно, при этом тщательно оглаживая руками все достоинства своего восхитительного тела.       Азирафаэль не знал, что делать, и не знал, куда прятать взгляд. Если бы он мог в данный момент соображать, то понял, что можно выйти и не ставить себя и Кроули в неловкое положение. Но логика и здравый смысл помахали ручкой на прощание и, кажется, так же, как и ангел, попали под действие демонических чар.       — Ты не поможешь мне спинку потереть? — между тем попросил Кроули, всё больше изгибаясь. — А то у меня руки не дотягиваются.       Проигнорировав факт, что Кроули достаточно гибкий, о чём свидетельствовало то, под какими невероятными углами он мог обвиться вокруг Азирафаэля, пока они спали вместе на одной кровати, и совсем забыв о том, что он в одежде, ангел послушно встал под струи обжигающей воды. Под удивленным взглядом Кроули он принял мочалку из его рук и стал растирать мыльную пену по телу.       — О да, Ази, вот так, — довольно застонал демон, всё больше выпячивая задницу, которая практически соприкасалась с бёдрами Азирафаэля. — А теперь под лопаткой, тщательнее, сильнее, Ази, да…       Ангел, натирая спину Кроули, с любопытством осматривал тело друга, впервые видя его настолько открытым.       Помимо двух ярких порезов под лопатками вся спина была испещрена шрамами. Где-то — глубокими, где-то — поверхностными, но все они однозначно указывали на то, что демону пришлось несладко. Совсем задумавшись, Азирафаэль стал оглаживать пальцами эти шрамы, изучая, лаская, стараясь утешить… Каждое прикосновение неожиданно отзывалось тихим довольным стоном, слетающим с губ Кроули, и его закатанными глазами. Подставляясь всё больше, он давал много простора для пальцев Азирафаэля, который не спеша исследовал каждый шрам. Демон дрожал от той неожиданной бескрайней нежности, которую дарили ему пальцы ангела. Ещё никто не прикасался к Энтони так, да и он не хотел бы, чтобы прикасались. Азирафаэль каждым мягким поглаживанием передавал столько чистой и непорочной любви, что Кроули хотел раствориться в этом чувстве без остатка, снова и снова испытывая сладкую дрожь.       Планы по соблазнению ангела вдруг показались такими ничтожными, такими грязными по сравнению с тем, что тот дарил ему. Захотелось не обладать. Захотелось обнимать, целовать, дарить ранее неведомую нежность и любовь.       Не выдержав и повернувшись к Азирафаэлю, он окинул его тело хищным, пожирающим взглядом.       — Зачем тебе одежда в душе, Ази? — хрипло прошипел он, приближаясь к ангелу. Пальцы скользнули к пуговицам белой рубашки и стали неспешно расстегивать её. Одурманенный, не соображающий Азирафаэль принялся помогать демону. Мокрая ткань под действием двух сил медленно соскользнула с тела ангела… Кроули провёл руками по груди Азирафаэля, спустился вниз, совсем легко поддевая ногтем резинку штанов. Притиснув ангела к стенке душевой кабинки, потираясь бёдрами, он медленно приблизился к манящим губам. На короткое мгновение глаза Азирафаэля стали отражением глаз Кроули, но стоило демону присмотреться, как они мгновенно приобрели нормальный вид. Решив, что ему снова привиделось, Кроули уже почти захватил губы Азирафаэля в плен своих губ, как ангел надрывно пискнул:       — Святые угодники!       И тут же выскочил из ванной как был: полуголый и с намоченными штанами. Кроули, неудачно ткнувшийся губами в стенку душевой кабинки, выругался самыми грязными словами, которые только знал.       Как только демон вышел из душа и наткнулся на Азирафаэля, намазывающего на блинчики арахисовую пасту, они оба сделали вид, что ничего не случилось. Однако Кроули все больше уверился в своём желании соблазнить этого невинного (а может, и не очень) ангелочка. Тем более, что Ази уже почти поддался. Осталось лишь немного поднажать…. __________________________ **Я совершал ошибки, и Бог сразил меня Поймал в оползень, потерянное подземелье Я слышу их, врата, широко распахивающиеся Приходите около полуночи, Ад послал меня. И тогда мои глаза привыкли к темноте И все, кого я знал Потерялись и были надолго забыты после тебя. Теперь ты остановишься перед размахиванием ножом? Да, возьмёшь мою руку и жизнь? Я слишком чертовски молод, чтобы отказаться от света Я привык к тьме, я привык к тьме.