Каждый новый взгляд

      После событий в Редгрейве прошло больше месяца, за который Неро успел возненавидеть сны. Каждую ночь, закрывая глаза, он видел Ви. Каждую ночь он сжимал в объятиях его гибкое тонкое тело, исступленно целовал каждый кусочек гладкой мраморно-белой кожи, зарывался пальцами в шелковистые волосы, погружался до упора в желанное нутро, глотая чужие несдерживаемые стоны и вдыхая аромат диких роз. Неро стискивал Ви до синяков, до затрудненного дыхания и вскриков, как будто, стоит ему только отпустить или ослабить хватку, и Ви рассыплется, растворится иллюзорной дымкой в жарком мареве желания.       Но что бы Неро ни делал, как бы сильно он ни цеплялся за возлюбленного, тот все равно исчезал, осыпаясь невесомым пеплом в руках. В его снах Ви всегда улыбался, когда тонкие трещинки паутинками начинали расходиться по телу, предвещая скорый неотвратимый конец. И тогда Неро кричал и ругался в бессильной ярости, захлебываясь слезами и воем.       После возвращения в Фортуну Неро часто просыпался от собственных криков, мешая спать остальным. Тогда к нему приходила Кирие, ложилась рядом и держала его за руку до тех пор, пока он не засыпал снова. Рядом с ней сны теряли яркость, смазывались, превращаясь в калейдоскоп цветастых сказочных бессюжетных картинок, и тут же забывались, стоило ему открыть утром глаза.       Через две недели Неро не выдержал и разгромил собственную комнату, ломая все, что подворачивалось под руку. В ту ночь он впервые чуть не ударил свою сестру, остановив когтистую демоническую руку в сантиметре от ее лица.        Нико попыталась помочь, предложив различные виды существующего снотворного, формулы которых она немножко доработала с учетом физиологии Неро… Но сны все равно продолжали терзать его, добавляя в копилку неприятностей утреннюю головную боль. Он пробовал справиться самостоятельно, хватаясь, как за соломинку, за любое дело, которое предлагал Моррисон. Сутками пропадал в Редгрейве, зачищая город от оставшихся в нем демонов, и обессиленный приползал обратно. Но сны как по расписанию, несмотря ни на что, мучили его каждую ночь, клыками вгрызаясь в утомленное сознание; и вскоре к ним прибавились галлюцинации.       Иногда среди развалин опустевшего города Неро слышал отголоски глубокого грудного голоса, повторяющего стихотворные строки, и бешеные удары беснующихся молний. Срываясь с места, он бежал в бесплодных попытках поймать ускользающее эхо, но находил лишь тишину обезлюдевших развалин.       Неро снова и снова перечитывал оставленную ему книгу, заучивая наизусть целые страницы в надежде найти в ней ответы на вопросы, которые у него не получалось сформулировать. В надежде найти хоть что-то. Хоть намек. Хоть какой-то смысл. Но слова складывались в строчки, те – в стихотворения и поэмы, но значения терялись в нагромождении символизма и религиозной философии, которая вызывала в Неро тошноту еще со времен Ордена.       И все же он хранил книгу, носил ее с собой, бережно перелистывая страницы, нежно очерчивая кончиками пальцев контуры иллюстраций, представляя, вместо бумажных чернильные узоры на теплой коже.       Изменения в себе Неро заметил не сразу. Сначала сломанные дверные ручки и погнутые инструменты он списывал на досадную случайность, когда же таких «случайностей» накопилось с десяток, врать себе стало на порядок труднее. Он стал сильнее. А после того как из-за неожиданного чиха на кухне разлетелись столовые приборы и один из ножей едва не вонзился в ногу маленького Джулио, Неро решил больше не рисковать благополучием своих близких и уехать. Желательно поближе к Редгрейву, чтобы не приходилось мотаться туда – сюда. Однако, пока он собирал монатки и уверял Кирие, что так будет лучше для всех, к ним явился Моррисон, держа в руках завещание Данте. Придурок оставил ему все свое имущество, включая агентство. Так что вопрос с жильем решился сам собой.       Неро переехал, выбрав себе небольшую комнатку на втором этаже, куда Данте, похоже, сваливал всякий хлам, среди которого он, к своему удивлению, нашел несколько кукол и мягких игрушек, и даже розовые шторы с рюшечками. На них он пялился, как баран на новые ворота, добрую пару минут, не представляя, откуда такие вещи, присущие, скорее, мечтательной девчонке, могли взяться у нелюдимого охотника на демонов, разменявшего пятый десяток.       