Адамас

      После случившейся битвы в Магиксе, а также того огромного выброса силы моего пламени, я вывел несколько интересных фактов, теорий и просто наблюдений.       Во-первых, ведьмы — отвратительный низший класс общества. Их поведение по отношению к фее, которая не совершила ничего, заслуживающего наказания, насмешек и тем более издевательств вплоть до телесных увечий, просто неприемлемо. Как после рассказала нам Муза за чашкой чая, когда мы вернулись в Алфею после обеденного часа, и я выспался, проведя всё время в кровати до ужина, она гуляла по городу и наткнулась на группу ведьм, отдыхающую в некоем заведении определённо для совершеннолетних лиц, которым разрешено пить алкоголь. По словам, описаниям нашей подруги, испытавшей ужас погони не самых слабых ведьм, заведение было крайне скудным на интерьер, в оттенках стен, пола и мебели преобладали тёмные, почти чёрные цвета, а сучковатые деревянные столы и стулья были простыми, да и пахло вокруг скверно.       Создалось у меня впечатление, что в Облачной Башне учат ненавидеть, проклинать и являть своё презрение ко всему живому и неодушевлённому в виде вот таких безнравственных стычек в подворотне группой против одного невинного человека.       Не стану лгать самому себе, что показалось, будто Муза нечто утаила от нас в рассказе о встрече с ведьмами в Магиксе. Но расспрашивать её я не стал — было видно, что ей и так тяжело. Что-то подсказывает мне, что дело касается Ривена, да и ведьмы не просто так атаковали прогуливающуюся мимо фею. И как бы Трикс нас ни ненавидели, всё, чего они хотели, они заполучили — это подтверждает полное отсутствие ловушек, проникновений в Алфею, поддельных романтических посланий и просто прямых нападений.       Во-вторых, я полностью осознал своё видение этого мира. Мир магии, о котором написано столь много книг и созданы тысячи фильмов и сериалов на моей родной планете, не стоит ни мизинца реального волшебного общества. Все сказки про добрых фей и принцесс на единорогах, которые рассказывали нам матушки в детстве, сменившиеся в подростковые года зачитанными сотни раз книгами с любимыми романами о великих приключениях группы молодых магов из n-ной академии волшебства… Всё это оказалось выдумкой. Основываясь на знаниях, полученных из этих книг, я поступил в Алфею, как и написано было автором, внезапно открыв в себе волшебные силы. Сказка о добрых феях по-прежнему в какой-то степени окружает меня, как и академия, где учат творить Светлое колдовство. В приключениях я также побывал не единожды. Но за всеми этими гладко сложенными фразами мастеров слова, коих величают писателями, скрывается настоящий мир.       Жестокость.       Я наконец впервые осознал, насколько ужасен мир, в котором я оказался. Я повёлся на магию, удовлетворяя своё любопытство, отправился за Стеллой в Магическое измерение. Вспоминая книги, наполненные красочными историями о приключениях и романтике в волшебных академиях, где герои, обладая особыми силами, с лёгкостью находили пути из опасностей и ловушек, я начал обучение в школе Алфея.       И ещё не побывав на первом занятии, я был закован во льдах. А после выброшен порывом урагана вверх на десять метров. И когда меня жестоко тряхнули изнутри неизвестной магией, едва не выворачивая наизнанку, вновь ощутил, как по коже скользит лёд. Ощущение, сравнимое с падением в ледяную реку морозной суровой зимой. Но в то мгновение невозможно было даже попытаться спастись — руки и ноги в мгновение оказались скованы льдами.       