Витражи из капель серого дождя

В комнате царит мрак и тишина. Ошарашенные новостью Юнги, трое парней сидят в гостиной и молча смотрят кто куда, пытаясь осмыслить происходящее. Выходит, Юнги сможет вернуться на Землю, так же как и Чонгук. Казалось бы, надо радоваться, поздравить парня, но отчего-то слова цепляются за стиснутые зубы, а Чон чувствует себя самым настоящим эгоистом. Потому что нельзя. Нельзя винить Юнги в том, что шанс выжить достался ему, а не Тэхёну, который вскрылся (вскрылся, чёрт возьми!) и уже заранее уничтожил свой шанс на спасение, но Чонгук винит. Ну почему судьба такая сволочь!? Почему так жестоко поступает, даря жизнь человеку, которым Чонгук, бесспорно, дорожит, но лишает её того, кого парень любит? Это нечестно. Младший смотрит на Тэхёна, сидящего рядом, но тот ничего не выражающим взглядом прожигает кофейный столик перед ним, на котором разложены несколько журналов и старый выпуск газеты новостей. Кажется, он где-то не здесь. Но самое удивительное, что, похоже, своей возможности не рад сам Юнги: он сидит в кресле, склонив голову, и пустыми глазами смотрит в окно, за которым уже ничего не видно из-за темноты, только диск луны мерцающим блюдцем висит на чёрном небе. Так не может дальше продолжаться, ещё секунда, две – и тишина в комнате начнёт звенеть, пуская гул по стенам. Её решает разрушить отмерший Тэхён, он откашливается и переводит взгляд на гостя. – Так… и давно он появился? – спрашивает, а Юнги вздрагивает от его голоса, видимо, глубоко уйдя в себя, и часто моргает. – Да нет, кхм, я лежал на кровати в своей комнате, как руку неожиданно стало жечь, – парни невесело усмехаются – знакомые симптомы, – я задрал рукав и увидел таймер, правда… до меня не сразу дошло, что цифры золотые. Я ещё минут 10 сидел в шоке. – Ясно. – А… сколько вам осталось? – День. – бросает Чонгук. – Двое суток. – так же коротко отвечает Тэхён и встаёт с места. Чонгук следит за тем, как он подходит к стеллажу с книгами и медленно ведёт по их корешкам кончиками пальцев. Это действие – отвлекающий манёвр, и двое парней ведутся на него. Они бегут глазами следом за длинными пальцами русоволосого и, кажется, забывают, что сообщил Юнги. Тэхён и сам теряется на время. Он доводит руку до деревянной стенки стеллажа и движется обратно влево. Это словно транс, раскачивающийся маятник, тикающий метроном. Глаза троих завороженно следят за пальцами одного, но в голове Юнги что-то срабатывает и он быстро-быстро моргает и трясёт головой, прогоняя наваждение. – Тэхён, стой. – говорит он и сам удивляется, насколько низко звучит его голос. – Прекрати и сядь на место. – А если я не хочу сидеть? – как-то странно тянет он, так и не отнимая руку от книг. – Тогда просто отойди от шкафа. – Это стеллаж. – Мне плевать. Свали оттуда. Они впервые так разговаривают друг с другом. Чонгук тоже отмирает, вздыхает тяжело и думает, что они троём потихоньку начали сходить с ума. – Боже, какого чёрта сейчас было? – он трёт глаза и по очереди оглядывает парней: Тэхён до сих пор стоит к ним спиной и щёлкает указательным пальцем по толстой книге в тёмно-жёлтой обложке, а Юнги, сидя, разрабатывает пальцы, отчего в комнате раздаётся хруст суставов, и брюнет противно морщится. – Ладно, парни, что-то засиделись мы. – Парень встаёт с кресла и разминает затёкшую шею, – Я пойду. Ещё раз, – Юнги на секунду запинается, но произносит, – извините. – Я провожу, – поднимается следом Чонгук, и друзья идут в коридор. Когда Юнги уже стоит на пороге, он оборачивается и нерешительно смотрит на Чона, застывшего в дверном проёме. – Прости меня. – Ты о чём, хён? За что? – Ну, просто прости, ладно? Я… может быть, я попытаюсь… – Подожди-подожди, – прерывает