Лаванда

Тёплый ветер так приятно ласкает бледную кожу девушки. С каждым шагом, что так каверзно даётся в густом поле, брюнетка всё чаще осознает, что, возможно, поход на заброшенное здание в столь поздноватый час — не лучшая мысль. Лавандовое поле тянется к востоку, под сильным потоком согревающего воздуха. Опьяняющий запах светло-фиолетовых цветов бьёт в ноздри, заставляя ещё и ещё вдыхать аромат невероятно красивых растений. Девушка останавливается, набрав в легкие побольше воздуха. Запах лавандулы манит своим алентовым благовонием. Отделяя цветы от тонких ранних стеблей, Кира скидает сиреневые цветы в ладонях. Она будто бы тонет в столь притягательном океане из лаванды. Этот океан уже по колена, однако девушка продолжает спокойно стоять посреди безграничной нивы. Изредка то и дело пролетали силуэты пернатых хозяев поля. Полевые птицы часто проскальзывали тут и там — их быстрые, но шумные взмахи крыльев легко услышать, и уж тем более — увидеть. Среди таких ловких птиц, не составило труда заметить дубровника. Огненноволосый парень, идущий позади девушки, замечательно знал эту птицу. Впуская аккуратные пальцы в стебли цветов, Кира снова двинулась вперёд. Парень не заставил себя ждать, последовав примеру своей знакомой. — Кира, мне кажется, мы идём в никуда. Смотри, как далеко ушли! — парень нервно указал на городок, кой-ребята давно миновали. — На часах пять минут одиннадцатого. — наглядно смотря на свои алые наручные часы, заканчивает рыжеволосый. — Илья, я же говорю, тут должна быть заброшка. — стараясь сохранить спокойствие, Кира терпеливо отвечает, кидая недовольный взгляд на Илью. — Я её не вижу. Видимо, у кого-то со зрением все очень печально. — расплываясь в наглой ухмылке, Муромов осматривает необъятные просторы степи. Кустарники лаванды продолжают покачиваться из стороны в сторону, создавая дивную гармонию на фоне серого неба, за горизонт которого вот-вот уплывет солнце. — Нашла. — простодушные слова вырываются у Сменкиной, при виде довольно разваленного и давно всеми покинутого дома. Трехэтажное сооружение оставляет желать лучшего. Стены, пропитанные противным запахом сырости и гнили, практически разваливаются. Иссякшая краска на стенах осыпается, падая и оставляя после себя неприятную пыль. Кров, сделанный из достаточно крепкого материала, со временем совсем поблек и начал опадать. Алая краска стен изрядно потускнела, потеряв всю насыщенность, что дала оттенок грязно-розового. С виду он был прилично ветхим, что даже желание посетить данное здание пропало. В конце концов, подростки пришли сюда ради этого — исследовать оставленное сооружение, которое наверняка перетерпело многое. — Как думаешь, сколько ему лет? — полюбопытствовал юноша, ближе приближаясь к объекту. — Больше, чем тебе. — равнодушный взор карих глаз падает на дом, испытующе глядя на железную дверь, что одиноко валялась у входа. Июльский ветерок толкал в спину, убеждавший подростков сделать шаги к заброшенному зданию. Илья неуверенно поплелся за Кирой, рассматривая жилище. Ему не нравилась идея Киры, а ведь, он сам согласился на этот раз. — Слушай, а мне всё интересно было, почему ты Арта не позвала? Фила? Ну или, не знаю, Вика хотя бы? — опережая Киру, Муромов прошелся по отвратительно скрепящему порогу, делая первые шаги в дом. Должно быть, давно в этом доме не было звука шагов. — Уже жалею об этом решении, если честно. — ухмылка проскальзывает на лице Сменкиной, отчего девушка издает слабый смешок. — А что? Сам ведь согласился. Здание внутри выглядело более цивильно. Говорят, смотря на дом, можно понять, какой человек. Судя по данному сооружению, обитатель сие жилища являлся заядлым любителем книг. У стен раскинулись стеллажи с книгами. Книги были старые — обычная однотонная обложка, на которой красивым почерком указывалось название книги. Полки были забиты книгами настолько, что не оставалось практически ни одного свободного места. Тёмное дерево, из которого и были сделаны стеллажи, приняло тусклый оттенок из-за пыли. Пыль покрыла всё вокруг. Вот что удивительно — все книги были красных оттенков. Стены были лишены обоев, комната достаточно тёмная и мрачная, что добавляло ещё пущей