***
— Мы зайдём здесь и здесь, — Хавьер склонился над картой, которой был занят весь стол, — чтобы манёвр был наиболее удачным. Я думаю, что мой человек успеет заложить взрывчатку и подорвать её по моему сигналу. — Если всё получится, — Ахига, молодой индеец, взявший на себя тяжкое бремя управления и без того измученными людьми, постучал пальцем по бумаге, — мы сможем застать военных врасплох и перебить их. Я не хочу напрасно жертвовать людьми. Надеюсь, ты понимаешь. — Понимаю, — Эскуэлла вздохнул. Внутри скреблось мерзкое, холодное чувство. Нашёптывающее, что он ведёт на заклание этих несчастных, которые кормили его, поили и прониклись доверием, слушая тёплые истории о том, как жила банда Ван Дер Линде до того, как всё покатилось к чертям. — Нам не нужна жертвенность. Нужно чётко следовать... — Господин Хавьер! — мелкий мальчонка влетел в палатку, возбуждённо жестикулируя. — Там это... — он не мог отдышаться, — мужчина. Всадник. Стрелок... Вас просит! Говорит, что вы знакомы! — Да? — мужчина напрягся. — Я сейчас. Выйдя наружу, мексиканец с удовольствием втянул холодный воздух, приводя мысли в порядок. Наверное, он должен был думать о деле, о том, что действительно важно, вот только важность чего-то — столь субъективное понятие. Сколько людей, столько и мнений, в конце-то концов. Артур стоял в окружении индейцев. От него буквально веяло тревогой, и мужчина ускорил шаг. — Вы знакомы? — Иси поджала губы, глядя на мексиканца. — Почему у него завязаны глаза, но ведёт он себя так, будто зрячий? — Иси хватит, — один из охранников тяжело вздохнул. — Всюду тебе мерещатся духи да демоны. — Да. Он один из наёмников, с которыми я общался, когда пытался вас найти, — Хавьер повёл плечами, стараясь не думать о том, почему Артур не стал скрывать своё лицо. — Позвольте поговорить с ним наедине. Возможно, он пришёл с новостями по нашему делу. Индейцы расступились, всё ещё настороженно косясь на незваного гостя. — Шпион проследил до лагеря и нам пришлось уговорить его исчезнуть. Как только Росс сообразит, что к чему, он направит людей в форт. Нужно форсировать события, иначе они уйдут в глухую оборону. По спине пробежал холодок. Он прекрасно умел читать между строк. Росс висит на хвосте. Росс прикажет убить пленников. А потом двинется и к этому лагерю. — Артур... Я понимаю. Нужно рассказать обо всём Ахиге.***
Джон уткнулся взглядом в свои ладони, чувствуя себя максимально неловко в компании Датча. Они окопались в небольшом лесочке в паре миль от форта, разбив временный лагерь из разряда таких, который можно было бы свернуть за пару минут. Ван Дер Линде что-то выговаривал жеребцу, видимо, пытаясь донести до коня мысль о том, что они теперь в одной команде и жевать холщовую сумку — идея, ну так себе. О чём он мог поговорить с бывшим лидером? Вспомнить прошлое? Приплести старые обиды? Поплакаться друг у друга на плече? Всё это походило на странный, сюрреалистичный фарс. Будто мгновение, и выскочит фокусник, разоблачая всё и уничтожая хрупкие декорации. Этот Датч был совсем не похож на того, которого Джон помнил. Этот был резким и молчаливым. Он говорил всё так же красиво, но в его голосе не было и толики той железобетонной уверенности в завтрашнем дне, что была до распада банды. Ему казалось, будто это кто-то иной натянул маску знаменитого преступника, хорошо потрудившись над осанкой, повадками и голосом, но потеряв что-то другое. Что-то, что делало Ван Дер Линде собой. — О чём думаешь, Джон? — мужчина вздрогнул, поднимая на собеседника потерянный взгляд. — Переживаешь за родных? — Да, — и хотелось бы Марстону добавить “ в отличие от тебя”, но он проглотил колкость. — Не знаю, чего можно ожидать от