Витражи из капель серого дождя

Чонгук живёт. Каждый день преподносит какой-то сюрприз, и юноша не понимает, то ли он сам их выдумывает, то ли чудеса действительно происходят, но с улыбкой принимает каждый из них, мысленно благодаря Судьбу. О, он даже не догадывается, сколько ещё моментов, способных удивить его, она подготовила… На могиле отца лежат розовые тюльпаны с белыми вкраплениями на лепестках по краям. Букет перевязан тонкой атласной лентой молочного цвета и аккуратно возложен у надгробной плиты. Чонгук часто задаётся вопросом, сидя здесь, на кладбище и глядя на инициалы на сером камне, а как бы могло быть, если бы они в тот день остались дома и никуда не поехали, если бы его отец послушал свою жену и пристегнулся, ведь это совсем несложно, а дополнительную безопасность даёт. Жизнь людей состоит из таких «если бы», человек начинает думать о вариациях той или иной ситуации после того, как она произошла, а ход событий мог бы быть иной. Чон поправляет чуть сбившийся букет и прикасается кончиками пальцем к выгравированным буквам на надгробии, спрашивая «Как ты там, отец?», но, конечно, слышит молчание в ответ. Почему-то после выхода из комы и прохождения периода реабилитации, юноша начал задумываться о другом мире – есть ли жизнь после смерти? Вечный вопрос. Если нет, то срок человека на Земле слишком короток и… скучен. Мысль, что, распрощавшись с жизнью на Земле, человек попадает в следующий мир, где неважна телесная оболочка, а жизнь может запестреть новыми красками, даёт блёклую надежду на вечность нашего пути. Чон бы хотел, чтобы это было так. Он улыбается невесело, бросая взгляд на розовые бутоны цветов, начинающих медленно вянуть, и разворачивается к выходу с кладбища. Последнее время юношу стала всё чаще беспокоить неясная тревога, поначалу он думал, что это из-за предстоящих экзаменов, которые ему всё равно необходимо сдать, но, когда те остались позади, а на руках были довольно хорошие результаты, Чонгук стал не на шутку нервничать. В один вечер, когда они с мамой сидели на кухне и пили чай, его любимый – липово- медовый – он поделился с ней, рассказав, что его постоянно что-то тревожит, это чувство похоже на то, когда тебя просили что-то сделать, а ты забыл и всё пытаешься вспомнить, что же это было, но никак не выходит. Чонгук ощущает примерно тоже самое. Женщина тогда тяжело вздохнула и, покачав головой, посоветовала посетить психотерапевта, чтобы избавить себя из этих мучений, но парень наотрез отказался. Он всё-таки попытается справится сам. Тревога преследовала его всюду, где бы он ни находился, что бы ни делал, он шла сопровождающей. Чон пытался абстрагироваться, переключал своё внимание на что-то конкретное, даже пил некоторые лекарства, но ничего не помогало. Это очень выматывает – постоянное ожидание неизвестного. Чонгук подходит к перилам, опираясь на них локтями, и смотрит на тёмную воду внизу: по её поверхности расплываются фонарные блики, а ветер пускает лёгкую рябь, смазывая и без того неровные пятна. Сегодня уже 52 день, как Чонгук чувствует что-то странное внутри: непонятная, неясная мысль тревожит сознание, побуждая искать, но что? Фантомное ощущение, будто парень забыл какую-то важную вещь, дело, встречу не проходит, только сильнее гложет с каждым днём. Это походит на какую-то паранойю, в груди глухо ноет от вязкой тревоги неясного происхождения. У Чона нарушился сон окончательно, мать предлагает снотворное и умоляет сына посетить специалиста, но юноша отказывается, говорит, что скоро само пройдёт (он продолжает по-прежнему