Часы бьют полночь

Она не сразу поняла, что проснулась. Что внезапная смена декораций — не сумасшествие, не внезапный приступ бреда, настигшего недосыпающую усталую студентку, а простое пробуждение от кошмара. Простое ли? Оля лежала в знакомой кровати, постель приятно пахла кондиционером для белья, а телефон продолжал звонить. Наяву. Часы показывали полтретьего, и, кто бы ни пытался до неё добраться — дело было срочное. Телефонные спамеры в такое время не звонят. Яркий свет экрана ударил в глаза, заставив зажмуриться, и в сенсор «ответить» Оля ткнула почти наугад. Не успела толком даже посмотреть, кто звонит. Вариантов и без того было немного. Только один, точнее. — Что произошло? — зевнула она в трубку. Голова всё ещё шла кругом: стремительное пробуждение давало о себе знать. — Хочется верить, у тебя есть причина меня будить в три часа ночи. — Три часа ночи? — переспросили в трубке. — А, точно, часовые пояса… извини. Оля уже набрала было в грудь воздуха, чтобы выругаться, но Женька по ту сторону телефонной трубки заговорил снова: — Но дело срочное, так что просыпайся. И беги проверять соцсети. А это ещё зачем? Проверять соцсети? Что у него там произошло?! — Ты что, всё-таки вляпался в неприятности? — выпалила Оля, тут же растеряв остатки сна. — Ну… возможно. А может, не я. Проверь, пожалуйста, это очень важно. С момента их памятного разговора прошла неделя. Неделя, полная переживаний и метаний: Оля нервничала. «Их» по-прежнему не было видно на горизонте, но Женька всё-таки влез на закрытый форум «видящих», и её это пугало. Пока, впрочем, всё шло хорошо. Ничего интересного ему не попадалось, но и излишнего внимания к себе он не привлекал. Завёл фейковый аккаунт москвича, осторожно общался в чате, куда пригласили его «товарищи» — но не более. И тут — внезапный звонок посреди ночи и требование проверить соцсети. В прошлый раз, когда Женька так делал, ей пришлось забирать его с детской площадки. Судя по встревоженному тону, в этот раз ситуация была не лучше. Оля поморщилась, когда яркий свет монитора ударил в лицо. В тёмной комнате контраст особенно резал глаза. Трубку она держала прижатой к уху, но Женька молчал — видимо, ждал её реакции. — Да вроде ничего, — она потёрла глаза свободной рукой. — А что случилось? Ты что-то узнал об их следующем шаге? — Если бы, — вздохнули в трубке. — Хотя… можно и так сказать, но не совсем. Точно ничего нет? Проверь ещё раз. Это ей уже совсем не понравилось. Оля кликнула на очередную вкладку. Здесь ничего. Тут молчание. Электронная почта? А почему бы и не… Что? Видимо, она охнула — потому что Женька тут же отреагировал: — Пришло что-то? Блин. Мне так хотелось верить, что обошлось, но вот же… — «Мы знаем, что ты знаешь», — процитировала Оля единственную фразу, приговором темневшую на белом фоне. — С неизвестного адреса. И ссылка. Похоже, на тот самый форум. — Не нажимай. Это всё? — Кажется, да, — на всякий случай она проверила список вложений. Пусто. Ничего больше — только странная угроза и адрес сайта. — Значит, обо мне они всё-таки не в курсе… — Женька в трубке тихонько выругался. — Иначе было бы не только это. То есть, в опасности пока только ты. Блин. Блин! Знал же, что они начнут действовать, но не был уверен, как именно. Оля ничего не понимала. «Пока только ты»? «Не знают»? — О чём ты… — начала было она, но он перебил её. — Слушай внимательно. Никуда не выходи. Нигде не регистрируйся. Закройся дома, притворись больной хотя бы на несколько дней. И… и… и, чёрт, это же всё равно ничего не изменит, да? Оля молчала. Нотка безнадёжности в последних его словах резанула по ушам, даже искажённая телефонными помехами. Ничего не изменит? Что происходит? Ей прислали письмо с угрозой. Без конкретики. Больше она ничего не знала. — Ты ведь… точно не сказала этой Наташе ничего, что могло бы на меня указывать? — уже тише спросил Женька. — Совершенно точно? Никаких данных? Город, что-нибудь ещё, что может подсказать им, где я? — Никаких, — машинально откликнулась Оля. От сна не