Часы бьют полночь

Всё шло не так. Всё переплеталось, мешалось между собой в причудливом нагромождении линий и силуэтов — то тёмных и расплывчатых, то, наоборот, слишком чётких. Оля бежала по платформе, путаясь в полах собственного пальто. Люди, сонные и неповоротливые, не расступались, и ей приходилось лавировать между фигурами, замотанными в толстые куртки и шарфы. Было холодно. Очень холодно: зима на дворе, недавно ударило минус двадцать — та ещё погодка для Москвы. По сравнению с Севером, конечно, тепло, но… В голове у Оли плыло и кружилось. Последствия детской травмы — или она просто заболевает? Почему реальность кажется ей настолько размазанной, как будто и не реальна вовсе? От чего она бежит? Откуда она, чёрт возьми, знает, какая сейчас погода на Севере? Ответов не было. За Олей кто-то сопел, кто-то большой, грузный и тяжёлый, кто-то, кто кинул на неё подозрительный взгляд сегодня в вагоне, когда она обнаружила в сумке не пойми как там оказавшийся телефон. Или — не он? Или это было вчера? Или позавчера? Оля потеряла счёт времени, Оля металась по платформе, как пойманная птица. Всё не складывалось. Она жила в неправильной жизни. Что-то было не так. Всё было не так. — Чьё имя я забыла? — беззвучно шептала Оля, продолжая натыкаться на спины людей, мучительно медленных и сонных. Она не помнила уже, что идёт по её следам, зная лишь одно: чем бы оно ни было, это существо связано с тем, что она забыла. С событиями холодных ноябрьских дней времён, когда она ещё училась в школе. С тем, что произошло в её девятом классе. — Я училась в лицее номер шесть… — помертвевшими губами шептала Оля. — С математическим уклоном, до одиннадцатого класса… училась… в «Б»-классе, дружила с девушкой по имени Стася… и этим человеком. Заметку она наконец-то проверила: не помогло. Фотография, прикреплённая к короткому сообщению, изображала взлохмаченного темноволосого подростка с на удивление светлыми серыми глазами и в свитере не по размеру. На лице мальчишки темнели следы недавних синяков, но в камеру он смотрел с лёгкой и немного грустной улыбкой. В самой заметке было всего два слова. «Не забывай». И всё. Ни имени, ни описания, ни малейшей зацепки, кем был этот мальчик и что за история связывала их с Олей. Но почему-то при взгляде на фото сердце начинало заходиться невозможной тоской, и на глаза наворачивались слёзы, точно с памятью об этом человеке из её жизни ушло что-то невозможно дорогое и родное. Кем он ей был? Как его звали? Они встречались — или просто дружили? Или он вообще приходился ей родственником? Оля не знала о нём ничего, но ей мучительно хотелось вспомнить. И она бежала — бежала вперёд, из вагона, с платформы, подальше от тёмных силуэтов, что стремились затащить её обратно в бездны забвения. К выходу из метро, на декабрьскую утреннюю улицу, где уже начинали понемногу гаснуть фонари.