надеяться на это). А оно не проходит, словно заноза в пальце нарывает изо дня в день. Парень прикрывает глаза, вдыхая свежий вечерний воздух, открывает снова и скользит взглядом по небу, поражаясь количеству звёзд. Огоньки усыпали весь небосвод, составляя причудливые созвездия, и парень невольно засмотрелся. Но вдруг взгляд цепляет бежевое пятно где-то сбоку. Чонгук медленно поворачивает голову и видит неподалёку от себя парня, который так же, как и многие люди здесь, на мосту, включая самого Чона, пришли полюбоваться видом на реку и просто насладиться тишиной. Юноша в толстовке бежевого цвета, капюшон полностью скрывает лицо, из-за чего рассмотреть незнакомца не удаётся, его руки лежат на перилах, пальцы расслаблены, а голова опущена вниз, видимо, смотрит на реку. Чон вглядывается в очертания тела и не может понять рождающихся чувств: в области груди начинает еле заметно покалывать, будто внутренности стягивает в центр, снова появляется уже ставшее привычным за несколько месяцев ощущение непонятной тревоги, некого предвкушения. Что-то движет парнем, внезапный интерес к незнакомцу, но Чонгук остаётся стоять на месте, продолжая взглядом прожигать парня. Наверно, почувствовав чей-то взгляд, юноша в бежевой толстовке поворачивает голову в сторону Чона, и их глаза встречаются. Они чужие друг другу люди, абсолютно точно ни разу не виделись, но отчего-то внутри вмиг что-то щёлкает. Чонгук наконец видит лицо парня: плавные черты обрамляют его контур, чуть смуглая кожа, карие глаза, что смотрят с ответным любопытством. Кто он? В другой момент Чонгук бы смутился такого пристального зрительного контакта, но сейчас не отводит глаз. Парней разделяет буквально десяток метров, и Чонгук уже хочет сделать шаг навстречу, как замирает, широко распахнув глаза. – Тэхён. У тебя классная толстовка, мне нравится. – Мне нравятся закаты. С детства люблю наблюдать их. Банально, наверно, да, но у меня в комнате на стене над кроватью развешаны фото, сделанные на полароид, на которых застыл закат. – Бегал когда-нибудь под дождём? – Нет, не приходилось. – Ты скучно жил, Чонгук! – Посмотри на себя, Чон. И ты ещё говоришь, что не очень получаешься на фотографиях? – Всё хорошо, Чонгуки, я рядом, слышишь? Я рядом с тобой. – С каких лет ты начал коллекционировать эти снимки? – М-м-м, с пятнадцати? Мне нравится снимать небо, я уже говорил, оно влюбило меня в себя, когда я ещё был ребёнком, и с тех пор я не смог его разлюбить. – Твоя первая любовь, да? – Тэ… можно… можно я тебя поцелую? – О таком не спрашивают, Чонгуки. – Я бы хотел, чтобы мы встретились снова в другой жизни. Это моё желание. – Гуки, в следующий раз, когда захочешь целоваться, просто действуй, не раздумывай о ненужных вещах, хорошо? – То есть нам надо вот уже выходить? – Ну да. – Вот прямо сейчас? –Желательно бы. – Сейчас-сейчас? – Тэ… – Ты становишься моей зависимостью, Ким Тэхён. – Чонгук, спасибо за наше время. Я… не знаю, не появись ты, я, наверно, покидал бы мир людей без сожаления, без горечи и не просил бы о шансе, но теперь, влюбившись в тебя, я сожалею. Что это за фразы!? Брюнет стоит, погружённый в такие до боли и сбитого дыхания знакомые воспоминания, и не может сделать и шагу. Кончики пальцев колет, а сердце стучит как сумасшедшее. Юноша напротив неверяще смотрит на Чонгука, его губы размыкаются, пытаясь что-то сказать, но, видимо, не сумев подобрать нужных слов, смыкаются вновь. «Быть не может... такое же невозможно!» « Я люблю тебя… я так сильно люблю тебя, Чонгук…» На глазах Чона застывают слёзы. Он не вышел