Лес, Лис и Чон Чонгук

Лес принимает уже привычным шелестом листьев и Чонгук наконец-то выдыхает. Работы у него в последнее время прибавилось, и просто так выбраться посидеть удаётся реже, чем хотелось бы. Поэтому сейчас Чонгук набирает в грудь побольше воздуха и поднимает взгляд к верхушкам деревьев. Через ветви пробираются лучи палящего солнца, зайчиками оседая на зеленеющей траве. Большая часть дня уже прошла, но яркий, сочный цвет неба слепит глаза, отчего Чонгук жмурится, прикрывая лицо ладонью, но не опуская взгляда. Лес всегда успокаивает его. Каждый раз, подходя к первым, сначала редким деревьям, Чонгук чувствует лёгкую расслабленность, наполняющую тело. Залезает на своё любимое дерево, прячась под тенью листвы, откидывает назад голову и закрывает глаза. Хорошо. Просто хорошо наконец оказаться здесь и слушать щебетание птиц. Ощущать гуляющий лёгкий ветерок и аккуратные прикосновения ближайших веток. В деревне днём тихо не бывает никогда. С самого раннего утра она наполняется искусственными звуками, переговорами работающих людей и только к ночи с заходом солнца затихает, постепенно засыпая. Особенно сейчас, когда близится День летнего солнцестояния. Один из самых ожидаемых дней в году. Говорят, что в ночи до и после праздника граница между нашим миром и миром духов истончается. Время, когда духи обретают видимую человеческому глазу форму и спускаются на землю. Волшебное и одновременно пугающее время, когда магия становятся ближе. Также это лучшее время для приворотов и колдовства. Храм духов стоит среди леса, окружённый ручьём. Он огибает храм с трёх сторон, позволяя подойти только к главному входу со статуей верховного божества. Красивое, чарующее место совсем скоро будет полно людей. Ритуальные представления и обряды, а перед этим шумная ярмарка и гуляния. Чонгук готовится вместе со всеми, семейная мастерская не ждёт, корзины, выходящие из-под рук его отца и, не так давно, его самого, ценятся в народе. Считаются одними из лучших не только в их, но и в ближайших деревнях. К празднику заказов прибавилось и они с отцом работают вдвое больше. Чонгук собирает прутья, занимается обработкой, а после закатывает рукава и гнёт уже готовые ветви, сплетает меж собой, придаёт форму. Улучшает, увеличивает, добиваясь лучшего и лучшего результата. Он любит своё дело, правда, любит. Но его также неконтролируемо тянет лес. Живая природа зовёт и манит своими тайнами и особенной, говорящей тишиной. Чонгук хотел бы иметь свой дом, окружённый чащей. Вставать утром и выходить на крыльцо, закрывать глаза и слушать окружающую его со всех сторон жизнь. Хотел бы уметь разбираться в травах и варить настойки. И, возможно, если очень-очень постарается, заслужить доверие духов и заиметь возможность общаться, ощущать их. Чонгук придаётся мечтам, сидя на своей ветке, и совсем не замечает, как проходит время, но когда открывает глаза, солнце уже приближается к горизонту. Он всматривается в цвета деревьев, отражающие свет разгорающегося заката и представляет серебряную дымку, собирающуюся в искрящуюся фигуру. Так описывают появление духов, так видит его для себя Чонгук. Говорят, в Праздник урожая они призраками бродят среди людей, позволяя себя увидеть. Некоторые жители рассказывают, что встречали кого-то из них. Все они говорят о полупрозрачном образе какого-либо животного с неизменно яркими глазами цвета ярко-жёлтой луны. Жёлтый диск спускается всё ниже за кроны деревьев, пора возвращаться. Он спускается быстро и аккуратно, но стоит поставить на землю вторую ногу, как совсем близко за спиной раздаётся: — Красиво сегодня, правда? Чонгук вздрагивает от неожиданности и оборачивается, вызывая ещё более широкую улыбку у незнакомца. Тот смотрит внимательно, с хитрыми искорками в глазах, а потом обводит взглядом окружающую его зелень и легко жмурится, повторяя свой вопрос, на этот раз не глядя на собеседника. Чонгук моргает пару раз заторможено, разглядывает странного парня перед собой. Он одет в обычную рубашку и льняные штаны, как и Чонгук, а закатное солнце золотит его кожу и необычные, рыжеватые волосы. Его голос низкий, звучит тепло и приятно растекается в сознании. — Да, красиво, — соглашается Чонгук и сам смотрит в небо. — Меня Тэхён зовут, — сообщает Уже-не-незнакомец и протягивает руку, улыбаясь уже весёлой улыбкой. — Чонгук, — улыбается в ответ и жмёт чужую ладонь. Искорки в тёмных глазах напротив отражают ещё и радость. Тэхён расспрашивает его буквально обо всём и иногда останавливается, указывая то в небо, то на особое пение птицы, то на необычный цветок. Рассказывает о каждом интересные истории и выглядит почему-то очень правильно, будто на своём месте, стоя босиком в шелестящей траве. Чонгук слушает и удивляется чужому виденью мира. — Я слышал легенду, — говорит Тэхён, указывая на растущий рядом цветок. — что один дракон когда-то хотел украсть у людей солнце. Но когда он взял его, то сильно обжёг лапы. Он был очень зол и раздосадован, и из-за этого попытался разорвать солнце. Искры летели на землю и превратились в эти цветы.