Константы одиночества

Как же она его достала. Эта вредная, противная, крикливая, неряшливая девчонка. Сумасшедшая, но такая... настоящая. От неожиданной мысли Артур фыркнул себе под нос, чтобы не дай Бог не разбудить эту занозу. Она ведь просто невыносимая. Терпеть её можно только пока она спит. Спокойно, без криков и ругани разглядывать её, чуть-чуть надменно, будто кто-то может подглядывать за ним. Наблюдать и прицокивать языком, мол, до чего докатился, Артурка. А ведь действительно, до чего он докатился. Просто слишком долго рядом, слишком мало пространства для них двоих. Поэтому когда она проснётся, он снова начнёт провоцировать её и вести себя как можно более нелепо. Можно подумать, у него нет чувств. Пускай он одиночка по своей природе, и ему проще одному, он же не льдина. Кто бы мог подумать, что вести себя так напыщенно и немного бестолково ещё сложнее, чем просто быть обособленным, всем своим видом показывая, что тебе, по большому счету, всё равно. Саша дернулась во сне, и он тут же закрыл глаза, напряженно прислушиваясь. Нет, она не проснулась. Значит можно ещё немного порыться в своих мыслях глядя в окно, за которым уже начало просыпаться туманное солнце. Пожалеть себя и подумать о своей никчёмной, ненастоящей жизни. Жизни, которая похожа на картонный замок, с помощью которого он пытается спастись от настоящей жизни, которая всегда так пугала его. Что уж тут, даже Лика всего не знала. Кое о чём он в беспамятстве рассказывал, после истерик, шокирующих её чуть больше чем его самого. Маска, которая спасала от страхов, была лишь немногим лучше чем его убогая настоящая жизнь, в обнимку с обнаженными чувствами. Кто знал, какой он настоящий? Этого даже он сам почти не помнил. Это времяпровождение с Сашей наедине пугало его еще больше, чем то, что с ними могли сделать. Это словно обнажало его настоящие чувства, и поэтому приводило в ужас. Это было хуже, чем тогда, три года назад, в логове у Агапы и Колдуна, потому что тогда было некогда думать о своих чувствах. Сейчас же эти мысли парализовали, поэтому было проще находиться в сумятице, ругаться, спорить, провоцировать... Артур закрыл глаза, стараясь не думать о том, что совсем рядом спит она. Такая беззащитная и теплая. Так близко, что это становится опасным для его неустойчивой психики. Когда-то, когда ему было лет шесть, он не знал, что есть плохо, а что хорошо. Он просто наблюдал, ловя себя на том, что ему нравятся и девочки, и мальчики. Годам к пятнадцати стало ясно, что с мальчиками проще. Он не боялся их. Для него это было также естественно, как обычные отношения для остальных. А от присутствия рядом женщины его бросало в холод, и уже ничего не хотелось кроме того, чтобы она ушла. И хоть он привык скрывать чувства, было не так просто заставлять себя не видеть их. Не замечать. Дурная девчонка. Она так странно смотрит. Будто о чем-то догадывается. Приходится вновь цеплять её колкими фразами, от которых она заводится и начинает кусаться. На секунду легчает, но потом опять этот взгляд, похожий на лезвие. И становится ещё страшнее за своё нутро, испещренное секретами, и опять всё по кругу. Чем грубее с ней, тем дольше их пререкания, и можно спокойно подышать. Эти мысли убаюкали парня лишь тогда, когда солнце уже приветливо светило сквозь щель меж занавесками, заботливо оставленную Сашей.

