All You Want

Гермиона стояла и удивленно смотрела на Ханну. — Я думаю, что ты была слишком занята Роном и Гарри… и войной… чтобы понять это. Но он сделал это. Ты ему очень нравилась, очень долго. Так что вам, ребята, стоит попробовать. Действительно попробуйте. — Ханна… — наверное, сейчас было бы неуместно упоминать, что она не особенно интересуется Невиллом. — Это не какой-то тест для него или тебя, — добавила Ханна, выглядя напряженной. — Вы, ребята… я понимаю, что биологически у вас имеется довольно хороший шанс быть вместе, если вы попытаетесь. Я делаю это не для того, чтобы что-то доказать или показать, что я сейчас настраиваю его и меня на эпическую историю любви. Я Пуффендуй, эпичность никогда не была моей мечтой, — Ханна сделала паузу и глубоко вздохнула. — Я люблю Невилла. Я влюблена в него, но я влюбилась в него первой. Я хочу, чтобы он был счастлив больше, чем хочу, чтобы он был со мной. Если бы он будет счастлив с тобой, я хочу узнать это сейчас, чем всю свою жизнь размышлять об этом. Это было бы несправедливо по отношению к любому из нас. Гермиона не знала, что сказать. — Я собираюсь уйти из Хогвартса, — добавила Ханна, уставившись в пол. — Я была в очереди на целительскую стажировку в больнице Святого Мунго, но там неожиданно открылась вакансия. Я получила это письмо всего несколько дней назад. Так что я собираюсь учиться заочно для моего ЖАБА. Я уезжаю на этих выходных. Так что дай Неву шанс. Если ты думаешь, что у него есть хотя бы один шанс, вы, ребята, должны попробовать. Ханна повернулась и быстро пошла обратно к Сьюзен, которая стояла и ждала. Гермиона смотрела, как Сьюзен обняла Ханну за плечи, и обе девочки ушли, не взглянув больше на Гермиону. Гермиона стояла в нерешительности в коридоре, пытаясь разобраться с беспорядком, в который каким-то образом превратилась ее личная жизнь. Отношения с другими людьми никогда не были для нее лёгкими. «Яркая, но грубая личность», — написала ее учительница в записке родителям еще в детском саду. «Имеет трудности с межличностными отношениями», — говорится в записке в начальной школе. Гермиона старалась… действительно старалась, — но особенно когда дело касалось девочек, она всегда чувствовала себя на грани оплошности. Если не считать Джинни… которая происходила из семьи мальчиков… женские дружеские отношения Гермионы традиционно имели тенденцию брызгать слюной ей в лицо. Поддерживать несколько натянутое, но вежливое знакомство со своими соседями по комнате было самым большим достижением Гермионы за все шесть лет учебы в Хогвартсе. Она медленно подошла к заброшенному крылу Хогвартса и, пробормотав пароль, заглянула внутрь. Малфой лежал на диване, окруженный свитками пергамента. Он поднял взгляд, и его глаза слегка потемнели, но затем он снова посмотрел на книгу, которую, казалось, быстро просматривал. Гермиона подошла к дивану. Они никогда раньше не работали над домашним заданием в этой комнате. Она взяла один из свитков и развернула его. — Не смотри на него так. Я написал половину решения и понял, что это было неправильно, — он даже не взглянул на Грейнджер, когда говорил. Его тон был низким, раздраженным с ворчанием, из-за которого слегка покалывало в позвоночнике Гермионы между ее лопатками. Гермиона всё равно изучила цифры. Почерк Драко был безупречен. Она утешала себя тем, что Драко не очень хорошо разбирается в Нумерологии. На бумаге он мог быстро вычислять, но не мог выдавать уравнения так же быстро, как Гермиона. Для их нумерологического проекта им был дан амулет с заклятием размножения на нем. Это должно было быть легкое заклятие, чтобы сломать, но из-за защитных свойств, с которыми был создан амулет, заклинания мешали друг другу. Гермиона и Драко разработали