* — Хм, — Чонгук тоже наклоняется ближе к цветку, рассматривая тянущиеся к свету лепестки, — тогда они должны называться огненными. Или солнечными? — Может быть, — легко соглашается Тэхён, ещё раз обернувшись на цветок, склоняет голову к плечу, — Возможно, кто-то их так и называет? Хотя мне кажется, что солнечные звучит всё-таки лучше. — Откуда этот дракон вообще взялся? — Чонгук разминает руки на ходу, наблюдая за идущим чуть впереди Тэхёном. — Как люди узнали об этом? Тэхён смеётся и разводит руки, мол, не знаю. Оборачивается к Чонгуку и берёт за запястье, утягивая за собой. Они выходят из леса уже хорошими приятелями, не переставая разговаривать, и Чонгук не помнит, чтобы когда-нибудь так быстро сходился с людьми. Рядом с ним не много его ровесников, и он никогда не стремился к общению со сверстниками и большой компанией. Да и занят был. Тем более перед праздником. Чонгук удивляется, как ещё ни разу не видел Тэхёна. Он провожает его почти до дома и просит встретиться завтра у леса. Чонгук обещает обязательно прийти и возвращается домой в поразительно хорошем настроении. Чонгук не знает, почему, выбегая на следующий день из дома, так волнуется. Тэхён оказался потрясающим собеседником, сказал, что рад встретить Чонгука и что у него нет близких друзей. Чонгук этому ещё удивился. Тэхён казался человеком, который любит компанию и притягивает людей весёлым характером. Новый знакомый только легко посмеялся на такое заявление и влез на ствол поваленного дерева, раскинув руки в стороны. А ещё он рассказал о паре красивых мест, которые обещал показать Чонгуку при следующей встрече. Тэхён замечательный, но Чонгук почему-то жутко волнуется. Вдруг он не придёт? Или вдруг Чонгук придёт не туда, что-то перепутав? Глупо, но выкинуть подобные мысли из головы не получается. Хотя стоит завидеть приметную рыжую макушку в назначенном месте, как все сомнения сразу исчезают и он с улыбкой машет рукой, подходя ближе. — Я уже боялся, ты не придёшь, — сообщает Тэхён. Надо же, и в этом они похожи. — Вот он я, свободен сегодня на весь день. — Тогда предлагаю пойти в дальнюю часть леса, там есть небольшой пролесок недалеко от реки. Раз уж так удачно сложилось, — Тэхён вновь улыбается хитро, и они оба смеются с маленькой разыгранной сценки. — Почему твои волосы рыжие? Место, к которому Тэхён их вывел и правда красивое. В траве мелькают яркие бутоны цветов, стебли и листья поблёскивают, залитые солнцем. А они вдвоём прячутся в тени ближнего дерева, удобно разместившись прямо на земле, облокотившись спинами о ствол. Атмосфера располагает к тому, чтобы развалиться на траве, раскинув руки в стороны и немного подремать. Но просыпать здесь полдня Чонгуку не хочется, поэтому он поддерживает не очень активный, но всё равно приятный разговор. Тэхён молчит какое-то время, и Чонгук поворачивает к нему голову, приподнимая уголки губ в улыбке. Но на чужом лице заметное волнение и серьёзное обдумывание вопроса. Как будто он боялся обсуждения цвета волос. Будто это что-то страшное и как-то повлияет на их общение. — Тэ? — Чонгук садится прямо и разворачивается уже полностью, придвигаясь ближе. — Что-то не так? Тэхён поднимает на него взгляд, полный надежды на понимание, и вновь прячет его, устремляя куда-то в землю, притягивает колени к груди, укладывая на них руки. Да что такое-то в несчастном цвете волос?! — Это от отца, — начинает он неуверенно. — он не местный, но женился на девушке из деревни, что за лесом — моей матери. Цвет волос — родовая особенность. Там, откуда отец, это нормально. А тут, — Тэхён делает паузу, утыкаясь лбом в колени, выдыхает. — Тут люди считают это необычным, странным ужасным и опасным. Я говорил, что у меня не было друзей. Так и есть. Никто из детей не хотел со мной общаться. Скорее всего, их пугали родители. С нашей семьёй никогда особо не общались. Отца считали чернокнижником. Чонгук не осмеливается ничего сказать, какое-то время молча переваривая информацию. Его разбирает злость на этих людей и непонимание. Ему больно за Тэхёна. Ему стыдно за тех людей. Но их он не знает, а Тэхён сидит совсем рядом, не меняя положения. Чонгук осторожно кладёт руку ему на плечо. Тэ вскидывает голову. Его глаза... Нет, он не плачет, но в них, прямо на дне зрачков озером плещется давние обида и непонимание. Чонгук слегка улыбается ему и неловко обнимает за плечи. Неудобно, на самом деле, Тэхён всё ещё сидит к нему боком, но он застывает на мгновение, а после разворачивается и обнимает в ответ. У Чонгука под пальцами ткань чужой рубашки, через которую чувствуется тепло кожи, а внутри лёгкий трепет от ладоней Тэхёна на спине и ощущения, что этому человеку давно не хватало того, кто сможет выслушать и таких простых объятий. Кожу щекотят чужие пушащиеся волосы, и Чонгук пальцами приглаживает несколько прядок, слегка массируя кожу. — А мне они нравятся. Красиво. Тэхён отстраняется и улыбается. Не ярко и лучезарно, как Чонгук уже привык видеть, а тише, скромнее. И как-то более... Лично? Слегка пихает в бок в смущении. И его щёки покраснели. Еле заметный румянец покрывает смуглую кожу, и Чонгук тыкает в неё указательным пальцем, заливаясь смехом, когда