из комы? Всё это иллюзия? Больное сознание играет с ним в игры? Иначе он не может объяснить происходящее. Первым с места срывается Тэхён. Парень бежит навстречу и буквально врезается в растерявшегося Чонгука, крепко обнимает его и зажмуривает глаза, не веря в своё счастье. – Боже, я сплю, я точно сплю… – тихо шепчет он, руками сжимая тело рядом и запоздало думая о том, что может выглядеть сейчас спятившим идиотом, чья реальность путается с вымыслом. Но перед глазами – пелена, в голове – сплошной туман, а в груди – чувства на аттракционах катаются. – Тогда и я тоже, – слышит Тэ и отстраняется: глаза красные, но слёз нет, хорошо держится, думает Чонгук. Он улыбается так по-искренне счастливо, что нельзя не улыбнуться в ответ. Парни смотрят друг на друга, словно целую вечность не виделись (а для них так и было), и не желают отпускать друг друга. «А вдруг исчезнет?» Разве кто-нибудь из них мог подумать о том, что они ещё встретятся? И не в другой жизни, да какая вообще была вероятность, что, даже встретившись, они вспомнят друг друга? А сейчас воспоминания осыпаются на головы влюблённых звёздной пылью. – Ты… это правда ты? – Чонгук ощупывает плечи под толстовкой, водит руками по груди парня, касается его светлых волос, чтобы убедиться, что это всё реальность, а не отчаянная фантазия воспалённого сознания. – Да, это я. Тэхён, – юноша улыбается и ловит руку Чонгука, сжимая в своей. Он не перестаёт смотреть в его глаза, отражающие свет жёлтых фонарей, отчего на тёмной радужке прыгают бледные блики, и тихо-тихо произносит, – наверно, я свихнулся. Ведь разве может всё это быть по-настоящему? Это просто невозможно… – Значит, мы делим безумие на двоих. Удивительно, но никто не обращает на них внимания, людям точно вмиг стало всё равно на жизнь других. Чонгук прикрывает глаза, глубоко вдыхая. Чувства душат; он даже не чувствует, как оказывается близко к лицу Тэхёна, и кончик его носа касается чужого, брюнет улыбается и, поддавшись желанию, трётся им о нос Тэхёна, заставляя русоволосого юношу усмехнуться и прикусить губу в попытке сдержать довольную улыбку. Судьба точно сошла с ума. – Так... куда ты сейчас? – интересуется Тэхён, когда юноши сходят с моста, ступая на дорогу. Руки пришлось расцепить, но они идут так близко друг к другу, что их пальцы соприкасаются. Чонгуку всё равно, куда идти, главное, что рядом Тэ, который цепляет его мизинец своим. В свете фонарей не видно их рук, а потому никто ничего не скажет. От такого жеста Чон смущённо улыбается, заставляя Тэхёна рассмеяться. Чонгук смотрит на дорогу перед собой, не зная, что ответить. Кроме дома он никуда не пойдёт, а потому неожиданно в голову приходит заманчивая идея. – Я вышел прогуляться, поэтому сейчас собираюсь домой, но… не хочешь в гости? – Тэ даже останавливается от внезапности. Он смотрит с прищуром на парня, пытается понять, не шутит ли он, но в их ситуации и в данный момент шутки не очень уместны. – Ты серьёзно? – Ну да. Уже поздно, конечно, но это не страшно. Сегодня такой вечер... И мама будет рада увидеть тебя. Знаешь, моё «странное» состояние ведь наконец пройдёт. Я… не находил себе места всё это время. Всё искал, искал что-то. И вот… нашёл. – Чон подходит ближе к застывшему парню. – Тебя. – Он оглядывается по сторонам и, не замечая прохожих, решается на самый безбашенный поступок за всю свою прожитую жизнь. Они стоят под раскидистым деревом вдали от фонарного столба, чей свет расстилает своё полотно в пяти метрах от них. Глаза Тэхёна внимательно наблюдают за действиями Чонгука, и в них то