На пути к вере и любви.

      Решаю, что всё же нужно выбираться из Митиного плена и позвонить Кириллу.Аккуратно освободившись от рук Мити, накидываю рубашку, и тихо выхожу из спальни, прикрывая за собой дверь, чтобы не разбудить Петрова. Телефон нахожу на кухне. Время — пол-одиннадцатого. Четыре пропущенных — три от Кости, и один от Кирилла. От Кира ещё и сообщение: «Мам, не волнуйся. Я останусь ночевать у Овсянкина. Утром перед школой зайду за учебниками».Хочу набрать сыну, но все-таки решаю написать сообщение: «Хорошо. Спасибо что предупредил…» Отправка. Секунд через двадцать приходит ответ от сына с подмигивающим, улыбающимся смайликом: «Мите привет!» — невольно улыбаюсь… И когда сын успел стать таким деликатным, и понимающим?..       Кладу телефон на стол, но сотовый тут же взрывается трелью входящего вызова. Дисплей высвечивает «Петров». Несколько секунд замешательства, и я решаю ответить на звонок.       − Алло.       −Алло, Вер, привет. Извини… Я не разбудил тебя? − в голосе Кости слышится скрытая тревога.       − Привет, Кость. Нет, не разбудил. Что-то случилось? − стараюсь говорить, как можно спокойнее.       − Да, нет… Просто не могу Мите дозвониться… Он к тебе не заходил случайно? Может, звонил?       Пара секунд неловкого замешательства, но я всё же решаюсь.       − Кость, не волнуйся… Митя у меня…       −Аааа... −неловкая пауза. − Можно с ним поговорить?..       − Кость… − Мешкаю, не знаю, что сказать. − Он спит… − Опять дурацкое чувство неловкости, которое я последнее время постоянно испытываю в разговорах с Костей, когда речь заходит о Мите… О НАС с Митей…!       − А!.. − Снова пауза. − Понятно. Фух… Попроси тогда, чтобы он перезвонил мне.       − Конечно!       − Вер… − по голосу Петрова слышно, что Костя сейчас тоже испытывает неловкость, но всё же слышатся нотки облегчения. − Я правильно понимаю… Вы с Митей помирились?..       −Кость… Давай не по телефону… Завтра я буду на работе, и мы с тобой нормально обо всём поговорим… Хорошо?.. Мите, всё передам, обещаю!       − Хорошо. Договорились… Спокойной ночи.       − Спокойной ночи.       Нажимаю отбой, скидываю телефон на кухонный стол, но чувство неловкости не уходит.       Так, или иначе, но откровенного разговора с Костей избежать не удастся. Глупо, с моей стороны, было уходить от объяснений с Митиным отцом, когда он всё узнал о наших отношениях. Если быть откровенной (хотя бы с самой собой), то просто банально испугалась. Испугалась с самого начала, что о нас узнают Кирилл и Костя. И как это часто бывает, чего больше всего боишься, то и происходит.Так же, как Кирилл узнал, что Никитин его отец…       По правде говоря, я до сих пор не понимаю, как я смогла пойти на этот шаг… Наша первая близость с Митей была похожа на цунами — так же внезапно, ошеломительно и неизбежно. До сих пор мне иногда кажется, что это было не со мной… Я была расстроена этим абсолютно нелепым, даже абсурдным ужином с Никитиным и его невестой. Самодовольная физиономия Андрея, и глупая ревность Гели… Эти её дурацкие, едко-глупые замечания в мой адрес про возраст и детей, которыми она весь вечер пыталась меня «побороть», и показать, чей же Никитин всё-таки мужчина. Митя оказался моим кавалером, и, одновременно, настоящим спасением в тот вечер. Если бы не он, мне пришлось с позором ретироваться из Орбиты, а Никитин так бы и делал вид, что мы не знакомы. Петров был на высоте, и блестяще исполнил роль моего спутника. Никто даже не усомнился, что в этот вечер я ждала именно его. Смешно, но даже Никитин проявил подобие ревности, при появлении Петрова (насколько он мог её проявлять в присутствии своей невесты). В итоге этот ужин все-таки вывел меня из равновесия. Слава Богу, что не на глазах у Андрея и этой журналистки… Только в такси, в котором мы ехали с Митей, на обратном пути, я дала волю эмоциям. Если коротко, то я ощущала себя полной дурой и неудачницей. Я, как идиотка повелась на предложение Андрея поужинать вместе, в надежде, что он осознал, и даже, возможно, желает исправить свои прошлые ошибки. На деле же Никитин оказался банальным бабником, который не прочь завести интрижку со своей «бывшей», которая удачно попалась под руку, пока он находится в командировке. Просто приятное времяпрепровождение (и это за месяц до свадьбы)… Но тут некстати приехала невеста и всё испортила. Картина маслом, как говориться! Я же все эти годы растила его сына, при этом похоронив свою личную жизнь, потому, что каждого мужчину появляющегося рядом со мной подсознательно сравнивала со своей первой любовью — Андреем Никитиным.       Возможно, я сама слишком много возомнила, придумала, а Никитин даже и не думал не о чём подобном, и реально имел в виду лишь дружеский ужин. А я, как дура, сама всё придумала за него. Правда кто теперь может сказать как было на самом деле?... Так или иначе, только глупый может разочаровываться в одном и том же человеке дважды, и мне это с блеском удалось! Умному человеку хватает разочароваться единожды, чтобы усвоить урок. И вот кто я после этого? Конечно глупая и наивная дура — так мне тогда казалось… Мне было обидно до слёз, что я годами жила воспоминаниями и мечтами о человеке, который был этого не достоин. Всё это время он жил себе в удовольствие — строил блестящую карьеру, имел женщин, и даже не вспоминал кто такая Вера Лескова.       Митя не мог не заметить моего состояния и моих слёз. Я и не сильно пыталась их скрыть. «Это из-за него?» — спросил он. «Нет» — ответила я, соврав и сказав правду одновременно (потому что кроме себя винить было некого). Я было, уже собралась очередной раз отчитать Митю, как мальчишку, за излишнюю наблюдательность, уже повернулась сказать что-то вроде «тебя это не касается». Повернулась сказать мальчишке (который последнюю неделю не давал мне прохода), а повернувшись, увидела перед собой молодого, умного, красивого мужчину, который своим взглядом, раздевал моё тело и душу… И от этого мужского, прожигающего взгляда, на заднем сиденье маленького такси мне было не скрыться. И я прыгнула в этот омут с головой, из которого, как оказалось, мне уже было не выбраться. Любой женщине хочется чувствовать себя любимой и самой желанной. И с Митей я ощутила это, как ни с кем другим.       То, что наша с Митей связь, мягко говоря, не вызовет восторга не у моего сына, не у Митиных родителей, я даже не секунды не сомневалась. Ну, а как иначе? Разница у нас — десять лет. Я знала Митю с одиннадцати, когда ещё впервые в свои двадцать один, пришла вести детскую группу по плаванию в наш спортивный комплекс. Кире тогда было три годика.Денег не хватало катастрофически, и поступившее предложение Петрова было настоящим спасением.       Вообще, первые три года мы с Кириллом жили у Марины (ещё с моего побега из дома)…Днём Кир был в садике, а вечером можно было попросить посидеть с ним Маринку. Алла, меня отыскала уже через два месяца после рождения сына, и предложила мне вернуться домой, на что я, конечно, ответила категорическим отказом — запретила ей появляться и вмешиваться в нашу с сыном жизнь. Хотя, я и не вернулась в родной дом, с этого момента моя мать держала «руку на пульсе», и снова начала присутствовать в моей жизни, хотя и на расстоянии… Однако сохранить, так тяжело доставшийся суверенитет и свободу мне удалось.Отчасти я сама была автором ситуации, в которую попала, и конечно, обратного пути назад быть не могло. Только через несколько лет мне удалось продать доставшуюся по наследству, папину квартиру в Москве, и приобрести собственное жильё.       Где-то с четырёх лет я начала брать Кирилла с собой на работу. Костя, как директор, был не против (за что я до сих пор ему искренне благодарна). Маринка тогда выскочила замуж за Ванькиного отца, и больше злоупотреблять гостеприимством своей лучшей подруги, я просто не могла… Год мы вдвоём с Кирой жили на съёмной квартире, пока я занималась продажей квартиры в Москве, и покупкой новой — уже в Ярославле.        Первые пять лет жизни Киры, были самым тяжелым периодом моей жизни — я осталась с сыном одна, наедине со всеми своими проблемами. На какую-либо бытовую помощь, или хотя бы моральную поддержку (кроме Маринкиной), рассчитывать не приходилось. Просто не от кого было её ждать.       В первые годы жизни ребёнка, молодая мама, чаще всего, находит поддержку и помощь у мужа или родителей. У меня не было ни того, ни другого. Вначале Алла помощь мне не предлагала, видимо, в расчёте, что я вернусь домой, сломаюсь. Но я точно знала, что если дам слабину, то вновь попаду в авторитарный капкан моей матери. Поэтому я держала Аллу, как можно дальше.       При этом, как не странно, это же время, было для меня, одновременно самым счастливым — в моей жизни появился Кира. Я погрузилась в радость материнства с головой. Наша с Кирой связь была действительно космической. Ведь, кроме Киры у меня никого не было, а у него кроме меня. Для маленького человечка я стала олицетворением всего его маленького мира. Это было самое большое чудо, которое случалось в моей жизни. Никакие победы, медали не шли ни в какое сравнение с тем подарком, что был дарован мне свыше. С самого рождения сына, когда я впервые увидела его маленькое, кругленькое сморщиное личико, весь мир для меня замирал и переворачивался. Даже приходя поздно вечером, и падая от усталости после подработки, стоило мне ощутить обнимающие меня ручки сына, увидеть его улыбку — усталость как рукой снимало. Только это и придавало сил… Я знала, что должна быть сильной. Ради него, ради нашего будущего.