осталось и следа: казалось, всё тело звенит струной. Напряжение брало своё. Она потянулась к коротким прядям, рассеянно намотала локон на палец. — Может, всё-таки расскажешь, что случилось? В трубке что-то невнятно простонали. — О боже… вот, смотри. Любуйся. Мне это сегодня пришло на основную страницу. Чтоб ты понимала — я нигде её не светил. В соседней вкладке стукнуло уведомление: сообщение. В унисон звуку с силой бухнуло сердце. Оля медленно потянулась курсором к нужному окну. Женька прислал фотографию. Не слишком качественную, сделанную на дешёвый телефон. На снимке виднелась знакомая забегаловка: горел дурацкий неон, со стен соблазнительно крутили румяными боками бургеры. За столиками обедали люди. И Оля. Оля сидела на диванчике со стаканом колы и сливочным мороженым. Подтаявшим. — Ох, чёрт… — пробормотала она, пялясь на фотографию. — Ты говоришь, тебе это прислали? «Они»? — Не ты же, — резонно заметил Женька. — Никто больше не мог. А теперь скажи — это не тот случаем день, когда вы общались с Наташей? Оля присмотрелась к деталям. Да, точно. Пятнышко от мороженого на джинсах, приметное объявление у входа… тот день, то время. И напротив неё самой сидит кто-то — лица не рассмотреть, но цветастую курточку узнать легко. — Быть не может, — пробормотала она. — Хочешь сказать, она… — То есть, я прав, — вздохнул тот. — Ненавижу оказываться правым в такие моменты. — Но это… это же не… — слова никак не хотели складываться в осмысленные фразы, а паника подкатывала всё ближе. — Но как… — Думаю, так. Эта твоя Наташа была наживкой, чтобы заставить тебя засесть где-нибудь вне лицея и дать им шанс сделать фото, — голос Женьки звучал обречённо, но почти спокойно. Оля знала цену этому спокойствию. — В школу они проникнуть без Фролова не могли. На улице подходить не хотели. В нашем городе не слишком людно, ты могла запомнить лицо. А в забегаловках всегда полно народу. — А… что с твоей страницей? — наконец обрела дар речи Оля. — Как они на неё-то вышли? — Через твой френд-лист, — мрачно заметил Женька. — Спасибо ещё, что у меня данные на основной странице тоже фейковые. Вот блин, как знал. Нарочно не придумаешь. — Тогда как они догадались… — Что я — это я? А ты давно пароль меняла? Из кафешки той к вай-фаю подключалась? — А… твою мать! Оле захотелось удариться головой об стол. Вай-фай! Чёрт, о таком она и не подумала! Ну конечно же! Увести сессию через вай-фай, залезть в её аккаунт, подсмотреть, с кем она чаще всего переписывается и с кем разговаривает о чудовищах… Вот зачем им было заманивать её в забегаловку! Всё казалось настолько просто, что волосы рвать хотелось. Только от них и так ничего уже не осталось. — Говорил же быть осторожнее, — безнадёжно протянул Женька. — Я в последнее время весь трафик через ВПН веду на случай чего. Раз уж лазаю по их сайтам. Так что на мой город они так и не вышли, благо, в нашей переписке название не мелькало. Но вот у тебя проблемы. Волнение переходило в панику, которая сменялась отчаянием. Оля ощутила, как ноги становятся ватными, и порадовалась, что сидит. Стой она сейчас — точно бы упала. В голове толкнулась полузабытая боль. И знакомый уже стыд, приглушённый страхом. — Прости, — пробормотала она, — я идиотка. И да, у меня проблемы. — Да ладно, чего теперь уже, — вздохнул Женька. — Я бы и сам не догадался. Влезть в твой телефон через сеть забегаловки — довольно неочевидное решение. — Что мне теперь делать?.. — Оля чувствовала себя так, будто её уже обложили. Будто под самой дверью стоит, карауля, целый отряд чудовищ, готовых всеми правдами и неправдами превратить её в симбионта. Что там нужно, согласие? В крайнем случае они его, наверное, и под пытками могут вытащить… О таком думать совсем уж не хотелось. — Уф. Не знаю. Успокоиться, я полагаю, хоть это и сложно, — неуверенно произнёс Женька в трубке. — Угрозы, фото с непонятной страницы — всё выглядит так, будто они хотят, чтобы мы паниковали. Значит, паниковать нельзя. — А потом? — в горле встал тугой комок, мешающий