этого... Хм... Предприятия. — Мы вытащим их, — Голландец присел на свёрнутый спальник. — Мы продумали всё до мелочей. — Всегда есть возможность маловероятных событий, да, Датч? — мужчина поёжился. Он опустил голову, будто ему на плечи взвалили огромный тюк с зерном. Это было... довольно непривычно. — Мы справимся. Так или иначе, — Датч хмыкнул и поворошил палкой угли. — Значит, у тебя прибавление в семействе? Марстон немного опешил от такой резкой смены темы: — Да. Ани довольно активная. Пока была совсем крошкой, даже Дядюшка перестал пить, поскольку спать ему хотелось больше, чем выпивать. — Быть не может! Помнится, этот мешок с подбродившим силосом не могла разбудить даже Сьюзан. — Ну, мисс Гримшоу могла, конечно, кричала довольно громко, но её никогда не хватало больше, чем на полчаса. Анабель же порой плакала несколько часов кряду. Она болела в детстве. Но сейчас всё хорошо. Таскает всё, что к полу не прибито. — Продолжает традицию, — Датч едва заметно улыбнулся. — При Эби такого не скажи. Она нас всех со свету сживет. — Что поделать, женщина до брака — провокатор; после брака — федеральный агент. Бог дал им прелестное личико и ловкие пальцы, чтобы они могли держать мужчин за причинное место. Джон хотел было возмутиться, но тут перед глазами у него встали Сэди с пистолетом наперевес, Сьюзан с обрезом, спрятанным в цветастую шаль, Карен, хохочущую от прилива адреналина, и Эбигейл, способную разодрать любого покусившегося на её семью. Мужчина нервно хохотнул: — И на кой чёрт мы им сдались? — Чтобы было кому перемывать кости, я думаю. Ну и дети. Тоже не маловажный фактор. — А любовь? — Любовь? — Ван Дер Линде задумчиво уставился на тлеющий конец палки. — Не думаю, что и треть семейных людей скажет тебе, что это такое. — Довольно печально. Безрадостно как-то. — Эй, — он встрепенулся, — страсть порой приносит только проблемы. Джон фыркнул и притих. У него было над чем поразмыслить.***
Фордхэм редко видел Эдгара в таком состоянии. Тот метался по кабинету, как взбешённая пума. — Значит, Пэма видели у Армадилло, где он купил дорогого скакуна, провизии и рванул в сторону Тамблвида? — Да. — Сучий потрох! — агент рвал и метал. — А что такого? Просто дезертировать решил, чтоб не шататься по бурьяну за преступником. Такое случается. — Да ну? А вот ответь мне, откуда у рядового деньги на нового жеребца? Куда он дел старого? — Ограбили... Но тогда нелепица выходит. У него были деньги. — Он сбежал, плюнув на оклад, который должен был получить, плюнув на то, что ему осталось дослужить всего ничего, плюнув на то, что таким образом он становится военным преступником. Он сбежал, будто ему на пятки наступал сам Сатана. — Вы думаете... — Я уверен, Арчер. Уверен в том, что Ван Дер Линде жив, а грёбанный Марстон предал нас. Предал и обвёл вокруг пальца. Скорее всего, это он дал деньги Руквуду, — агент побагровел от ярости. — Ну ничего. У нас ещё есть козырь в рукаве. — Мне запрягать лошадей? — Да. В форте нас уже заждались.***
Джона потряхивало от напряжения. Артур прискакал в лагерь пару часов назад и выглядел, мягко говоря, очень уставшим. На самом деле, Джон не знал, может ли вообще устать призрак или кем там Морган являлся, но того явно покачивало от усталости. Скорее всего, он провёл в седле ближайшие шестнадцать часов. — Они уже выдвинулись, — с места в карьер начал Морган, привязывая поводья к дереву. — Нападение случится завтра вечером. Мы обсудили все детали с главой индейцев. Ахига смышлёный парень. — Он жив? — Датч выдохнул. — Хорошо. Сколько с ним людей? — Человек двадцать, не больше. Остальные защищают лагерь. — Понятно, — Голландец потёр переносицу. — Плохо, но будем работать с тем, что