-----
~ Проснись и пой, помощник! Салага кое-как отрывает голову от подушки. Резкий голос, звучащий из рации, вгоняет его в ступор. Мужчина медленно переводит взгляд на часы. Пять утра. — Какого хрена, Джон? — произносит салага в рацию, хриплым ото сна голосом, — Ты время видел? Или ты решил, что я готов мило беседовать с тобой 24/7? — Ооо, так ты спал? — интонация наполнена поддельным удивлением, — А я, как слышишь, нет. Разгребаю то дерьмо, что ты оставил после себя. Брови помощника движутся к переносице. То дерьмо, что он оставил? Наконец, до салаги доходит. Конечно же, вечером он немного подпортил очередное имущество Джона Сида. Вырубил пару его бойцов. С кем не бывает. — Постой…ты разбираешься с этим сам? -помощник не скрывает удивления, — Не впрягаешь своих пешек? На том конце, слышится сдавленный выдох. — Все, что находится в Долине Холланд — касается непосредственно меня. Конечно, я проверяю свою территорию. Я в ответе за это место. Оно принадлежит мне. Салага хочет что-то сказать, пошутить, как обычно, но что-то не выходит. И он просто молчит, смотрит на рацию и не понимает, почему все еще продолжает разговаривать с этим ублюдком. У которого в заложниках его подруга. Если он находился на территории Джейкоба, то он не разговаривал с ним. Не отвечал на его звонки по рации. Если он был на территории Фэйт, то просто игнорировал ее, пропускал большинство ее речей мимо ушей. Почему же с Джоном, все не так? Потому что ему весело выводить его? Потому что с ним не скучно? Потому что он не залезает ему в голову? Он же должен ненавидеть его. Взять хотя бы тот случай с утоплением. Но во время их разговоров, почему-то, гневом наполнен лишь Джон. То от того, что страдает его имущество, то от язвительных замечаний помощника, то от того, что последний, никак не хочет признать свои грехи. И присоединиться к Вратам Эдема. Салага практически всегда спокоен. Будто уже привык. Привык слегка дергаться от неожиданности, когда рация, начинает звучать голосом Джона Сида. Привык, когда тот шипит на него от ярости, или с ярым воодушевлением, начинает рассказывать о Проекте. Салага просто слушает. Либо молча, либо с саркастическими замечаниями. Но действительно слушает. — Помощник? Что, нечего сказать? Салага дергается. Чертов Джон Сид, вырывает его из размышлений. — Я… Помощник застывает с открытым ртом. Что он только что хотел сказать? Неужели… он действительно… Собирался извиниться за то, что сделал? Извиниться перед противником? — Помощник? — на секунду салаге кажется, что в голосе Джона, звучит беспокойство, — Ты там подавился или что? Будет очень досадно, если ты сдохнешь прежде, чем я очищу тебя. — Я не подавился, — резко отвечает салага, сконфуженный собственными эмоциями, — Ты, сука, разбудил меня. Ты серьезно полагал, что я могу сейчас дать тебе осмысленные ответы? Тишина. Салаге думает, что Джон просто прервал с ним связь. Однако, спустя минуту тишины, с той стороны, доносится недоуменное: — Помощник…у тебя все в порядке? «Нет, не в порядке», — хочется ответить помощнику. Вообще нет. Все с этим Джоном Сидом не в порядке, начиная от его идеальной внешности и заканчивая садистским характером. И с его этой манерой, неожиданно начинать разговор. Салаге просто хочется…бросить рацию прямо сейчас. Но он молчит. И не делает ничего. Джону вновь приходится вести монолог. — Искупление, помощник. Тебе стоит принять его. Поверь…когда ты скажешь «да», тебе станет легче. Салага искренне не понимает, от чего ему должно стать «легче»? В каком таком смысле? — Мы примем тебя. Признай свой грех, свой гнев, что ты обрушиваешь на нас — и мы простим тебя. Джозеф…он сказал мне, что ты будешь с нами. Это лишь вопрос времени. Салага морщится, как от удара. Все эти речи об искуплении, уже конкретно его достали. Еще хоть слово об очищении, и он точно сотрет рацию в порошок. Наверное. — Я не держу на тебя зла, — произносит Джон, а помощник, запрокидывает голову назад, с усмешкой отмечая, что это самая наглая ложь, которую он когда-либо слышал, — знаю, тобой управляет гнев. Когда гнев выйдет из тебя…ты будешь пуст. И ты будешь готов, чтобы войти во Врата Эдема. Помощник молчит, терзаемый каким-то странным чувством в груди. Определенно не гневом. — Я буду ждать тебя. На том конце, повисает тишина. Салага прикладывает ухо к рации — никаких шумов. Джон завершил связь. В первый раз — без удара об стену. Помощник хмыкает, ложится обратно, готовый погрузиться в сон. Но сон больше не приходит.-----
— Салага, можно вопрос? Помощник медленно поворачивает голову к Бошоу. Вот от кого, а от Шарки, он уж точно не ожидал вежливой просьбы. Он знает этого парня пару дней, но уже на сто процентов был уверен, что если пироманта что-то интересует, то он спросит это сразу, прямо в лоб. Как к примеру вчера, когда Бошоу с детским энтузиазмом задавал различные вопросы про наркоту. Что-то вроде: а если копы, находят травку на месте преступления, они могут всем отделом дунуть? Ну и все в таком духе. Поэтому, такое неожиданное поведение Шарки, кажется странным. Но салага, неуверенно кивает. Может, в коем разе, вопрос Бошоу не будет каким-то идиотским? — Тебе не кажется, что вам с Джоном стоит потрахаться? Салага вдаривает по тормозам так, что чуть не вылетает через лобовое стекло. — Чувак, твою мать, полегче, — Шарки вжимается в кресло, прожигаемый взглядом помощника. — Не расслышал. Нам с Джоном, сделать что…? — салага сжимает руль, представляя, что на его месте, находится горло