Тэхён дует на это губы. — Спасибо, — тихо произносит Тэхён, — Я боялся, что ты тоже уйдёшь. Чонгук фыркает и надевает на взъерошенную макушку собственноручно сплетённый венок. Помнится, его лет в шесть научила мама, когда он застал её с множеством цветов и трав. Тогда ему показалось это очень интересным занятием. Мельком про себя отмечает, что светло-голубые цветы хорошо смотрятся на Тэхёне. — Ты ведь пойдёшь на ярмарку, да? — А? — Тэхён непонимающе смотрит на Чонгука. Кажется, он только вынырнул из своих мыслей. — День солнцестояния. Ты же пойдёшь? — повторяет Чонгук, перехватывая охапку ветвей поудобнее. Ему необходимо собрать материал для новых корзин, а Тэхён с радостью согласился помочь. Только с ответом на вопрос медлит, смотрит перед собой, думает о чём-то. — Тэхён? — Я постараюсь. Обычно мы пропускаем празднование, — говорит он. — Но, наверное, я смогу выбраться, если ты хочешь. — Уверен? Я ведь тоже сначала должен родителям с приготовлениями помочь. Ничего, если не сможешь. — Да, — улыбается Тэхён. Они встречаются в центре площади, когда ярмарка уже в самом разгаре. Чонгук разгорячён, всё вокруг яркое, шумное, музыка играет, и он чувствует себя так же ярко, кровь кипит, и рыжие волосы в толпе он внезапно так рад видеть, что обнимает с ходу, смеётся в ухо. — Осторожнее! Ты меня чуть не уронил! —Тэхён в ответ не может не улыбаться, похлопывает по спине. — Тебя уронишь, как же, — всё же отстраняется Чонгук. — Чего?! А ну иди сюда! Лицо Тэхёна вытягивается от удивления из-за нагло показанного языка, но он при этом не может не хохотать, пытаясь поймать уворачивающегося Чонгука. Они несутся через всю площадь, и даже умудряются никого не сбить, несмотря на петляющего между палатками хитреца. Тэхён нагоняет Чонгука только когда шум празднующих людей остаётся позади, ловит за руку, тянет на себя, запястья удержать старается, при этом пальцами по бокам проходясь. Чонгук уже смеяться не может, на землю опускается, пытаясь от щекотки уйти. Тэхён жалеет его, отпускает всё-таки, сам на землю садится, дыхание восстанавливает. Чонгук тоже дышит через рот, грудь только так вздымается, устраивается на траве поудобнее, руку под голову подкладывает, а свободной за чужой рукав дёргает, надеясь рядом уложить. И хмыкает, когда на это лишь отмахиваются. — Я же говорил, уронишь тебя. Тэхёна хватает только на то, чтобы шлёпнуть по ноге, лежащей рядом с собственной. В отместку укладывается всё же поперёк, специально головой на грудь, ещё и затылком давит. А Чонгуку будто только это и надо. За плечи обхватывает и лежит себе, после забега отдыхает. — Ты влюбился, Чонгук? — Что? — Чонгук замирает на полуслове, отвлекаясь от своего дела и разворачивается к Юнги, удобно развалившегося на стуле. Тот поправляет пальцами чёрную чёлку и односторонне усмехается, ловя недоумевающий взгляд тёмных глаз. Он приходит в их дом из соседнего селения за корзинами, сделанными специально для него на заказ и часто остаётся на ночь или две, чтобы заглянуть ещё в пару лавок, а после вернуться домой. Чонгук ценит его как старшего брата, который рассказывает интересные истории и у которого можно попросить совет. — Ты сегодня столько говоришь об этом Тэхёне, что мне трудно думать иначе, — поясняет Юнги. — Не припомню, чтобы ты хоть раз рассказывал о человеке с таким воодушевлением. Ты же обычно больше слушаешь, а сегодня даже не спрашиваешь что произошло у меня интересного. — Всё не так! — Чонгук дует губы и отворачивается, продолжая собирать маленькие корзинки. Он открывает рот, чтобы ещё возразить, но слов не находится, ведь он только что собирался рассказать, как они с Тэхёном нашли неподалёку озеро. Юнги поднимается и треплет Чонгука по волосам, начинает собирать свои вещи, тихо произносит: — Я не против. Прости, если ошибся, но я рад, что у тебя появился дорогой человек. — А? Ты куда? Разве ты не останешься? — Чонгук тут же вскакивает, забывая про смущение и небольшую обиду, заглядывает в глаза, придерживая за предплечье обеими руками. — В этот раз не могу, — извиняющимся тоном произносит Юнги, — Но буду рад, если ты проводишь меня и наконец спросишь, что у меня интересного. Чонгук закатывает глаза и быстро убирает со стола, заодно подавая нужное старшему. Они выходят из дома, когда всё же звучит главный вопрос: — Ну так что у тебя нового? Вечером он не может заснуть, раздумывая над словами Юнги. Может, он был прав? Мог ли Чонгук в Тэхёна... влюбиться? Обычно нравятся девочки. Тэхён на девочку совсем не похож, но так ли это важно? Родители всегда говорили, что любят то, что внутри, и даже самые маленькие привычки дорого человека начинают нравится. Но это родители, а это — Чонгук, который, возможно, влюбился в Тэ? Он вспоминает, что чувствовал каждую встречу, свою реакцию на жесты и поступки. Тэхён весёлый, с ним легко и комфортно. Просто говорить, молчать. Ну и он красивый. Чонгук признаётся себе, что считает его красивым. Растрёпанные постоянно волосы, тёплые тёмные глаза напоминают цвет древесной коры. Правильные черты лица и немного оттопыренные уши. Чонгук считает Тэхёна красивым. Но он может назвать