имеем. В принципе, когда поднимется паника, численность будет не важна. Хавьер предупредил их о взрывах? — Да. Они ждут его с восточной стороны. — Отлично! — Единственное, — Артур утомлённо опустился на лежанку, — как ты собираешься это провернуть в одиночку? — Хэй, Артур, имей хоть немного веры, — мужчина фыркнул в усы. — Я не подведу. — Нет! — Что? — Морган и Ван Дер Линде удивлённо уставились на Джона, который нервно заламывал пальцы. — Нет! В смысле... Как мы вообще можем тебе доверять? — Датч нахмурился, уже понимая, к чему ведёт Марстон. — Твоя последняя авантюра развалила банду! Ты... Ты, чёрт бы тебя побрал, бросил меня умирать на путях! Доверился Мике! Ты стрелял по мне из пулемёта! — Джон... — начал было Артур, но тот его перебил. — Где доказательства того, что ты просто не сбежишь? Я... Речь ведь о моей семье, Датч! Я не могу... не могу... — Джон, послушай, я понимаю твоё состояние. Тебе нужно успокоиться. — Нет! Не понимаешь! На кону стоят не просто люди. А моя, мать её, семья! Всё разваливается, — Марстон не мог обуздать всю ту бурю чувств, что рушила его самообладание, как смерч, сметающий фургоны и дома. — Это... Безумие! Любой неверный шаг может привести к их смерти. Чёрт! Он пнул камешек, не замечая, как потяжелел взгляд их бывшего лидера. — Люди смертны. И жизнь конечна. От этого не убежать. Мне потребовалось довольно много времени, чтобы это понять. Я пришёл к вам по своей воле и не должен перед тобой отчитываться, Джон. Однако, — в тёмных глазах мелькнул мрачный могильный огонёк, — если бы была возможность доказать свою лояльность — я бы сделал это. Увы, человеку не под силу подобное. Джон замер. Казалось, скрежет мыслей был слышен на границе с Мексикой. — Человек... не может. А если не совсем человек... Артур? — Я на такое не подписывался, — Морган повёл плечами. — Но ты можешь? Старик в Армадилло сказал... — Могу. Датч переводил взгляд с одного собеседника на другого, не совсем понимая, о чём идёт речь: — Может кто-то просветит меня, какого дьявола тут творится? — А что, если... — Джон ткнул бывшего наставника в грудь, — Артур посмотрит на твою душу, Датч? Что если он увидит всё, что ты скрываешь? Ты согласишься на такое? Мужчина побледнел, однако минутное замешательство вмиг сменилось мрачной решимостью: — Думаю, моими демонами уже никого не напугать, — он потёр замёрзшие руки. — Артур? Тебе что-то нужно? Свечи? Магический круг? Жертвоприношение? — Мне нужен был плотный обед. А так... — в голосе Моргана сквозили сомнения и страх. — Ты уверен? — Сомнения — роскошь. Делай, что должен. Артур тяжело вздохнул и поднялся на ноги. Он стянул с глаз шарф Джона, но медлил, боясь того, что может увидеть. Этот страх, иррациональный и бессмысленный, холодил внутренности, будто костлявая длань Жнеца Душ. Глаза вспыхнули синим пламенем, утягивая на дно чужой души. “Когда ты нищий, деньги кажутся панацеей. Когда ты остаёшься один в свои тринадцать, а вокруг беснуется злой, обезумевший мир, деньги кажутся панацеей. Когда всё рушится, и самым близким людям начинает грозить опасность, деньги почему-то кажутся панацеей. Его банда — его семья, и он действительно хотел как лучше. Но разве может разум и сердце, уверившиеся в неуязвимости своего хозяина и его людей, принять собственную неправоту? Что ему перемены в мире? Что ему бегущие по пятам законники? И только сладкие речи Мики, словно приторный яд, только подстёгивают неуёмное эго. Больше! Ещё больше! Мы сможем взять всё! Смерть Хозии — не просто удар. Это выстрел. Пулевое отверстие промеж глаз, прекращающее работу мозга как такового, оставляя после себя только боль, бесконечную скорбь и животную ярость. Он вдруг остаётся один, в