его младший, – я что-то не понимаю тебя. Юнги усмехается грустно и кладёт руку ему на плечо. – Я попробую. Да. А ты не бери в голову. Спокойной ночи, Чонгук. – юноша улыбается и, хлопнув брюнета по плечу, разворачивается и уходит, оставляя Чонгука стоять с открытым ртом и совершенно растерянным от слов друга. «Что за..?». Странный сегодня вечер. Тэхён сидит уже на диване, когда Чонгук возвращается в гостиную, его руки сцеплены в замок, а сам он абсолютно не двигается. Младший подходит к нему, садясь рядом, и неуверенно зовёт его. – Тэ. С тобой всё нормально? А парень, кажется, только сейчас замечает, что сбоку от него кто-то сидит. Он вздрагивает и смотрит на Чонгука взглядом потерянного ребёнка, который побежал за бабочкой в толпе, но упустил её из вида, а родителей рядом не находит, и он совершенно не знает, что делать. Однако вместе с тем он не выглядит так, словно хочет, чтобы его пожалели или приласкали, а потому Чонгук остаётся сидеть без движения, молча ожидая хоть какой-нибудь реакции парня. – Ну, кроме того, что это наша последняя ночь вместе, меня, пожалуй, ничего не беспокоит. Но всё-таки я далёк от состояния «в порядке». – Наконец отвечает он. – Проводил Юнги? – Да. Он всё за что-то пытался извиниться, но я так и не понял, за что. Тэхён хмыкает, а потом неожиданно смягчается и придвигается к Чонгуку, накрывая своей ладонью его руку. – Уже правда поздно. Пойдём спать? – Хорошо. Они не говорят, что Тэ, в общем-то, прав, и это последний раз их совместной ночёвки перед тем, как Чонгук покинет Поднебесье. Они просто молча встают с дивана и, держась за руки, поднимаются наверх, в комнату Чона, и ложатся в постель. Безликая луна проливает свой печальный свет на лицо русого юноши, который уже спит, из-за чего кажется, что на его щеках застыли, словно жидкое золото, мерцающие капли слёз, но Чонгук этого не видит.

***

Утро будит лучами солнца, которые свободно бродят по комнате из-за не задёрнутых штор. Яркий свет слепит, попадает прямо на глаз, и Тэхён тихо стонет, просыпаясь. Он трёт руками веки, широко зевая, и поворачивается набок, чтобы посмотреть на ещё спящего Чонгука, чьи губы сейчас мило приоткрыты, а на его носу пляшут те самые лучи-проказники. Юноша улыбается, он хотел бы и дальше просыпаться вот так вместе, чтобы видеть лицо любимого человека по утрам, а позже будить его ласковыми поцелуями, чтобы потом отправиться в душ и приготовить вкуснейший завтрак для двоих, но, увы, эти мечты прямо сейчас, в эту самую секунду, разлетаются на осколки, больно впиваясь в кожу изнутри, и их уже не склеишь ни одним клеем в мире. Тэхён подбирается ближе, касается пальцами упавшей чёлки брюнета и убирает её в сторону, после чего лёгонько дует на трепещущие ресницы. – Чонгу-ук, – шепчет он, а носом трётся о чужой, – вставай, уже утро. Темноволосый парень в ответ недовольно мычит и пытается увернуться от ненавязчивых ласк Тэ, но тот настойчив и потому тянется к губам юноши, немного суховатых из-за сна, и невесомо прижимается к ним, смыкая свои собственные. – М-н-м, Тэ… – Чон пихает его в плечо, продолжая что-то невнятно бубнить, а Тэхён нависает сверху и целует уже по-настоящему, придавив своим весом парня под ним к постели, и не даёт вырваться из своих объятий. Брюнет ещё с минуту брыкается, мычит в чужие губы, чтобы Тэ перестал, но в один момент прекращает сопротивляться, расслабляясь и получая кайф от поцелуя, а Тэхён улыбается довольно и гладит большим пальцем правой руки его щёку, чем заставляет Чона ещё больше таять от внезапной нежности. Старший целует долго, сам не может понять, что вдруг на него нашло, но ему нравится и он надеется, что и брюнету, что сейчас