пироманта. — Брось! — Бошоу вскидывает руки вверх, показывая, что не хочет устраивать разборку, — Ты же видел, как он на тебя пялится! — Как? С остервенелым желанием убить?! — Да нет же! — Шарки закатывает глаза, — Ты что, не можешь отличить похотливый взгляд от ненавистного? Салага плюет себе под ноги, прислонившись головой к рулю. — Шарки, — хрипит он, не зная, как реагировать на все это, — как ты себе это представляешь? Что я приду к его бункеру, постучусь и скажу ему: — Эй, Джон, мы тут, вроде как, враги с тобой, ты держишь в заложниках мою подругу, но давай с тобой поебемся, чтобы зарыть топор войны? — О, то есть ты об этом думал? — Бошоу! Салага только-только поднимает голову, чтобы схватить пироманта за грудки, как рация, неожиданно, разрывается голосом Джона. — По-мощ-ник, надеюсь, ты выспался, после вчерашнего? Глаза Шарки лезут на лоб. Помощник хочет разбить свою голову, чтобы отключиться и не слышать больше ничего. Никогда. Секундная задержка, чуть ли не стоит салаге жизни, потому что Бошоу, моментально очухавшись от шока, хватает рацию и успевает крикнуть: — Черт побери, Сид, вы что, реально…?! Мхм…! Благо салага успевает зажать ему рот. — Реально…? Помощник, ты не один? Помощник готов взвыть от стыда, рацию стоит выкинуть в окно, дабы избежать дальнейших конфузов, но он все равно, зачем-то, отвечает: — Очень вовремя, Джон! Блять, Шарки…! Салага стоически терпит, когда Бошоу, вцепляется в его ладонь зубами. Очень тяжело удержать пироманта одной рукой, пусть и придавив его своим телом, а другой рукой, держать рацию. С гребанным Джоном Сидом, великолепно подбирающим время для разговора. — Я прерываю тебя от чего-то интимного, помощник? — на том конце, раздается сдавленный смешок, — Мне присоединиться к тебе и мистеру Бошоу? — Только тебя здесь не хватало! — рычит салага, чувствуя, как теряет хватку над Шарки. Бошоу под ним извивается, как уж, и салага уже практически стонет от бессилия. Он прекрасно знает, что будет, если отпустит пироманта. Тот просто выхватит рацию, да начнет расспрашивать Сида о их вчерашней, «страстной ночи». Помощник вовсе не хочет слышать, как Джона будет распирать от смеха. А он точно, начнет биться в истерике. — Позже, черт…! Позвони позже! — Помощник, я… — Позже, пожалуйста! Салага не ожидает, что Креститель прервет связь. Это не в его характере. Но оказывается чертовски удивлен, когда рация, все же, затихает. Помощник тут же опускает обе руки. И Бошоу, конечно же, сразу находит, что сказать. — Салага, вы…! — Нет! — помощник бьет кулаком по сиденью, — Не спал я с Джоном, мы разговаривали вчера по рации. Разговаривали, смекаешь? Просто говорили, этот подонок, разбудил меня. Шарки сникает, что еще больше бесит салагу. Но он, пока что, сдерживается, чтобы не проехаться кулаком по всему, до чего дотянется. — Черт, помощник, прости, — пожимает плечами Бошоу, — но знаешь, идейка то не… — Хватит! Закрыли тему! — Ладно, ладно. Салага делает вдох сквозь зубы. Паршивые ощущения, так и грызут его. И он не знает, на кого больше зол в данный момент. На Шарки, что вообразил секс с Джоном, выходом из критической ситуации? На Джона, что выбрал столь «удачный» момент, чтобы связаться с ним? Или на самого себя… просто на самого себя, без причины. Но он точно знает, что эта мысль, из его головы, теперь так просто не выскочит. Только если через сотрясение.-----
Салага лениво тянет сигарету, перекатывает ее между пальцами, ощущая легкое покалывание на коже. А в голове, все одно и тоже, вертится на протяжении целого дня. Секс с Джоном Сидом. Салага тушит сигарету об руку и рычит, словно бы боль, должна спасти его от назойливой мысли. Бесполезно. Разум все равно возвращается к тому моменту, когда Шарки, спрашивает его: «Тебе не кажется, что вам с Джоном стоит потрахаться?» И к этому: «О, то есть ты думал об этом?» Нет, он не думал. Просто разные слухи ходили о Крестителе. О том, что он переспал с доброй половиной долины. Что он продолжает это делать. Что у него есть любовники. Что он отлично трахается. И, естественно, помощник не мог не обратить внимание на то, как же великолепно выглядит младший Сид. Хотя, вся их чертова семейка, выглядела как ходячие порноактеры. Особенно Джозеф, ходящий без рубашки. Или Фэйт, которой можно было заглянуть под юбку, и увидеть там белоснежные стринги. Да тот же Джейкоб, с точеным, мускулистым телом. Но всех их, блять, затмевал Джон. С идеальной улыбкой, фигурой, обтянутой в стильную одежду, и этими глазами. Пожирающими тебя, притягивающими, гипнотизирующими. А голос… одно лишь «да», сказанное устами Джона, могло бы заставить покрыться мурашками любого. Очевидно, именно так, большинство и говорило заветное — «да». Просто в трансе повторяло его за Сидом. Салага и сам, чуть не сказал это «да», прямо тогда, в реке. Но ведь это все Блажь, верно? Помощник не был падок на мужчин. Да и на женщин, не особо. Просто как-то не сходился он с людьми, вот и все. Пол то ему был не важен, а особых чувств, кроме плотских побуждений, он не испытывал. С партнерами отношения длились недолго. Зачастую, они уходили сами. Не сошлись характерами. Нет чувств. Нет разговоров. В конце концов, он просто забил. Ушел с головой в работу, забыв даже о физических потребностях. А сейчас, они о себе напомнили. — Ебучий Сид… Помощник дотрагивается до штанов, ощущая, как встает его член. Когда он делал это в последний раз? Рука сама движется к ширинке, в голове уже нет здравого смысла. Плевать, если сейчас, в этот сраный