На подработку я стала выходить примерно через три месяца после родов — нужно было зарабатывать хотя бы МИНИМАЛЬНЫЕ ДЕНЬГИ на жизнь. Детского пособия, которое мне выплачивало государство, как матери одиночки, естественно не хватало, и выжить на него было нельзя. Я расклеивала рекламу, раздавала листовки, набирала какие-то тексты (чем мне только не приходилось заниматься первые три года, после рождения Киры). В общем, зарабатывала, как могла. Про спорт я даже думать перестала в какой-то момент, пока моё резюме (где был указан весь мой спортивный «послужной список»), через одного знакомого тренера, не попало к Косте Петрову, который предложил мне устроиться на работу в наш спортивный цент. Сначала на полставки, а затем и на полный рабочий день. Мне сразу предложили вести детскую группу по плаванию, хотя никакого профильного образования у меня не было. Сказать, что я была рада этому предложению — не сказать ничего! Я обрела постоянную, стабильную работу, да ещё и занималась любимым делом. Правда, меня взяли с условием, что получу высшее, профильное тренерское образование — работать мне все-таки нужно было с детьми. Это уже потом было заочное обучение в Педагогическом институте на факультете «Физической культуры» по профилю «Образование в области физической культуры и спорта», а затем и специализированные тренерские курсы. Но это всё было потом, когда Кирилл подрос и пошёл в школу, когда наш быт стал более или менее налажен.В итоге со временем у нас с Кириллом образовался «мир на двоих», куда я старалась никого не впускать.       Мите тогда было лет двенадцать-тринадцать. Он уже много тренировался, поэтому после школы часто приходил к отцу на работу и сидел в центре в отцовском кабинете, предоставленный сам себе, занимался своими делами — делал уроки, ходил на свои тренировки, смотрел на тренировки других, а поздно вечером уезжал с отцом домой. Кира, который тоже к этому времени, постоянно находился со мной в центре, с пяти лет за Митей хвостом ходил. Мальчишки нашли общий язык сразу, хотя Митя и был старше Киры на восемь лет… У Кирилла не было ни отца, ни дедушки, ни старших братьев. Да и вообще в моём близком окружении мужчин было не много, мужского воспитания ребёнку явно недоставало. Видимо, интуитивно Кира тянулся к Мите, и тот являлся для него примером, фактически стал старшим братом. Для меня же это было настоящим спасением — я могла оставить мальчишек вдвоём, в тренерской, часа на полтора, пока у меня шли занятия… Дима, как старший, приглядывал за Кирой. Когда Кире исполнилось семь, и он уже сам начал ходить ко мне в группу заниматься (хотя я уже с четырёх лет научила его держаться на воде и плавать), то мальчишки вообще, сутками напролёт, вместе пропадали в разных частях спортивного комплекса, предоставленные сами себе. А после тренировок, я или Костя отпускали их гулять. Общие темы у Киры с Митей находились всегда. Например, помню, как я с удивлением замечала, что Кира слушает ту же музыку, что и Митя, смотреть те же фильмы…       С Костей же у меня сложились давние рабоче-дружеские отношения… Мы не единожды выручали друг друга… Если бы не его «тотальное подчинение» моей матери, то я могла бы назвать Костю своим хорошим другом! И тут ТАКОЕ…       Как отца, я Костю отлично понимаю! Если честно, не знаю, как бы я поступила на его месте, если бы Кирилл сообщил мне, что встречается с женщиной, которая его старше на десять лет. Мало того, так эта женщина, ещё и друг семьи, коллега!.. Вот я и боялась… Боялась и надеялась, что все мои тайны останутся тайнами. Что у Мити это пройдёт, а я с этим наваждением справлюсь.Мне правда было неудобно перед Костей, но в какой-то момент я просто расслабилась, отпустила ситуацию, и пустила её на самотёк. Когда о наших отношениях узнал Кирилл, стало понятно, что больше так продолжаться не может, и этот безумный роман нужно заканчивать — я всё больше привыкала к Мите, а он, в свою очередь, всё сильнее становился зависим от меня. Нам действительно было хорошо вместе (во всех смыслах), однако больше наша связь не была тайной.       У Кирилла эта новость вызвала вполне предсказуемую реакцию — он чувствовал себя обманутым своим другом и родной матерью. Не знаю, на кого я злилась больше — на себя, за то, что поддалась эмоциям, чувствам и допустила этот абсурдный роман с двадцати трех летним парнем… Или на Митю, который имел неосторожность проболтаться обо всём Кириллу. А может я злилась на то, что у меня просто очередной раз не хватило мужества самой поговорить с сыном?.. Так же, как у меня не хватило мужества признаться Кириллу, что Никитин его отец. Не знаю… И, как будто, кто-то сверху, в назидание мне, сделал так, что, И ЭТУ семейную тайну про отцовство, Кирилл узнал не от меня.       Когда много лет назад Андрей бросил меня, оставив беременной, я не сломалась, но что-то во мне надломилось, точно — я перестала доверять людям, закрылась изнутри и перестала пускать кого-либо в свою жизнь, в своё внутреннее пространство… Так бывает, когда тебя предают твои самые близкие люди, тех, кого больше всех любишь. Поэтому я хоть и злилась, переживала за Кирилла, но в глубине души понимала его. Понимала, потому, что сама когда-то испытала тоже самое.        