хватается за его плечи и жмурит глаза, тоже, он проходится языком по губам, а после запускает его внутрь, и Чонгук давится стоном, вздрагивая под ним. Он видит, как млеет Чонгук, как всё чаще издаёт тягучие звуки, но, когда тот (невольно, конечно) приподнимает свои бёдра, впечатываясь точно в чужой пах, отстраняется и перекатывается обратно на свою половину кровати, тяжело дыша и как-то совсем по-безумному улыбаясь. Младший ещё несколько секунд не понимает, что тычется губами в пустоту, он распахивает свои сонные глаза и видит очертания комнаты, словно через фильтр с синим оттенком, видимо, так сильно жмурил глаза. Рядом слышится ухмылка парня. – Что на тебя вдруг нашло? – спрашивает он, глядя на русоволосого сбоку. – Честно? Не знаю. Но тебе ведь понравилось, так? – А кому-то это может не понравится, ты считаешь? Тэхён пожимает плечами и поворачивается к нему. – Доброе утро, – он чмокает его в губы и ерошит вновь упавшую на глаза чёлку. – Сегодня особенный день, давай проведём его… – парень теряется ненадолго, и младший видит, как еле заметно его брови хмурятся, но он быстро разглаживает складку и смотрит в его глаза, – Как ты хочешь его провести? – С тобой. – Я понимаю. Но… как именно? – Просто с тобой, – произносит Чон и коротко улыбается, – большего мне не надо. Тэхёну приятно это слышать. Ему, в принципе, нравится слушать Чонгука, его голос действует на него успокаивающе, он может часами сидеть и слушать, что говорит брюнет, пусть и не до конца понимая суть. Он поддевает подборок младшего и, прикрыв глаза, оставляет поцелуй в уголке его губ, а после поднимается с кровати и говорит, что идёт в душ. Чон кивает и, когда парень скрывается в ванной комнате, тянется и медленно плетётся на кухню, чтобы вбить на панели желаемое блюдо. – Тэ, что будешь на завтрак? – проходя мимо двери в ванную, спрашивает он, но, кажется, русоволосый его не слышит, в комнате шумит вода и наверняка заглушает его голос. – Тэхён! – Чонгуки, мне кажется или ты зовёшь меня? – раздаётся из-за двери. – Да, зову. Что ты на завтрак будешь? – М-м-м… Я не знаю. То же, что и ты. Значит, две порции рисовой каши, думает Чон и идёт к холодильнику, на дверке которого пляшут солнечные зайчики, проникшие через окно сбоку. День проходит, на удивление, почти как обычно. Парни вместе завтракают, обсуждают книги, которые находятся в списке любимых или просто удививших настолько, что их невозможно забыть, пару раз играют в карты, и оба раза выигрывает Тэхён, пьют какао, едят рамён, ну и, конечно же, много-много целуются, забивая на ход времени. Со стороны такой день кажется совершенно рутинным, как будто бы они и вовсе не в Поднебесье, а на Земле, живут в одном доме и, скажем, проводят совместный выходной за какими-нибудь занятиями, которым обоим нравятся. На таймере Чонгука 07:22:--. Тэхён предлагает пойти к нему, чтобы показать свою огромную коллекцию детских комиксов, вызывающую у него настоящую гордость, он говорит, что хочет, чтобы хоть кто-то увидел её и разделил с ним восторг на двоих, и младший охотно соглашается. Почему бы и нет? В комнате русоволосого юноши до сих пор витают кисловатые нотки, Чонгук думает, что запах той свечи как будто въелся в мебель, предметы интерьера, одежду парня и даже самого Тэхёна пропитал – Чон чувствовал запах апельсина, исходящий от него. Коллекция комиксов и правда большущая, понимает брюнет, когда видит, как Тэхён вытаскивает из-под кровати запылённую коробку, заклеенную сверху синим скотчем по разрезу так, чтобы две створки не раскрывались, и тащит её на середину комнаты, разрезая скотч кончиком авторучки. Чонгук подползает ближе и с непонятным замиранием сердца заглядывает внутрь. Коробка