вы в платье?

В тот самый день, когда из гущи событий в Дибривках они вырвались на тачанках в тыл, душнота разрывала горло. Щусь, хоть и привыкший к неудобствам, хотел прямо на коне содрать с себя папаху, сапоги и штаны. Не то, чтобы было уж слишком жарко, просто рядом, на красивом черном коне, скакал товарищ Махно. Федос на каждом ухабе с удовольствием и тяжестью внизу живота отмечал для себя, как соблазнительно Нестор подпрыгивает в седле. Возле каждого мелкого ручья он во все глаза смотрел, как Махно резво дёргает узду, и как возбуждающе при этом напрягаются его ноги, чтобы не дать себе вылететь из седла. У Щуся беззастенчиво встал, от чего ему изредка приходилось закрывать глаза, чтобы снова вообразить себе сильного и мужественного Нестора в развратном бабском платье. Не смея дожидаться ночи, когда все хлопцы лягут спать, Федос с самым невозмутимым лицом попросил батьку отлучиться в лес. В глазах Махно блеснули бесенята, и он быстрым крепким шагом последовал за ним, якобы для получения важного секретного донесения. Как только они отошли достаточно глубоко, Махно, яростно впиваясь в губы поцелуем, запрыгнул на Щуся, обвивая ногами бедра. Он это сделал с такой силой, что Федос чуть не свалился с ног на грязную поляну. Они целовались, казалось, целую вечность, лишь изредка глотая казавшийся ядом воздух, а потом опять продолжали. В узких армейских штанах стало невыносимо тесно, и Федос, опустив Махно на землю, с громким шарканьем попытался расстегнуть портупею и пуговицы. — Вы в платье? — задыхаясь, спросил он у Махно, чьи бордовые от смущения или жаркого поцелуя щеки совсем не совпадали с истинным нравом их обладателя. Товарищ только лишь кивнул и принялся стаскивать с себя верхнюю одежду. Он делал это так сексуально, что рука Щуся сама потянулась к ноющему половому органу. Перед ним предстал Нестор в обрезанном чуть ниже колена платье; он покрутился вокруг своей оси так, что подол приподнялся над животом. Пухлые губы Махно растянула похотливая усмешка — и он потянулся в нижнее белье Федоса. Его рука обхватила член, слегка надавливая пальцем на головку, отчего из уст Щуся вырвался тихий стон. Он, не медля ни секунды, проделал тоже самое, нехотя убирая подол его любимого платья. Член Махно был средних размеров, но Щусь все равно пол жизни готов отдать за то, чтобы он драл его до громких визгов и судорог в ноге. Ещё минуты две они стояли, прислонившись к сосенке, подрачивая друг другу. Когда Махно начала бить мелкая дрожь, он отстранился и поднял с земли шашку. Властным и сильным движением ладони он перевернул Щуся к дереву так, чтобы можно было удобно совершать поступательные действия. Федос слегка двинул бедрами, предвкушая несравненное чувство наполненности. Его ануса коснулась приятная влага слюны, а прохладный кончик рукоятки шашки медленно задвигался внутрь Щуся. Он тихо застонал, до боли закусывая губу. Федос крепко вцепился в сосну, чтобы не упасть с подкашивающихся ног. Он двигался в такт с нарастающим темпом шашки, а с его губ жаркой молитвой слетали слова: «Нестор» и «батько». Махно самозабвенно дрочил себе, пока двигал шашкой внутри Щуся, но вскоре этого стало ничтожно мало. Ему хотелось насытиться Федосом полностью, до последней жаркой точки в его организме. Он вытащил шашку из Щуся, отчего тот в немом и неосознанном протесте осел на землю. Нестор приподнял Федоса и резким движением заменил рукоятку на собственный член. Он двигался быстро и практически бездумно. Единственное, что призрачно указывало на его нешуточную привязанность к Щусю — непривычно нежные поглаживания его черных кудрявых волос и мягкая поддержка груди Федоса, чтобы он не свалился на землю. У Федоса весь мир плыл перед глазами — он взлетал и падал, разбиваясь на миллионы кусочков с каждым батькиным толчком. Так хорошо, кажется, ему ещё не было никогда. В данный момент ему хотелось полностью подчиниться Махно, отдать себя всего и слиться с ним воедино навсегда. Он влюбился в дерущий его крепкий член и в его обладателя: такого сексуального в платье, властного и одновременно хрупкого. Через минуту Щусь бурно кончил, а вслед за ним и Махно, не вытаскивая из него члена. Липкое ощущение между ног будет извечным напоминанием о том, что сегодня он был снизу и поэтому был оттрахан хуже последней проститутки, и ему это, черт возьми, понравилось. Махно в последний раз поцеловал Федоса, теперь уже гораздо нежнее, и принялся натягивать поверх платья свою обычную одежду. Щусь последовал за ним, опустив глаза в землю. — Батько, а я люблю тебя, — вдруг произнес он, словно малодушный мальчик, мгновенно начиная чего-то стесняться. Нестор лишь загадочно усмехнулся и по-братски положил ему руку на плечо.