десятки различных уравнений, опираясь на различные области, мысли в теории разрушения заклятий, но ни один из них не мог найти контрзаклятие с более чем 67%-ным шансом на успех. Задание требовало как минимум 70%. Гермиона села рядом с ним, стараясь не находиться слишком близко. — Что у тебя имеется? Он захлопнул книгу с раздраженным вздохом и взял один из десятков свитков. — Это уравнение работает до конца, но в конце концов нам понадобится еще одна формула. Я просмотрел дюжину книг и не могу найти ни одной, которая бы соответствовала этим параметрам, — сказал он с раздраженной гримасой, протягивая ей книгу. Их пальцы слегка соприкоснулись, и Гермиона подскочила, но заставила себя сосредоточиться на просмотре длинной серии уравнений, которые он создал; мысленно вычисляя их, чтобы проверить ошибки. Это было великолепно. Всё уравнение. Это заслуживало того, чтобы оно было оформлено. Это было несправедливо, что кто-то мог написать строки чисел так красиво. Она просмотрела до самого конца. Тут они были более близки к чему-то реальному, чем всё остальное, что они придумывали до этого. Она уставилась на последнюю строку прогностических чисел, прокручивая их в голове и пытаясь придумать способ заставить их идти туда, куда им нужно. Еще одна формула и они стали бы золотыми. Она закусила губу, а затем оживилась. Она потянулась через него, схватила его перо и добавила уравнение сверху, затем она использовала предсказательные числа, которые привели к добавлению окончательной формулы в конце. Она торжествующе посмотрела на Драко. Их взгляды встретились, и на мгновение ей показалось, что у нее перехватило дыхание. Ее разум затуманился, и она начала наклоняться к нему… затем она вспомнила Нумерологию. Она подтолкнула пергамент к нему и отвела взгляд от его глаз. Он взглянул на нее, его глаза сузились, и она могла видеть, как он вычисляет, читая. Его губы слегка дрогнули. — Именно это что? Она наклонилась, чтобы провести пальцем по цифрам. Их плечи соприкоснулись, и она на мгновение сжала губы. — Я поняла, что защитные заклинания взаимодействуют с заклятием размножения, но заклятие размножения не взаимодействует с защитными заклинаниями. Если мы создадим контрзаклятия на защиту, мы сможем удалить их без проблем, и тогда заклятие размножения будет легко обратить вспять. Она изучала его реакцию. Он выгнул бровь. — Ну, я полагаю, что технически это соответствовало бы требованиям задания. Хотя я не думаю, что мы намеревались сделать амулет бесполезным. — Да… но если мы сможем противостоять этим защитам, то потом сможем применить их снова. — Умно. Гермионе показалось, что она вот-вот вспыхнет, но она заставила себя пожать плечами, а не просиять. — Ты что-нибудь знаешь о снятии защитных заклинаний? — спросил он через мгновение. — Нет… не совсем, — призналась она, слегка ерзая на диване. — Мне придется это выяснить. Но если это что-то вроде удаления оберегов, цифры должны в основном соответствовать этому уравнению, — она указала на цифры, которые добавила сверху. — В библиотеке должно быть несколько книг о том, как создавать защитные амулеты. Затем мы можем использовать анализ заклинаний, чтобы выяснить, как перепроектировать магию. Драко ухмыльнулся и выглядел самодовольным, как нязель. — Что-то вроде этого? — он полез в свою сумку и вытащил толстую книгу о создании металлургических заклинаний. — Как?.. Он ухмыльнулся. — У меня была та же мысль, но я не мог решить уравнение, — он поморщился. — Исследовал. — В конце концов, ты мог бы и сам догадаться. Может быть, в тридцати свитках пергамента или около того, — сказала она, стрельнув в него ехидной ухмылкой. Драко закатил глаза и снова взял уравнение, откинувшись назад и положив ноги на кофейный