доверху заполнена журналами, пестрящими яркими разноцветными надписями и картинками, это выглядит впечатляюще; младший вытаскивает первый, самый верхний, и читает название: «Болотная Тварь», на обложке изображены трое людей в противогазах с медицинскими инструментами в руках, склонившиеся над телом какого-то зелёного монстра. Чон кривится и откладывает журнал в сторону. Дальше ему попадаются на глаза «V — значит вендетта», «Боун», комиксы Marvel, «Бэтмен», «Дэдпул», «Книги магии», «Флэш» и много других, которые он быстренько листает и кладёт на пол, а Тэхён внимательно за ним следит. – Ну, как тебе? – интересуется он, когда коробка пустеет до половины. – Это… здорово, правда. Долго ты их собирал? – Прилично. Родители не очень понимали, что такого я нахожу в журналах с картинками, а мне нравилось. Я любил вечером, когда уже пора ложиться спать, взять маленький фонарик, стащенный у отца, забраться под одеяло с каким-нибудь из комиксов и читать, пока не устанут глаза или пока буквально не начну валиться в сон. Это было классно. – Чонгук смотрит на потрёпанный журнал в руках, правый верхний уголок которого загнулся, а за ним загнулись ещё с десяток других следом, он расправляет их и медленно подносит к лицу, вдыхая запах. – М-м, они так потрясающе пахнут… – О, полностью согласен с тобой, – смеётся Тэхён и тоже нюхает взятый из коробки журнал. – Запах краски… Я нюхач с детства. Чонгук прыскает с этого его «нюхач» и падает на спину, продолжая хохотать над русоволосым, водящим носом по страницам, но через минуту он тоже откладывает комикс и заваливается рядом с Чонгуком, щекоча его за бока. – Это моя месть. Помнишь, как ты щекотал меня? Пришло время расплаты, – его пальцы бегают по бокам, животу, груди и даже шее, младший уже задыхается от смеха вперемешку воплем от щекотки, вертится на полу, пытается оттолкнуть руки Тэхёна, но тот всё время убирает их, переходя на новое место. Это ребячество длится около пяти минут, а потом юноша перестаёт щекотать и резко наклоняется вниз, чтобы поцеловать Чонгука. Брюнет вмиг замолкает, его тело точно парализует, про себя он осыпает Тэхёна всевозможными матами за его чёртову внезапность, действующую каждый раз подобно разряду электрошокера, а на деле же зарывается пальцами в его мягкие волосы на затылке и притягивает ближе, заставляя лечь на себя. Они целуются среди разложенных журналов и фантиков из-под конфет, младший случайно, когда двигает ногой, загибает страницу одного из комиксов, чуть ли не отрывая её, на что Тэхён сердито мычит ему в губы и в наказание кусает за нижнюю, сразу же зализывая. Чонгук снова чувствует разгорающееся возбуждение, внизу живота начинает теплеть, и в этот момент он понимает, что, пожалуй, зря заставил Тэхёна лечь на него, так как ещё немного таких поцелуев, – и появится наглядный и ощутимый показатель того, насколько же они ему нравятся. Он пытается свести коленки вместе, но ноги русого парня, расположившегося между ними, ему не дают этого сделать, тогда в ход вступают руки: Чонгук сильно кусает старшего за губу, и, когда тот шипит и хватается пальцами правой руки за место укуса, отталкивает его в сторону и сам отползает чуть вбок. – Ты чего так кусаешься? – Я… это, кхм, что-то пить захотел, – «очень правдоподобно» врёт младший, поднимаясь с пола, – тебе принести что-нибудь? Тэхён в недоумении смотрит на него, наверняка про себя обозвав дебилом, а потом его взгляд падает вниз, в точности на ширинку чужих брюк, и старший ухмыляется. – Пить, говоришь, захотел? – Д-да, в горле пересохло, – «что я несу..?» – думает Чон и старается незаметно прикрыть предательское место руками, – так… будешь что-нибудь? – Нет, Чонгук, – Тэ кидает взгляд на его руки и улыбается широко как чёрт, подкладывая руки под голову, – сходи, попей. И Чонгук пулей вылетает из комнаты. На кухне он действительно припадает к стакану, жадно глотая воду, и обмахивает рыками пылающее лицо. «Как девственница, ей-богу, хотя… это недалеко от правды». Парень наспех ополаскивает лицо водой из-под крана и несколько секунд просто стоит, оперевшись о край раковины. Дыхание постепенно приходит в норму, жар из живота сходит на нет, мысли проясняются, и в итоге брюнет чувствует себя как обычно, вот только в комнату возвращаться теперь неловко. Что там надумал Тэхён? Стоя перед дверью в свою комнату, Чон собирается с духом, но, прежде чем открыть её и войти, кидает взгляд на таймер.03:52:--. Чувство, что всё происходит не с ним, а, если точнее, не с ними. Почему-то именно сегодня нет ощущения, что совсем скоро, буквально через несколько часов, существование здесь прекратится, и не станет больше Ким Тэхёна с Чон Чонгуком, будет только девятнадцатилетний юноша, оканчивающий школу, сдающий итоговые экзамены и собирающийся поступить в университет. Правда, как это всё сумеет встать на свои места, чтобы черёд жизни не нарушился, он не представляет. Тэхён так и остался лежать на полу, его левая нога согнута в колене, а правая поставлена на неё, сам же парень лежит с закрытыми глазами и что-то говорит или поёт, безмолвно перебирая губами. – Кхм, Тэ… я вернулся. Русый мгновенно открывает лаза и переворачивается на живот, улыбаясь вошедшему Чонгуку. – Отлично. Прости, что напоминаю, но… сколько? – Около четырёх часов. – Он давно научились понимать друг друга с полуслова. – Ясно, – Тэ встаёт с пола, отряхивая футболку и брюки, и протягивает руку Чонгуку, хотя тот и стоит в пяти метрах от него, – согласен пойти на обрыв? – Хочешь провести оставшееся время там? – русый юноша кивает. – Ну, пошли. На обрыве дует сильный ветер, он буквально не даёт ступить вперёд, когда двое парней подходят к нему, но они всё равно садятся на край и уже по своей традиции свешивают ноги вниз, молча держась за руки. Говорить что-либо пропадает желание, они смотрят на бесцветный горизонт, который, как и всегда, тянется нитью вдалеке, сегодня бело-серой. Чонгук смотрит на воду под ногами, и видит, как ветер гонит по ней маленькие волны, которые не добираются до скал и исчезают на полпути. Почему-то он вспоминает Юнги, как он там, один дома? Что-то делает сейчас или бездумно смотрит в потолок, лёжа на кровати? И всё-таки за что он вчера просил прощения?.. Порыв ветра хлёстко проходится по щеке, словно невидимая пощёчина, ерошит и без того лохматые волосы и уносится прочь. Юнги точно достоин жизни, думает брюнет и смотрит на Тэхёна, правда, совсем не ожидает, что, повернув голову, встретится с карими глазами, плутающими по его лицу. Тэ смотрит спокойно, без тревоги во взгляде, однако, похоже, он старается запомнить любимые черты, подмечает детали и откладывает их в памяти, не донца понимая, зачем, если через два дня его не станет, а значит, умрут и его воспоминания, но продолжает вглядываться в довольно длинные чёрные ресницы, ровные брови, прямой нос, губы, которые, кажется, хочется целовать каждую секунду, родинку под нижней, на подбородке – все эти внешние мелочи он успел уже изучить от и до, врезал в память, но ему всё равно мало, критически мало времени, чтобы насладиться возможностью видеть их. И это его взгляд заставляет Чонгука глухо скулить бродячим псом внутри себя, потому что нельзя так привязываться к человеку, когда знаешь, что ваши пути не будут едины. Это губительно, больно, отчаянно... Так не должно быть. На запястье 10:01:--. Чонгук вжимается в тело Тэхёна, тычется