стремности. Единственным источником света являлись два окна, находившиеся напротив мебели. Таким образом, лишь на журнальный стол попадали слабые лучи уходящего солнца. По всей видимости, именно за этим столом когда-то сидел тот самый человек, чьи руки построили дом. Одинокая люстра всё ещё висела на потолке, готовая в любой момент обрушиться на незваных гостей. По потолку прошлась трещина, направляя пыль на единственных людей в этом доме. Осколки выбитых стёкол сиротливо разлагались на полу. Впрочем, ничего особо занятного на первом этаже не обнаружилось, отчего интерес подростков быстро потух. Руки сами потянулись к стеллажам. Кира прошлась по пыльным полкам пятерней, касаясь каждой алой, старой книги. Ладони тут же приняли противную серую пыль. Вытянув одну книгу из полок, девушка с горящим любопытством в глазах прочла название неведомого ей романа. Пролистнув пару страниц, Сменкина рассматривала страницы. Нет, её вовсе неинтересовали старые романы или содержание книги. Ей было увлекательно узнать, как они выглядели. Крепкая обложка скрывала за собой хрупкие, мягкие страницы желтоватого оттенка. Каждая страница, словно пропитанная кофе или чаем, отдавала приятным запахом. — Двенадцать минут одиннадцатого. — старые доски ворчливо скрипели под ногами Муромова, пока парень смотрел на часы, перебивая мысли Сменкиной. Деревяшки, как настоящие пожилые и раздражительные люди, недовольно ругали посетителей на каком-то своем деревянном языке, издавая неприятные звуки. Кира отметила про себя, что у Ильи есть удобная повадка — он неоднократно смотрит на алые наручные часы, напоминая время вслух. Именно вслух. Действительно, Кира часто подмечала привычки людей, но с Ильёй было чуть сложнее. Она могла и сама не заметить, как абсолютно невольно задумывается о нём. В школе Сменкина зачастую могла смотреть на пустующую парту рядом — Илья снова не пришёл. В такие дни у неё не раз пропадало настроение. Ей недоставало этого уверенного голоса, улыбки и милого лица с веснушками. Порой даже излишне долго не хватало, в подобные моменты брюнетка могла только думать о нём. Кире уже давно стало известно, что он ей интересен совсем не как друг. Илья тоже далеко не равнодушен к Сменкиной. Сколько раз он давал ей домашнее задание? По всей видимости, очень много раз. Нередкая помощь по урокам превратилась во что-то повседневное и неизменное. Кира не понимала ту или иную тему — ей и говорить не приходилось, как Муромов уже стоит перед ней, всё чётко и понятно разъясняя. Ему нравились её простые, но такие красивые карие глаза. Грубоватый голос девушки часто вселял в него уверенность и веру в себя. Благодаря такой помощи Ильи, Сменкина подтянулась по учёбе, что было замечено в классе. Но ни одному, ни второй не хватало смелости раскрыть свои чувства. Честно сказать, они и сами сомневались в них. Точнее — не хотели верить. — Кира! — окликнув девушку, Кира узнала голос Ильи. Он уже поднялся, а вот Сменкина так и осталась на первом этаже, стоя с книгой в руках. Вскоре интерес угас, и брюнетка поспешно начала делать шаги наверх, к Муромову. — В школе бы так книгами увлекалась. — подал хитрый голос Илья, выглядывая к Кире. Лестница громко заскрипела, отчего Кира даже встревожилась, что упадёт. Всё же, брюнетка смогла спокойно подняться на второй ярус. — Глянь, что нашёл. — Муромов сидит в углу, занимательно скидывая каждую пылинку с найденной вещицы. — Ну? — ожидательно тянет Кира, смотря на находку. С первого взгляда и неясно, что это, настолько всё грязно и пыльно. — Часы, наручные. — долгожданно оттирая последнюю грязь с часов, произносит Илья с восхищением. — Круто, а? — Очень. — приближаясь к Илье, Сменкина незаметно заглядывает в счастливые глаза парня. — Ну, хотя бы что-то нашли. — Думаю, больше ничего интересного тут не будет. Ты заметила, что в доме нет ни вещей, ни посуды? Жильцы дома явно сами его покинули, забрав всё с собой. — вставая с корточек, делает выводы Муромов, протягивая руку девушке, чтобы и она встала. — Наверное… — неуверенно заключает Кира, вставая с помощью протянутой ладони. Руки Ильи успели запачкаться, что неудивительно в таком месте. — А часы решили оставить? — Не знаю. — холодно