красивыми многих людей, это же не значит, что он в каждого влюблён. Он засыпает, так и не придя к какому-либо выводу. Чонгук наблюдает с берега за резвящимся в воде Тэхёном и думает. Он теперь часто возвращается мыслями к словам Юнги. Влюблён или нет? Друг или уже нет? Странно всё это. Всерьёз рассуждать о подобном. Чонгук честно хотел оставить всё как есть и не волноваться, но собственная дурная голова не даёт, раз за разом возвращаясь к тому же. Поэтому он вновь вылавливает яркую макушку заплывшего ещё дальше Тэхёна. Чонгук ложится на спину, стараясь расслабиться, и наслаждается тёплыми лучами солнца, греющими кожу. Он, кажется, задрёмывает, но когда открывает глаза, Тэхён уже падает рядом, раскинув ноги и руки в стороны, задевая Чонгука. Он поворачивает голову, задерживая взгляд на чужой вздымающейся груди. Маленькие капельки отражают солнечный свет. Поднимаются вверх-вниз. Вдох-выдох. Правильно, вдох-выдох, Чонгук. Нечего засматриваться на всяких Тэхёнов. Поэтому он решительно поднимает глаза к чужому лицу и неожиданно для себя встречается с пронзительными карими. Тэхён смотрит на него в упор, как будто не моргая, и не отводя взгляда. Изучающе и будто поглощающие. Чонгук чувствует себя маленькой зверушкой перед хищником, но продолжает вглядываться в ответ. Он не помнит, чтобы хоть раз видел этот взгляд и это выражение лица. Тэхён обычно рядом с ним лёгкий, понятный и уже какой-то совсем свой. Этого же он не знает. Но он тоже завораживает и тянет к себе. Чонгук едва ли может сопротивляться. Он перестаёт считать мгновения, когда Тэхён будто что-то вспоминает, смотрит на него с удивлением, будто только заметил. А после жмурится, встряхивает слегка головой и молча поднимается. Чонгук не видит, куда он уходит. Он вздыхает, накрывая лицо ладонями и растирая кожу. Он точно влюбился. Только уголки губ всё равно немного ползут вверх. Он встаёт, ероша рукой волосы. Они мокрые и ёжиком торчат в разные стороны. Тэхёна, разводящего костёр, он находит почти сразу же. Он кажется усталым, но довольным, а ещё улыбается Чонгуку легко и спокойно, без намёка на тот тяжёлый взгляд, что нельзя не улыбнутся в ответ. Чонгук выдыхает свободно и садится рядом, наблюдая за разгорающимся огнём. Они жарят на костре собранные с дикой яблони яблоки, достают принесённый с собой хлеб. Тело приятно ноет после дня работы и прогулок, игр. Немного клонит в сон, хотя ещё рано. Откуда-то издалека слышен вой волка. Тэхён вскидывает голову, начинает озираться, глубоко вдыхая через рот. Чонгук вскидывает брови, наблюдая за чужими действиями и вновь смотрит на костёр, подбрасывая веток. Языки пламени заглатывают сухое дерево, потрескивает, покачивается от самых сильных дуновений ветра. Снова раздаётся вой. — Говорят, волки выбирают пару один раз и на всю жизнь. Может, он потерял свою и поэтому воет? — Не только волки. Ещё лисы. Не все правда. Но наши могут полюбить только однажды. — Наши? — Да. Те которые живут в этих лесах уже много-много лет, — Тэхён тоже смотрит в огонь, пересаживаясь поближе к Чонгуку. Теперь Чонгук почти задевает его плечо своим. — Интересно, как понять, что ты влюбился? — вопрос срывается самовольно, раньше, чем Чонгук успевает подумать. — Ну, не знаю. Наверное, ты это чувствуешь. Мне кажется, если ты задаёшься этим вопросом, то это уже что-то значит. А что? Тебе кто-то нравится, Гукки? — Тэхён поднимает брови, вновь улыбается и смотрит этим своим хитрым взглядом. — Да нет, — отмахивается Чонгук, закатывая глаза, мысленно обещая себе подумать над этим позже. — просто вспомнил, как мама рассказывала, как они с отцом познакомились, — заканчивает совсем тихо. Тэхён ничего не отвечает, берёт ещё пару кусков хлеба, протягивая один Чонгуку. А после ложится на землю, укладывая голову на чужие колени и прикрывая глаза. Чонгук легко перебирает рыжие прядки, чтобы занять руки и примиряет себя с мыслью, что он влюблён. На Тэхёна он при этом старается не смотреть. Получается, правда, через раз. Ночь они проводят в лесу и возвращаются рано утром, когда солнце только-только вылезает из-за горизонта. На следующий день Тэхёна нет. Работы наваливается много и Чонгук едва успевает в назначенное место, где они обычно встречаются. Но когда он приходит, там никого не оказывается. Чонгук опускается на землю, поглядывая по сторонам и отстукивая пальцами какой-то мотивчик. Но время идёт, а Тэхёна всё нет. Чонгук поджимает губы и уже готов в шутку обидится, что ему пришлось столько ждать, когда он придёт. Тогда Тэхён обязательно извинится и полезет обниматься, как делает всегда, когда считает себя немного виноватым. Ну или когда ему хочется. Иногда он просто обнимает со спины, укладывая подбородок на чужое плечо. Чонгуку в такие моменты всегда как-то особенно тепло. Поэтому и в этот раз он просто обязан немного пообижаться, чтобы получить свою долю Тэхёновых нежностей. Если он, конечно, придёт. Потому что прошло уже много времени, а его всё ещё нет. Чонгук начинает волноваться. Никто из них ни разу так сильно не задерживался. Тут он понимает, что не знает, где Тэхён живёт. Иначе он бы сейчас обязательно