темноте, ничто не способно докричаться до застывшего сердца. Ничто. И никто. Всё осыпается, рушится, всё обращается в прах, в который превратились цветастые юбки матери уже давным-давно. Всё превращается в странный сюр, где непонятно, кругом друзья или враги. Остается только солнце... Солнце, которое должно было взойти над горой. И ребёнок. Его приёмный ребёнок, лежащий у ног весь в крови и всё ещё говорящий о том, что он сделал всё, что мог. Эти слова - тризна на похоронах Датча Ван Дер Линде, который перестал существовать на том склоне, вместе с умирающим Артуром Морганом. Он виноват. Во всём виноват. Каждую ночь мёртвые шепчут ему, осуждают, хохочут. И в этой какофонии звуков шёпот Мики. Снова, и снова, и снова. Как у человека с клаустрофобией, так и вокруг него сжималось пространство, засасывалось в дыру в груди, которую он сделал сам. Он гордец и эгоист! — Датч, я просто волнуюсь. — Хозия, тебе нужно понять... Он виноват! — Датч, — сигарета в руках Сьюзан дрожит, но на лице безмятежное спокойствие, — мы всё сможем, Датч. Вместе. Он просто преступник! — Мне-то нечего терять. Но я думаю о женщинах и детях. О... Джоне и его семье. Прости, но я настаиваю. Мы должны отпустить их. Если Пинкертоны заявятся к нам снова — они всех убьют. — О Джоне? Настаиваешь? — Да. Джон. То, что они оберегали. То, во что верили. Дом. Семья. Счастье. Зима и гневный взгляд. Что-то взметнулось тогда в душе. Это не было искуплением, но долгом. Последним долгом перед брошенным дворовым мальчишкой, который должен был выжить. Хоть он. И найти своё Таити. А ему лишь оставалось вгрызаться с остервенением в глотку гончим цивилизации. Рычать, срываясь на вой. Осталось только дождаться, когда он смог бы лично попросить прощения у старых товарищей, которые, должно быть, разбили лагерь средь свинцовых туч, и шатром им служит не парусина, а бескрайнее ночное небо. Вот только Судьбе ещё нужна его никчемная жизнь. Она впервые за долгие годы подарила ему надежду и цель. Дала в залог отголоски радости и тепла, что было похоронено подле глубокой пещеры каннибалов. Дала шанс на прощение”. Артур рухнул на траву, пытаясь унять звон в ушах. Всё тело ломило от боли, а ноги подкашивались. Чужие эмоции были настолько сильными, концентрированными и неуёмными, что это сбивало с ног. Но хуже всего было не это. Хуже всего было то, что он, кажется, впустил Ван Дер Линде в своё сердце. — Боже... Артур... Господи Иисусе... — Датч был бледен и его трясло. Джон как-то нерешительно протянул Моргану руку, помогая сесть. — Прости, Артур. Прости, за всё. Я не знал. Отказывался понимать. — Всё нормально. Нормально, — Артур судорожно завязывал глаза. — Благими намерениями вымощена дорога в Ад, правда? — Тут ты прав, — мужчина дёрнул Джона за руку, усаживая рядом с собой. — Так что там с доверием? — Он был чист, Джон, и довольно искренен. Не всегда, конечно, но сейчас — точно. И давай больше так не делать, ладно? — Если я захочу это повторить — Джон может пристрелить меня, не задумываясь.***
— Какого хрена? — Джон, залёгший в канавке около форта, рассматривал Ван Дер Линде, который был одет как чёрт знает что. Он был закутан в какое-то подобие восточного хиджаба. — Единственный гражданский, которого пускают на территорию — это Абдул. Он мусульманин и поставляет провизию только для командования. Мы с ним знакомы, и он согласился провести меня внутрь как свою жену. — Датч, ты спятил? — Марстон аж крякнул от неожиданности. — Да кто тебя за женщину-то примет? — Ты просто не видел его старшую жену. Гузель даже повыше меня будет. В плечах косая сажень, а нрав настолько кроткий, что все остальные дамочки и слова ей поперёк не говорят. Восточный