столик, пока он изучал его. — Честно говоря, я не думаю, что это когда-либо пришло бы мне в голову. Как ты догадалась? — О, — Гермиона просияла, — летнее чтение. Мы с Виктором Крамом много лет переписывались. Нумерология — его любимый предмет. Он перевел книгу Нумерологии с болгарского на английский язык. Он прислал мне копию, чтобы я посмотрела, прежде чем отправить ее редактору. Он приподнял бровь и медленно посмотрел на нее. — Крам учил тебя таким уравнениям? В его голосе послышались едва заметные нотки раздражения. Гермиона почувствовала искушение закатить глаза. Казалось, будто это было какое-то странное правило, что каждый знакомый ей парень возражал против ее дружбы с Виктором. — Если под словом «учил» ты подразумеваешь, что он прислал мне переведенную рукопись, в которой обсуждалось это, и я ее прочитала, то да. — Я не знал, что у профессиональных ловцов квиддича имеются такие хобби, как Нумерология, — тон Драко был язвительным и пренебрежительным, когда он сел. Гермиона фыркнула. — Как ты думаешь, почему мы стали друзьями? Кстати, о квиддиче. Мы встретились между рядами книжных полок по Нумерологии в библиотеке. Вот так мы и познакомились поначалу. Он присылает мне подписку на академические журналы по Нумерологии каждый год на Рождество. Малфой заметно помрачнел и уронил пергамент на пол, будто это его оскорбляло. Он начал собирать все свои заметки и запихивать их в сумку. Гермиона потянулась через диван и схватила книгу по металлургии. Лежа на животе, она открыла оглавление, пока Драко заканчивал складывать все свои заметки. Читая названия глав, она чувствовала, как ее юбка медленно поднимается вверх. Она немного успокоилась, а затем заставила себя продолжить читать. Она почувствовала, как ткань скользнула вверх по ее заднице, а затем растеклась по пояснице. Она слегка вздрогнула. Чьи-то пальцы скользнули по краю ее трусиков, а затем Драко крепко сжал ладонью правую ягодицу ее задницы. Она тихо вскрикнула. Он слегка провел пальцами по ее заднице. — У тебя восхитительная задница, Грейнджер. — Спасибо, — сказала она чопорным голосом, который едва не сорвался. Затем она почувствовала, как его зубы впились в ее плоть. Она была так удивлена, что уронила голову на книгу по металлургии. — Ой! — она сжала нос и рассмеялась. — С тобой всё в порядке? — Да, — ответила она очень гнусавым тоном, продолжая зажимать нос и трястись от смеха. — А ты уверена? Позволь мне предположить. Макгонагалл закует меня в кандалы, если я сломаю что-нибудь тебе. Суета Альфы была, вероятно, одной из самых абсурдных, но очаровательных вещей, с которыми Гермиона когда-либо сталкивалась. Малфой выглядел очень взволнованным и буквально поднял ее с дивана и укачивал на своих коленях. Он убрал ее руки от лица, взял за подбородок и внимательно осмотрел нос, словно боялся, что тот может отвалиться в любой момент. — Может быть, тебе стоит навестить мадам Помфри? — спросил он, осмотрев его со всех сторон. Гермиона недоверчиво уставилась на него. — Я в порядке, Малфой. Я просто налетела на книгу им. — Это прозвучало очень громко, — выражение его лица было трудночитаемым. — Я не собираюсь просить школьную целительницу посмотреть на мой нос, потому что я ударилась им о книгу. Я умудрялась выживать и в гораздо худшем состоянии. Драко внезапно побледнел, и его лицо застыло. Гермиона мысленно пнула себя. — Я пережила несколько книжных лавин, помогая мадам Пинс с перестановкой, — пояснила она. — Мой нос не сломан, и если бы это было так, эпискеи поможет мне с исцелением. Малфой сухо кивнул, но всё еще выглядел бледным. Гермиона протянула руку и коснулась его щеки. — Малфой, мы оба в порядке. Его лицо не расслабилось. Он вдруг показался очень хрупким. Будто одно