ли свет фонаря отражается, то ли они и вправду горят, а стоит тому начать наклоняться, мгновенно распахиваются. Чон прикрывает веки и касается холодных губ. Руки бегут от талии до линии подбородка и мягко приземляются на щёки. Тэ шумно выдыхает и не может отойти от охватившего шока, он сжимает пальцами кофту на плечах Чонгука и ждёт действий дальше. «Ну чего ты?». Брюнет неожиданно щипает за бок онемевшего парня, и тот шипит, но открывает рот. Четыре чёртовых месяца вдали от друг друга… Целоваться при отдалённом свете фонаря с адреналином в крови от боязни быть кем-то замеченным – немыслимо приятно. В груди печёт от тающих и накрывающих по кругу чувств и эмоций, остающихся выжженной гравировкой на сердце. Тэ смелее сминает мягкие губы, улыбаясь сквозь поцелуй и с чмоком отстраняется, специально задевая чужой нос своим. Глаза обоих сверкают, кажется, если присмотреться, в них можно увидеть их отражения, настолько они поглощены друг другом, что чувства заставляют тело пылать, гоняя стаи мурашек по коже, а дыхание сбиваться к чёрту. – Твоя мама точно не будет против? – Тэхёну не хочется отходить от младшего и на сантиметр. Он понимает, что, конечно, всё как-то спешно происходит, но сегодня в принципе вечер чудес, только звёздной пыли над головами не хватает. – Точно. Так согласен? Парень минуту думает, но, в конце концов, отвечает: – Да, только родителей надо предупредить. – Звони им сейчас. – Чонгук окончательно смелеет и берёт Тэхёна за руку, который в списках контактов начал искать номер матери. На улицах пусто, за всю дорогу до дома попадается лишь пара прохожих, совершенно не обращающих внимания на идущих за руку парней. Вот уже пять минут парни стоят на крыльце дома, готовясь к предстоящей встрече: Тэхён волнуется, его ладони влажные, но Чон крепче сжимает его руки, улыбаясь, подбадривая. Чонгук нажимает на звонок и пока они ждут, когда откроют, Тэхён кусает губы, нервничая о впечатлении, которое произведёт. Ведь всё правда слишком быстро. Но вот дверь открывается, а за ней – небольшого роста темноволосая женщина, любопытно оглядывающая вечерних гостей. Тэ только открывает рот, собираясь поздороваться и поклониться, как его перебивает Чонгук: – Мам, познакомься, это Тэхён. И он… эм-м… как бы... – русый парень мысленно прикрывает лицо ладонью – ситуация отдаёт абсурдным сумбуром, хочется вернуться назад и повременить со знакомством с родителями. – Он человек, которого...– старший затаивает дыхание на этих словах, уже готовый услышать пусть и внезапное, но признание, однако Чонгук в последний момент осекается и произносит: – В общем, мы вместе. Женщина несколько секунд молчит, просто смотрит на сына, а потом замечает переплетённые пальцы рук, переводя взгляд уже на Тэхёна, у которого где-то на задворках мыслей мелькает вопрос «Почему Чонгук не продолжил фразу после которого?» Гордость, свернувшаяся маленьким клубком где-то в груди, около сердца, противно подсказывает, что юноша был бы рад услышать её окончание из трёх слов, сложенных в десять букв, но Тэхён смахивает с лица совершенно ненужную сейчас грусть и, так как отступать уже поздно, улыбается дружелюбно до сих пор растерянной женщине. – Здравствуйте, госпожа Чон. – произносит парень, расцепляя руки, и кланяется. – Меня зовут Тэхён. Очень рад знакомству. – Я…кхм, я тоже очень рада. – Видно, что женщина пытается собраться с мыслями, но после такой новости это сделать не так-то легко, её пальцы сминают воротник домашнего платья, а рот то открывается, то закрывается, однако она быстро берёт себя в руки