Возродившаяся из пепла: ледяной Симург

      Этот дом станет её тюрьмой на века. Эти стены, пропитанные ненавистью, эта восьмиметровая комната, сидевшая в глотке, мельтешащий за пределами камеры Клинт раздражал с каждым днем всё больше. Впервые за долгое время прибывания здесь, Адена удосужилась рассмотреть, что же всё-таки находится за пределами дома. С первого взгляда обычный городок, со своими обычными домиками с кремовыми крышами и ухоженными газонами, а дальше лес. Непроходимый, дремучий, со сгущающимися тучами над верхушками деревьев. Окна наглухо заколочены, а застоявшийся воздух сидел в печенках. Как же она завидовала проходящим мимо людям, свободным и ничем не обремененным. Девушка почти не спала, опять пытаясь сбежать: оторвать прочные решетки на окнах или сорвать механизм, находившийся дальше, чем в прошлых раз. Руки стерты в кровь, раны щипали, а любое движение приносило боль. Стащив с кровати простынь и порвав на узенькие ленты, Адена перевязала ладони, уставшая, бухнулась на пол.       Собравшись с духом, она решительно вернулась к работе. Бешено дергая за прутья и колотя по ним, Тернер добилась ровным счетом ничего. Она бессильно сползла по решетке, вглядываясь в соседние домики. Ткань не спасала от боли, кожу жгло. Каждое движение отдавало, будто по коже проводили раскаленным железом. Рука потянулась к полупустой бутылки с водой. Сделав пару глотков нагревшейся, теплой и противной воды, девушка перебралась на кровать, придерживаясь за стену. — Завтрак, — объявил женский голос, подсовывая в специальное окошко поднос с тарелкой и приборами. — Утеряла надежду? — иронично поинтересовалась заключенная, даже не собираясь забрать еду. — Прими мои глубочайшие… а впрочем не важно. — Мы хотим помочь, — в сотый раз твердила Романофф, захлопывая отсек. — Хочешь ты того или нет. — Я считаю ироничным то, что ты считаешь, что можешь учить меня справляться с потерей всего, — развалившись поперек кровати, Адена в наглую смотрела на гостью, не боясь сказать чего-то лишнего или задеть чувства, наоборот, она пыталась ужалить.       Нат умолкла, склонив голову и покручивая тот самый конверт, который так и не решилась отдать в прошлый раз. — Я обещала отдать это тебе, — сказала она. — Рисунок от Мии и письмо, она специально научилась писать, хоть и с ошибками. Очевидно, она хочет с тобой встретиться.       Конверт плавно спустился на пол, заставив Адену подорваться с места. — Хм, — конверт был подписан кривыми неровными буквами. — И что? Я должна его читать? Оно мне не нужно.       Тоненькие ручки нещадно рвали бумагу на сотни кусков. Белые крошки разлетелись по комнате, как снегопад, плавно опустившись. Посреди комнаты возник силуэт маленькой, белокурой малышки, прижимающей к груди слоненка. Детские глаза переполнены обидой и разочарованием, казалось бы в единственном родном человеке. Капля надежды на благоприятный исход таилась внутри Черной Вдовы. Затаив дыхание она ждала, что в Адене проснется что-то человеческое, натолкнет её на верный путь. Сквозь разорванные частички бумаги проглядывали кривые цветные линии, в которых узнавались фигурки людей, цветов и букв. Они беспощадно резали по замерзшему сердцу детским смехом и невинностью.       Девушка неуверенно подползла к подносу, оставленному Наташей. Тарелка пуста и поблескивает чистотой. Желудок недовольно заурчал, разочарованный отсутствием хоть какой-то еды. Губы скривились в отчаяние, она бы даже расплакалась, если бы могла. В считанные секунд железная тарелка и ложка отлетели в стену с пронзительным яростным криком, принадлежавшем Адене. Торшер, стоявший в уголке комнаты, свалился на пол, абажур с красивой бахромой откатился в центр комнаты, слегка помявшись и сломав пару прутиков в каркасе. На ватных ногах Тернер не спеша бродила вдоль двери, судорожно соображая, что ещё она может сделать. — Решила разнести всю комнату? — спокойствие Клинта подливало масла в огонь. Ну конечно, легко рассуждать, когда не сидишь взаперти почти неделю. — Учти, переселять тебя никто не будет, и убираться будешь сама. — Пошел ты! — яростно выкрикнула Симург, подлетев к окошку в двери насколько это было возможно. — Боишься?! Боишься войти сюда снова?!       Перебинтованная рука с силой врезалась в прутья, она не почувствовала боли, слишком занята руганью с каждым, кто приходил. Девушка хотела выкрикнуть что-то ещё, только ноги подкосились, в глазах всё плыло, она отшатнулась, щурясь и пытаясь понять, что с ней случилось. Последствия голодовки? Края видимого меркли, а вскоре померкло и всё остальное, погрузив пленницу во тьму.