ее слово могло его расстроить. Она наклонилась вперед и поцеловала его. Инстинктивно? Разумно? Это было трудно объяснить. Он выглядел опустошенным, и ей не нравилось это. Когда их губы встретились, она почувствовала себя более ясной, чем обычно рядом с ним. Обычно к тому времени, когда она входила в комнату, ее возбуждение и гормональный фон находились в полном беспорядке. Возможно, потому, что они уже занимались сексом сегодня. Она больше походила на саму себя. Когда их губы соприкоснулись, его рука скользнула вверх по ее талии и погладила спину. Он страстно поцеловал ее, но его руки были напряжены, будто он пытался сдержать что-то внутри себя, когда целовал ее. Она прижалась губами к его губам еще на мгновение, а затем отстранилась и прижалась лбом к его лбу. Его глаза были крепко зажмурены. Она подняла руку и схватила одну его ладонь, протянув ее вперед и переплетя их пальцы. — Что такое? — спросила она. Он открыл глаза и посмотрел на нее. Его серебристые глаза были подобны грозовой туче. — Мне очень жаль, — резко сказал он. — Я знаю, что для тебя это, вероятно, ничего не значит. Но мне нужно это сказать. Я так сожалею обо всем… Мне очень-очень жаль. Гермиона пристально посмотрела на него. Она была в восторге и удивлена, услышав его извинения. Но и неуверенна тоже. Было ли это то, что он имел в виду или просто чувствовал себя обязанным это сказать? Настоящее извинение от Малфоя или просто от Альфы, потому что как ее Альфа он был обязан чувствовать себя плохо? Но она этого не знала. Он пристально посмотрел на нее, выражение его лица стало невозмутимым, и он отвернулся от нее. — Неважно. Ничего. Мне просто нужно было это сказать. — Я… я… — пробормотала она и отвернулась. Она резко втянула в себя воздух. — Я просто больше не могу разбираться, что реально. Я не знаю, как это сказать, — когда она попыталась сглотнуть, ей показалось, что в горле у нее что-то застряло. Его губы дрогнули. — Если это не имеет значения. Она крепче сжала его руку. — Нет. Это действительно важно. Это действительно важно для меня. Почему… ты извинился? Он пристально смотрел на нее, и ее сердце билось все громче и громче, пока она не задалась вопросом, сможет ли услышать его ответ. — Потому что я ошибся. Потому что я был жестоким и трусливым. Я сожалею о том, как я обращался с тобой в школе и во время войны. — П-правда? — ее голос слегка дрожал. Он горько усмехнулся. — Видишь? Вот почему это не имеет значения. Потому что ты всё равно не поверишь. Гермиона застонала от досады. — Но я так хочу. Я просто не знаю, что сказать, когда это реально, а когда это просто… биология. Драко откинулся назад и уставился на нее сузившимися глазами. — А на что это похоже для тебя? Плечи Гермионы поникли, и она обхватила себя руками. — Разве это не очевидно? — Давайте предположим, что это не так. Гермиона пожала плечами и беспомощно махнула рукой. — Это… сбивает с толку. Это будто и есть новые аспекты моей личности, которые я не могу контролировать. Всякий раз, когда я… — она покраснела. — Возбуждена, мой разум просто как бы уходит, и у меня есть эти… инстинкты, которые берут верх, если я не борюсь, чтобы сохранить контроль. Пока мы не начали наши… наши… «не отношения», это было похоже на то, что у меня был суккуб в глубине моего мозга, который не заботился ни о чем, кроме того, чтобы жёстко трахаться с любым Альфой, который приближался. Теперь это вполне выполнимо. Будто заключен и сосредоточен на тебе. Однако, — она избегала его взгляда. — Хотя эмоции присутствуют постоянно. — Как это постоянно? — выражение его лица было каменным. Гермиона неуверенно посмотрела на него. Казалось нецелесообразным сказать что-то вроде: ну, я чувствую, что ты моя родственная душа, что