Я встречался с ведьмами и другими опасностями мира волшебства не единожды. Всего за три месяца я чуть не лишился жизни более чем сотню раз без преувеличения. Даже во время, казалось бы, обычных уроков в школе, используя магию и наблюдая за волшебством профессоров, мы можем утратить контроль. Как однажды пламя едва не поглотило аудиторию Трансмутации. Страшные монстры, атаки полчища гигантских стальных пауков, ловушка из огня, который невозможно потушить, проникновение разъярённого минотавра, чьи рога столь же остры, сколь копья. Это далеко не похоже на сладкие дивные сказы на страницах книг моего отца!       Это реальность. Место, где даже полиция и порой лекари не смогут помочь. Здесь каждый хватается руками и ногами за ниточку спасения. А если конечностей нет — грызёт зубами. Здесь всё зависит от силы твоего волшебства: чем сильнее оно, тем больше шансов остаться в живых. И быть невредимым. Запугивать потенциальных врагов и завистников. Которые на моей родной Земле в издевательствах доходили до простого избиения за углом соседнего к школе здания.       В любом случае, пара синяков выглядят в перспективе куда более лучшим развитием событий для жертвы, чем быть сожжённым пламенем, снаружи изуродованным. Или лишённым органов ударной волной музыки и взрыва силы технологий в голове.       Такова реальность магического общества, существующего на самом деле. Противостояние, в которое бросил меня этот новый мир, не подготовив ни на волосок, словно новорождённого жеребца. Кровопролитная война, продолжающаяся день ото дня. Риск собственной жизнью. Страх за жизни друзей. Магия — вовсе не игра, сколь бы красивы ни были хрустальные крылья феи и её переливающееся облачение.       Энергия магии Музы способна не только запустить щелчком пальцев любую мелодию или песню на магнитофоне или в наушниках, но и обескуражить человека сильным ультразвуком, громкими басами, свести с ума музыкой столь громкой, что от боли в голове из ушей потечёт кровь, а после он утратит сознание. Особая магия Текны не только помогает девушке общаться с техникой, всевозможными гаджетами и компьютерами на «ты», но и поможет сотворить крепкий барьер, а после незаметно установить чип, который по её желанию полностью уничтожит врага. Сияние солнца Стеллы дарует жизнь и тепло подобно силе обычного светила на небесах. И обладает оно такой же опасной мощью, жаром и, полагаю, может наносить ожоги. Прекрасные цветы Флоры почти способны скрыть опасность заклинаний магии природы, то, сколь крепки её лианы, остры шипы её роз, ядовит дурман пахучих бутонов…       А мой огонь…       Я вздохнул.       В-третьих, я ощутил неимоверную мощь своей магической силы. Вновь. Но отныне это случилось по моей собственной воле. Я будто взорвался, когда пламя, переполнив мои энергетические каналы, словно лава, выплеснулось из вулкана.       Я был в замешательстве. Я пребывал в безумной панике. Я боялся за жизнь Музы. Моя дорогая подруга могла быть в любое мгновение придавлена многотонными автомобилями.       Огонь. Огонь был словно разъярённый тигр — он драл меня, мои руки, ноги, вцепился пастью в глотку и пожирал снаружи и… изнутри. Я горел. Я горел в собственном пламени. Сердце готово было разорваться. В ушах шумело неистовое пламя, а перед глазами — бело. Пустота, такая же, как и во взоре, была и в моей голове, когда сила ярчайшей вспышкой, огромными вихрями пламени, сражающими ненавистных мне врагов, вырвалась из моей души.       Я слышал голоса подруг, испуганные крики ведьм, спешные шаги убегающих учениц Облачной Башни и даже самих Трикс, которых я, лишь я один… одолел. Но увидеть смог лишь расплывчато собственные ноги в туфлях и чёрных брюках. Серый опалённый асфальт. Свои руки, когда рухнул на колени, больно ударившись и ободрав ладони. С трудом я поднял голову — никогда не было так тяжело просто двигаться и смотреть. Нет, мне не хватило сил даже слова обронить. Я увидел в сиянии солнца, в этой белой дымке смог различить яркие голубые глаза и золото волос. Прежде чем ощутить раздирающую боль в груди и горле, на ладони своей увидеть подтёки бордовой крови. И утратить последние крупицы сознания на руках Брендона.       