колорит. — Звучит, как полнейшая глупость. По мне, так это слишком заметно. — Поверь мне, чем приметнее маскировка, тем меньше она бросается в глаза. Да и сам посуди, будет ли Аделанте ожидать того, что преступник придёт к нему в руки сам, да ещё и в одиночку? А где, кстати, Морган? — Ушёл посмотреть, где Хавьер и его люди. Джон вздохнул, окидывая взглядом деревянный частокол. Сегодня должно было всё решиться. Артур после дневного инцидента упал на спальник и проспал до самого вечера, не меняя позы. Они все были измотаны напряжением и ожиданием, а самому Джону до безумия хотелось, чтобы всё уже закончилось. Он искренне надеялся, что Дядюшка выполнил его просьбу, а не пропил оставленные деньги. Лошади были привязаны в лесу, чтобы пока не попадаться на глаза военным. Датч, после того, как заложит взрывчатку, должен был покинуть форт и привести коней ближе к стенам в условленном месте. Вечерний сумрак сгущался над долиной, принося с собой туман и сырость, которая, в данной ситуации, могла сыграть им на руку. — Господа, у нас проблемы! — Артур, вынырнувший из дымки, бесшумно опустился на землю. — Росс и Фордхэм только что пересекли Дакоту. Они будут здесь через час-полтора максимум. Хавьер послал пару стрелков их задержать, но мы не знаем, как всё пройдет. Датч, ты готов? — Да, — он поднялся на ноги и проверил револьверы. — Перехвачу торговца на тракте. Когда его шаги стихли, Марстон придвинулся к Артуру ближе: — И что мы делаем? — Ждём, — тот не отстранился, понимая, что промозглая земля приносит мало приятных ощущений. — Иди сюда. Он притянул Джона ещё ближе, сокращая расстояние и позволяя тому прижаться к своему тёплому боку, и накинул на плечи свою куртку. Тот и хотел бы возмутиться, однако он и правда замёрз, а ткань была тёплой и пахла травами, лошадью и чем-то таким, что было присуще только Артуру. — Зачем? — мужчина дёрнул ворот чужой одежды. — Если ты помрёшь от простуды — Эбс меня с говном сожрёт. К тому же, — Артур вздохнул, чувствуя, как под боком возится его личное наказание, — когда ты болеешь, ты просто невыносим. — Да ну тебя, Морган!***
В воздухе висел удушливый запах гари. Рука Артура, тянущая его сквозь плотную пелену смога, ощущалась клеймом: слишком сильная, слишком горячая и осязаемая. Стрельба на периферии казалась зыбкой, будто кошмарная грёза. Смерть собирала свою кровавую дань, и в пору бы запаниковать: а всё ли в порядке с Эби или детьми, с Датчем или Хавьером, вот только впервые за весь день, в его голове было девственно пусто и спокойно. Ван Дер Линде — ушлый говнюк, но уж точно не дурак. Он знал, на что идёт и должен был выбраться из передряги хотя бы ради того, чтобы следовать плану. Хавьер, несмотря на внешнюю доброжелательность и неутолимое стремление бренчать на гитаре, был настоящим бойцом: хитрым, смелым и ловким. Так что и за него беспокоиться не стоило. Оставалась только его жена. Но в такой суматохе вряд ли хоть кто-то обратил бы на пленников внимание. Кошка взлетела вверх, цепляясь за зубья стены, накрепко застревая между брёвнами. Артур ободряюще улыбнулся и принялся ловко карабкаться наверх, проверив перед этим, как закреплён лук. Наверное, в этом было что-то привычно-успокаивающее. Каким бы хорошим стрелком Джон ни был, вряд ли на континенте был хоть кто-то, кто мог бы в меткости сравниться с Морганом. А потому, рядом с этим стрелком Марстон чувствовал себя одновременно более уверенно и защищённо. И в то же время, опека Моргана его бесила. Закольцованная кривая из концентрата разных эмоций. На стене, ещё до того, как Джон поднялся, Артур из лука пристрелил патрульного и стрелка, стоящего около пулемёта. Внизу, около ворот, творился настоящий ад. Индейцы