пошёл навстречу. Но выходит, что он даже не имеет понятия в какую сторону двигаться. Почему-то первым всегда приходил Тэ и каждый раз, завидев Чонгука, махал ему руками. А что делать сейчас — непонятно. Он ждёт ещё какое-то время, но никто так и не появляется, а солнце тем временем уже достаточно сдвинулось к горизонту. Чонгук возвращается домой, всё время оглядываясь по сторонам — надеется увидеть рыжую макушку. На следующий день Тэхён тоже не появляется. И после тоже. Его нет уже четыре дня, и Чонгук не находит себе места. Он каждый день в одно и то же время, на том же месте надеется, что Тэхён наконец придёт. Он обходит всю деревню, в попытке узнать, где тот живёт. Но оказывается, что абсолютно никто не слышал о парне с рыжими волосами. Это удивляет, заставляет беспокоиться ещё сильнее. Внутри тянет непривычно, Чонгук скучает, как никогда ни по кому не скучал. Тэхёна откровенно не хватает. Снова хочется улыбок и смеха, чтобы проводить вместе много времени. И обниматься тоже хочется. И почему Чонгук никогда не делал этого первым? Может, он чем-то обидел Тэхёна? Но он вновь и вновь прокручивает день, когда они виделись в последний раз, и не может припомнить ничего такого. Замечают его волнение даже родители, но Чонгук отшучивается, уверяя, что всё хорошо, так как не хочет беспокоить. Чонгук убирает зацепившуюся за ногу ветку. Тропинка уходит всё дальше, он не уверен, что помнит, куда она приведёт. Кажется, сюда он ещё ни разу не заходил. Исследовать лес без Тэхёна не так уж и интересно. Среди деревьев Чонгук как и всегда расслабляется. Шуршание листвы, воздух, наполненный разными запахами, гуляющий по коже ветерок. Хочется остановиться, закрыть глаза и просто глубоко дышать. Чонгук позволяет себе это, ненадолго отгоняя все мысли, что вертятся в голове. Прислушивается. Небольшой пролесок становится местом отдыха. В какой-то момент ему кажется, что кто-то рядом. Где-то недалеко будто бы слышаться шаги. Он открывает глаза. Впереди, за кустами какое-то движение. Чонгук замирает. Зверь? Хищник? Человек? Главное, оставаться спокойным. Не бежать, не шуметь, аккуратно. Шелест приближается, Чонгук напрягается сильнее. Тут он слышит тихие голоса. Люди. Двое. Чонгук выдыхает, на секунду прикрывая глаза. Шорох и приглушённые голоса проходят дальше, так и не заметив никого постороннего. Но кто сейчас ходит по лесу? Из деревни? Чонгук забрёл достаточно далеко, свои обычно где поближе. Может быть, кто-то чужой? Любопытство подгрызает изнутри. Чонгук подозревает, что это не самая лучшая идея, но закусывает губу и аккуратно идёт вслед за незнакомцами, стараясь ступать как можно тише. Азарт тотчас же разливается внутри, и Чонгук закусывает губу. Он нагоняет их быстро, кажется, они не торопятся. Их одежды яркие, похожи на праздничные. Расшитые традиционно. Ещё он видит выглядывающие из под подола что-то, похожее на... хвост?! Крадучись, он подбирается ближе, всё так же оставаясь в тени. Он едва удерживается, чтобы не вскрикнуть. Хвост. Два хвоста. Скрытые одеждой, но Чонгук уверен, что зрение его не обманывает. Большие пушистые хвосты и уши на головах в цвет волос. Первый... Лис, да Лис, с тёмными, почти бурыми волосами, он выше и шире в плечах, наверное старший. А второй — Чонгук замирает, поражённый — такой знакомый, с рыжими волосами. Которого Чонгук все эти несколько дней хотел увидеть. Тэхён — Лис. С самыми настоящими ушами и хвостом. Наверное, он даже превращаться может. А Чонгук... не знает, что испытывает. Он поражён, расстроен и всё равно очень рад. А ещё растерян. У него не складывается в голове, как Тэхён, его обычный, прекрасный Тэхён (Чонгук даже не замечает этих мысленных формулировок. Будь он чуть меньше удивлён, обязательно бы смутился) может оказаться столь загадочным, потрясающим созданием, как дух Лиса. Неужели Чонгук не свихнулся, всё ещё пробираясь следом и всматриваясь во всё никак не исчезающие уши на чужих головах. Он влюбился в Лиса. Уму непостижимо. Неужели Тэхён всё это время скрывал нечто столь значительное? Обида сама собой распускается внутри, но Чонгук тут же машет головой и приказывает себе успокоиться и не рубить сгоряча, пока они не поговорят и во всём не разберутся. Если всё-таки Тэхён перестанет его избегать. Но Лисы вдруг останавливаются, вынуждая и Чонгука замереть в своём укрытии. Один из них разворачивается и решительно движется в его сторону. Чонгук весь сжимается, уже почти уверенный, что его обнаружили и жмурит глаза. — Нет, Тэхён, ты не можешь! — звучит совсем рядом, и Чонгук открывает один глаз, всё ещё боясь пошевелиться. Кажется, они слишком увлечены спором и его всё ещё не замечают. Чонгук разжимает зубы, даже не заметив, что сжимал их и начинает прислушиваться к разговору. — Да почему?! — возникает в ответ Тэхён. — Ты же сам прекрасно знаешь, — вздыхает неизвестный Чонгуку Лис. — ты не можешь пойти прямо так! Твоих сил едва ли хватит, чтобы скрыть уши и хвост хотя бы на полчаса. — Но я не буду подходить к нему! Ничего не случится, Сокджин, ну пожалуйста! — тянет последнее слово Тэхён. — Мы вообще не должны к людям вне праздника