удивительно, потому что я не верю в родственные души и я даже не знаю, нравишься ли ты мне как личность; тем более я не знаю, прикасался ли ты ко мне когда-нибудь охотно, не из-за нашей особенности. — Ну… — сказала она после некоторого колебания. — Я думаю, что из-за того, насколько необычна моя ситуация, у меня имеются инстинкты, которые влияют на меня эмоционально; чтобы заставить меня хотеть… связывания. И хотя я знаю, что это иррациональное поведение, но мне оно кажется нормальным. Легко сказать, что это просто из-за особенности, когда я испытываю искушение вести себя так, как я знаю, нехарактерно для меня. Но когда особенность воздействует на меня, мне труднее понять, что это просто особенность. Это кажется законно… как будто это реально, — ее глаза опустились. — Даже когда я знаю, что это не так. Она глубоко вздохнула. — Так вот почему я не знаю, верить ли тебе, когда ты извиняешься. Потому что я не знаю, жалеешь ли ты только потому, что твоя особенность говорит тебе, что ты должен это сделать. Или если ты действительно подумал об этом и решил, что это так. И поскольку мозг рационализирует… это может быть первое, но ты думаешь, что это было второе. Драко уставился на нее так, словно оценивал каким-то образом. — Так вот как, по-твоему, это бывает и с Альфами? — Ну, так написано во всех книгах. Когда Альфы находятся рядом с Омегами, они не контролируют всё, что они делают. Драко сглотнул и несколько секунд смотрел с горечью. — Правда. Гермиона обреченно вздохнула и отвернулась от него. Она ненавидела свою особенность. Просто абсолютно ненавидела ее. Это будет преследовать ее и заставит предугадывать саму себя и любого Альфу, с которым она когда-либо надеялась быть всю свою жизнь. — Я очень сожалею, что ты раскрыла эту сущность, — резко сказал Малфой. Гермиона снова посмотрела на него, и он в ответ пристально посмотрел на нее. — Я… хотел извиниться раньше, но этого оказалось недостаточно, и… я не думал, что ты поверишь мне и тогда. Я подумал, что ты, наверное, предпочтешь, чтобы я оставил тебя в покое, — он уставился на их руки. — Но… я хотел сказать тебе, что прошу прощения за участие в этом. Я не хочу, чтобы ты думала, что это не так. Что я был здесь и не пожалею об этом. Гермиона несколько секунд смотрела на него, не дыша, сжимая его руку так сильно, что та дрожала. — Спасибо, — сказала она. — Ты даже не представляешь, как много значит слышать от тебя это… Она собиралась продолжать, она собиралась сказать, что это было очень значимо для нее. Что она поверила ему и простила его, и не винила его за то, что он был вынужден делать это во время войны. Затем она хотела спросить его, включил ли он свой чистокровный фанатизм под зонтик своих извинений. Но вместо этого, к своему полному и абсолютному ужасу, Гермиона разразилась слезами. Гермиона была не из тех девушек, которые плачут. Как правило, она почти никогда не плакала. Но в присутствии Драко Малфоя плач становился досадным повторением каждый раз, и она была оскорблена этим. Трижды проклятые Омега-гормоны. Она попыталась оправдаться и сообщить Малфою, что на самом деле не настолько эмоциональна, но это было трудно сделать через потоки слез. — Прости, — всхлипнула она. — Я не совсем понимаю, почему плачу… — она попыталась стереть слезы с лица. — Эти дурацкие гормоны разрушают мою жизнь! — она пыталась остановить слезы, но они просто продолжали течь. — Боже мой! Я пытаюсь… сказать… — она всхлипывала сквозь слезы. — Я не понимаю… как мне это остановить? Драко обхватил ее лицо руками, вытирая слезы и целуя в лоб. Затем он обнял ее, и она продолжала плакать в его одежду. Это было так ужасно. Ей хотелось пнуть что-нибудь ногой. Но Только Не Драко. Энтони Голдстейна было бы