Вина

— Барон Данглар в ужасном состоянии, сегодня видела его в конторе, — Щебетала одна дама на ухо другой, та округлив глаза внимательно слушала свою собеседницу и время от времени охала. — Несчастный, даже и не знает, что она наставляла ему рога.- Вторила подруге леди, сложив руки на груди. Женщины переговаривались обсуждая смерть баронессы Данглар, осуждая саму Эрмину, пока Королевский прокурор вежливо не попросил их прекратить, коль не хотят гневить Бога. Лишь де Вильфор знал, как баронесса нежно и трепетно любила супруга, как больно ей было изменять ему, зная, что это послужит их семейному счастью в виде очередных миллионов. Эрмина сама приезжала к старому другу и они вместе прикладывались к выпивке. Бывший, всегда был рад ее компании, каждый раз соперничая за ее сердце с Дангларом. Банкир трепетно относился к здоровью домочадцев, пусть он был деревенщиной, пусть их семейное гнездо украшали безвкусные ливреи и пусть он был скуп и жаден. На семью он не жалел ничего, только услышав кашель, возле «больного» тут же суетились врачи призванные бароном. Вот только теперь, одну болезнь он пропустил. Эрмина всегда отличалась здоровьем и пышущей жизненной энергией, Данглар из-за работы просто не заметил, как она ежедневно пропускает трапезы, не выезжает из дому и сидит в комнате. Точкой стало то, когда баронесса отклонила приглашение от Монте Кристо. Когда он вошел в ее покои, женщина стояла на балконе кутаясь в теплую шаль, наблюдая за звездами, птицами в их саду, кошками и собаками, что играли под балконом. Данглар подошел и облокотился на перила совсем близко с ней. Ее лицо казалось бледнее обычного и в этом не был виноват холодный блеск луны. Мужчина осмотрел ее фигуру, без корсета, что теперь покоился в шкафу. Сейчас она была настоящей. — Как ваше самочувствие? — Он хотел было что-то добавить, но его прервал мучительный вздох, кажется будто она давилась чем-то, он сразу догадался — кашель. Супруг погладил жену по руке и спине и та, успокоившись, тяжело вздохнула прижав руку к горлу. — Все хорошо, сударь.- Кивнула Эрмина сжав его руку в своей, такой маленькой, словно детской, по сравнению с большой ладонью мужа. Они долго и молча стояли в обнимку, затем устроились рядом в кресле, продолжая наблюдать за звездами в столь ясную погоду. Данглар незаметно положила руку вниз живота и принялась смотреть в одну точку, перебирая пальцами нежную шелковую ткань ее ночного платья. Пора отходить ко сну. Мужчина давно ушел к себе, а она сидела и молилась перед иконой. Данглар почти погрузился в сон, как почувствовал, что одеяло откинули и кто-то прижался к его спине, пришлось развернуться и обнять ночную гостью, это была Эрмина, а вместе с тем и первый звоночек, что она больна. Почему-то, когда она болела — всегда спала с Дангларом. Это никак не объяснялось, а мужчина был и не против этого, все-таки супруги. Да и прекрасно знал, что если рядом он, прекращался кашель ночью или температура снижалась. — Завтра вызовем тебе доктора.- Прошептал Данглар, касаясь губами ее лба на котором появились испарины пота. Он обхватил ее тельце руками и уткнувшись, в стройную шейку произнес перед погружением в сон: — у тебя жар. Данглар выполнил обещание и вызвал доктора, что не сказал ничего утешительного, к великому сожалению всей семьи Эрмина запустила давно начавшуюся простуду. Баронесса поминутно тяжело вздыхала сдерживая рвущий горло кашель. Супруг отложил все дела и весь день ухаживал за супругой, пока не приехал Вильфор и не сменил уставшего Данглара. — Как чувствуешь себя, принцесса? — Жерар ей тепло улыбнулся, протирая, обмоченной в холодной воде тряпочку, лицо. Она не отвечала ему, а из груди доносился легкий свист, когда она пыталась вздохнуть. Адская боль разрывала ее на части, но она терпела, уверяя, что ей лучше. Они всегда поражались ее жертвенности и силе. Эрмина вскоре встала с кровати и медленно передвигалась по дому, превозмогая боль и слабость в немеющем теле, через силу ела свои когда-то любимые десерты, но улыбалась. Она стала проводить больше времени с Эжени, что была счастлива. А ночами баронесса стояла у кровати, сложив руки в молитвенном жесте и повторяла слова. Слезы катились по ее лицу, женщина просила прощения у своего