и военные, словно сорвавшиеся с цепи собаки рвали друг другу глотки. У каждого была своя правда, и, возможно, сам Господь Бог не смог бы их рассудить. Да Господь и не пытался. Возможно, он уже давно покинул этот унылый кусок камня с глупцами, возомнившими себя венцом творения, а потому, самостоятельно давшими себе право уничтожать и убивать направо и налево. Возможно, Бог плыл среди звёзд, лелея в своих руках какую-то другую планету, где жители не дрались за территорию, а жили мирно, постигая науки и самих себя. Возможно, там люди летали по небу на огромных железных птицах и плавали в глубинах морей. Возможно, там страж закона никогда бы не посмел прибегать к шантажу, а оружия бы не существовало по определению. Но это было там, а здесь была копоть, бурая земля, превращающаяся в грязь из-за обилия пролитой крови, выстрелы и души, ещё витающие над полем боя и не успевшие скрыться за облаками. Он позволил Артуру снимать редких снайперов, стоящих на стенах. Тот всё-таки предпочитал стрелы, чтобы не привлекать к себе лишнее внимание. К тому же, на стрелах было индейское оперение. Джон же, полностью полагаясь на Моргана, пытался найти место, где могли бы держать Эбигейл. Именно он увидел, как Арчер Фордхэм скользнул в одну из дверей.***
— Я никуда не пойду! — Эбигейл была похожа на фурию. Она прижимала к груди малышку Ани, которая последние дни всё чаще плакала. Она-то не понимала, почему их держат в тесной комнате, не выпуская наружу. Джек, как мог, успокаивал и играл с сестрёнкой, стараясь гнать от себя тревожные мысли. Папа придет. Папа не мог не прийти! Агенты, забравшие их из дома, говорили, что как только Джон сделает то, что они попросили, их сразу же вернут домой. Но Эбигейл радость сына не разделяла. Она будто чувствовала, что их не оставят в покое. Если Джон вытащит их и останется жив, она планировала переждать зиму, а потом уехать куда-нибудь. Неважно куда. Потому что тут, в комнате, больше похожей на тюремную камеру, она вдруг поняла, что у них нет выхода: либо выгнать Джона из дома, либо снова сбежать. И она уже выбрала второй вариант. Пусть у них с Джоном было не всё гладко. Пусть! Это их семья. Их дети. И порой, глядя, как тот катает на спине дочку, она почти верила, что любит его. И когда до них донеслись отдаленные звуки взрыва и пальбы, Эбигейл Марстон чётко поняла, что пришли за ними. Она прижала к себе детей, закрывая малышке руками уши, чтобы та не слышала предсмертных стонов и брани. Появление Арчера Фордхэма её не удивило. — У вас нет права отказаться, — федеральный агент достал пистолет. — Вы пойдёте со мной, по-хорошему или по-плохому! — Катись в ад, мерзкий никчёмный слизняк, у которого нет ни капли чести и совести! Я никуда не пойду! Там битва, а со мной дети! — Скажите, миссис, — мужчина мерзко улыбнулся. — Если я убью сначала мальчика, а потом и девочку, это избавит вас от моральных дилемм? — Вы не посмеете! — Да? Тогда почему вы так спешно прячете себе за спину сына, миссис Марстон? Вы пойдёте со мн... Стойте! — за дверью раздались торопливые и гулкие шаги. — Кажется, гости объявились слишком рано! За секунду до того, как тяжёлая дверь отворилась, Арчер перехватил Эбигейл приставив к её виску револьвер. — Джон Марстон и мистер Смит. Вполне ожидаемо и досадно. — Отпусти её! — Джон чувствовал, что его нервы превратились в тонкие металлические струны: тронешь чуть сильнее и они разорвутся, хлестнут по рукам, рассекая плоть до кости. Он смотрел на свою жену, перепуганного сына и Анабель, единственную, кто не понимал, что происходит, а потому весело возившуюся в руках матери. Он смотрел на неё, вот только взгляд Эби был устремлён за левое плечо мужа. На