дом, ворвется толпа Эдемщиков. Плевать, даже если среди них, будет сам Джозеф. Сначала — избавиться от возбуждения. Помощник сжимает свой ствол у основания, рукой двигает медленно, чувствуя, как постепенно, становится жарко. Он закрывает глаза, уже зная, кого будет представлять. Ебанного соблазнителя Джона Сида. Вот он склоняется над ним, просит признаться в своих грехах. Вот помощник открывает рот, чтобы сказать — «нет». А вот Джон, затыкает его поцелуем. Тянет рукой за его волосы, другой, сдавливает горло. Потом отрывается, облизывает искусанную, нижнюю губу, и хрипло выдает: — По-мощ-ник… Так реально, что сводит с ума. Столь заполняющий, бархатный голос, заставляет салагу вздрогнуть и ускориться, пошире раздвинуть ноги, чтобы было удобнее. — Помощник. Более строго? Да. Он собирается наказать его. Выбить из него весь грех. Заполнить своим. Дыхание салаги сбивается, становится тяжелым. Еще немного и… — Помощник, ты слышишь меня? Салага распахивает глаза, останавливает процесс. Это всего лишь голос из рации, а не его фантазии. — Очень вовремя…сука… Помощник тянется к рации, сомневается лишь на мгновение — может, не стоит отвечать? Возбуждение — все еще давит тугим узлом, а пьянящий голос Сида, только подстегивает. Но мысль о том, что можно унять свое похотливое желание, прямо во время разговора с Джоном — почти сразу отметает все сомнения. — Ты как всегда. Очень вовремя, Джон… — хрипло произносит салага в рацию, вновь возвращая руку на член. — Ты же просил перезвонить, вот и я… погоди-ка… — Джон запинается, — салага, я что, опять прерываю тебя во время интима? — Нет. И тогда — тоже нет. С чего ты взял? — помощник старается выровнять свой голос. — В прошлый раз, я слышал какую-то возню и стоны. И ты был не один. А сейчас… — Сейчас…? — Твой голос звучит странно. Салага хрипло смеется. Вот же проницательный гад, этот Джон. Помощник не собирается останавливаться, даже рискуя спалиться перед врагом. Нужно продолжить… — В тот раз, я просто останавливал Бошоу от пиздецки неподобающего вопроса, — объясняет салага. — Точно, — на той стороне, что-то лязгает, — он что-то начинал о… — Он подумал, что у нас был секс. — Он подумал, что… Что? Помощник сгибается от смеха. Реакция Джона, оказалась до одури забавной. — Салага, — Джон, неожиданно, становится серьезным, — Почему Бошоу решил, что… — Потому что кто-то, произносит двусмысленные фразы по рации, — парирует помощник, — и потому что кто-то, переспал с половиной округа. — О. И кто тебе это сказал? Помощник вздрагивает, рука замирает у головки. — Так это не правда? — Частично. Я действительно… — на той стороне, слышится усталый выдох, — Имел беспорядочные связи. Много беспорядочных связей. — А сейчас? — помощник и сам не знает, для чего спрашивает. Просто чтобы лучше знать врага, да? — Есть одна. Была. Мы прекратили связь, — и не понятно, зачем Сид ему отвечает. Рация затихает. Салага морщится. Почему все так далеко зашло? Он же собирался просто кончить, пока Джон будет шипеть на него от ярости? А теперь, закончить все без последствий, не выйдет. — Почему прекратили? — салагу никто за язык не тянет. Он от возбуждения так разговорился? — Просто понял, что не могу больше ее использовать. Это грех, от которого нужно было избавиться. — Грех… Ну, конечно, похоть, смертный грех. Наверное, им сейчас тоже овладевает нечто подобное. Потому что он никак не может понять, почему он так сильно возбужден, и почему он проявляет такой сильный интерес к делам Джона. К его личным, интимным делам. — А сейчас? — голос Джона спокойный, но с ноткой напряжения. — Что сейчас? — Ты сказал, что тогда, сдерживал Шарки от неудобных вопросов. А сейчас? Почему твой голос звучит так, будто ты занимаешься чем-то неприличным? — Я не занимаюсь. Салага опускает взгляд на свой возбужденный орган, медленно проводит ладонью по основанию. Ложь тоже грех — но ему похуй. — Вот как? — тихая усмешка, — А отчего тогда ты звучишь так, как будто скоро кончишь? Догадливый ублюдок. Салага замирает, по телу бегают мурашки, а ноги сводит от возбуждения. В такой ситуации, разумнее забросить рацию куда-нибудь подальше. Но когда это салага принимал разумные решения? — Я вовсе не… — Ты мастурбируешь, помощник? Я вызвал тебя во время этого процесса, и ты мне ответил? Голос Джона соблазнительный, искушающий. И вовсе не удивленный. Он уже знает, так какой смысл в том, чтобы оправдываться? — Помощник, — Джон хрипло смеется, а на заднем плане, что-то звякает, — я могу помочь тебе расслабиться. И ты можешь помочь мне… — Помочь? О чем ты? — салага откидывается на спинку стула, готовый продолжить то, что начал. — Скажи — «да». И узнаешь. — Я не буду признаваться… — Не то — «да». Это — «да», будет означать, что ты хочешь кончить. Ты же хочешь кончить, помощник? Когда ты в последний раз этим занимался? Салага закатывает глаза. Прекрасно. Какой интересный разговор получается. Стоит ли вообще отвечать? — Значит, давно, — подытоживает Джон, — в чем проблема, салага? Никогда не занимался сексом по телефону? Помощник не будет отвечать, к черту Сида. — Ну же, по-мощ-ник, — тянет Креститель, и салага чувствует, как пульсирует его член, реагируя на этот голос, — не бойся, ты не будешь один в этом деле. Не будет один? — В каком смысле? — салага тут же забывает, что поклялся себе — не отвечать. На той стороне, раздается хриплый смех, отчего салага, весь покрывается мурашками. — Я разделю это удовольствие с тобой. Окажем друг другу услугу, — развязно шепчет Сид. Помощник