выходить, — слышится обречённое от этого Сокджина. — Я удивлён, что тебя ещё ни разу не схватили за руку. — Да потому что кроме тебя до меня нет никому дела! — Чонгук напрягается, не ожидая подобного услышать. Он никогда не слышал подобной интонации у Тэхёна. Почти отчаянной. Поток мыслей и переживаний уже хочет затопить сознание, но Чонгук боится упустить хоть слово, полностью обращаясь в слух. — Пожалуйста, Сокджин, — голос тихий, Чонгук едва различает слова, — мне правда плохо без него. — Ты же понимаешь, что я не могу, — чужой тон смягчается. — хотя бы пару дней подожди, сил подкопи. А то захочешь поцеловать своего Чонгука, а у тебя вдруг хвост появляется, ещё и цвет глаз вдруг меняется. Напугаешь же. Кажется, это должно быть шуткой или как-то успокоить, но Тэхён только мычит расстроено, а Чонгук на своём месте даже дышать перестаёт. Поцеловать... его? То есть Тэхён, то есть прям в губы? Он сглатывает, во рту пересыхает, и он надеется, что никто не услышит его стучащее сердце, потому что сам он его слышит очень отчётливо. Получается, Тэхён тоже... в него... А Чонгуку казалось, что больше его сегодня ничего не удивит. Он дожидается, когда Лисы уйдут достаточно далеко, а после сам выбирается на тропинку, уносясь в противоположную сторону. Домой, скорее домой! Чонгук вновь спит плохо. Только в этот раз заснуть не дают мысли о взаимности. Чонгук ждёт не дождётся когда сможет увидеть Тэхёна. В теле, несмотря на усталость, плещется желание что-то сделать. Пара дней. Тэхёна попросили подождать пару дней, чтобы не испугать Чонгука. Чонгук пугаться не будет, он, в конце концов, главное уже узнал, хоть и непреднамеренно. Чонгук сидит на своём любимом месте, перебирают травинки руками. Листья пробегают между пальцами, оставляя на коже сок. Мелкие цветочки рядом задевают ладони острыми листьями и нежными бутонами. Солнце сегодня не слепит глаза, скрываясь за облаками. Чонгук честно подождал несколько дней. Выполнил больше работы, чем от него требовалось, продал уже законченные корзины и разнёс часть заказов по адресам. Он не пытался найти Тэхёна и не ждал его в месте их встречи. Чонгук рассудил, что, раз Тэхёну необходимо время на восстановление сил, — Чонгуку всё ещё неловко и немного странно думать о нём как о неком могущественном создании — он может и остановиться ненадолго. Тем более, Тэхён сможет при случае его найти. Вместо этого он прокручивает множество вариантов их встречи. Что сказать, как сказать? Признаться в чувствах или в том, что нечаянно узнал о его сущности? Что на это ответить Тэхён? Или не говорить вообще, сделав вид, что ничего не было? Чонгук ложится на землю, раскидывая руки в стороны. Смотрит в небо, разглядывает пушистые облака. Они отливают нежно-фиолетовым, золотятся по краям, из-за солнечного света, закрытого ими. Их настолько много сегодня, что пятна чистого голубого неба между ними выглядят маленькими яркими бусинами, упавшими на снег зимой. Ветер качает траву вокруг, треплет и волосы, обдувает кожу. Наверное, пойдёт дождь, но пока земля тёплая, можно лежать здесь. Сейчас Чонгук не хочет ни о чём думать. Он глубоко вдыхает, закрывая глаза. Через какое-то время он улавливает тихий скулёж. Чонгук поднимается быстро, ища источник звука. Неподалёку из кустов вылезает лис, прихрамывая на одну лапу. Рыжая шерсть потрёпана и кажется грязной. Он усаживается, обворачиваясь хвостом, лижет повреждённую чёрную лапу, прижимая уши к голове. Чонгук подходит ближе, но остаётся на достаточном расстоянии от зверя. Тот подскакивает, скалится, но после будто что-то решает, дёргает ушами, смотрит на него внимательно жёлто-карими глазами, опускается обратно и снова лижет лапу, будто присутствие человека его больше не беспокоит, или он просто не находит его опасным. Это странно. Почему он не пытается сбежать? Почему он в таком состоянии? Что с его лапой? Чонгук подбирается ближе, следит за реакцией. Аккуратно, медленно тянет руку, давая возможность отскочить и убежать. Лис щурится, недоверчиво наблюдая за его действиями, но от руки не откланяться, позволяя провести пару раз по голове. — Не волнуйся, я хочу помочь. — улыбается Чонгук, убирая руку. — Давай я отнесу тебя домой, пока ты не поправишься. Лис смотрит на него снова, наклоняя голову. Чонгук надеется, что тот не станет вырываться, когда берёт его на руки. Но зверь спокойно даёт поднять себя, и даже устраивается у него на руках, насколько это позволяет повреждённая лапа. Дома Чонгук аккуратно укладывает лиса на свою кровать, сразу же спускаясь вниз за молоком. Он не уверен, будет ли его новый друг пить молоко, но пока это единственное, что он может предложить. Но когда он опускает блюдце перед лисом, тот наклоняет морду, принюхивается и начинает лакать. Чонгук только сейчас начинает присматриваться к зверю. Шерсть запачкалась, особенно белый мех на груди. Сейчас он выглядит серым, виднеются какие-то маленькие жухлые листочки, приставшие, видимо, в лесу. Всё равно пушистый хвост слегка дёргается, иногда поводя кончиком туда-сюда. Чонгук рассматривает большие, тёмные уши, когда лис вдруг отрывается от молока