Тогда, много лет назад, это была вина не только Андрея или Аллы (мама и Андрей, безусловно, внесли каждый «свою лепту»). Но и не одна Алла была виновата, и не один Никитин… Это было МОЁ решение не говорит Никитину о беременности!.. И МОЁ решение уйти из дома, из спорта, и в одночасье поставить крест на профессиональном спорте. Многие годы я жила с ощущением, что меня предали. И все эти годы я пыталась доказать кому-то (а главным образом себе самой), что когда-то поступила правильно, обрубив концы. Доказать, что я хорошая мать, хороший тренер, что я была права, а они нет. Конечно, мама, Андрей были виноваты. Да, я была тогда молода и, наверное, это моё главное оправдание. Но, у каждого были свои оправдания!..       Андрей так же как я, был молод, неопытен, и ему, так же как и мне, хотелось достигнуть самых высоких вершин. И, конечно, он считал, что делает лучше для нас обоих, про беременность он не знал… Мама в свою очередь так же считала, что делает лучше и мне, и Андрею… И она тоже ВПЕРВЫЕ сталкивалась с тем, что её восемнадцатилетняя дочь, у которой впереди блестящая карьера и жизнь, оказалась беременна… Однако я не сделала главного — не давала им возможности исправить ошибки, хотя бы через пятнадцать лет. Но как говориться лучше поздно, чем никогда…       Только сейчас, пережив то, что я пережила с Кирой за последние месяцы (побег сына, мои промахи), я начинаю понимать мать, оправдываю Андрея. И не имеет смысла искать, кто был виноват сильнее. Особенно сейчас — спустя шестнадцать лет. Тем более, когда все осознали свою вину -каждый свою… Наверное, именно это называется мудростью… Но мне для её обретения нужно было лишиться доверие сына, и чуть не потерять любимого человека… Как оказалось любимого!..       Новость об отцовстве Андрея добила Кира окончательно.Я видела, что сын всё сильнее отдаляется от меня. Наша с ним связь, которая была неразрывна все эти годы, рвалась на глазах. Так же, как когда-то мы с моей матерью перестали быть близкими людьми. И я ничего не могла сделать, чтобы вернуть доверие сына… Я могла обвинять в этом кого угодно — мать, Андрея… Или Митю… Без разницы… Но я знала, что это не отменяло главного — МОЕЙ ВИНЫ. Я сама, в первую очередь, была виновата в том, что сын перестал мне верить, потому, что я его обманула. Ине важно, какие мотивы были у меня. Я это всё понимала, но по привычки срывала свою вину на матери и Андрее. И ещё, на человеке, который вообще не имел никакого отношения к этой истории, но которому досталось от меня больше всех — Мите…       С возвращением Андрея, все мои чувства пошли в раздрай. С одной стороны был Никитин, которого я всегда считала единственной и настоящей любовью в жизни. Его возвращение всколыхнуло все былые раны, обиды, но вместе с тем и старые чувства, которые давно были загнаны мною очень глубоко. И, что, пожалуй, было самым важным — в наших отношениях с Андреем, даже через пятнадцать лет, оставалась недосказанность. Слишком противоречивый клубок чувств, к этому человеку, накопился за эти годы у меня внутри.        С другой стороны был Митя, к которому я тоже испытывала чувства, совсем другие, ранее мне не знакомые — неконтролируемая страсть, будоражащая кровь запретность отношений, при этом глубоко спрятанное подсознательное желание подчиняться мужчине, которое с Митей выходило наружу, желание быть слабой. Да, удивительно, но именно с Митей мне хотелось отпустить себя! Мне не страшно, и не стыдно было показать свою слабость, я отчего-то была уверена, что Митя поймёт, и никогда не осудит, даже мысленно.       Болезненная реакция Кирилла на наш с Митей роман, подтвердила мою изначальную уверенность в отсутствии будущего у этих отношений — Кирилл никогда этого не примет, да и окружающие я понимала, что тоже. И дело не в страхе, что в нас будут тыкать пальцами, и шептаться за спиной — это я, наверное, смогла бы пережить… Я не могла другого — предать и сломать отношения с сыном, ради отношений с мужчиной. Я знала, что просто не смогу этого сделать. Как человек взрослый, я так же знала, что и для Мити отношения с женщиной старше, да ещё имеющей взрослого сына, мягко говоря, не самый лучший вариант в жизни.Поэтому, иного выхода, кроме как разорвать эти отношения, я не увидела. Сейчас я понимаю, что после разговора с Кириллом, сразу на эмоциях приехать к Мите было моей ошибкой. Нужно было дать время остыть Кириллу и себе самой, нормально поговорить с Митей, взять паузу… Как итог — всё вылилось на Митю…       Я понимала, что делаю ему больно, я знала, что непросто будет и мне, но у меня уже был опыт «забыть всё и начать с чистого листа». И я, опять же, по ошибке думала, что и у Мити получится. Отчего-то я была уверенна в нём. Была уверенна, что он сильный, справится, найдёт себе другую девушку (более подходящую). Я убеждала себя, что он обязательно ещё будет счастлив, и искренне этого хотела.