***

Их везут к Аржану. Он прижимается, толкается логтём. Саше некуда отодвигаться. Ну, или если не врать себе, то не особо хочется. Конечно, ей не нравится этот придурок. Он только ноет и провоцирует её. Кому может понравиться такой идиот? Но всё же когда он дышит в щёку, в груди что-то непослушно ёкает. Саша конечно пытается списать это на всякое-разное, типа того, что у неё давно никого не было. Пытается довольно успешно, как ей кажется. Помогают мысли о том, что даже записку пришлось писать, чтобы сподвигнуть этого идиота на "подвиг". Небось когда узнает, сожрёт её заживо. Артур что-то шепчет, зарываясь носом в её непослушные кудри, а Саша не может отделаться от мыслей о живом тепле, исходящем от него. От этого немного кружится голова, потому что она не может понять, приятно это, или ей всё равно. Делает вид что спорит, но, немного отстранившись, заглядывает в глаза, чтобы увидеть подтверждение своих ощущений в отражении глаз. Это не так уж сложно, ведь за свою жизнь она научилась быть сильной, и притворство не было её слабой стороной в силу профессии и врожденных талантов. Ответ лежит где-то на поверхности. Но когда он пугает, то проще делать вид что ты его не замечаешь. Когда они ругались, их словно отбрасывало друг от друга, выносило на берег обыденности, где можно было спокойно дышать, не боясь захлебнуться. Но, черт возьми, почему-то их вновь сводило вместе, не оставляя возможности убежать и спрятаться навсегда. И никто уже не мог помочь, потому что по одиночке они бы не справились. После очередного взрыва материй между ними, когда Саша все же призналась что сама написала эту несчастную записку, она уходила в полной уверенности в том, что они все равно закончат этот путь вместе. Конечно было проще не слышать себя, уверенно шагая по шуршащей под ногами траве, рвать непослушные васильки и ромашки, чувствуя поддержку за своей спиной. Вроде толку от Артура было мало, но она бы не смогла без него. Не важно, умничал он или просто молчал, или нес очередную ахинею в её адрес, в которую она с каждым разом верила все меньше, хоть и вдавалась в споры, чувствуя мечущуюся между ними, неприкаянную энергию. Когда они, наконец, добрались до Карагаихи, ей хотелось просто обнять его. Пропитаться его энергией и запахом, не коря себя за такое странное желание. И все же проще было сделать вывод что она просто устала, и ей всего-навсего не хватало мужской поддержки.

***

Господи, как холодно и страшно. Страшно умирать вот так, замерзнув где-то на краю света, или вообще в другом мире, в самый разгар жизни. Маленькая надежда внутри почти не греет, присутствие Артура греет чуть сильнее. Когда она побежала за котом, надежда заискрилась тусклым светом. И опять именно его присутствие позволило ей не лишиться опоры разума. Найдя жилище Вероны, измученные страхами и холодом, лишь под вечер они смогли немного отогреться и расслабиться, правда не без помощи волшебства. Тогда то Саша и поняла, что больше не может удерживать в себе шквал эмоций, которые разрывали изнутри. Слезы покатились градом. Неконтролируемые и неудержимые. Артур растерялся. Он в принципе знал, что такое женские слезы, все-таки часть его жизни занимала Лика, со всеми её проблемами и радостями. Но Саша ведь совсем не Лика, и эта растерянность лишний раз доказывала что его отношение к Саше далеко от того, что он испытывал к Лике. Сначала он нес какую-то чушь, пытаясь отвлечь, подойти к ситуации как можно более отреченно. В итоге пришлось просто сдаться. Саша тем временем тихо всхлипывала, сжавшись и отвернувшись к печке. Чтобы добиться хотя бы ответной реакции, нужно было включить в себе живые чувства, которые он так успешно прятал от девушки. Но сейчас было уже не до этого. Он просто пытался представить что это не она, а Лика, допустим. Получалось совсем плохо. Он опустился на колени, приблизился со спины. Нужно было обнять, но руки не слушались. Артур коснулся плеч, и стало чуть легче действовать. Черта была пройдена. Он нежно обнял сзади, утыкаясь лицом в волнистые волосы, которые пахли морозной свежестью и дымом. Саша притихла. Казалось она вообще перестала дышать, замерев, как испуганная лань. Слезы не останавливались, и она, наконец, позволила себе обернуться и прижаться к его груди. Когда её теплое дыхание коснулось его шеи, Артур совсем потерял голову. Если бы не парализующее изнутри чувство, он, возможно, потянулся бы к её губам, ведь это желание сжигало изнутри. Но эта мысль столь откровенно обнажала его нутро, что он лишь зажмурился, слушая, как она дышит, периодически чуть слышно всхлипывая. Казалось, он смотрит в зеркало, видя себя настоящего, от которого бежал всю жизнь. Саше хотелось обнять его крепче, но она не осмелилась. Она лишь вдыхала пропитанный им воздух, с нотками вина и чего-то очень мужского. Горечь слез таяла в воздухе, пропитываясь теплом и молчанием. Хотелось коснуться его губ. Может это ослабляющее действие вина или слез, или её женской слабости, но эта мысль окрыляла не меньше, чем свобода. Всего лишь потянуться и поцеловать. Но он ведь испугается, в силу своей природы он не может желать того же, и станет только хуже. Не хочется этой недосказанности, напряжения, которое порождал невнятный поцелуй. Саша вскоре заснула, оставив без сна Артура. Они лежали совсем рядом, пересекаясь горячим дыханием. Он подумал что ей необходима поддержка, и она заснула в тепле его внимания, немного стыдясь невыраженных чувств. Она не давала ему покоя. Она сделала с ним что-то, из-за чего даже он сам не мог узнать себя. С ней хотелось быть сильным и мягким, ласковым, как ветер в волосах. Было чертовски сложно показывать ей обратное, и с каждым днем все меньше смысла он видел в этом обмане. Хотелось прижимать её к себе, защищать, целовать до истомы. К ней до невозможного сильно тянуло. И черт знает сколько еще он сможет бороться с собой, чтобы не выдать себя. Он протянул руку, застыв в нерешительности. Если она проснется, то ему нечего будет сказать. Но невозможно не коснуться осторожно, невесомо провести линию по щеке, сдвинув светлую прядь. Пройтись лаской по ребру ладони, робко, как лучик света, наклониться и прикоснуться, пробуя на вкус неизученные девичьи губы.