идеально. Всякий раз, когда Гермиона была расстроена в последнее время, ей приходилось подавлять желание пойти в больничную палату и пнуть куколку, в которой он находился. — Мне очень жаль. Извини. Прости. Гермиона почувствовала, что Малфой говорит вполголоса, когда он обнял ее и поцеловал в лоб и в макушку головы. — Ты даже не представляешь, насколько совершенна. Ты такая идеальная. Мне очень жаль, — его голос был хриплым, и его феромоны наполняли воздух, когда он успокаивал ее. Гермиона почувствовала, как ее разум откатывается назад в ответ. Она боролась с этим чувством. Нет, она хотела поговорить с Малфоем. Они были на полпути к настоящему разговору. От недостатка общения у нее начиналась язва желудка. — Малфой, — сказала она, шмыгая носом. — Малфой, можно я просто… спрошу тебя… Она отстранилась и вытерла слезы, пристально глядя на него. — Когда… ты… — ее голос затих, и она пристально посмотрела на него. Несправедливо, что у кого-то могут быть такие красивые глаза. Эта переменчивая глубина заставляла ее хотеть утонуть в нем. Она попыталась открыть рот, чтобы закончить свой вопрос, но затем остановилась. А что, если он откажется? И что она тогда будет делать? Если он всё еще считает ее ниже себя, основываясь на ее крови, и скажет это ей в лицо? Что же ей делать? Продолжать в любом случае? Или пойти испортить всё для Невилла и Ханны из чистого отчаяния? Она с горечью проглотила вопрос и глубоко вздохнула. Ей просто нужно было еще немного подумать, и тогда она будет знать, каковы ее долгосрочные варианты. Она сжала губы и пообещала себе, что в конце концов всё же спросит его. Потому что ей нужно было знать, чтобы понять, как понимать то, что произошло между ними. Когда-нибудь, когда она не будет чувствовать, что не тот ответ от него может убить ее, она спросит его. Просто… пока нет. — Ничего, — сказала она. — Что такое? — Ничего особенного, — уклончиво ответила она. — Ты можешь спросить. Мы можем поговорить, — сказал он, выражение его лица было напряженным. Гермиона покачала головой. — Нет. Это не имеет значения. То, что я хочу… это, вероятно, в любом случае просто биология. Его глаза стали мрачными. — Как хочешь, — пробормотал он. Гермиона слегка пошевелилась. Она всё еще сидела у него на коленях, и он вдруг показался ей сердитым и обиженным. Ей стало интересно, не упустила ли она чего-нибудь. Она прикусила губу. — А ты… хотела бы сегодня вечером? Или мне просто уйти? Они никогда не говорили так много, и внезапно неловкость ситуации между ними стала явной. — Я не была уверена, что ты будешь здесь, когда пришла. Поскольку мы уже занимались сексом недавно, — добавила она. Внезапно он схватил ее за бедра. — Останься. Раньше… я не был… я не сделал это хорошо для тебя. — Всё было отлично, — покраснев, ответила Гермиона. — Вообще-то мне… понравилось. Он выглядел немного недоверчивым, но его глаза потемнели, и Гермиона почувствовала, как у нее перехватило дыхание. — Мне понравилось… как ты был напряжен, — ее голос слегка дрогнул. Она чувствовала, как от одной только мысли об этом ей становится жарко. — Это было… мне нравится, когда ты не сдерживаешься. Выражение лица Малфоя стало определенно диким. Гермиона заерзала в предвкушении и почувствовала, как ее мысли ускользают. Он, наверное, скоро ее оближет, и тогда она просто упадет. — Неужели? — прорычал он. — Правда, — сказала она с хриплым всхлипом. Она чувствовала, как от нее начинает исходить жар, собираясь в нижнюю часть живота и стекая по подбородку вниз по шее. Ее клитор покалывал, а соски затвердели, просто изучая собственническое выражение на его лице. Она судорожно вздохнула. Драко уставился на нее с непроницаемым выражением лица. Вычислял. Как будто он что-то взвешивал, оценивая