чувствует, как начинает краснеть. Член болезненно пульсирует, требуя ласки, и если Джон, может косвенно дать ее… то почему бы и нет? — Скажи «Да», — просит Джон, а помощник, облизывает сухие губы, — Всего одно слово и мы начнем. Здравый смысл? Салага посылает его к черту. — Да… — Прости, что ты сказал? Тут помехи, — со смешком произносит Джон. — Да! Я сказал «да»! Черт тебя…! — Хорошо, хорошо. Я услышал тебя, по-мощ-ник. Салага уже начинает жалеть, что согласился. У него жуткое ощущение, что сейчас происходит то, что можно назвать сделкой с Дьяволом. Но желание кончить настолько сильное, что одурманивает разум. Предвкушение развязного, интимного разговора, только усиливает этот эффект. — Итак, салага… — шепчет Джон, — скажи, у тебя уже достаточно твердый? Ты сжимаешь его у основания? Чувствуешь, как он пульсирует, молит о разрядке? Помощник не совсем понимает, как нужно играть в эту игру. Но он очень хочет попробовать. — Да, Джон, — практически рычит салага, — он уже такой твердый, что сейчас взорвется. В ответ, получает хриплый, теплый смех, от которого все внутри замирает. — Хорошо, это хорошо, — Сид рвано дышит, как маньяк, — смочи его немного, салага, и начинай надрачивать, медленно… Помощник подчиняется. Тихие, хлюпающие звуки, раздающиеся при трении влажной руки о кожу члена, заставляют его краснеть, как только он понимает, что Сид их тоже слышит. А еще, это возбуждает. Очень сильно. Салага наращивает темп, но тут же получает предупреждение. — Я не приказывал тебе ускоряться, — укоризненно подмечает Креститель. — Ты что, следишь за мной, подонок? — со стоном рычит помощник. — Не будь глупцом, помощник, — цыкает Джон, — я все слышу. В данный момент, я за тобой не слежу. — В данный? Ублюдок, — шипит салага, но все же, подчиняется, замедляет темп. Сид смеется, шепчет что-то пошлое, отчего салага возбуждается еще сильнее. Жутко хочется кончить, но Джон, все еще не позволяет. Помощнику кажется, что лучше бы он вырезал на его коже грех, чем продолжал так томить. — Остановись, — приказывает Джон и салага, рыкнув от негодования, замирает. Проходит пару секунд, прежде чем Сид, начинает говорить. — Представь помощник, как я обхватываю тебя сзади, прижимаюсь пахом к твоей заднице, у меня уже стоит так сильно, что ты чувствуешь, какой он твердый, даже через ткань джинс… Салага сглатывает выделяющуюся слюну. — Нам так жарко, что пот стекает по нашей обнаженной коже, выдает с головой наш грех… Ты молишь о том, чтобы я вошел в тебя, чтобы заполнил своим семенем… сделал своим… Салага кусает нижнюю губу, рука на члене, непроизвольно сжимается. — Я смеюсь, говоря тебе о том, какой же ты похотливый засранец, но я даю тебе то, о чем ты просишь. Сорвав с нас джинсы, я резко вхожу в тебя, грубо обхватываю рукой твою шею, начинаю двигаться, быстро, вдавливая тебя в стену. Помощник еле сдерживается, чтобы не застонать. Он уже чувствует, что готов кончить. — Ты сбивчиво стонешь, повторяешь мое имя снова, и снова… ты говоришь, что разрядка близка, а я… — Джон, ч-черт! — не выдерживает помощник, и наплевав на обещание подчиняться, возобновляет процесс, — позволь уже мне… На той стороне, слышится сдавленный стон. Разочарования и удовольствия — одновременно. — Да, салага, ты можешь… Джон даже не успевает закончить предложение, а помощник, уже изливается себе в руку, пачкая одновременно ткань штанов. — Б…блядь… — тихо шипит помощник, с обвинением бросив взгляд на рацию. Однако, в трубке тоже слышится что-то подобное. Тихий, рычащий стон. До салаги доходит, что же все-таки произошло. — Постой, так ты…тоже? Джон приглушенно смеется, и это, служит ответом на вопрос. На какой-то момент, рация затихает и помощник, думая, что Сид решил прервать связь, затягивается сигаретой. Странно, но салага, чувствует себя отлично. Словно бы произошедшее только что, действительно было ему необходимо. И это так…удивительно? Помощник не чувствует, что поступил неправильно, хотя должен. И он даже не волнуется о том, что Сид, может как-то использовать эту ситуацию. Что он может теперь надавить на него. Они просто оказали друг другу услугу, только и всего. Салага переводит взгляд на рацию. Теперь, разговоры с Сидом, будут ощущаться совсем по-другому. Что же будет дальше, когда им в очередной раз, придется столкнуться друг с другом? Проблема — еще не решена. Помощник не собирается присоединяться к Джозефу, не собирается признавать грехи, и уж точно не бросит своих товарищей на произвол судьбы. Салаге не хочется воевать. Все это дерьмо, в которое он ввязался, только вгоняет его в депрессию. Коллапс, чертово «Сопротивление», гребанные Эдемщики… Если бы можно было все закончить мирно, на каком-нибудь соглашении между сторонами, он бы с радостью сделал это — сам сложил руки враждующих лидеров в крепком рукопожатии. Но кто бы его послушал? «Сопротивление» кричало о безумии и опасности Сидов, Эдемщики взывали присоединиться к их культу. А салаге, всего лишь хотелось вытащить товарищей из плена, а потом… кто знает, может и правда, остался бы в округе Хоуп? Помощнику нравились здешние места, вся эта природа вокруг… возвращаться в большой город, где все прогнило с ног до головы — вовсе не хотелось. Нет, помощник не верил в Коллапс, но зато он знал, какими жестокими и мерзкими, могут быть люди. Главы государств, чиновники. Он знал, насколько далеко могут зайти люди, одержимые властью. Сначала, он решил, что Джозеф и его семья — такие же. Но чем чаще он сталкивался с ними, тем больше