Он все оставил на своих местах, как было, только избавился от пыли, мусора и кучи пустых бутылок, разбросанных по полу. Неро знал, что Данте вернется. О том, вернется ли вместе с ним тот… другой… думать не хотелось.       Однако постепенно мучившие его сновидения приобрели новый оттенок. И ночью черные, как вороново крыло, волосы могли неожиданно сменить цвет на чистое серебро, а омуты обманчивых темно-зеленых глаз затянуться призрачной корочкой непрочного серого льда. Из таких снов Неро выныривал, словно утопающий, задыхаясь от нехватки кислорода и с дрожащими от напряжения руками.       После одного из подобных видений Неро не выдержал и открыл бутылку виски в баре Данте. Потом другую… и еще одну, сетуя на непривычно долго не наступающее опьянение. Ему хотелось забыть и забыться.       Но спиртное обжигающей горечью прокатывалось по горлу и грузно оседало в желудке, отказываясь выполнять свою основную функцию по затуманиванию сознания. Неро не понимал, как Данте мог заливать в себя это дерьмо, словно обычную газировку. Ему ничего не помогало. Ничто не могло облегчить выгрызающую внутренности тоску и боль.       Парень, поморщившись, осушил очередной стакан и, покрутив его в руках, засмотрелся, словно завороженный, на отражающиеся от стеклянной поверхности солнечные лучи…       К дьяволу! Какое солнце, когда уже давно перевалило за полночь?! Неро присмотрелся и понял, что за светлые блики он принял отражение своих собственных светящихся золотом глаз. - Да пошло оно все! – крик неестественно громко прозвучал в пустом зале, многократным эхом отражаясь от стен и усиливаясь. Неро замахнулся, отправляя стакан в полет до ближайшей твердой поверхности, где бы он раскололся на тысячи стеклянных слезинок. Но удара так и не случилось – когтистая лапа перехватила его в полете и медленно поставила на стол.       Неро растерянно уставился в собственные желтые глаза, каким-то непостижимым образом оказавшиеся напротив. В комнате воцарилась тишина, словно ее накрыло непроницаемым прозрачным куполом. - Нам больно, - низким, резонирующим голосом произнесла его демоническая половина, нарушив молчание. - Это мне больно. А ты… ты всего лишь поселившееся во мне чудовище! Что ты знаешь о боли?! О потерях? Что ты вообще понимаешь, кроме желания убивать?! – Неро резко вскочил из-за стола, вставая напротив своего альтер – эго. Казалось, многострадальный стакан все-таки разбился, но только не на полу, а у него в глотке, и теперь осколки стекла царапали гортань. - Я – ты. Я понимаю, - он произносил слова отрывисто, делая между ними долгие паузы, как будто не привык разговаривать или просто не знал как. – Я чувствую. Мы чувствуем, - своей когтистой лапой он взял человеческую ладонь Неро и, не отрывая от него своего горящего адским пламенем взгляда, вложил в нее потрепанный томик стихов. – Мы нуждаемся. - Я ни в чем не нуждаюсь, слышишь! – он отбросил книжку в сторону. – И он мне тоже не нужен! Не нужен, черт его дери!.. - Да-да, пацан. Понял я, понял. Сон тебе нужен, но, поверь моему опыту, засыпать за столом в обнимку с виски – не лучший выбор. Спина потом тебе спасибо не скажет. Так что тащи свою задницу на диван, а еще лучше – наверх.       Сначала Неро никак не мог взять в толк, чьи руки стаскивают его одеревенелое тело со стула и чей уверенный голос с насмешливыми нотками болтает над ухом полную чушь. - Данте? - с сомнением спросил Неро, ожидая, что морок вот-вот развеется. Для верности он даже потыкал пальцем в твердое плечо и поскреб ногтем засохшую грязь на темно-красном плаще: грязь тут же прилипла к ногтю, Данте не исчез. - А ты ждал кого-то другого? Прости, но сегодня здесь только я и блудный Верг, - все так же беззаботно ответил мужчина, сбрасывая вдруг потерявшего равновесие Неро на диван.        Парень медленно перевел осоловевший взгляд с привычно улыбающегося Данте на стоявшего неподалеку Вергилия. Тот остался в дверях агентства и больше напоминал запыленную безжизненную статую нежели живого человека… и молча смотрел на книгу, которую юноша, забывшись, прижимал к своей груди. - Это сон. Просто еще один мучительный сон, - устало пробормотал Неро, закрывая глаза и уплывая в небытие. Смотреть на Вергилия было невыносимо.