ее. Затем он поднял руку и на мгновение положил ее ей на шею. Его кожа была теплой и успокаивающей, и она прижалась к ней, когда он скользнул большим пальцем вниз по ее горлу. Затем он медленно опустил руку к верхней пуговице ее рубашки и расстегнул ее. Затем следующая кнопка, ещё и ещё одна. Они никогда ничего не делали медленно, во всяком случае, после библиотеки. Гермиона всегда приходила в бешенство, когда входила в комнату. Обычно он был быстрым и агрессивным в первый раз. Они просто срывали друг с друга одежду, и он трахал ее на матрасе. Он закончил расстегивать ее рубашку, и Гермиона почувствовала, что ее трусики уже промокли. Он раздвинул ткань так, что ее рубашка начала соскальзывать с плеч и спускаться вниз по рукам. Затем он скользнул рукой ей за спину и привычным движением расстегнул лифчик, стянув его и оставив ее полуголой. Ее соски болезненно затвердели на холодном воздухе. Она вздрогнула под его пристальным взглядом. Он долго и пристально смотрел на нее. Гермиона уже привыкла к выражению его лица после того, как он стащит с нее одежду, но этот пристальный взгляд всё еще заставлял ее слегка краснеть. «Это была не просто Альфа-биология», — подумала она. «Должно быть, ему действительно нравится, как она выглядит, иначе он не стал бы тратить на это так много времени.» Иногда ей хотелось иметь больше опыта в случайных отношениях, чтобы иметь более четкое представление о том, что является нормальным. Она чувствовала себя очень неловко, но, возможно, она просто не понимала, как работает случайность. Драко наклонился вперед и легонько провел пальцами по нижней стороне ее груди. По ее коже пробежали мурашки, и она прикусила губу, пытаясь усидеть на месте. Затем он провел пальцами между ее грудей к яремной впадине. Он даже не прикоснулся к ее запаховым железам. На самом деле, он, казалось, намеренно избегал их. Гермиона вздрогнула, когда он погладил ее по шее до подбородка, а затем скользнул большим пальцем ей в рот. Она пососала его, чувствуя привкус соли. Ее зубы слегка коснулись его кожи, когда он убрал руку и провел ею по ее губам. Затем он засунул два пальца ей в рот, провел по ее зубам и нажал на язык, прежде чем вытащить их и провести ими по ее подбородку и вниз по шее. Она чувствовала холодные следы слюны на своей коже. Он потянул ее вперед. Их губы почти соприкоснулись, когда он сделал паузу, на мгновение оторвавшись друг от друга. Их носы соприкоснулись, и Гермиона слабо ахнула, прежде чем он притянул ее губы к своим. Он поцеловал ее так глубоко, что у нее подогнулись пальцы ног, и она вцепилась в ткань его рубашки. Он повернул ее и положил на диван под собой. Их пальцы переплелись, когда он потянул руки вверх и томно поцеловал. Если Гермиона и пыталась представить себе, каково это быть по уши влюбленной, то вряд ли она могла чувствовать себя лучше, чем лежа под Драко, когда он целовал ее, затаив дыхание. Ее сердце было на грани взрыва. Он оторвался от ее губ и стал целовать ее в подбородок, покусывая мочки ушей и, казалось, испытывая необъяснимое удовольствие, зарывался носом в ее волосы. Он чувствовал себя ее любовником, будто любил ее. Она не знала, как это понимать. Неужели он всегда был таким? Неужели она была слишком возбуждена и ошеломлена, чтобы заметить это? Но она не была уверена. Он наклонил голову и поцеловал ее в пышные груди. Когда он целовал ее, его рука скользила по внутренней стороне ее груди легкими, как перышко, прикосновениями, проводя кончиками пальцев по окружности, но не касаясь ее сосков, пока они не начали болеть и пульсировать. Она прикусила губу и выгнулась дугой. Безмолвно умоляя. Она хотела, чтобы он сжал ее грудь, сжал пальцы так сильно, что они могли бы покрыться