Hate me?

Тигрица нехотя отвечает на вопросы Обезьяны, и пыталась сделать вид, что все в порядке. В крайнем случае, все можно свалить на недосыпание. Журавль с Богомолом смеялись с шуток По, казавшихся Тигрице невыносимо глупыми и несмешными. Она считала себя наркоманкой. Тай Лунг был её наркотиком, и Тигрица не смогла сдержаться — сорвалась. Душа требует новой дозы, мучительно сжимаясь. Она, как одна из тех, проживающий в лесах и вдыхающие ароматы странных лесных трав, а после погружающихся в небытие. Тигрица ненавидела себя за это, хотя её наркотик был совершенно иной. — Тигрица, тебе не надоело дуться? — весело спрашивает Обезьяна, отвлекая мастера от ее грустных мыслей. Она молчит. Тигрицу раздражает абсолютно все. В любой момент она готова взорваться. Последствия её срыва крайне непредсказуемы. В последнее время Тигрица совершено перестала себя контролировать, еле сдерживаясь от того, чтобы нагрубить Журавлю или Гадюке. Последняя стала часто копаться в сознание сопротивляющейся Тигрицы, пытаясь найти причину такого состояния подруги. Но девушка молчала, делая вид, что все хорошо. Правда, это получилась очень плохо. Никудышная актриса. Тигрица встает из-за стола и бросает уничтожающий взгляд на По. Как же она его ненавидит! А панда, ничего не понимая, улыбается девушке. Тигрица вспоминает о том, что ей говорила Гадюка. Она, кажется, была его любимой фигуркой. "Такой большой и играет в куклы", — презрительно думает девушка. Ненависть и все. Девушка выходит в главный двор и глубоко вдыхает свежий воздух. Он очищает голову от темных мыслей. Разговор с Тай Лунгом не прошел даром. Мир утратил свои и без того блеклые краски, и казался Тигрице бесконечно серым и холодным. Все было бессмысленным, ненужным. Ей нужно лишь одно... Тигрица одергивает себя. Нельзя. Она обещала себе. Шифу без устали тренировал По, готовя его к битве с Тай Лунгом. Мастер сказал, что нашел свой подход к панде и теперь целые сутки проводил с ним. Неистовая Пятерка была предоставлена сама себя. Они пользовались этим временем по полной. Все, кроме Тигрицы. Она копалась в мыслях, испытывая отвращение к самой себе. Девушка считала любое проявление чувств слабостью, а сейчас весь её хрупкий мир, выстроенный на сухих фактах, рушился. И вдруг гусь-посыльный ворвался в Нефритовый дворец, отвлекая Тигрицу от самокопания, а Шифу и По от тренировки. Мастер попытался скрыть волнение. — Тай Лунг! Приближается к деревне! — для Тигрицы это не было новостью. Она знала об этом еще вчера. Девушка вскакивает и, предавая все свои убеждения и принципы, несется подальше от Нефритового дворца. Она еще не понимает, что делает. Её мир разрушался уже давно, просто непотушенный пожар до сих пор гуляет по пустоши. Глупо, странно, но по-другому Тигрица уже не может. Предсказание сбывается. Медленно, с большим опозданием, но сбывается. Она только что предала все, что у неё есть. Тигрица передернула плечами, вспомнив последнее слово, сказанное Вещуньей. Смерть? Девушка откинула глупые мысли, она не верит в непонятные предсказания. Тигрица наблюдала за тем, как селян выводит в безопасное место, пытаясь спрятать их от Тай Лунга. Девушка равнодушно смотрела на маленьких детей, потерявших своих родителей, на стариков, отстающих от других. На неё напала странная апатия, и девушка перестала понимать, что происходит. Лишь обрывки недавнего сна будоражили уставшее сознание. Мастер прячется в тени домов, сливаясь с окружающейся атмосферой. Она равнодушно, не понимая, что происходит, смотрит на то, как Тай Лунг дерется с По. Сознание заволокла пелена и бой она видит будто в тумане. Все движения заторможены. Тигрица вспоминает названия приемов, слушает разговор По с Тай Лунгом. Ей все равно. Яркая вспышка, пронзившая мозг, и девушка начинает понимать, что происходит. С глаз сползает пелена, и она ясно видит то, что раньше было скрыто пеленой тумана. Душа сжимается, когда Тигрица понимает, что сейчас сделает По. Сорвавшись с места, она успела. Девушка успела оттолкнуть Тай Лунга, приняв удар на себя. Заглядывая Тигрице в глаза и теряя её навсегда, Тай Лунг понимал, что рассвет никогда не наступит. Опускаясь на колени, он уже не вспоминал о По, о свитке, просто не мог. Барс находился среди этого кроваво-красного заката, заходившего в его сознание и ненавистной жизни. И никогда не было наставлений, которые Шифу так любил, и никогда не было недоверчивого взгляда Угвея, и детских игр в саду. Была только Тигрица, умирающая у него на руках. Был только мир, залитый кровью и в котором никогда не наступит рассвет. Вчера ночью было не так. Тигрица была жива. Сверлила его взглядом, сдерживая слова, которым никогда не суждено сорваться с губ. Но Тай услышал: "Не уходи, прошу". Барс долго смотрел на Тигрицу, представляя, что она просто лежит, притворяется, а еще пытался вспомнить, любила ли она закат. Но вспомнить не мог. Вчера ночью они говорили обо всем и не о чем. Ходили вокруг до около, сдерживая свои чувства. А тогда Тай улыбался. В последний раз. В глазах девушки отразились краски последнего заката в её жизни, не предшествующего рассвету. И даже не боль, глухая пустота. И даже не слух, просто звуки. И не зрение, иллюзия. Даже не слёзы, просто вода с неба. — Тигрица, ну куда же ты... — не голос, а просто слова. Не смерть, а глупость – не случайность, закономерность. Не рассвет, закат. Тай не знал, отчего хуже, от того что он живой, или от того, что Тигрица мертва. Барс просто слышал её голос и смех, будто она смеялась над ним или с ним, — предлог он выбрать не мог, не решался.