Только лишь нужно убедить Петрова, что я его не люблю… Потому, что если Митя поймёт, что я тоже к нему испытывала (и продолжаю испытывать) хоть какие-то чувства, то он, конечно, не отступится, и не оставит попыток быть со мной. Я понимала, что так будет лучше для всех — для Киры, для меня и для самого Мити. Поэтому я решила убедить Митю, что в наших с ним отношениях меня интересовал исключительно секс. Тем более было глупо отрицать, что мне было хорошо — Дима бы мне никогда не поверил. «Пусть думает обо мне как можно хуже, ему же так будет легче меня забыть» — так я думала. На самом же деле, меня не переставало тянуть к Петрову — и чем дальше, тем сильнее. И меня это пугало!.. Однажды я уже была зависима от мужчины. Ни чем хорошим это не закончилось…       Удивительно, но на этом фоне, попытка всё исправить и реанимировать отношения с Андреем, выглядели не так уж и бредово. Поездка на сборы на нашу старую базу, с которой было связанно так много моментов из прошлой жизни с Андреем (и появление на свет Кирилла, кстати, тоже) — тому способствовало. Андрей, наконец-то, начал вести себя, как настоящий отец — помогал с поисками Кирилла, поддерживал меня, вправил мозги сыну… Пожалуй, впервые я почувствовала, что не одна наедине со своей проблемой — Андрей и мама переживали не меньше меня за Кирилла. Мы впервые были вместе, одной семьёй… Я была благодарна Андрею… И перепутала благодарность, с нечто большим… Мы переспали… Что это была ошибка, я поняла сразу…       Глупо, но все эти годы я жила воспоминаниями, об этой юношеской, почти детской любви… Воспоминаниями о том мальчишке, Андрее Никитине, который заваливал меня цветами, с которым мы на сборах гуляли по ночам, сбегая от моей матери… Андрей стал моим первым мужчиной, отцом моего сына… Конечно, всё это продолжало нас связывать, и питало тёплые чувства! Но неизменно было и то, что за последние пятнадцать лет мы оба сильно изменились — мы были взрослыми людьми со своими устоявшимися взглядами, привычками, отношением к жизни… И поменять себя, когда тебе тридцать три или тридцать пять, фактически нереально… Пытаться поменять другого — просто глупо! Можно только пытаться идти на компромисс.Именно это я в какой-то момент начала делать, всё же давая нам второй шанс… Я уже не была уверенна, что люблю Андрея… Однако я всё же попыталась создать семью, о которой так долго мечтала. И, в общем, нам это удалось в какой-то мере. Мне хотелось попробовать дать Кириллу шанс жить в полноценной семье, с родным отцом. С Андреем у него наконец-то наладился контакт… Да и как тренер Никитин явно благотворно влиял на Киру. Я должна была сделать эту вторую попытку. Тем более сам Никитин явно давал понять, что не против (даже бросил свою невесту). И, видимо, эта вторая попытка нужна была нам обоим! Мне, по крайней мере, точно, чтобы понять, что всё кончено… Мне надо было вновь вернуться в эти отношения, чтобы, наконец-то, осознать, что мне это не нужно. Хотя, в общем-то, всё складывалось нормально, за исключением того, что Андрей наматывал сопли на бутылку, когда на него обрушился этот дурацкий скандал с допингом. Больше всего меня убивало, что он рассчитывал, что ситуация рассосётся сама собой (точнее с помощью моей матери), а сам опустил руки и не предпринимал никаких попыток изменить ситуацию. Меня это раздражало, и я ничего не могла с собой поделать… »       Хоровод мыслей продолжал вертеться в голове, сменяя друг друга. Поставив кипятиться чайник, я решаю, что нужно принять душ и собрать мысли в кучу. Анализ последних событий был необходим. Сейчас я чувствую, что в моей жизни начинается совершенно новый этап — мне кажется, что я могу отпустить старые обиды, оставить прошлое в прошлом, и наконец, начать двигаться дальше. Вода всегда помогала мне очистить мысли, и привести хаос в порядок, расставить всё по полочкам.Контрастный душ именно то, что мне сейчас было нужно.Заварив чай, отправляюсь в ванную. Стоя под водой, поток мыслей вновь охватывает.       «Да. Нужно будет завтра поговорить с Костей. Надо было с самого начала с ним объясниться… Хотя, справедливости ради, стоит отметить, что на тот момент Костя вряд ли стал бы меня слушать. Не факт, что станет и теперь! Но тогда мне нечего было ему сказать… Да и что я могла?       Сказать, что пока Мити не было в городе, пока он занимался своей карьерой, выигрывал соревнования и чемпионаты, я вдруг в какой-то момент, перестала видеть в нём знакомого мне с детства мальчишку, а неожиданно для самой себя увидела молодого, обаятельного парня мужчину — сильного, настойчивого, НАСТОЯЩЕГО… Привлекательного, в конце концов!..       Да, Митя мне понравился сразу, как только я увидела его после пятилетнего отсутствия, и его приезда в Ярославль. Помню, как подумала — «насколько он возмужал, и как повезёт той девушке, которой он достанется».       