Я очнулся на корабле специалистов, ощущая себя очень дурно. Моё тело было тяжёлым, меня мутило, едва не рвало, к тому же качка на корабле способствовала раздражению мозжечка ещё больше. Но стакан воды, что подал мне Брендон, успокоил меня, а после смог я и думать размеренно. И узнать у подруг, что же случилось на самом деле, и что видели они. Но кроме огромных потоков пламени, что лились от меня вместе с ярким сиянием, подобно второму солнцу над Магиксом, они не смогли различить ничего. Даже меня.       Я сказал, что мне уже лучше. Моё зрение восстановилось быстро: в багажном отсеке корабля было мягкое приятное освещение, прямой свет ламп не падал мне на глаза и позволил расслабиться. Вскоре начало двигаться и тело, силы понемногу восстанавливались, и к тому времени корабль специалистов доставил нас к воротам Алфеи. Брендон молчал всю дорогу, которая была довольно близкой — по ощущениям не более пятнадцати минут, вероятно, летели мы медленно, только бы не потревожить и так измученного истерзанного меня. Он был напуган и встревожен, не отходил от меня, сидел на краю кушетки и буквально взглядом… нет, просто своей аурой отпугивал любого, кто приближался на близкое расстояние. Даже моих подруг и своих партнёров специалистов. Отпускать меня одного он также не желал и крепко держал за руку, даже когда мы уже приземлились. И молчал.       Подруги и специалисты вышли в ту минуту из багажного отсека, я тихо позвал его. Приподнялся, сел, коснулся его плеча в попытке пробудить. Брендон вздрогнул, повернулся ко мне, на лице его отражалась мука, когда он прильнул ко мне и крепко-крепко обнял, прижимая к своей груди. Он судорожно дышал, когда я взволнованно коснулся его спины, обнимая в ответ. В тишине корабля в тихом приятном шуме вентиляции я слышал его быстрое и сильное сердцебиение.       Он тогда сказал мне.       Сказал, чтобы я остался. Чтобы не уходил. Что он не может жить без меня.       На глазах его были слёзы, когда он вновь с нежеланием отстранился. Я вгляделся в его искажённое страхом лицо и улыбнулся, утирая пальцами с его скулы влагу. Я пообещал ему не покидать его. Что бы ни случилось.       В тот момент, узрев улыбку на светлеющем лице возлюбленного, я решил. Пусть он узнает. Возможно, отвращение закрадётся в его душу, возможно, он отвернётся от меня, возможно, возненавидит и будет презирать. Но я никогда…       Никогда не разлюблю его. Своего небесного златовласого ангела.       В-четвёртых…       Нет.       Или?..       Казалось бы, все проблемы были решены.       Мы вернулись в школу, словно ничего и не было. Это был день, прогуливающиеся во дворе студенты лишь заметили устремляющийся вдаль корабль Красного Фонтана. А мы свободно добрались до своих комнат, так же просто посетили столовую, чтобы пообедать в уходящий час. Как бы я ни опасался, Гризельда нас не застала, мадам Фарагонда не вызвала нашу группу на беседу в свой кабинет о поведении в общественном месте под надзором прибывших в Алфею полицейских из Центра Защиты, только-только получивших звонки от жителей домов, которые мы, кажется, разрушили чуть ли не до основания.       Уж я совершенно не помню, что сотворил своим пламенем с близстоящими домами того колодца. С девочками своими опасениями не делился, да и вовсе вспомнил, что вопросов к ученикам волшебных школ Магикса не имеется. Кажется, с нами даже связываться не хотят, а Трикс — полицейские лишь вид делают, что ищут, на самом деле Айси, Дарси и Сторми преспокойно выпивали с остальными ведьмами в каком-то третьесортном заведении, о котором нам рассказала Муза.       