замечал, что власть и прочие блага, их особо не волнуют. Разве что Джон, выглядел как человек, помешанный на деньгах. Но, опять же, в следствии наблюдений помощника, выяснилось, что Джон, так же сильно любит получать, как и дарить. Иначе, как объяснить то, что его люди, ни в чем не нуждались? То, как он яростно продолжал защищать свою территорию, чтобы женщины и дети, находящиеся на ней, чувствовали себя в достатке. Из-за этого, Сиды все больше казались салаге… не такими уж плохими, как их описывают? Да, он видел жестокость Джейкоба, гнев Джона и манипуляцию Фэйт. И да, это ему не нравилось. Но так же, он видел, как Эдемщики любят их, и как сами Сиды, привязаны к ним. Особенно Джозеф. И это пугает. Помощник знает, что должен остановить их, избавить людей в округе от их масштабного влияния. Знает, что без боя, Эдемщики не сдадутся. Что они, будут биться до смерти. Но он просто не может. Мысль о том, что ему придется убить их, чтобы добраться до друзей, гнетет его. Давит. Салага никогда не убивал до этого. Даже с самыми буйными, агрессивными людьми, он старается обойтись мягко. Он не убийца. Даже если от него, это требуют. Но получается не всегда. Несколько Эдемщиков, все же пали от его рук, когда совсем уж не было выбора. Но одно дело, убить поехавшего сектанта, прущего на тебя с автоматом, угрожающего твоему напарнику, а другое, сойтись один на один с Сидом и перерезать ему глотку, чтобы сорвать с его шеи ключ от бункера. Помощник дергается каждый раз, когда представляет это. Он вовсе не хочет этого. Совсем ни черта. Салага закусывает губу и прикрывает глаза. Сигарета уже давно потухла, и ему кажется, что с ней, потухло и его сердце. Он давно уже потерял счет дням. Сколько он уже здесь? Неделю, две? Сколько еще он будет бегать с пистолетом по округу, выводя из себя Сидов и даря бессмысленную надежду «Сопротивлению»? Сколько еще, он будет избегать этой жестокой войны, проливающей кровь с обеих сторон? Помощник так глубоко уходит в себя, что даже не сразу слышит разрывающуюся рацию. — Помощник? Ты же не умер там, да? — второй раз повторяет Джон, — Если ты не возьмешь рацию, я отправлю к тебе своих людей. Салага морщится, но отвечает. — Я здесь… — Помо… стой, что не так? — В смысле? — со вздохом спрашивает салага, — Я думал, мы закончили… — Да, но… — Джон запинается, — Тебе настолько не понравилось? Губы помощника, трогает едва заметная улыбка. Это кажется забавным, что его меланхолию, Сид принял за разочарованность в сексе по рации. — Дело не в этом, — отмахивается помощник, отмечая про себя, что на самом деле, ему охуеть как понравилось, — просто… думал… о всяком. — А, я понял, — Сид издает удовлетворенный смешок, отчего салага, непроизвольно закатывает глаза, — Ты, вероятно, думал о том, что я расскажу твоим дружкам, чем мы занимались? Не волнуйся, помощник, наш секрет — будет только между нами. — И не в этом, Джон. Креститель издает короткое — «черт», и салага, чуть не сгибается пополам от смеха. — Хорошо, ладно, в чем же тогда дело, салага? Кризис среднего возраста? — О, значит, тебе это знакомо? — со смешком спрашивает помощник. — Ну уж нет, салага, ты не заставишь меня снова сломать рацию. — Жаль, — наигранно вздыхает салага, и Джон, еле слышно, смеется. Все-таки было в этом что-то… в разговорах с Джоном. Его врагом. Кто знает… не будь всей этой войны, может они могли, неплохо так сдружиться? Помощник тут же бьет кулаком по своему колену, виня себя за эту глупую мысль. Хотя… может, она не настолько глупа? — Нет, серьезно, помощник, что не так? Ты можешь сказать мне, я сохраню твой секрет, да и ты знаешь, — Джон хмыкает, — что я хороший психолог. Помощник подается вперед, словно бы в его голове, что-то щелкает. Почему бы и нет? Что он теряет, в конце концов? — Можно ли…прекратить все это? — слова даются помощнику с трудом, он едва верит, что действительно говорит это вслух, а не бормочет про себя. Рация затихает на несколько секунд, создавая гнетущую атмосферу, отчего у салаги, начинают дрожать колени. — Ты же всегда мог прервать связь, помощник, — хрипло произносит Джон, с резкой, холодной интонацией, — если тебе это так осточертело… — Я не об этом, — тут же чертыхается помощник, виня себя за мутный вопрос, — я про… про весь этот чертов кошмар в вашем округе… есть ли способ, чтобы закончить эту кровавую бойню? — Помощник, ты… — салага отчетливо слышит тяжелое дыхание Сида, — ты хочешь… — Хочу, чтобы «Врата Эдема» и «Сопротивление» заключили мирный договор. Вздох. — Чтобы вы перестали похищать и отбирать, а они смогли бы понять вас. Помощнику, на удивление, это предложение далось легко. Теперь он понимает, что поступает верно. Что его идея, вовсе не безумна и не лишена смысла. Поэтому, он даже не переживает о том, что Креститель не сразу дает ему ответ. — Салага… — с горьким смешком произносит Джон, спустя минуту молчания, — думаешь, мы не пытались? Думаешь, Джозеф не пробовал? Но разве они нас послушали? Они не станут нас слушать. Они не поймут. А мирный пакт… поверь, этих людей, он приведет в бешенство, как только мы его предложим. — Но не все в «Сопротивлении» хотят изничтожить вас! — помощник подрывается вперед, чуть не рухнув со стула, — Есть и те, кто немного верит вам, если подать им идею о соглашении, то они смогут убедить… — Ты серьезно считаешь, что они им поверят? Помощник до хруста в пальцах сжимает рацию. — Если не поверят им, поверят мне. Рация на той стороне, неприятно скрипит. Салага непонимающе поднимает