дышать. Успокоиться? Как?! — Я же не могу запереться дома навсегда! А ждать они умеют… В окно что-то постучало. Створки задребезжали, как будто кто-то снаружи подсказывал ей: не поможет. Дом — не гарантия безопасности. Да, тепло и уют обычно не по нраву тварям, но у каждого правила есть исключения. К тому же — кто сказал, что по её следу не пошлют симбионта? Ему не придётся даже ломиться. Оля в красках представила: вот она, напуганная до предела, сидит дома, вот в дверь начинают трезвонить — настырно, долго. Мама открывает дверь, и безобидный с виду коммивояжёр улыбается выскочившей в коридор Оле нелюдской зубастой улыбкой. Вот она выходит в магазин за хлебом, и из-под прилавка её хватают цепкие обезьяньи лапы, покрытые чёрной шерстью, слишком грубой и колючей для настоящего животного. Положим, от простых чудовищ она ещё сможет защититься, успокоившись — хотя до спокойствия ли тут. Но симбионтам её настроение не помеха. Кто знает, сколько их сотрудничает с «ними»? Кто знает… — Так что рано или поздно я им попадусь, — пробормотала Оля. — Раньше мне казалось, что они потеряли меня из виду, но… — Послушай, — перебил её Женька. — По-моему, они не теряли тебя из виду. Ну, разве что совсем ненадолго, когда погиб Фролов. Но с тех пор прошло уже много времени, так что они просто выжидали удобный момент. Сейчас ты, по сути, настолько же не в безопасности, как и обычно. Просто теперь об этом знаешь. Звучало совершенно не обнадёживающе. — Ну так и что теперь? — беспомощно протянула она. — Мне остаётся только скрыться, выходит? Может, поехать к тебе? — Не вариант. Мне удалось улизнуть под шумок, пока они отвлеклись на смерть Фролова, а вот с тобой всё будет не так просто. Скорее всего, и рейс отследят, и на хвост тебе сядут. Женька вздохнул. Оля ощутила, как пропадает последняя надежда. — Неужели совсем ничего нельзя сделать?! — в её голосе отчётливо звенели нотки истерики, и она ненавидела себя за это. — Мне останется только сложить лапки и умереть? — Ну… — в трубке замялись и зашуршали какой-то бумагой. — Не совсем. Возможно, есть один способ. Но его использовать не хочется. Оля насторожилась. — Ты о чём? — Как думаешь, зачем им было присылать мне эту фотографию? — спросил Женька. Паника мешала связно мыслить, но до Оли постепенно начало доходить. — Ты хочешь сказать… — Я пока ничего не хочу сказать. Но да, похоже на то, что они пытаются заманить и меня тоже, — подтвердил тот в трубке. — Если кто-то из нас запаникует и натворит фигни, в конечном итоге накроют обоих. Так что главное сейчас, повторяю, — успокоиться и не принимать поспешных решений. — А если я окажусь в опасности, они начнут шантажировать тебя, — догадалась Оля. — Как ни посмотри — везде их выгода. Похоже, ситуация и впрямь оказалась безвыходной. И действие, и бездействие одинаково вели в тупик, где хохотал, щерясь змеиным оскалом, призрак Фролова. Вели к «ним». Капкан стремительно схлопывался. А главное — Женька оказался прав. Симбионты вышли на его аккаунт и открыли за Олей слежку лишь из-за её собственных действий. Его поиски, его осторожность — всё оказалось неважным. — Я не знаю, что делать, — вдруг признался он, и Оле на миг показалось, будто она ослышалась. — Ты права. Тупик. Что бы мы ни попытались предпринять, они на шаг впереди нас. Всё продумано. Чёрт, и… как тебя из этой ситуации вытащить без потерь, я тоже не представляю. Оля помотала головой. В голову лезли совсем уж дикие идеи. Инсценировать собственную смерть? Нереально. Особенно — в условиях слежки. Уйти жить в лес, не имея никаких навыков выживания? Согласиться, в конце концов, на их условия? Дождаться, пока согласится он? — Я… постараюсь успокоиться, — несмело произнесла она, чувствуя, как скручиваются узлом внутренности. — А потом попробую… Не знаю даже, что. Может, ещё найдётся способ. Надо подумать. — Я тоже подумаю, — согласились в трубке. — Нам пока ничего не остаётся, кроме как думать и… как-то жить дальше. Но будь осторожна, Оль. Будь максимально осторожна. Ещё сильнее, чем