В любом случае, нам за случившееся ничего не было и отвечать нам не потребовалось перед законом и главами нашей школы. Однако, кажется, я сам уже сполна ответил. И дальше будет куда страшнее и больнее.       Я уже предчувствовал опасность. И исходила она не извне. Она таилась внутри. В моей разгорающейся костром силе, в переливающейся и в темноте звёздами усыпанной душе.       Брендон. Что до этого милого солнечного мальчика, то специалист отпустил меня на попечение девочек: Стелла и остальные заверили его, что доведут меня до столовой, проследят, чтобы я как следует поел и голодным ни на минуту не остался до ужина, а после помогут добраться до кровати и уложат спать. Тоже до ужина. То и случилось, подруги очень помогли мне стоять ровно, я опирался о Стеллу и Текну изредка, когда головокружение вновь давало о себе знать. Так мы проследовали в столовую, а после сразу в нашу квартиру. Я умолил их позволить мне принять душ, на что они наказали не стоять, а лечь в горячую ванну, настойчиво ждали меня в гостиной эти полчаса, всё же зайти за порог не осмелившись, хоть и дверь по их же просьбе я не запирал, а после проследили, чтобы я лёг в кровать.       Да едва они вышли за порог, раздался телефонный звонок. Это Брендон просил у меня прощения за то, что украл мою одежду. А я тем временем посмеиваясь напомнил ему про его джинсы, футболку и кроссовки, оставшиеся в нашей с девочками ванной. Я легко рассмеялся и в ответ услышал ласковый смех — «можешь оставить себе, если хочешь», — сказал тогда я. И Брендон ответил тем же, тогда он широко и счастливо улыбался, я знаю.       Я пообещал себе на выходных или в свободный вечер после занятий заняться стиркой его вещей. И сделать это без магии, своими руками.       Если бы я только смог удержать его вещи в своих руках.       Я пробудился вечером, снов не узрев, и плотно поужинал, силы восстанавливая полностью и заряжаясь энергией для подготовки к наступающим экзаменам. Уже в понедельник мы пойдём на первый зачёт: нам предстоит практическое задание самой мадам Фарагонды. После — написать тест и развёрнутые ответы на вопросы по билетам, как принято и на Земле в школах и высших учебных заведениях, по Природной магии. Далее подобный экзамен нужно будет сдать успешно и по Трансмутации. Работы предстоит немного, но запомнить полные, объёмные ответы на все данные профессорами вопросы, которые могут попасться на зачёте, — дело не пяти минут.       Она снилась мне каждую ночь с того дня. Вновь и вновь она просила меня прийти к ней, места так и не назвав желаемого. Она звала меня, разрывая путы крепкого наполняющего силами сна, будто на само ухо мне кричала истошно, устремляя яркий свет в глаза, пока я не пробуждался в холодном липком поту. И вновь утром получал тревожные вопросы от девочек — приснился ли мне кошмар, что я так громко кричал в ужасе глубокой ночью? Кого я звал? К кому хотел прийти и… что запомнить?       Помнил я сны с участием дамы Аркадии чётко и ясно, такой же, какой она мне виделась. С каждой ночью картинка видения, в котором она пыталась со мной связаться, докричаться до меня, становилась всё более явной, пока не стала сравнима с реальностью. В тот момент я перешёл некую грань и перестал ощущать разницу между сном и явью. Я словно начал терять самого себя, мой рассудок затёрся, головная боль разрывала сосуды безумной пульсацией, сердце, будто я проводил дни и ночи в постоянном волнении, стучало подобно той огненной канарейке Пироса, которую я спустил со своих рук внезапно перед взором любимого Брендона…       Пребывая на границе сознания, я смотрел на экран мобильного, ощущая вибрацию на ладони — который раз раздавался звонок на мой телефон абонента с именем Брендон? Я утратил счёт. Я не помню. Который час? Был ли обед? Кажется, меня звали девочки…       Что… происходит?       