Артура. — О нет. Я не могу отпустить её, мистер Марстон, — Арчер явно наслаждался ситуацией. — Я не могу отпустить её, пока вы не сложите оружие и не сдадитесь властям. А ведь вам нужно было только убить бывших подельников, и вы бы в целости и сохранности вернулись домой, кидать навоз и полоть грядки. Но теперь вы преступник, мистер Марстон. Вы напали на военный форт, вы повинны в гибели солдат, вас придётся судить и, увы, повесить на площади в Блэкуотере. Какая жалость, правда? — А что будет, если я не сложу оружие? — Джон тянул время, искал хоть малейшую возможность повернуть ситуацию в свою пользу. За спиной почудилось лёгкое движение. — Тогда я убью миссис Марстон, — Фордхэм сильнее прижал дуло к виску женщины. — Но если и это вас не образумит, то следующим будет... — Ты будешь следующим, кусок говна! — неожиданно Эбигейл толкнула от себя федерального агента, закрывая собой детей. Прогремел выстрел, и на пол, безвольной куклой, рухнул Арчер Фордхэм, а Джон, едва слышно матерясь, потирал ухо, рядом с которым дымился ствол револьвера. — Артур! Мать твою! Не делай так больше! — он рванул вперёд, заключая жену в объятия. — Эби, как ты? — Как только выберемся, я наору на тебя, идиот, — она крепко поцеловала супруга и рванула к двери. — Ну что стоим? Вперёд!***
— Ну и где они? — Хавьер сверлил стену недовольным взглядом, будто именно она была виновата во всех бедах. — Этот ваш Росс со своими ребятами скоро подтянется! Перестрелка сходила на нет. Несмотря на огромное количество потерь что с одной, что с другой стороны, Ахига и его люди действовали грамотно, использовав эффект неожиданности и моральную дестабилизацию военных. Они дрались самоотверженно, встречая неприятеля градом пуль и стрел. Им нужно было успеть захватить позицию до прибытия подкрепления. Однако ни Датча, ни Хавьера это уже не беспокоило. Они ждали, когда появятся Артур и Джон. — Кажется, это они! — Хавьер передал бинокль Голландцу. — Выдвигаемся? — Вперёд, — мужчина проводил взглядом спускающиеся по веревке тёмные фигуры и пришпорил коня. — Думаешь, всё прошло нормально? — Погоди секунду... Лошади подъехали ближе, и сквозь какофонию боя прорывался суровый женский голос: — Ты мог бы и поторопится, раздери тебя болонка миссис Эллиот! Ты даже представить не можешь, как эти постные мины действовали мне на нервы! А ещё Морган! Откуда ты, чёрт возьми, взялся? Я думала, тебя забрала болезнь, но... — Это долгая история, Эби, — Артур был вынужден прервать эмоциональную речь Эбигейл. — Потерпи немного, у нас будет время всё обсудить. — Вот теперь всё в порядке, — Датч усмехнулся, слезая с коня. — Добрый вечер, миссис Марстон. Время идёт, а вы всё так же великолепны. — Спасибо, — женщина соскочила на землю, поправляя подол. Но стоило только ей обернуться и увидеть собеседника, как она взвизгнула и залепила Голландцу смачную пощёчину. — Полагаю, — Ван Дер Линде потёр щёку и обезоруживающе улыбнулся, — я это заслужил. — Я рада, что вы всё понимаете, — она улыбнулась Хавьеру, который отсалютовал супруге Джона сомбреро. — Рада тебя видеть, но не настолько, чтобы обмениваться любезностями на поле боя. — Нужно ехать, — Артур нервно озирался, снимая со спины заплечный мешок с маленькой Анабель и передавая её Эскуэлле. — Джон поведёт нас, за ним Хавьер, потом Датч и Джек. Я — замыкающий. Эби поедет со мной. Ева не устанет, неся двух взрослых. К тому же, они смогут мне что-то сделать только в том случае, если у них окажется пулемёт! Спорить никто не стал, поскольку каждый успел убедиться в необычной природе Моргана. Женщина пока мало, что понимала, но в пылу погони у неё не было ни сил, ни желания задавать вопросы. Джон заскочил в седло, глядя