и добродушно произносит: – Чего ж вы застыли, проходите, –и распахивает дверь пошире. Вечер проходит тихо и уютно: мама Чонгука интересуется историей их знакомства (и приходится нагло врать небылицы, спасибо богатой фантазии), чем увлекается Тэхён, его мечтами и целями. Они пьют ароматный мятный чай и, может, действует душистая трава, а, может, домашняя спокойная атмосфера, но начинает клонить в сон. Рот всё чаще приходится прикрывать рукой, а разговор поддерживать дежурными фразами. Веки тяжелеют с каждой секундой, и хочется положить голову на сложенные руки и сладко задремать. – Что-то засиделись мы, – говорит госпожа Чон, вставая со стула, улыбаясь, – смотрю, вон Тэхён уже засыпает. Думаю, пора ложиться. – А, да-да, я сейчас уйду, – русоволосый юноша вскакивает со своего места и уже хочет направиться в прихожую, как его останавливают: – Подожди, Тэхён, – в один голос с матерью произносит Чонгук. Они переглядываются, а потом тихо смеются. Женщина начинает собирать пустые чашки со стола, попутно предлагая: – На улице уже темно, куда ты пойдёшь? Оставайся. У Чонгука широкая кровать, вы вдвоём поместитесь. Только предупреди родителей, чтобы они не беспокоились, где ты. Чонгук, проведи гостя в свою комнату, я сама уберу посуду. – Ага, – парень хватает Тэ за руку и скорее тащит вон из кухни, по пути крича матери «спасибо». Парни быстро взбегают по лестнице вверх и оказываются на втором этаже. – Твоя мама просто потрясающая! – восторженно шепчет Тэхён, пока Чонгук закрывает распахнутое окно в коридоре. – Не думал, что она так спокойно отреагирует на… твоё заявление. – Да, я сам удивлён, – отвечает Чонгук и, когда окно оказывается закрытым, кивает на дверь напротив. – Моя комната. Идём. – Подожди. Я… можно мне в душ? – осторожно спрашивает Тэхён, пока Чон открывает дверь. – Э-э…Конечно, ванная правее, – он указывает в сторону, – можешь идти, я вещи сейчас принесу. Казалось бы, обычный вечер, кроме самой ночёвки, но всё это время в голове не укладывается произошедшее: образы людей, фразы, места в голове кажутся выдумкой, чем-то ирреальным, красивой сказкой, написанной фантазией. Ведь не бывает так в жизни: люди в коме не сидят у костра в приятной компании, не бегают по чудному лесу, спотыкаясь и пачкая колени, не наблюдают удивительные закаты на берегу моря, не ходят в походы, не веселятся, не заводят друзей. Не влюбляются. Не живут. Может, думает Тэхён, они всё-таки оба с ума сошли? Странно конечно, что вместе, но вдруг? Увидели где-нибудь мельком друг друга, и их сознание закоротило и создало живые образы, кромсая душу, а на самом деле они знать друг друга не знают, и являются сейчас чужими людьми. А пусть и так. Плевать уже. Их тянет, они нуждаются друг в друге, душевно и физически, ежесекундно, так какая разница, в какой реальности они существуют? Тэхёна без Чонгука ломало, пусть он и не понимал истинной причины, зверски коробило, не жалея, выворачивало наизнанку, и он уверен, Чонгук страдал не меньше. Струи воды скатываются дорожками по коже, бегут по телу вниз и исчезают в водостоке. Капля за каплей, такие одинаковые, но каждая сама по себе, в мельчайшей детали отличная от других. Они все скатываются в одно место и пропадают там, предаваясь дальнейшему пути. Разве люди не так же? Их жизни удивительно схожи. Капля и человек. Абсурд сравнений, но стоит лишь вдуматься. В дверь стучат, а после из-за неё появляется рука с протянутым полотенцем. – Тэ, я это… полотенце и одежду принёс. Возьми вот. Тэхён осторожно выходит из кабинки и внезапно для самого себя