бровь. Чем он разозлил Крестителя? Но когда Джон, подает голос, он вовсе не звучит злым. Он звучит удивленным. — Ты веришь нам, помощник? — Немного, — с усмешкой отвечает салага, чувствуя себя странно, — все-таки, вами движет благая цель. Хотя, те действия, которыми вы ее решили достигать, просто ужасны… — Они действительно необходимы, помощник. Если бы все в округе, сразу пошли нам на уступки, нам не пришлось бы спасать их силой, — парирует Джон. — А сам представь, какого им. Ворвались в их родной дом какие-то фанатики и начали творить невесть что. Коллапс…да? Не все верят в то, что происходит в этом гребанном мире… — тихо отвечает салага, тут же добавляя, — Я сам не верю в скорый конец света, но я чувствую… что все к этому идет. И поэтому, хочу прекратить это безумие и вытащить своих товарищей. Помощник закрывает глаза, он слышит лишь свое сердце, которое стучит так сильно, что даже немного больно. Джон выслушал его, осталось лишь получить его ответ. Ожидание недолгое, но мучительное. Для обеих сторон. — Помощник, — наконец произносит Джон, и салага, замирает неподвижно, — я не тот, кто воплотит это соглашение… И ты сам, точно не справишься. Салага вздрагивает, чувствуя, как к горлу подступает горький ком. Отчаяние, чуть ли не заставляет его сломать рацию, как он слышит: — Только Джозеф, сможет это сделать. Салага едва не задыхается, рация, чуть ли не падает из рук. — Только он, — повторяет Джон и связь обрывается.-----
В салоне автомобиля, все пропахло сигаретным дымом. Помощник делает еще одну нервную затяжку и направляет свой взгляд вниз. Лишь бы не смотреть на ведущего автомобиль — Джона Сида. Джона, мать его, Сида, который везет его к Джозефу. Тот явился за ним, через полчаса после разговора по рации. Один, без своих людей. Они смотрели друг на друга, и помощник, вообще не мог ничего сказать. То, чем они занимались час назад и то, что они обсудили, все это казалось шокирующим и нелепым, и смотреть друг на друга, а уж тем более, разговаривать, было невыносимо сложно. Благо Джон, все понял по глазам салаги и просто пригласил его к себе в машину. Чтобы отправиться к Отцу. Помощник то и дело затягивается сигаретами по пути. Одну за другой, пока Креститель, молча ведет машину, не издавая никаких звуков. Время будто остановилось, и невыносимая тишина, как клетка, сжимает со всех сторон. Салага, набравшись смелости, все же скашивает свои глаза на Джона, натыкаясь взглядом на открытые ключицы. На кадык, по которому стекают капли пота. Жарко, что пиздец. — В чем дело, салага? Голос Джона, звучит натянутым. Нервным. Помощник усмехается, понимая, что не он один, чертовски напряжен. Ему ужасно хочется залезть в голову к Сиду, чтобы узнать, о чем тот думает, сидя с помощником в одной машине, после спонтанного секса по рации. Как он вообще…ощущает себя, после всего этого. — А сам как думаешь? — вяло отзывается помощник, пытаясь скрыть волнение за безразличием, — Мы ведь только вчера, были готовы друг другу глотки перерезать, а тут… — Я бы не убил тебя, помощник, — тут же поправляет Джон, как будто это очень важно, в данный-то момент, — ты был нам нужен. Джозеф бы с меня три шкуры содрал… — Джозеф, значит? — хмыкает салага, — Если бы не приказ, тогда… — Даже без этого — нет, — отрезает Сид и салага, наконец, встречается с ним взглядом. Помощник смотрит в эти завораживающие голубые глаза, в которых нет ни намека на ложь, и не может оторваться. «Чертов инкуб…» — проносится в голове у помощника, но вслух, он только нечленораздельно хмыкает. — Я бы не стал убивать тебя, — еще раз уточняет Сид, как будто салага не понял, — еще тогда, когда ты надел наручники на моего брата, я увидел в твоем взгляде…сомнение. Ты не хотел делать этого, не так ли? Помощник выбрасывает потухшую сигарету в окно. Как всегда, Креститель видит его насквозь. Ему даже нет смысла отвечать, ведь тот уже и так все знает. Но зачем-то, салага отвечает: — Не хотел. Всю оставшуюся дорогу, они проводят в тишине.-----
— Немыслимый пиздец, — мрачно изрекает помощник, после того как Джозеф, посвящает его в свой план. Салага прикладывается головой к холодной стене. Ему просто хочется исчезнуть. Осознание того, во что он вляпался, что он собирается сделать, просто душит его. Джон Сид, стоит в другом углу комнаты, смотрит на него, со смесью растерянности и удивления. Тут же и Фэйт, которая уже несколько минут, тихо пьет чай сидя за столом, и Джейкоб, то и дело подбрасывающий в руке свой охотничий нож. И, конечно же, сам Отец — Джозеф Сид, сидит на скамье прикрыв глаза. Из всех присутствующих в этой комнате, он один, сохраняет удивительное спокойствие и источает уверенность. — Как я это сделаю? — тихо шипит помощник, стукнув рукой по стене, — И самое главное, вы отдаете себе отчет, во что перерастет эта встреча? Салагу мелко трясет от нарастающей внутри ярости. Безысходности. Хоть Джозеф и легко принял его идею, и был готов сложить оружие, он требовал собрать «Сопротивление» в одном месте, чтобы явиться туда и разом решить все вопросы. Конечно же, те не должны ничего знать. Конечно же, собрать их должен помощник. Салага уже представляет себе эту картину, как Эдемщики врываются в назначенное место, как все хватаются за пушки, и как все заканчивается кровавым побоищем. Он не уверен ни в самих Эдемщиках, ни в «Сопротивлении», что-то все равно пойдет не так. Кто-нибудь пристрелит кого-нибудь. — Хрена с два, — повышает голос салага, — я не стану этого делать. Сначала, нужно поговорить с