Меня мутило. На завтраке, обеде и ужине я больше не появлялся, ссылаясь на необходимость учиться, учиться и вновь заучивать билеты — оказалось, я многое упустил, а до экзамена считанные часы!.. Я лгал, а сам проводил часы в ванной, мучаясь с болью в животе. В голове… В суставах… Мне было больно всюду, везде, от слабости я едва переставлял ноги и с трудом видел собственные конспекты.       Мне казалось, я вот-вот забуду. Но… что я забуду? Что я уже… забыл?..       Или я, наоборот, должен вспомнить?       Нет… Нет!..       Больно!..       Я терял сознание. Не единожды я падал без чувств, но благо случалось это в комнате, где меня никто не видел. Приходил в себя спустя час или иногда больше, кажется, два раза стрелка минутная обошла круг циферблатный на часах на стене моей комнаты… Отныне боль была не только внутри — снаружи ныли синяки и ссадины, шишки на голове от множества падений. Однажды я рухнул без чувств прямо на пороге аудитории: в последнее мгновение сознания я увидел, как тетради и книги рассыпались вокруг, и листы их смялись, волосы растрепались по полу, тяжёлое тело не отзывалось на мысли и позывы головного мозга, а вокруг… суетились девушки, прибежал профессор Палладиум… и его руки и лицо потухли в моём взоре.       Я очнулся в лазарете. Кажется, как и в библиотеке, я стал частым посетителем этого места. Рядом была госпожа Офелия, я оказался переодет в лёгкую больничную одежду — рубашку и брюки белого цвета. Мягкое освещение в моей закрытой шторками палате не давило на глаза едва пробудившемуся очень уставшему студенту.       Я чувствовал себя очень плохо. Голова кружилась даже в состоянии лёжа. Меня тошнило. Я не мог есть. Боль скользила по телу, словно мозг распространял по сосудам некие импульсы, пробуждая пульсацию и уколы где-то в боку, а после в желудке, заставляя ноги и руки сводиться в судорогах. Мадам Офелия заботилась обо мне. Не раз я слышал беседы нашего врача с директрисой и старшей по дисциплине о том, что меня необходимо доставить как можно скорее в городскую больницу. До этого ей удавалось облегчать моё состояние и погружать в оздоровительный сон. Но едва я закрывал глаза…       Мне снова снилась Аркадия.       Вскоре я утратил способность думать. Будто все мысли пропали из головы. И оказавшись под ошеломлёнными взорами мисс Фарагонды и госпожи Офелии я вновь потерял сознание.       Как долго я пролежал без чувств? Почему со мной это происходит? Какая-то болезнь изводит меня с этого света? Возможно, если бы я вернулся домой, на Землю, всё бы прошло?       Нет. Я узнал в чём крылась причина. И кажется, мадам… и Фарагонда, и Гризельда, и даже Офелия знали, либо подозревали, почему самому одарённому студенту первого курса школы Алфея столь дурно.       Магия… Мой… огонь…       Он…       Когда я проснулся, за окном у моей койки сияло дневное солнце высоко в зените, и пели приятно птицы, расположившись на ветвях в саду. Свежо. Я по-прежнему находился в школьном лазарете, на моей руке была закреплена игла капельницы. Медленно я поворачивал голову, разминал шею, а после руки и ноги. Тело ныло от долгого сна, оказалось, со слов обрадовавшейся моему пробуждению мадам Офелии, что я проспал трое суток, и впал я в нечто похожее на летаргический сон. Врач сказала тогда, вглядываясь в мой отсутствующий взор, что причиной моему скверному самочувствию была хроническая усталость. И теперь я могу быть в порядке.       Но…       Это ложь.       Они всё знали. Но молчали до последнего. Они терзали меня догадками и предположениями, будто в их идеальном, развитом многогранно мире не существует способа помочь с этим недугом. Они словно ждали. Наблюдали. Будто за крысой в клетке, на которой ставили опыты.       Нет. Над самым выдающимся учеником Алфеи, чья сила…       Продолжала нескончаемо расти.