Диме только-только исполнилось семнадцать, когда сразу после окончания школы его пригласил в Москву один из лучших специалистов в стране, последний тренер сборной СССР по прыжкам в воду — Корнеев. Человек, который несколько лет уже не тренировал, но, увидев Митино выступление, решил вернуться в большой спорт, чтобы сделать из него чемпиона. Помню, как тогда радовался и гордился сыном Костя (и я отчего-то, кстати, тоже). Мне же тогда пришлось успокаивать девятилетнего Кирилла, который болезненно переживал отъезд друга в Москву. Но главный оставшийся у меня довод, что для спортивной карьеры Мити так будет лучше (и как спортсмен Кира должен это понимать) оказался достаточно весом, чтобы сын стойко перенёс разлуку со старшим другом.       Первый год жизни в Москве, Митя ещё несколько раз приезжал в Ярославль (на пару недель), и мы встречались — он приходил к нам домой, в гости к Кириллу, да и на работе у отца появлялся тоже. И это давало некое ощущение, что всё по-старому. И я хоть и понимала, что Митя уже не тринадцатилетний подросток, но для меня он по-прежнему оставался мальчишкой — другом Кирилла, сыном Кости… Но последние пять лет, когда карьера Мити начала резкий взлёт и он начал выигрывать соревнование за соревнованием, чемпионат за чемпионатом, когда его пригласили в олимпийскую сборную страны (а это значит не вылезать из зарубежных поездок, сборов), то, конечно, в нашем городе он перестал появляться совсем.       Информация о жизни Мити в столице, о его спортивных успехах, травмах до меня периодически доходила от Кости, который постоянно ездил в Москву по работе (заодно и к сыну), или от Кирилла, который переписывался с Митей в социальных сетях. Да и короткие спортивные телевизионные репортажи тоже, изредка, но давали информацию. Я в свою очередь была искренне рада успехам Мити, всегда поздравляла Костю и передавала свои поздравления через него.Я даже подумать не могла, что всего за пять лет всё может измениться так кардинально…       Я почувствовала, что меня влечёт к Мите, с нашего первого поцелуя. Да, это было именно влечение женщины к мужчине — как вспышка, которая в один момент переворачивает всё, и уже ничего не может оставаться, как прежде, хотя ты и пытаешься делать вид, что ничего не изменилось. Это чем-то было похоже на прыжок с моста — также страшно и завораживающе, ощущение свободного полёта. Смешно, но когда Митя впервые меня поцеловал, в машине, я испугалась, как школьница. Не знаю, что меня напугало больше — неожиданность и Митин напор (точнее смелость, граничащая с нахальством), или собственные ощущения от поцелуя. Знаю только, что моей первой автоматической реакцией было «чувство невесомости», и ответ на его поцелуй… Очнулась и поняла, что происходит, я лишь только тогда, когда почувствовала Митин язык… Только тогда пришло осознание, что целуюсь с МИТЕЙ… Не знаю, может, это было влияние выпитого алкоголя (хотя, после этого безумного прыжка, и купания в реке я резко начала трезветь от озноба и холода). Не знаю… Может быть… Но факт оставался фактом — МНЕ ПОНРАВИЛОСЬ! И это-то меня больше всего и пугало! Я могла сколько угодно делать вид перед Митей, что такое больше не повториться… Но с этого момента мой разум давал одну команду, а организм выдавал совсем другую… И с этим я ничего не могла поделать. А Митя, видимо, подсознательно считывал все мои реакции и продолжал упорствовать.       Я пыталась убедить себя, что это не любовь, а если и любовь, то чисто платоническая… Просто это секс, страсть, гормоны… «Просто Лескова у тебя давно не было мужика и качественного секса, вот и всё… И твоя реакция на молодого, красивого, здорового парня вполне объяснима. Ладно, он сошёл с ума… Но ты-то… Взрослая же, умная баба… Неужели, ты позволишь случиться этому роману… Испортишь жизнь молодого парня, связью с взрослой бабой… Поломаешь ему не только карьеру, но и всю жизнь… И вообще!.. Ты, вроде как, всё это время любила только одного этого придурка Никитина… Да, он не был достоин (судя по всему, ты как была ему не нужна много лет тому назад, так и не нужна до сих пор)… Но разве это что-то меняет? А портить жизнь замечательному парню, ты не имеешь права! Не говоря, уже о том, что скажет Костя… А Кирилл? А окружающие?..» Но Митина любовь была абсолютной, и сопротивляться ей я была не в силах… ХОТЯ СТАРАЛАСЬ! Видит Бог, старалась! Если бы не появление Никитина, и все последовавшие последствия этого возвращения, которое выбило меня из колеи, и сделало уязвимой, то я бы, возможно, и не «дала слабину». Возможно…       Если бы не эта чёртова история с допингом Кирилла и отравлением Светы… Если бы я не была раздавлена, когда всё обрушилось на меня в один момент, когда я чувствовала себя никчемной матерью, и не менее никчемным тренером — Петров оказался рядом, и его любовь была самым нужным мне в мире лекарством. Митя вытащил меня из моей обыденной жизни, и показал совсем другую: яркую, красочную, лишённую рамок.