на то, как Джек устраивается впереди Ван Дер Линде, а Эбигейл оказывается в кольце рук Артура. Но не успели они отъехать, как на тракте появились всадники, возглавляемые Эдгаром Россом. Сердце беглецов рухнуло в пятки. — Быстрей! Быстрей! — Артур свистом подогнал лошадей, и Марстон галопом припустил в сторону ранчо, искренне надеясь, что Дядюшка сделал всё, как надо. Харон хрипел и рвался вперёд, нервно прижав уши к голове. Джону хотелось оглянуться, чтобы проверить, всё ли в порядке, вот только сама Смерть писала свою поэму морзянкой выстрелов. Морган специально сбавил темп, давая остальным оторваться сильнее. Эбигейл нервно сжимала поводья, чувствуя спиной невероятный жар, что шёл от Артура. Тот подгонял лошадь, нараспев суля ей лучшую морковку в штате. — Хорошо... Как хорошо, что ты здесь, Артур, — ветер трепал её тёмные локоны, будто пытаясь унести тонкие пряди с собой. — Джон тосковал без тебя. Я знаю. И не только он, — она вдруг всхлипнула, чувствуя, как ужасное напряжение и стресс последних дней проливаются солёным потоком. — Ты столько сделал для нас. Мы живы благодаря тебе! Боже, за что нам это? Что они хотят? — Джон должен был убить кое кого. Но тебе ли не знать, что федералы — те ещё лживые ублюдки. Едва ли на этом всё закончилось бы. — Они бы убили нас? — О да, — прохрипел Артур, не желая рассказывать и без того перепуганной женщине все возможные перспективы, поджидавшие их. — Это вполне в их духе. — Господи боже... — она смахнула непрошенные слёзы. — Не скажу, что рада происходящему, но ты снова спасаешь нас, Артур Морган. А теперь сделай что-нибудь, чтобы убрать этих сволочей с дороги! Мы не можем привести их на ранчо! — Как пожелаете, мэм, — Артур усмехнулся и вынул револьвер. Он стрелял по преследователям, стараясь, чтобы ни одна пуля не была выпущена зря. Мужчина чувствовал, как разрывают плоть кусочки свинца, пробивают тело и растворяются в воздухе, истончая защитную ауру. Ряды преследователей редели. Из одиннадцати человек осталось только шесть, да и те уже сбавляли темп, не в силах угнаться за беглецами. И сладостный вкус победы ощущался буквально на языке, однако в мире всегда есть место для маловероятных событий. Перекошенное яростью лицо Эдгара Росса отпечаталось на сетчатке глаз Артура, когда тот, багровея от ненависти, поднял пистолет. Морган повернулся, прицеливаясь, в надежде выбить оружие из рук противника. Выстрелы грянули одновременно. Пистолет выпал из рук агента, вот только странное свечение вспышкой ослепило всех вокруг, и белая лошадь, будто взбесившись, рванула вперёд, съехав с тракта и несясь по полю. Джон, ехавший далеко впереди, краем глаза заметил вспышку, но обернувшись назад, он с облегчением увидел скачущую Еву и две фигуры на ней. По плану они должны были разбить лагерь недалеко от Валентайна, около водопада Камберленд, чтобы перевести дух и немного отдохнуть. Там стояла небольшая заброшенная избушка егеря, и можно было разместить Эбигейл и детей в тепле. Когда кони остановились около этого домика, с боков жеребцов капала густая пена. Вот только Ева и не думала сбавлять ход будто... Будто ей никто не управлял. — Дай лассо! — Хавьер выхватил верёвку из рук Джона и снова заскочил на Боаза. Джон во все глаза смотрел, как мексиканец накидывает на шею обезумевшей лошади петлю и вдруг вскрикивает, бледнея, как полотно. Кобылу пошатывало. Она кусала удила, дёргала головой и отчаянно ржала. Вся белая морда была перемазана в крови, текущей из носа. Как только Боаз остановился, она рухнула на колени, а из седла выпали два тела: Артур Морган, потеряв сознание, крепко прижимал к себе Эбигейл Марстон, на груди которой расцвёл страшный, алый цветок.