и вскидывает на него хитрый взгляд. И мелькает в нём что-то такое странное, вызывающее непонятное ощущение, и, отчего-то, знакомое, что становится немного не посебе. Чонгук вздрагивает, а после вспоминает, что необходимо что-то сделать с повреждённой лапой, начинает суетиться и выходит из комнаты. Его не покидает мысль, что лис-то тоже может оказаться духом. Картинка недавних событий маячит в голове постоянно. А вдруг это кто-то из знакомых Тэхёна? Или родственников? Может быть, даже сам Тэ... Тем не менее, со зверем Чонгук старается быть аккуратным, не уставая присматриваться к нему. Отец, когда узнаёт о рыжем госте, сначала хмурится и смотрит внимательно на Чонгука, а после улыбается и даёт добро на передержку лиса дома, пока тот не поправиться. Чонгук тоже улыбается и осторожно гладит следящего за ними лиса за ухом. Дни проходят быстро, лис осваивается в доме и как будто веселеет. Шерсть, благодаря стараниям Чонгука, снова чистая и даже блестит слегка, когда на нее попадают лучи солнца. Мать помогает менять повязки на лапе, и даже отец, уходя в мастерскую ранним утром, оставляет угощение рыжему приятелю под столом. Чонгук просыпается утром от ощущения шершавого языка на щеке. Жмуриться, посмеивается сонно, гладит обладателя этого самого языка по ушам, тянется на ощупь — глаза открывать всё ещё не хочется. Тэтэ — Чонгук не смог отказать себе звать лиса именно так, про себя хотя бы, уж больно он напоминает Тэхёна — сразу же отстраняется, лапами по груди слегка топчется, хвост опускает, а головой всё равно за ладонью ласкающей тянется. Чонгук улыбается умилённо, обнимает рыжего, к себе прижимая. Милый такой и такой Тэхён иногда, что думать иначе уже просто не получается, разум всё больше сходств находит, а от этого сердце волнуется и радуется так от подобных пробуждений. А Чонгук сам доволен, гладит и обнимает при каждом удобном случае, и ведь не скажешь ничего — ну любит парень животных, сам в дом с повреждением принёс, сам и заботится, вниманием окружает. С работой справляется — вообще молодец. Чонгук на кухню спускается, самому позавтракать и Тэтэ что-нибудь положить. Лис активный непривычно, и лапа, видимо, зажила почти. Крутится вокруг, пока Чонгук еду достаёт, даже когда свою порцию получает, всё ещё рядом остаётся, хорошо, что на стол не запрыгивает. — Хэй, ну ты чего, — руку вниз опускает, пальцами по спине проводит, Тэтэ под руку сам подставляется, не лис взрослый почти, щенок игривый, — ешь давай. Тэтэ к своему всё же подходит, а Чонгук уже и доесть успел, и уходить собирается. Одного лиса оставлять не хочется, но что поделать. А вечером, когда уже спит почти, гладит рыжее ухо и тихо-тихо про случайно когда-то встреченного парня рассказывает, у которого цвет волос точь-в-точь шерсть лисья. Про парня, который успел стать самым близким человеком, и по которому Чонгук очень скучает. Решается сказать, потому что день-два, и повязку с лапы окончательно снимать можно, а после и неизвестно, что. Если лис и есть его Тэхён, в чём Чонгук почти уверен, то можно наконец высказаться, ну а если нет, то всё равно хорошо. Мягкое ухо под пальцами дёргается, лис голову на лапах поудобнее устраивает. Темно, обычно светящиеся ночью глаза закрыты. Слушает, нет — непонятно. Спит, может. — А ещё я увидел его как-то в лесу, а у него уши лисьи на голове, да хвост из-под одежд выглядывает. — ещё тише говорит Чонгук, слыша улыбку в собственном сонном голосе. Он зевает, спать хочется всё сильнее, глаза уже закрыты почти, но нужно договорить. Он не знает, сможет ли повторить всё это потом, если не скажет сейчас. — Я удивился, конечно, но... Закончить не получается, сон затягивает раньше. И Чонгук уже не видит, как в темноте вновь загораются ярко-жёлтые глаза. Лис поднимается, смотрит внимательно, наклоняя голову, будто хмурится, но этого уже никто не замечает. Смотрит ещё немного, а после снова укладывается рядом, пряча чёрный нос в хвост. — Эй, ну хватит! — смеётся Чонгук, — Да подожди ты! Лис фыркает и снова из-под руки уходит, играясь. Да что с ним сегодня такое?! Как щенок маленький, честное слово. Лапа зажила, дай хоть повязку снять, скачи сколько хочешь. Чонгук улыбается, ладони вперёд выставляет, грозясь поймать, а Тэтэ отскакивает, к полу припадает и следит за ним весело. Тем не менее, ловит всё-таки, лис чихает в его руках смешно и кусает для профилактики, когда Чонгук смеётся из-за него. Тот ойкает, к себе на колени укладывает, гладит по голове и ткань с лапы наконец убирает. Ощупывает, проверяя, что всё в порядке. Чонгук его на руки поднимет, дверь открывает, сам на крыльцо садится, не переставая ладонью по рыжей шерсти вести. Лис тоже затихает, то ли от ласки незамысловатой, то ли тоже понимает, что всё, время вышло. Чонгук отпускать не хочет, растягивает минуты насколько возможно, пока у него на коленях не топчутся, осторожно вылезая из его рук. Тэтэ отбегает немного, принюхивается, ушами ведёт, прислушиваясь, а Чонгуку грустно и волнительный, будто что-то важное в жизни меняется. — Тэхён, — негромко зовёт он, — Это ведь ты, да? Тэ, останься. Лис оборачивается, смотрит