сына, что умер в утробе, запутавшись. Даже один последний раз выехала на прием, он и стал последним. Она танцевала, понимала, что нельзя, но так хотелось, что не было сил остановиться, наверное чувствовала близость кончины. Они приехали в дом и Эрмина быстро поднялась в комнаты, прежде впиваясь в мужа сладким поцелуем. Женщина закрылась в спальне и с ужасно страшным хрипом сползла на пол, держась за горло. Во всем теле будто метался пожар, а она еле сдерживала слезы, кусая руку. Пришла слуга и стала помогать баронессе с платьем. Эрмина попросила позвать супруга, залезая в кровать, прикрывая глаза. Данглар пришел и присел на кровать, укладывая ее голову на свои колени. Волосы прилипли ко лбу, а ее глаза жалобно блестели в свете луны, — Я не хорошо себя чувствую, вызови мне завтра лекаря. Я очень люблю тебя, клянусь, а теперь — позови Эжени. Прошу. — Он позвал, Эрмина долго что-то говорила дочери, решилась раскрыть ей тайну, ту, которую они с Дангларом скрывали семнадцать лет — Эрмина не ее мать. От этого, бедная девушка разрыдалась, а еще от вида такой слабой матери, бледной, почти прозрачной, что слабо держала ее руку. Данглар запустила руку в смоляные волосы дочери — иди спать, а завтра мне станет лучше. Барон сегодня лег рядом с ней, Эрмина уткнулась в его спину и что-то писала на листочке. Положив конверт на столик, женщина обняла супруга и закрыла глаза. Данглар повернулся и наблюдал ее сон, сначала она ворочалась, он не спал, а потом резко прекратила и тот проснулся от сладкой дремы, а прикрыл глаза на пять жалких минуточек. Сразу стало понятно — она не проснется. Но как одержимый барон тряс ее за плечи, умолял, заклинал, целовал, но супруга не просыпалась, не открывала свои карие глаза, что точно были цвета янтаря. Лекаря привезли через час, может и больше. Время остановилось, Данглар с бутылкой коньяка в руке вспоминал: Это было двадцать два года назад, в маленьком приморском городишке — Марселе, он тогда еще никакой не барон, а служащий на корабле оьыкновенгыс бухгалтером. Она — молодая жертва жестокой судьбы, ей не исполнилось и шестнадцати лет, а замужем за никчемным стариком. Как-то они встретились и даже не поняли как влюбились, только она потом уехала, а он отправился на войну. Маркиза де Наргон сидела на камнях, собирались тучи, а волны доставали и омывали ее нежные ножки. Сзади послышался хруст камней под ботинками. — Не советую Вам здесь находиться, вы можете попасть под ураган. Данглар присел рядом. — А может я хочу почувствовать стихию, а господин Данглар? — Весело улыбнулась Эрмина, протягивая ему руку, чтобы подняться. Данглар и де Наргон долго гуляли по берегу уже достаточно неспокойного моря, чтобы бежать домой. Начался ураган, прогулка прекратилась. Но они стали встречаться чаще. Данглар гладил ее по голове, умоляя не уходить от него, не покидать. Он в голос извинялся за ссоры, за то, что он заставлял ее спать с разными мужчинами. Банкиру пришлось отпустить, когда приехали доктора. Бессонная ночь давала о себе знать, но мужчине надо было сделать еще одно очень важное дело. Усевшись за стол, банкир обмакнул перо и начал писать родителям Эрмины. Граф и графиня де Сервьер давно разорвали все отношения с дочерью, как только узнали о том, что она выходит замуж за банкира. Данглар выводил буквы, надеясь, что они приедут на похороны дочери. Любимой и единственной. Банкир ошибся. Ответ пришел в тот же день и заставил его взвыть от щемящей боли в груди. Родители Эрмины оказались черствыми сволочами, это письмо Данглар сжег. Он не мог понять, откуда столько ненависти к родной дочери. День похорон подкрался незаметно. Отпевание в церкви, красивое, пышное, де Вильфор и Данглар стояли в первых рядах у самого гроба. Прокурор даже достал ее самые любимые цветы, необычайно редкие: голубые розы. Они были чернильного цвета, волшебно сочетаясь с рыжими волосами. Эжени плакала, утыкаясь в плечо Луизы. Жерар смотрел на Кавальканти, они хотели сделать Данглар сюрприз, он нашел их сына, он это сделал, но очень поздно. Опоздал буквально на несколько дней. На банкире не было лица, тот стоял неподвижно, сжимая холодную руку жены. По одному обычаю, Данглар обложил супругу всеми ее драгоценностями, которые только имела Эрмина.