***

Почему же он струсил в итоге? Легко быть сильным в домике у ведьмы, сложно найти смелость в обыденной жизни. Мир перевернулся. Даже она не испугалась, поцеловала его в порыве эмоций. А он вновь выдал одну из заготовленных фраз, разрываясь изнутри на мелкие кусочки. Он чуть с ума не сошел. Все было так просто и сложно одновременно. И уже не в первый раз все вернулось на круги своя, обыденная жизнь проникла в их судьбы, лишая смелости и волшебства. И только воспоминания были живы, прожигая нутро трепетом и тоской. Казалось, что ничего уже нельзя изменить. И это была ложь во благо, как он уверял себя. Правда та, другая жизнь, показала что никакой обман не мог быть оправдан благостью. Ни до, ни после, ни вне, ни внутри. Он мог найти хоть тысячу объяснений своему вранью себе и ей, но это не отменяло того, что он безумно скучал. Лез на стены, пил, сочинял и писал, пытался завести какие-то никчемные отношения с парнем. Он сменил комнату на более потрепанную, но квартирку, дарящую необходимое одиночество, позволяющее врать себе и не видеть во всех её отражение. Воспоминания о ней лишали всякой опоры во лжи. Она была связана исключительно с правдой. И он должен был перестать врать себе в первую очередь. Он расставил все точки, но все равно ждал её. Не переставая надеялся на что-то. Она ведь так жарко ворвалась в его дверь в прошлый раз. И пускай бы она била его кулаками, кричала, но просто была здесь. За окном блуждал потерянный дождь, стучась в чужие окна. Может это он во всем виноват? Было бы забавно, но это совсем не так. И он лишь может утешить, кутая в своем шуме, скатываясь по стеклу и разбиваясь о неоновый асфальт. А если кого-то из них вдруг не станет? Вдруг завтра его собьет машина? Или её... Нет... Но вдруг... Артур схватил телефон, тупо пялясь в экран несколько секунд. Некогда думать. Сейчас, или уже никогда. На дисплее высвечивается слишком волнительное "Саша". Глубокий вдох, будто перед прыжком в воду. Гудки разрезают и так пошатнувшееся самообладание. - Артур? От её голоса мурашки по коже. - Приезжай, а? - тихо и жалобно. - У меня новоселье. - Усмешка. - Скинь мне адрес. Жди мне, ладно? Он совсем извелся, пока ждал её. Она осторожно прошла внутрь, поставила в середину стола бутылку с вином. Впервые тишина перестала снедать его. Саша отвернулась к окну, разглядывая ночную Москву, а он испытал дежавю. От плавающего в комнате спокойствия хотелось таять. - Я так ждал тебя. - Наверное ты не поверишь, но я тоже ждала тебя, - дыхание перехватывает от волнительного ощущения освобождения. Слишком долго она ждала. И когда он обнял со спины, захотелось остановить время. Саша повернулась, ловя его взгляд. - И только попробуй сейчас не поцеловать ме... Она не успела договорить. Губы Артура обожгли её, маня за собой. По телу разлилось волшебство. Они целовались безудержно, цепляясь друг за друга, будто тонули в глубоководной пучине. Саша сделала еще маленький шаг вперед и поднялась на цыпочки, обжигая всем телом. Её ладони плутали по спине и плечам, зарывались в волосы, притягивая к себе. Артур обнимал крепко, стараясь укутать в своих объятиях её всю. Чтобы она никуда больше не смогла сбежать, и его не отпустила. Саша обняла его лицо ладонями. В глазах Артура отражались огни ночного города. - Я так скучала. Артур притянул за шею, прижимаясь к её плечу и закрывая руками от всего мира. Почти неслышно сказал те слова, что проросли сквозь его сердце, как цветок папоротника. - Я люблю тебя.