внимательно и почему-то на землю усаживается. Хвост вокруг лап оборачивает и даже идти никуда не собирается. Смотрит. — Пожалуйста, — добавляет Чонгук, надеется, что не ошибся, что ему ответят, и что он не останется снова один. Мгновения идут, но ничего не происходит. Жёлтые глаза всё так же смотрят на него заинтересованно. Кажется уже, что всё бессмысленно. И если Тэхён не лис, то где он? Почему? Только теперь Чонгук останется и без пушистого рыжего друга. Сглатывает, сжимая зубы. В уголках глаз щиплет. Он опускает голову, начинает медленно и глубоко дышать. Не будет же он плакать, в самом деле. Но тут все заливает свет, и вот уже на месте лиса стоит Тэхён. Рыжая чёлка закрывает лицо, руки мнут края одежды. Той самой, которую Чонгук видел тогда в лесу. Лисьи уши прижаты к голове, хвост обнимает ноги. Тэхён бросает на него быстрый взгляд и снова прячется за чёлкой, стоит Чонгуку приблизиться. А потом его крепко обнимают, прижимают к себе, укладывая подбородок на плечо. Ладони ложатся на напряжённую до этого спину, и Тэхёну требуется секунда, чтобы обнять так же крепко в ответ. — Чонгук, — тихо выдыхает он и прикрывает глаза. — Прости. А Чонгук просто рад слишком. Ему слишком хорошо обнимать Тэхёна, чувствовать его дыхание. На душе наконец спокойно, поэтому он жмётся ещё ближе, утыкается носом в шею, улыбается в тёплую кожу. — Я скучал, — шепчет. — Я тоже, — так же шёпотом отвечает Тэхён. — Знаешь, ты для меня тоже самый близкий человек. Чонгук всё же отстраняется, смущённый. Но взгляд не отводит. Он такой красивый. Тэхён сам не может перестать улыбаться, видя его таким счастливым. Кажется, он даже не задумывается, когда подаётся губами навстречу. Он смотрит в глаза, как заворожённый, пока не касается чужих губ своими, а веки смыкаются сами собой. Поцелуй лёгкий, совсем невинный, но Тэхён чувствует ураган внутри, отстраняясь. Но теперь отстраняться не хочет Чонгук. Он сам наклоняется вперёд, целует уже по-настоящему. Это всё неловко, они оба неопытные и сталкиваются зубами, но оторваться не получается ни у одного, ни у второго. Не то, чтобы они и хотят. Позже они добираются до места их встречи, целуются снова, и только потом Тэхён говорит: — Прости, я не должен был исчезать тогда. Мне жаль, что так получилось. Следовало быть осторожнее. Понимаешь, нам нельзя попадаться на глаза у людям. В тот первый день мне нужно было уйти, а не заговаривать с тобой. Говорить это вслух трудно, смотреть в этот момент на Чонгука ещё труднее. Но когда рука касается его руки, и они переплетают пальцы, Тэхён благодарно сжимает его ладонь, поглаживая большим пальцем. — Но мне хотелось. Я видел тебя раньше, ты всегда был один и просто сидел, прикрыв глаза. Я не знал, о чём ты думаешь, но хотел составить тебе компанию. А потом мы начали общаться. Я говорил, что в детстве со мной не хотели общаться из-за волос. Мой отец, он ведь тоже выбрал человеческую девушку вместо клана. Им позволили уйти, но только из прежнего уважения к отцу, они всё-равно продолжали наблюдать за ними, им не давало покоя то, что все их тайны могут быть раскрыты. Я пару раз видел их, но мне тогда ничего не рассказывали. А потом мои родители погибли. Сначала сильно заболела мать, а потом в один день отец просто не вернулся домой. И меня забрали в клан. Я родился со способностями, хоть и был слабее чистокровных Лисов. Тем не менее, меня пытались обучать как остальных. Я знал, что меня недолюбливают, хоть это старались и не показывать. Кроме Сокджина со мной никто не обращался. Но и он занят постоянно. Поэтому я был так рад нашему знакомству. Но, похоже кто-то увидел меня в человеческой одежде, или нас вместе. Они сказали, что я как и отец позорю их род. Что они приютили меня, а я так им отплатил. У меня к тому времени и сил почти не осталось. Я тратил всё на то, чтобы скрывать весь день хвост с ушами. Я поэтому и перестал приходить. Мне утром стало плохо, я хотел предупредить тебя, но не мог даже подняться. Поэтому Сокджин вынудил отлежаться ещё несколько дней. Кажется, ты увидел нас, когда я уговорил его прогуляться хотя бы поблизости. А потом меня обвинили в общении с человеком и приказали убираться, ведь я не отец, статуса у меня нет, поэтому и возможности рассказать что-то серьёзное у меня нет. Я хотел сначала увидеть тебя, поэтому поспешил к нашему месту, наткнулся на людей, уже лисом попытался их обойти, но они, кажется, были пьяны. В общем, я еле ушёл. Часть кое-как восстановившихся сил пришлось потратить на залечивание основных ран. А потом меня нашёл ты. — Но тогда куда ты теперь пойдёшь? Я могу попробовать поговорить с родителями, но... — Не стоит, — обрывает его Тэхён. — Я думал вернуться в свой старый дом. Он должен быть в порядке. Придётся, конечно, поработать, но я справлюсь. — Ты же знаешь, что я тебе помогу? — Спасибо, Чонгук. Наконец приходит осознание, что всё хорошо. Действительно хорошо. Они вместе, они признались, и больше нет недосказанности между ними. Чонгук смотрит на Тэхёна влюблённо, Тэхён обнимает Чонгука так нежно, как только способен. И пока остаётся так, они со всем смогут справиться.