Впервые за очень долгое время я почувствовала настоящий вкус жизни. И впервые за шестнадцать лет я чувствовала себя по-настоящему любимой и желанной! А если быть до конца честной, то Андрей меня так никогда не любил… Любил, конечно! НО ПО-ДРУГОМУ!       Если бы, если бы, если бы… Слишком много обстоятельств сошлись, чтобы мы с Митей оказались вместе. В противном случае, всё не зашло бы настолько далеко, откуда выбираться фактически невозможно».       Приняв душ, обернувшись махровым полотенцем и выйдя из ванны, отправляюсь на кухню налить себе чай. Люблю посидеть за столом поздно вечером в тишине, в свете приглушённой кухонной подсветки, когда все звуки в квартире замирают, становятся приглушённей (как под водой).       «Кульминацией всего стало предложение Мити, сделанное мне в ресторане на глазах у всех, да ещё в пьяном виде. Ситуация была мягко говоря неловкой. Я снова отчитала Митю, как мальчишку, на глазах у Кости, убеждая, что между нами всё кончено… Ко всему прочему я узнала, что у моей матери и Кости многолетний роман… И вечер, который обещал быть приятным, оказался испорчен. И на этот раз рядом был Андрей…       Я видела, как плохо Мите, знала, что поступаю с ним жестоко, но иного выхода не видела. Мы не могли быть вместе, а по-другому бы Петров от меня не отстал. Как оказалось, Митя всё знал, о нас с Андреем. И, решив, что я люблю Никитина, принял решение оставить попытки меня вернуть. «Что же — тем лучше…» — думала я.       Всё вставало на свои места… Наконец, мои отношения с сыном опять наладились — благодаря всему произошедшему, Кирилл сильно повзрослел. Андрей был рядом, и казалось у нас всё хорошо (за исключением допингового скандала). Но мы были все вместе… И я старалась поддержать, как-то помочь Андрею.Но чем дольше я была с Андреем, тем больше понимала, что он не мой человек. Да, я питала к нему теплые чувства. Но была ли это любовь? Наши отношения теперь походили больше на отношения старых друзей, или супругов проживших минимум лет двадцать — так же мило и бытовО… Этого ли я хотела?.. Я всё явственней ощущала, что мне чего-то не хватает… И этим кем-то был Митя…       Звонок Кости, и сообщение, что Митя в больнице окончательно помогли мне разобраться в своих чувствах. Одно дело знать, что он где-то там — живёт своей жизнью, строит карьеру, достигает успехов… А совсем другое дело осознать, что человека чуть не стало. Ты больше мог никогда его не увидеть, не поговорить, не сказать нужных слов, не попросить прощения… Я испугалась. Впервые по-настоящему за него испугалась… И как-то, в один момент, всё стало чётко, ясно и понятно — я люблю Диму. Всё остальное оказывается не важным и лишним в, старом как мир, соотношении «жизнь — смерть». Когда понимаешь, что по собственной глупости, мог упустить шанс быть с любимым человеком. И сразу отпадает надобность себя обманывать, уговаривать, приводить кучу доводов, в собственной голове, в пользу того, что у этих отношений «нет будущего»…       Я понимаю… Нет, ЗНАЮ, что эта случайная Митина травма — моя вина. Если бы я не отталкивала его, не делала больно, то вряд ли бы он поехал в Крым. А может любая случайность в нашей жизни вовсе не случайность?..       Я не могла сердиться на Диму, за наш последний разговор в больнице. После всей той боли, которую я ему причинила, считая, что поступаю «во благо»… Единственное, на что я могла надеяться, так это на то, что эмоции со временем схлынут, и Димины чувства ко мне всё же возьмут верх. Я понимала, что ему нужно время. Он сам должен был решить — нужны ли ему эти отношения, или нет. После всего, что произошло…       Удивительно, но почему самую сильную моральную боль мы причиняем самым близким людям в жизни — детям, родителям, любимым?.. Самым родным… Может именно потому, что они нам не безразличны?.. Потому, что их поступки цепляют нас сильнее всего? Чужой человек может сделать тебе больно, но ведь ты не будешь его ненавидеть всю жизнь, или терзаться угрызениями совести долгие годы.Больше пятнадцать лет я ненавидела родную мать… Ровно настолько, насколько когда-то любила… Хотя, если вдуматься, то в глубине души я и не переставала её любить… Любому ребёнку нужна мама! И я не исключение… В глубине души я оставалась всё той же маленькой девочкой, которой подсознательно нужна любовь и поддержка матери.       Конечно, я надеялась, что Дима придёт. Последние недели, я постоянно задавала себе один и тот же вопрос — «А что если нет, Лескова?.. Что если он решит забыть всё, как страшный сон?». И сама же себе отвечала — «Значит, так тому и быть. Ты сама виновата. Ты делала всё, чтобы он сам навсегда от тебя отстал… Ты же этого от него добивалась»… Теперь оставалось только ждать. И сегодня Митя всё же решил рискнуть ещё раз (невольно грустно улыбаюсь)…       Долгие годы я подсознательно искала в мужчине силу, честность, преданность, уверенность, опору… Мужчину, которого не пугала бы моя импульсивность, и дурацкий характер (тот ещё «подарочек»!).