раньше. — Но дома-то запираться — не вариант, — вздохнула Оля. — Да и не поможет, сам понимаешь. — Понимаю. К тому же это большими буквами скажет им: посмотрите, мы её запугали. Так что… попробуй жить, как жила. Хотя я понимаю, что будет сложно. Но ведь… по сути, ничего и не изменилось-то. К тому же, раз мы им нужны, они не должны сделать с тобой ничего плохого. Просто думай об этом. Звучало довольно безрадостно, но Женька в трубке так старался её успокоить, что ей даже сделалось неловко. — Я… попробую. Правда, — откликнулась Оля, стараясь, чтобы её голос звучал максимально спокойно. Хотя какое уж тут спокойствие. Если внутри неё и отсчитывали время до неизбежного невидимые часы, сейчас их стрелки дрожали в нескольких делениях от двенадцати. Она так и не заснула до самого утра. Женька писал с наспех созданной страницы, продолжая успокаивать и поддерживать, но помогало слабо. Оле всё мерещилось, что её окружили. Что ей не хватает воздуха. Она с нетерпением ждала утра, точно рассвет мог что-то изменить, точно с выходом солнца пришло бы и решение. Но утро наступило, а ничего не поменялось. Часы всё так же шли. «Они» всё так же были где-то неподалёку. Поначалу хотелось засесть дома. Пусть даже на пару дней: квартира дарила смутное ощущение безопасности. Вот только на поверку оно оказалось лживым, и Оля поняла это сразу, как только глянула на окно. С вечера на подоконнике ничего не было, но сейчас его прочертили глубокие, как раны, царапины. Оля не помнила, чтобы видела кого-то у себя в комнате. Пусть даже мелкую тварь. После такого оставаться дома резко расхотелось. Она не запомнила, как собралась в школу — тихо, осторожно, чтобы не разбудить выходную сегодня маму. Не заметила, как столкнулась на кухне с отцом, который сонно жевал утренний бутерброд и не обратил на дочь почти никакого внимания. Да и она на него почти не отреагировала. Вкус завтрака почти не ощущался. Отражение послушно показало ей бледную, как привидение, девушку с дикими глазами, и Оля мрачно выругалась. Скроешь тут панику, когда все эмоции отражаются на лице. Утренние новости принесли ещё одну «радостную» весть: живодёр, убивающий кошек, объявился снова. Только этого не хватало. Конечно, теперь одноклассники разом перестанут подозревать Женьку — вот только с учётом происходящего в классе новой подозреваемой может стать она сама. Впрочем, сейчас это было не самое худшее. Потому что возвращение «кошачьего маньяка» значило ещё кое-что. Оно значило, что чёрный волк с торчащими наружу костями наверняка вновь вышел на улицы города. На улице бил в лицо морозный ветер: ночью поднялась метель. Точно, декабрь же. Месяц праздников, о которых она за всем случившимся почти забыла. Скоро наступят новогодние каникулы, и одноклассники уже сейчас обсуждают, где и с кем будут проводить праздничное время. Но не Оля. После всего случившегося никто не подаст ей руки. Женька оказался прав: после ухода Гоши ничего не изменилось. Молчаливое отчуждение, окутавшее Олю, обычно отдавалось болезненным эхом внутри — но не сегодня. Сегодня она была слишком погружена в собственную тревогу. И твари — твари витали вокруг, чувствуя её. От них никак не получалось отвязаться. Хорошо ещё, удавалось держать себя в руках, а потому нападать они не спешили. Уроки Оля отсидела в полном раздрае, не замечая ни смешков одноклассников, ни возмущённых трелей Вивлы. Ей было слишком не по себе, чтобы обращать внимание на такие мелочи. Хотелось увидеться с Наташей и расспросить её. Вдруг девочка тоже в опасности? Вдруг накрыли не только Олю? Вдруг после смерти Фролова-старшего «они» вспомнили о его младшей сестре? Но колючий страх царапался внутри и не давал действовать. Нельзя. Когда они виделись с Наташей в прошлый раз, это плохо закончилось. Кто знает? Вдруг она и впрямь их агент? День близился к середине, а ничего не происходило. Оля уже начала уставать от собственной паники и впадать в болезненное, тревожное оцепенение, когда случилось то, чего она не ожидала. Наташа сама ей позвонила.