синяками. Чтобы провести языком по их изгибам, обхватить горящими губами ее соски и пососать так сильно, что она закричала бы под ним. Вместо этого он просто продолжал дразнить ее. Медленно изучая ее, даже не облизывая. Оставляя легкие прикосновения, на которые она реагировала наиболее интенсивно. Как будто она была струнным инструментом, на котором он учился играть. Она чувствовала, что так и должно быть. Под его наблюдательным взглядом она чувствовала себя такой напряженной, что почти вибрировала. Это было так интенсивно. Она и не подозревала, что это может быть настолько интенсивно, чтобы ее разум не ускользнул и не оставил ее в распутном, вызванном феромонами состоянии. Но он даже не прикоснулся к ее железам. Она пахла так же, как и он, как обычно, но чувствовала себя очень хорошо. Ей и в голову не приходило, что всё это вызвано не только гормонами. Она предполагала, что секс с Малфоем был сильным и невероятным, потому что гормоны заставляли его казаться умопомрачительным. Она не думала, что это просто было, и гормоны были просто-просто… Она даже больше не была уверена. Она извивалась под ним, в то время как ее тело становилось все более и более напряженным. Ее клитор и железы начали пульсировать от сильного возбуждения, которое он разжигал в ней своей неумолимой атакой. Она попыталась сопротивляться ему. Он отстранился и пристально посмотрел на нее. — Не шуми. Гермиона застыла, будто он заколдовал ее. Он ведь не приказывал ей. Он вообще не использовал ни малейшего Альфа-тона, но она немедленно успокоилась. — Я позабочусь о тебе, — сказал он. -Ты просто должна быть терпеливой. Гермиона слегка кивнула, и он слегка ухмыльнулся. — Хорошая девочка. Гермиона почувствовала, как внутри нее разливается золотистый жар. Как будто кошка мурлыкала у нее на груди. Он наклонился и поцеловал ее в живот, а затем медленно поцеловал вдоль ребер и обратно к груди. Он снова дразнил ее соски, пока Гермиона чуть не задохнулась, пытаясь устоять на месте. Она дергалась и дрожала от каждого его прикосновения, стараясь не выгибаться и не извиваться. Затем, когда она уже готова была разрыдаться, он наконец нежно поймал зубами ее сосок и провел языком по пульсирующему кончику. Гермиона чуть не закричала. Она впилась пальцами в ткань дивана, а он продолжал сосать ее сосок. Каждое прикосновение его языка и жар его рта, казалось, падали прямо вниз между ее ног. Она становилась очень влажной от желания. Ей казалось, что она может кончить только от его губ на своей груди. Наконец, он оторвал свой рот от ее соска, а затем наклонился, чтобы втянуть другой сосок в свой рот. Гермиона почувствовала, как всё ее тело напряглось. Это было просто… слишком много. Нормальный секс вообще не должен был быть таким. Она чувствовала себя так, словно была на грани припадка. Ее конечности казались одновременно сделанными из желе и на грани разрушения. Ее сердце бешено колотилось, и она вцепилась в ткань дивана, чувствуя, что вот-вот упадет с дивана и ударится о потолок. Драко продолжал водить языком по ее чувствительной коже, и одна из его рук обхватила другую грудь, вращая и дразня сосок под своими пальцами. Наконец, он оторвался от ее груди и наклонился, чтобы снова поцеловать ее. Сильный. Тот контроль, который у него был. Когда он смотрел на нее, ему казалось, что она была центром его Вселенной. Контроль. Одержимость. Контроль. Одержимость. Когда их губы встретились, это было похоже на удар молнии. Что-то пронзило их обоих, и она задрожала у его рта, когда он скользнул своим языком по ее губам. Это казалось очень опасно. Как будто она открыла что-то о себе и о Драко, что не была готова узнать. Предполагалось, что всё дело в гормонах. Сейчас… Она больше не знала, чему верить.