Джеромом. — Салага… — вклинивается Джон, но Джозеф, взмахнув рукой, останавливает его. Помощник сверлит взглядом Отца, ждет, пока тот начнет объясняться. Джозеф Сид не торопится, сначала снимает свои очки, затем, долго трет переносицу. Повисшая тишина, начинает нервировать помощника. Еще бы минута, и он бы разорвался от нетерпения, но Джозеф, наконец, соизволяет ответить. — Знаю, о чем ты думаешь, помощник. И будь уверен, пастор Джером, не послушает твоих доводов. Салага открывает было рот, но его прерывают вновь. — Коллапс близок, дитя. И у нас нет времени, чтобы ждать, пока люди захотят нас выслушать. Мы должны действовать, сейчас же. В ответ на это, помощник только язвительно усмехается. — Близок? Очень скоро? Сколько времени вы тут вдалбливаете эту чушь? — салага ловит на себе пристальный взгляд Джейкоба, но насмехаться не перестает, — Вы тут уже достаточно долго, а Коллапс все еще… — Скоро, — Джозеф встает, и к удивлению салаги, делает это очень резко, — Господь говорил со мной. Он сказал, что счет идет на дни. Ухмылка у помощника тут же сползает. Движения, голос, взгляд — все в Джозефе Сиде кричит о том, что он уверен в своих словах. Что он говорит правду. И помощник, пристально всмотревшись в глаза Сида, еще раз подмечает, что тот не лжет ему. Коллапс наступит скоро. Господь ли ему это сказал, или Джозеф просто поехал крышей, помощника это не волнует. Все, о чем он сейчас думает, это как спасти людей. Как не дать им погибнуть. Как вытащить своих. Салага тяжело вздыхает, бросает короткий взгляд на обеспокоенного Джона, и быстро взвесив все в своей голове, произносит: — Вы гарантируете, что не притащите на встречу все оружие, что у вас есть? Джозеф медленно кивает, кивает и Фэйт, доносится короткое — «да», произнесенное Джоном. Лишь Джейкоб презрительно фыркает, но тоже кивает, стоит только Джозефу повернуться к нему. Этого салаге становится достаточно. — Завтра, — глухо шепчет он, чувствуя сильную усталость от пережитого дня, — сделаем все завтра. Джозеф оказывается слишком близко, но помощник не отшатывается, позволяя тому заключить себя в объятия. К удивлению салаги, столь неловкий процесс, приносит лишь спокойствие, и он, повинуясь секундному порыву, прижимается лбом к плечу Отца. — Все будет хорошо, дитя, — словно бы прочитав его мысли, произносит Джозеф, — я обещаю тебе, что не прольется ни единая капля крови. Салага слабо усмехается, когда ловит себя на мысли о том, что Джозеф Сид, с самого начала знал, что все так и случится. Он встал рядом с ними. И теперь, они собираются пересечь врата Эдема.-----
Уже глубоко за полночь, когда салага падает на кровать в ранчо Джона. Он тихо шипит, когда чувствует, как же сильно болит потянувшаяся недавно мышца. Но физическая боль кажется таким пустяком, особенно перед завтрашней встречей враждующих фракций, где салага, примет на себя роль посла. Но и это, кажется не столь волнующей проблемой, когда салага осознает, что находится дома у Джона Сида. На его кровати. После гребаного секса по рации. Салага садится резко, боль в мышцах уже даже не ощущается, потому что все, о чем он сейчас думает, это то, что Креститель находится в соседней комнате. — Ну почему, — тихо шипит себе под нос салага, — надо же было выбрать его дом, почему я не мог остаться у Джозефа? Кровать пропитана его запахом, на стуле висит его плащ, от стен отскакивает эхо его голоса. Салага тихо скулит, когда опускает взгляд вниз. На свой, такой неуместный, стояк. Он понимает, что сейчас будет совсем не так, как по телефону, если он начнет это делать — Джон его не просто услышит. Он застукает его, поймает с поличным. Это должно сбить возбуждение, но чертов похотливый разум помощника, наоборот, лишь усиливает его. Салага считает до трех. Потом до десяти. А потом срывается, падает лицом на подушку и просто рычит в нее. — Блять, блять, блять! — отрывисто рявкает помощник, вгрызаясь в несчастную подушку зубами. — Салага? Я вхожу. Только благодаря божественному чуду, иначе и не скажешь, помощник, за долю секунды успевает пригвоздить подушку к своему паху. Но раскрасневшееся лицо и растрепанные волосы, за мгновенье не спрячешь, и Креститель, в нерешительности застряв на пороге, смеряет салагу оценивающим взглядом, пробегаясь своим взором, по каждому сантиметру его тела. Если бы кто-нибудь, в этот самый момент, зашел бы в комнату, то он бы решил, что попал в музей восковых фигур. Потому что ни помощник, ни Сид, в данную секунду даже не дышали. Джон просыпается первым. Салага слышит неуверенный смешок, затем еще один, а после, Джон скатывается на пол, утирая слезы в уголках глаз. — Какого хрена?! — подрывается было помощник, но вовремя вспомнив о стояке, садится обратно, — Почему ты вдруг начал… — Ты ничему не учишься, да? — сквозь смех, произносит Креститель, — В который раз, я ловлю тебя на пошлости, помощник? — Пошел ты! Салага даже не начинает оправдываться. А какой смысл? Он смотрит на раскрасневшегося от смеха — Джона, ловит на себе его пожирающий взгляд, слышит тихое, хриплое — «помощник», и плюет. Помощник плюет на свой голос разума, помощнику похуй на последствия. Ему насрать даже на то, что перед ним человек, который все еще держит в плену Хадсон. Он хочет тело Джона Сида, хочет настолько сильно, что готов на вырезание греха у себя на груди. Готов принять их веру, готов сказать «да» столько раз, сколько Креститель захочет услышать. Помощник сглатывает скопившуюся в горле слюну, облизывает губы, всматривается в