решает немного поиграть. Цепляет полотенце и тянет на себя, но Чонгук, почувствовав хватку, хочет уже отпустить ткань, как его хватают за запястье и втаскивают в ванную комнату, аккуратно прикрывая дверь. – Попался, – шепчет Тэхён, улыбаясь. Он смотрит Чону в глаза, гладя плечи, а потом подаётся вперёд и целует его, пальцами нежно касаясь щеки. Брюнет столбенеет на секунду: ему безумно приятно целоваться с Тэ и нравится, как тот гладит его волосы, не углубляя поцелуй, но сейчас он перед ним обнажённый и это немного смущает. Конечно, глупо говорить, чего он там не видел и прочее, но всё же пока он не планировал лицезреть своего парня без одежды. – Тэ, подожди, стой, – Чонгук упирается в грудь руками, отодвигая от себя юношу, – оденься хотя бы. – А что такое? – на лице Тэхёна коварная усмешка, – Только не говори, что тебе неудобно видеть меня таким. – Именно, это смущает, поэтому прошу, надень одежду, пожалуйста. – Брось, Чонгук, мы взрослые парни. – Секундное молчание. – Дайка-ка свою руку. – Зачем? – Дай. Чонгук протягивает руку, а Тэхён оказывается близко-близко, мажет губами по горячей щеке и шепчет на ухо: – А теперь прикрой глаза, не бойся. Парень решает не сопротивляется и послушно закрывает глаза. И вот веки прикрыты, а дыхание вмиг участилось, грудная клетка слишком явно двигается вверх/вниз, губы чуть разомкнуты и на них застыл вопрос, но их целуют. Мягкие тёплые губы медленно ласкают его, изредка невинно чмокая в уголки, но на этом действии и заканчивается вся невинность, потому как дальше Чонгук чувствует, как его рука движется вниз и куда-то вперёд, а потом упирается во что-то. – Боже… – шепчет он, жмуря глаза и невольно прикусывая губу. – Тише. Тэхён руководит им, раскрывает ладонь, и Чон чувствует подушечками пальцев что-то гладкое и мягкое. Он аккуратно двигает руку в сторону, а потом нажимает, и пальцы несильно продавливаются. У лица слышится смех Тэхёна. – Многое уже успел напредставлять? – спрашивает он и прыскает сильнее с выражения лица Чона. Младший растерянно открывает глаза и видит свои пальцы на животе Тэ, который тихо посмеивается в кулак, а на его бёдрах повязано полотенце. – Но… как? – Чонгук указывает на полотенце, ранее находившееся у него в руках, а русый юноша в ответ лишь щёлкает его по носу, шепча «фокус-покус, Гуки», после добавляя «интересно, каковы же были твои фантазии, м-м?» Брюнет обиженно пихает его в плечо и вылетает из ванной, заставляя старшего бежать за ним, рассыпаясь в несильно-то искренних извинениях вперемешку со смешками. Он нагоняет его в коридоре и быстро чмокает в губы, а потом в щёку, и ещё, и Чонгук не может не улыбнуться в прощении. Парни пробираются в комнату, словно дети идя на цыпочках и шикая друг на друга, чтобы не было лишних звуков, а стоит закрыть дверь, оба заливаются тихим смехом. Сегодня, наверное, самый сумасшедший вечер в их жизни. Всё так просто происходит, словно они не после долгой разлуки встретились (что само по себе нечто невероятное!), будто не были несколько месяцев на грани жизни и смерти, а Тэхён как старый друг приехал с другого города погостить к Чону, и вот друзья вместе собираются ложиться спать. – Надеюсь, твоя мама всё это время была на первом этаже и ничего не слышала. – Я тоже надеюсь на это. – Чонгук падает на мягкую кровать, сразу забираясь под одеяло и перекатываясь к стене. – Эй, а почему я на краю? – Тэ в шутку дует губы и щипает парня за бок, слыша шипение, заваливаясь рядом. – Я тут хозяин, спи давай. – Ворчун. Спокойной ночи. – Спокойно ночи. … И не смей пихаться!