***

      Лола чувствовала себя намного лучше, чем несколько дней назад. Процедуры, которые ей делали лучшие врачи Щ.И.Та, обещали поставить её на ноги за пару недель. Тоненький розоватый шрам оставался на лбу после схватки в городе. Но больше всего рыжую радовал тот факт, что она больше не под властью Ледяной Королевы, как Юна и Пьетро. Было много того, за что Лола должна извиниться почти что перед всем городом. Стыдно. Никогда ещё она не позволяла себе выйти за рамки дозволенного. Наташа, проходившая навещать девушку, постоянно твердила, что в произошедшем нет её вины, только Колдуньи, но легче не становилось. Постепенно Лола училась жить заново, училась смотреть на людей без страха, учила заново выходить на улицу не боясь, что кто-нибудь из родственников или друзей пострадавших и погибших не учинит месть.       Сегодня Лола готовилась выйти в большой мир, пройти до магазина, а не петлять по дорожкам в маленьком саду при лечебнице. Сколько раз она спрашивала об Адене и сколько раз Наташа уходила от ответа, ограничиваясь общими фразами. Сердце было не на месте, словно неведомая сила подсказывала, что с подругой происходят страшные вещи. Девушка в пятый раз посматривала на наручные часы, стрелки показывали полшестого. Романофф опаздывает, не похоже на неё, вдруг случилось несчастье? Шаркая лодочками по брусчатой дороге, Лола подобралась к забору, высматривая в прохожих рыжую голову с серьезным выражением лица. — Прости за опоздание, — за спиной раздался запыхавшийся голос. На душе стало легче, она просто немного опоздала, такое бывает. — Ну что, готова выйти?       Нервно перебирая пальцами рук, Лола кивнула: — Да. Наверное, да.       Лос-Анджелес жил привычной бурной жизнью: гудки автомобилей, бешеное движение на тротуарах, голоса, разносившиеся по всей улице. Тревога не покидала худенькое тельце Лолы, ей казалось, что из-за угла может вылететь незнакомец с ножом или кислотой в банке. Походка сжатая и неуверенная, немного успокаивала мысль, что рядом находилась Наташа, не торопясь прогуливающейся с ней. — Ты до сих пор ничего не сказала мне об… об Адене, — она требовательно взглянула на Романофф, нахмурившейся и опустившей взгляд к земле. — Ты постоянно отводишь тему, она не приходит, даже не звонит! Она м… мертва?.. — Нет-нет, — скрывать очевидно смысла не было, не она, так скажут другие. — Понимаешь, после того, как мы отделили вас всех от Колдуньи, чар спали, кроме неё. Кажется, они не думают слабеть. Несколько дней назад она уничтожила частицу портала, её не берут ни боль, ни уговоры, она где-то внутри себя, а самое страшное, что ей нравится быть такой. С её силами мы не сможем сдерживать её долгое время. Иногда мне кажется, что она сошла с ума. — Безумство всегда было частью её жизни, — тихо ответила Лола, переходя дорогу. — Обещай мне одну вещь.       Девушки остановились посреди потока людей, прямо напротив магазина. Глаза Лолы наполнены надеждой и грустью, странное смешение. — Вы не уничтожите её. Обещай. — Я… — Наташа тяжело вздохнула. Она не могла пообещать того, что не могло от неё завить. — Я постараюсь сделать всё от себя зависящее. Знаешь, — продолжала рыжая, спускаясь по каменной лестнице. — Пьетро так ухлестывает за Юной, так ухаживает, — губы превратились в тоненькую улыбку. — Я надеюсь, у них всё будет хорошо. Некая отдушина в происходящем хаосе нам не помешает. Тони бы нам не помешал… — Тони? — удивленно повторила Лола, присаживаясь на лавочку в сквере. — Кто это? — Ты правда о нем не слышала? — изумилась Нат, поеживаясь от холодного ветра. — О, он по-настоящему великий человек. Благодаря его жертве, мир стал прежним, многие вернулись. Но один мир, одна большая вселенная под названием «Семья Старк» осталась без яркой звездочки в ночном небе. — Мне жаль, — тихо произнесла девушка.