затуманенные желанием глаза Джона. И прежде чем у него вылетают нужные слова, у обоих срывает голову. Салага не вдается в детали, не задается вопросом, кто первый накинулся на другого, а кто утянул за собой. Он лишь чувствует на своей груди горячие руки, сдирающие с него рубашку, а во рту, адский жар чужого языка, обхватывающий его собственный. Он подается ближе, забираясь руками под жилетку Сида, впиваясь ногтями в его спину, а ответом ему служит громкий стон сквозь поцелуй. «Садомазохист чертов», — то ли с наслаждением, то ли с удивлением, отмечает про себя помощник. Джон отрывается на мгновение, чтобы глотнуть воздуха и они встречаются взглядами. Короткой передышки достаточно, чтобы тот успел задать вопрос, который абсолютно неуместен. — Ты уверен, помощник? Еще не поздно… мхмм… Салага сам затыкает его, грубо впиваясь в его губы, проходясь по нижней зубами. — Заткнись, — хрипит он, избавляясь от тугого ремня на джинсах, — вспомни, что обещал мне час искупления. Вспомни, что обещал мне по рации. Помощник знает, что дважды напоминать Сиду не нужно, поэтому он даже не удивлен, когда тот резко переворачивает его на живот, со словами: — Я вытащу весь твой грех наружу, по-мощ-ник. Только скажи… — Да. Одного короткого слова достаточно. Салага чувствует зубы Джона на своей шее, оставляющие хозяйнеческую метку и хрипло стонет, когда тот, не теряя ни секунды, обхватывает своей рукой его член. Слышится звяканье пряжки, прямо как тогда, по рации, уж теперь то, салага понимает, что это был за звук. — Я собираюсь наполнить тебя своим семенем, — жарко шепчет Джон ему на ухо, отчего у салаги, непроизвольно закатываются глаза от наслаждения, — ты будешь умолять меня о том, чтобы я не останавливался, будешь просить еще. Джон стягивает с него боксеры, пристраивается к входу, проводит по нему головкой. Салага готов уже насадиться сам, но Креститель удерживает его рукой за шею, не позволяя подняться. Это заводит настолько сильно, что помощнику кажется, что он кончит моментально, как только Сид войдет в него. Но тот не торопится. — Я не собираюсь щадить тебя, помощник, — продолжает Джон, — я собираюсь вытрахать тебя так, что ты не сможешь завтра подняться, а на встрече сторон, ты будешь еле стоять на ногах, а твой член, будет дрожать в предвкушении следующего раза. Салага стонет, он в предвкушении следующего раза уже сейчас, что уж говорить о завтрашнем дне. — Ты станешь моим? — хрипло спрашивает Джон и отпускает его. Помощник неуверенно поднимается, смотрит на Джона, но тот отворачивается. Он не сразу понимает, что не так и что происходит, почему Креститель остановился так внезапно, вместо того, чтобы взять его мгновенно. Без лишних подтверждений. До салаги медленно доходят обрывки воспоминаний о разговоре по рации. О многочисленных связях Джона, о том, что он разорвал их. До него также доходит все то, что Джон говорил ему раньше. «Я бы не убил тебя». «Я буду ждать тебя». Губы помощника, трогает понимающая улыбка. Есть же в этом Джоне нечто такое… чего нет в других людях. Салага чувствует, что хочет не только его тело. Он хочет его целиком. — Ты же знаешь ответ, — смеется салага, — Зачем ты… — Скажи. Помощник тянет Крестителя на себя, и рычит в самые губы: — Да. И еще раз. — Да. Да. Да. Сколько еще раз я должен это сказать? И прежде чем Джон, ответит, еще раз: — Да. Я стану твоим столько раз, сколько ты захочешь. Хоть всю жизнь. Помощнику кажется, что этого достаточно, но Джону Сиду всегда мало, верно? — Больше, чем жизнь, — с остервенением произносит Креститель. Салага не успевает сказать очередное «да», как Джон входит в него, резко, вжимая своим телом в кровать. Вырвавшийся стон помощника, звучит как нечто среднее между «да» и «ах». Но Крестителю именно такое признание и нужно было, так как он тут же целует помощника, словно извиняясь за свою резкость. А потом, оторвавшись от его губ, Джон исполняет обещание.-----
Час искупления длится вовсе не час, как думалось помощнику, и даже не два. Сид, как и обещал, действовал беспощадно, и о боги, помощник бы соврал, если сказал, что ему это не понравилось. Салага с усмешкой отмечает, что он еще больший садомазохист, чем Джон. Чего стоит его смачный укус, который он оставил на бедре Крестителя. Сид протягивает ему зажженную сигарету и помощник лениво хватает ее зубами. Дым медленно ползет к потолку, а за окном, медленно рассветает. — Уже скоро, — тихо шепчет Джон, чиркая зажигалкой, — ты готов? — Нет, — честно отвечает салага, принимая сидячее положение, — ты? Джон неуверенно кивает головой. — Так и думал. Солнце на горизонте, напоминает ядерный взрыв. Помощник испытывает волнение, но не страх. Все закончится сегодня. Не только война. Все. Озарение, бьет резко, как молния. Помощник начинает тихо смеяться, когда понимает, что это произойдет сегодня. Как же он раньше не догадался. Ведь во словам Джозефа — «не прольется ни единой капли крови», все можно было понять… — Салага? Что не так? Помощник не отвечает, выкидывает окурок в окно и прижимается лбом к плечу Сида. Джон целует его куда-то в висок, в воздухе повисают его вопросы, но он не спрашивает больше ничего. И салага знает, почему. — Готов ко второму раунду? — хрипло произносит помощник, подтягиваясь к губам Крестителя. Ответом ему служит развязный поцелуй и стояк, упирающийся в его живот. Джону не нужно ничего говорить, но салага знает, что он скажет: — Готов, как будто сегодня конец света. И помощник, подавив издевательский смешок, тянет его на себя.