отвечает Илья, пожимая плечами. — Ну, в любом случае, теперь часы принадлежат нам. — скидывая рыжую челку с глаз, рыжеволосый еле заметно улыбается. Кира только сейчас смогла рассмотреть второй этаж — типичная спальня, и вокруг ещё пару комнат необходимые для житья, вроде кухни и ванной. Подростки замечают, что человек, живший тут — определенно жил один, так как кровать была на одного человека. В целом, кровать хорошенько потрепалась, оставив на месте только основу и много мусора, вроде пакетов, пыли, обломанных рам и подобного. Обследовав совершенно весь второй этаж, посетители сделали вывод, что ничего нового тут нет и пора бы переходить на третий этаж. Поднимаясь на следующий этаж, у Киры мимовольно пролетает мысль о том, что можно было бы сейчас признаться Илье. Прямо перед ней шёл Илья, с точно такими же мыслями. Данный ярус, на удивление подростков, достаточно прост, но тем не менее, он и красив. Обычная крыша с невысокой оградой, из-за старости потрепанная и изношенная. — Видимо, всё. — заключает Кира, вставая у ограды. Ветер продолжал дуть, развивая волосы. Вдалеке — город, а рядом вот-вот сядет солнце. Лавандовое поле кажется бескрайним. Илья не заставляет себя долго ждать, и уже стоит рядом с Кирой. — Девятнадцать минут одиннадцатого. — снова раздается голос подходящего Ильи. -… Двадцать минут одиннадцатого. — поправляет свои же слова Муромов, устремляя взгляд в сторону заходящего солнца. Солнце постепенно опускается за горизонт. Огненный шар отдаёт алым пламенем, однако небо остается розоватым. Всё замолкает, и лишь в иной час пролетают тёмные силуэты птиц. Солнце яркое, но не ослепляет. Наоборот, приятный оттенок розового в перемешку с алым — очень красивое явление. — Люблю закаты. — утверждает брюнетка, не отрывая глаз от вечерней зари. Будто бы в спор, где-то снизу доносится высокий возглас неизвестной птицы. Небо достаточно облачное — на всем небосводе разбросано большое количество облаков. Десятки, сотни, возможно — тысячи. И каждая спешит куда-то, медленно, но спешит, уплывая в одном темпе. Вот облака слились воедино, и теперь можно увидеть своеобразное изображение. Кто-то увидит животное, кто-то — человека. А Кира увидела птицу — характерный огненный феникс, вокруг которого выявились явственные червонные лучи солнца, что так яро пытались прорваться сквозь розовые тучи. Попытки оправдались — солнце светило всё живее, ярче и красочнее, вследствие чего небо приобрело ещё больше красок. Небеса сияли розовыми и алыми оттенками, всё сильнее небо набирало цвета. Это было что-то невероятное и красивое одновременно, такие закаты случаются крайне редко. — В этот раз закат красивый. — признается Илья, сбрасывая упрямые пряди рыжих волос с глаз. — Но мне больше по душе рассвет. — Рассвет тоже красив. — унисонно кивая, соглашается Кира. Признать, Сменкина не разделяла его мнения, но согласилась, ведь это был именно Илья. — Жаль, что на рассвете не так много красок. — Рассвет намного ярче и радостнее, нежели закат. — возражает Муромов, провожая заход солнца печальным взглядом. Солнце потихоньку садится, на прощание озаряя всё алым светом. Особенно яркие лучи попали на подростков, осветляя их напоследок. Огненный шар засыпает, но ненадолго. Вскоре снова наступит новый день, и солнце будет сопровождать каждого человека. — Хочешь сказать, что закат смотрится печально? — задерживая взор на розовом небе, задает вопрос Сменкина. — Возможно. Закат — это угасание, уход, прощание. Или я ошибаюсь? — улыбка снова посещает Илью, отчего лицо парня становится более мягким. — Может ты и прав, может — нет. — уклончиво отвечает брюнетка, держа в руках всё те же лавандовые цветы, которые сорвала в поле. — Любишь лаванду? — кидая пару золотистых глаз на цветы в руках, выдает вопрос юноша. — Теперь да. — признаёт Кира, всё сильнее сжимая стебли цветов, дабы они не выпали с рук. Розовое небо постепенно, медленно гаснет, теряя свой волшебный градиент. Облака уплывают, будто бы прощаясь с подростками. Небеса очищаются от туч, выглядывают первые звёзды. Теперь наступает другое время суток — ночь. — Без двадцати минут одиннадцать. — напоминает Илья, заглядывая в карие глаза Сменкиной.