***

      Я сбежал.       В лазарете меня оставили ещё на три дня. Посетили мадам Фарагонда и Гризельда, сообщив, что я могу пропустить некоторые из самых тяжёлых экзаменов, так как профессора готовы выставить мне оценки за семестр по среднему балу успеваемости в течение этих трёх месяцев. Я промолчал. Я отвёл взгляд и более не слушал директрису и её помощницу, я был глух и для врача, вновь ступившей на порог моей палаты. Я не притронулся к пище, которую принесли мне из столовой, хотя вроде бы, помнится мне, я был голоден? И аромат был приятный… Как пение птиц за окном у моей койки.       Но…       Куда же подевались их дивные трели после? Почему я ощутил запах догорающей плоти и перьев?..       Я поднялся посреди глубокой ночи. Перед собой видел я лишь пламя, контролировать которое уже не был способен. Я был лишён сил. Огонь свободно охватывал моё тело, поглощая одеяло и матрас кусочек за кусочком, касаясь моего носа отвратительным, но уже привычным запахом гари.       Я поднялся. Вырвал из вены иглу капельницы. Не отыскав обуви, я покинул лазарет.       Это… мой конец?       Я не сбежал из школы, я вернулся в свою комнату. Девочки спали, поэтому не могли услышать, как я несколько раз падал в нашей гостиной и захлебывался вновь кровью, словно слюной, текущей по моим губам потоком.       Я почти не мог видеть, когда наконец за моей спиной закрылась дверь моей комнаты.       Я вновь потерял сознание.       Больно. Невыносимо больно. Словно огонь течёт по моим жилам вместо крови и изъедает органы внутри. В ушах моих стоял шум и треск пламени — иллюзорный ли? Или настоящий, в котором от единого прикосновения сгорели мои тетради и книги, что лежали на письменном столе?..       Я вновь пошёл на занятия. Я не говорил с девочками, я не ходил на завтрак, обед и ужин. Я слушал лекции, записывая строки в свою новую тетрадь… а после просто слушал преподавателя, отложив ручку.       Но… о чём же… рассказывал профессор?..       И…       Как… имя его?..       Я… Я не могу вспомнить.       Я остановился посреди коридора, ведущего в комнаты общежития. Страх постиг меня внезапно, а на глаза навернулись слёзы. Не боли, что блуждает по телу моему уже несколько недель, усиливаясь многократно день ото дня. А осознания.       Я…       Не помню своего имени.

***

      Приди… Приди!.. Приди ко мне!..       Валтор!

***

      Кашель. Я схватился за стену и согнулся, зажимая рот рукой. Боль в глотке отрезвила меня наконец хотя бы на несколько минут, и едва я поднял глаза, как коридор в моём взоре зашатался и затуманился. Проходившие мимо две феи-ученицы с ужасом воскликнули, глядя мне вслед.       Причина была не в крови на моих губах и ладони. От моего прикосновения к стене, от моих шагов оставались жжёные следы, и коридоры Алфеи наполнились вскоре запахом гари. Но причины никто не мог отыскать, ученицы просто пользовались освежителями, чтобы заглушить зудящий нос запах.       Я запирался в своей комнате, слышал, как девочки изредка стучали, просили отозваться, выйти и поговорить или сходить наконец поесть. Я молчал. Не потому, что не хотел отвечать или подняться и поесть мясного рагу с овощами и выпить чашку горячего чая на ужин, обсудив с девочками что-нибудь интересное. Потому что я почти не различал, что девочки… говорили мне.       Кого… они зовут?       В чью дверь стучатся?       Кто это?       Девушка в моих снах… о чём она говорила?       Три молодые волшебницы в тёмных одеждах… кажется, я сильно ненавидел их. Но почему? Что сделали они мне? И моим друзьям?       Мои друзья… кто они? Почему я не могу вспомнить их лиц и имён?       Отчего мой мобильный вновь засиял экраном в темноте вечера Магикса? Чей номер это высвечивается? Кто…       Изображён на фотографии, подписанный именем некоего Брендона?..       Почему… при взгляде на него, я не побоялся коснуться телефона и… сердце моё забилось в печали и жажде увидеть его?..       Почему я… плачу?.. От боли, которая терзает меня в груди… животе… ногах и руках? От того, что голова моя раскалывается?.. Или от печали, что внезапно охватила моё сердце, скучающее по этому позабытому мною человеку?..       Нет…       Нет!..       Я отбросил телефон. Смартфон разбился об стену. Звонок прекратился. Батарея вместе с задней крышкой отлетели к прикроватной тумбе. Осколки стекла потухшего экрана осыпались на пол.       Я больше не могу!

***

      Всё началось тогда. С того дня, как случился выброс пламени в Магиксе, и Трикс с приспешницами-ведьмами были повержены моей особенной магией.       Но…       Когда же… закончится?..