***

      Тернер очнулась лежащая на кровати. Она точно помнила, что потеряла сознание, стоя на ногах, и сейчас она должна была лежать на полу. Голова ещё немного кружилась, но различить очертания сидящего рядом человека не составляло труда. Бледная, слабая фигурка нахмурилась, пытаясь доказать всем, что такими мелочами её не проймешь, и она может продержаться так ещё очень долго. Она была рада провалиться в мягкие объятья одеяла и подушек. Человек, сидящий рядом, оказался никто иной, как Клинтон Бартон, бездумно листавший книгу, которую сам же принес, чтобы как-то скрасить досуг пленницы. — Меня как будто в кипящий котел засунули, — произнесла девушка, приподнимаясь на локтях. Кожа ужасно горела, словно она пролежала на палящим солнце весь день. — Последствия твоей разлуки с Колдуньей, — спокойно ответил парень, вынимая из плошки с холодной воду тряпку, некий компресс, и аккуратно положил его на лоб девушки. — Тебе станет легче, когда ваша связь начнет слабнуть. Надеюсь. — Слабнуть?! — воскликнула она, подскочив на месте. — Ты слышишь, что несешь?! Как она начнет слабнуть, если она, по факту, моя мать?! — Послушай, — Бартон привстал с места, жестикулируя руками. — Мы найдем способ разорвать её, это вопрос времени. — Клинт, тебе десять лет?! — сорвав со лба прохладную материю, она швырнула её в Ронина. — Какого фига ты решил, что сможешь поменять историю?! Я слышу эту лажу почти всю жизнь, мне никак не нравится, что кто-то снова решает, что мне делать и как жить. А знаешь, что ещё я слышу? — Адена села на колени, оказавшись на одном уровне с Клинтом. — Хлипкие надежды на счастливое будущее, принадлежащие твоему наивному подсознанию. — Меня ничуть не задевают твои выходки, — держался молодцом, ухмылялся, уверенно вглядываясь в темно-карие, такие родные глаза. Изъяв из кармана джинс сложенный и склеенный скотчем лист, тот самый, с рисунком и неровными буквами, он старался затравить бьющееся внутри сопротивление. — Эта девочка рисовала его целый день в надежде, что ты ответишь, но прошел день, второй, а ответа так и нет, не слишком жестоко с ребенком? — Морите голодом, бьете током, проводите беседы, как дешевые психологи, такой план?! — забыв о слабости, Симург вскочила на ноги, отойдя подальше к окну, за которым играл алый закат. — Отстаньте от меня, не ясно?! — Посмотри, Мия старалась, поборов ради тебя болезнь, неужели это ничего не стоит? — рисунок стоял перед глазами, как живой, и это клетчатое платье она могла узнать из тысячи, потому что Мия его так не любила, но надевала ради неё.

Дорогая Адена! Я скучаю, о надеюсь, что ты не забыла меня и когда твои дела закончатся, мы снова будем играть в куклы.>

      Написано с ошибками, и некоторые буквы можно угадать только по смыслу. Две кривые фигурки держались за руки, между ними чувствовалась крепкая, хоть и невидимая связь. Она осела, съежившись в комочек. В голове раздался щелчок, по сравнению с перчаткой Таноса, тот самый, вернувший всё важное в жизнь девушки. Она возвращалась.

Вернулся я, спустя сто лет, Из темноты на землю эту. Зажмурился, увидев свет. Едва узнал свою планету…