в его губы своими и тихо плачет. Ветер треплет их одежду, а море под ногами начинает внезапно как-то бурлить, пениться, волны врезаются в скалы и, столкнувшись, алмазными брызгами разлетаются в стороны. Тэхён сжимает пальцами лицо младшего в своих руках, шепчет скомкано и невнятно, но Чон различает «люблю… так люблю тебя», и тоже плачет. Над их головами раздаётся гулкий грохот, очень похожий на грозовой. Парни вздрагивают, но ни на секунду не отстраняются друг от друга, наоборот, цепляются руками крепче, а в небе раздаётся ещё один удар. Яркая вспышка. Молния пронзила море. Небеса сотрясает грохот – и на землю обрушивается поток дождя. Настоящий ливень застилает очертания окружающей местности, льётся в глаза, губы, мочит одежду и дрожащие тела под ней. 04:13:--. – Чонгук, – Тэхён всё-таки перестаёт терзать чужие губы, но лицо младшего не отпускает, смотрит в глаза напротив своими потухшими и кое-как, заглушаемый потоком ливня, произносит: – спасибо за наше время. Я… не знаю, не появись ты, я, наверно, покидал бы мир людей без сожаления, без горечи и не просил бы о шансе, но теперь, влюбившись в тебя, я сожалею. – Тэхён… – Тише. Я хочу, чтобы ты помнил, хотя, вероятнее всего, ты забудешь обо мне и об этом мире и вообще обо всё случившемся здесь, но всё-таки я попытаю удачу. Так вот, я хочу, чтобы ты помнил о том, что был такой парень, который влюбился в тебя без памяти, будто мальчишка. Я серьёзно. И где-нибудь в другом мире, где-нибудь, куда попадают души умерших, он будет продолжать любить тебя, даже… – 02: 38:--. Он вздыхает и, махнув головой, стряхивает капли с чёлки, – даже если ты забудешь его, он всё равно будет любить девятнадцатилетнего паренька с волосами цвета шоколада и самой милой улыбкой на свете. Я люблю тебя, Чонгук. Чонгук громко всхлипывает, мотая из стороны в сторону головой, он не хочет, чтобы всё это было правдой, сон, пусть это будет сон, и руки Тэхёна не держат его лицо так бережно и отчаянно заботливо. – Я же не вынесу жизнь без тебя… Я… как я буду!? 01: 15:-- – Я верю, что тебя ждёт прекрасная и долгая жизнь, и... нет, знаешь, всё-таки я не хочу, чтобы моя любовь терзала тебя, не давая жить надеюсь, а если ты сохранишь воспоминания, это так и будет, поэтому... лучше забудь. Так будет легче для тебя, поверь. Ну, а если всё же случится так, что ты вспомнишь… – он закрывает глаза и утыкается лбом в лоб брюнета, – постарайся жить так, как будто мы никогда не встречались. Пейзаж вокруг начинает плыть, всё смазывается, звуки грома оглушают, а дождь, кажется, усиливается ещё в несколько раз. Чонгук смотрит на Тэхёна, на его лицо с застывшей маской печали и видит, что его губы шепчут « я люблю тебя», как чувствует, что его руки, всё это время лежащие на плечах юноши, проваливаются в пустоту. «Сейчас самое время произнести ответное признание Тэхёну, давай же, Чонгук! Чего ты ждёшь!?» Но он не может вымолвить и слова, словно что-то запечатывает ему рот и не даёт права сказать такие важные три слова. Он пытается ухватиться за Тэхёна, сжимает свои пальцы, но в итоге лишь колышет воздух, а русоволосый парень начинает медленно растворяться, постепенно отдаляясь. Чонгук громко кричит, воет истошно, делаешь шаг вперёд, но остаётся стоять на месте, а Тэхён стеклянными глазами смотрит на него, сжимает пальцы в кулаки и совершенно не двигается. Чон снова делает шаг, за ним ещё и ещё, но юноша продолжает отдаляться от него, вскоре полностью скрываясь за серой стеной дождя, а брюнета неожиданно подкидывает в воздух, и прямо о его лицо разбиваются громадные капли с неба, он вертит головой, брыкается и давится водой, но раздаётся раскат грома – и всё резко прекращается, затихая.