Белые кости, голубая кровь

Остаться друзьями? Развести маленький огородик на остывшей лаве угасших чувств? Нет, это не для нас с тобой. Так бывает только после маленьких интрижек, да и то получается довольно фальшиво. Любовь не пятнают дружбой. Конец есть конец. Ремарк — Герберт, милый. Занят ли ты чем-то? Не собираешься спать идти? Ведь поздно уже, — Пипу не спалось. Наверное, поэтому он и вышел из своей комнаты и осторожно отправился в гостиную. Перед огнем камина, в своем кресле, сидел его сожитель. Видимо, тот заснул здесь, не дойдя до своей кровати. Пип недолго постоял около него. До чего же он красив. Это светлое лицо с резкими чертами, широкие темные брови, тонкие губы, из-за худобы видные белые кости, голубая кровь, струящаяся по его венам. Он идеален. Филип давно стал замечать за собой странное поведение по отношению к Покету-младшему. Думал — лишь привязанность. Как у кошек к месту. И лишь недавно, поняв, что в открытую пялится на соседа, пока тот собирается в контору, смирился с этим чувством. Любовь? Есть много случаев любви кошек к хозяевам. Она остается на всю жизнь. Такой же случай был и у него. Он любил Герберта. По уши влюблен. Но боялся рассказать. Боялся, что если сделает это, их дружбе настанет конец, конец всему. Затушив камин и задвинув шторы, Пип скрестил руки возлюбленного на своей шее, и аккуратно, чтобы не разбудить, взял его под колени и лопатки. Поднял. Такой легкий. Как пушинка. И теплый. Пип понес юношу к его комнате. Благо, дверь не была заперта на ключ. Тихонько открыв ее ногой, он зашел внутрь. Этот запах. Комната пропитана Его запахом. Запахнув дверь, Пиррип подошел к кровати и осторожно опустил друга, накрыв одеялом. Не хватало, чтобы он еще простыл. И так слабенький. Пип решился легонько поцеловать Герберта в губы. Все равно ничего не узнает, не вспомнит. Аккуратно приблизившись к губам спящего, он соединил их со своими. Всего на пару секунд. Отстранившись, Пип постоял над парнем еще несколько минут. Какое блаженство. Второй немного зашевелился, но, как показалось Филипу, не проснулся. Он уже решил уходить, когда чья-то рука схватила его за запястье и притянула к себе. Филип оказался полусогнутым над кровати. Миг. Губы Пипа и Герберта слились в неуверенном поцелуе. Они углубились в этот поцелуй. Как будто от него зависела чья-то жизнь. Как в последний раз. Воздуха предательски не хватало. Отстранившись, краснея от стыда, Пип сказал: — Я пойду. Поздно. Спокойной ночи, — Он хотел было направиться к выходу. Но скрип кровати и такой родной голос на мгновение остановили его и, воспользовавшись этим мгновением, Герберт тихо сказал: — Куда же ты, мой дорогой Гендель? Можешь оставаться здесь, если, конечно, сам пожелаешь. Пип посмотрел на сожителя. В глазах появились предательские капельки слез. — Герберт, дорогой. Я давно хотел тебе сказать одну важную вещь, но очень боялся. Боялся, что не поймешь, отвергнешь. Боялся всё испортить. Но сейчас, я наконец готов тебе сказать это. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Встав с кровати и крепко обняв Пипа, Герберт вытер своей ладонью его слезы. — Я тоже люблю тебя, мой любимый Гендель.