С кем бы я ощущала себя женщиной… Тем удивительней, что таким человеком стал двадцатитрехлетний парень, которого я знала еще мальчишкой, но который оказался более НАСТОЯЩИМ МУЖЧИНОЙ, чем все кого я встречала до него…       Теперь я точно знаю, чего хочу!.. Я хочу любить и быть любимой. Хочу семью с ЛЮБИМЫМ человеком. Хочу заниматься любимым делом. Хочу помочь сыну достигнуть самых высоких результатов, которых не удалось достигнуть ни мне, ни Андрею. А ещё хочу перестать, наконец, оглядываться на прошлое, и начать жизнь заново, радуясь каждому дню проведённому рядом с близкими».       Я допиваю чай, оставаясь в раздумьях, ополаскиваю кружку, когда в кухне, босиком, с слегка растрёпанными волосами и заспанным лицом, в одних джинсах, появляется Митя.       − Не спишь?.. − он подходит сзади, обнимая меня за талию, и целует в шею, утыкается носом. Его голос тихий, спокойный, почти интимный. От волны удовольствия я снова таю…       − Нет… − отрицательно мотаю головой, поворачиваюсь к нему лицом и улыбаюсь. − Не спится…       − А меня вырубило… − Петров тоже улыбается, блуждая взглядом по моему лицу. − Который час?       − Часов двенадцать, наверное… Кстати, твой отец звонил…       − Да?.. И что ему было нужно?       − По-моему, он тебя потерял. Волновался. Пришлось сказать, что ты у меня… Спишь… Извини…− Я смущённо улыбаюсь, и кажется, краснею…       − Ты всё правильно сказала, − Петров не стал скрывать довольной улыбки. − Пусть привыкает, что мы вместе. Мы ведь теперь вместе, правда? − Последние слова Митя произносит серьезно, внимательно смотря на меня.       − Правда, правда… − я тоже в ответ многозначительно улыбаюсь, но говорю серьёзно, целуя в губы коротким поцелуем. − Может, всё-таки позвонишь ему?.. Думаю, он ещё не спит…       − Завтра позвоню… Или лучше на работу заеду. А сейчас я очень занят… У меня другие планы… − Интимно-тихо и многозначительно произносит Митя, поправляя у меня прядь распущенных волос, ещё не до конца высохших, и снова нежно целует в шею, медленно спускаясь к ключице, на что я прикрываю глаза, отдаваясь собственному желанию. − Подожди, а Кира дома? − Дима вдруг прерывает поцелуй и вопросительно, со вниманием смотрит на меня.       − Он любезно прислал сообщение, что ночует сегодня у друга. Кстати, тебе привет передавал…       −Правда?.. − довольно смеётся Митя. − Я же тебе говорил, что у меня отличный, понимающий дружище…       − Ага… Видел бы ты этого «понимающего», когда он со сборов в Москву сбежал, со своей девушкой…       −Кира сбегал в Москву? − удивляется Петров.       − Это отдельная история… − со вздохом заключаю я.       − Может это у вас семейное?.. − тихо улыбаясь, многозначительно произносит Петров, внимательно смотря на меня.       − Мне вот совсем не смешно было, когда мы его по всей Москве с собаками искали… − почти по-детски обижаюсь я…       −Ну, прости… − Митя становится серьёзным, обнимает меня за талию и целует в губы, плотно прижимая моё тело между собой и кухонным гарнитуром. − Но сейчас ведь всё нормально?       −Ну, вроде, да…       − Вот видишь… Я просто чуть с ума не сошёл, пока ты от меня бегала… Пообещай, что больше никуда от меня не сбежишь. А если сбежишь, то я тебя всё равно найду… − Последние слова Дима произносит шёпотом, прижимаясь к моему лбу своим, глядя в глаза.       − Клянусь… − так же тихо, смотря в его глаза, произношу я. − Мить, давай забудем…       Я не успеваю договорить, как Дима накрывает мои губы своей рукой…       − Уже забыл… − шепчет он, сливаясь со мной в продолжительный, нежный поцелуй.       Пламя между нами вспыхивает мгновенно, не заставляя долго ждать… Я крепко обнимаю его, провожу ладонями по обнаженному торсу, чувствуя мышцы и сильные руки. Кожа у Мити гладкая, горячая… От него исходит аромат дорогого мужского одеколона, с древесными нотками. Тот же аромат, как, и в тот вечер, когда мы ужинали в Орбите. Наш первый раз… И этот запах приятно дурманит голову. Пальцы утопают в его светлых волосах. Петров теснее прижимается ко мне, проводя ладонью по бедру, чуть задирая край махрового полотенца в которое я «одета»… Чувствую кожей его пальцы, на бедре и напряжение во всём теле. Одним рывком Дима подсаживает меня на стол, к которому я была прижата, сразу переключая свои поцелуи на мои плечи и шею.Жгучие желание наполняет меня, и я полностью отдаюсь этой волне. Мои колени обхватывают его бёдра, я прижимаюсь ещё плотнее. Слышу, как Дима судорожно сглатывает, наше дыхание учащается, становится прерывистым. Митины руки нежные, ласкающие, а глаза полны терпкого желания и чуть диковатого блеска, я это замечаю, когда целую его в губы. Нам обоим отчаянно не хватает воздуха. Митя с поцелуями опускается к ложбинке моей груди, но полотенца не снимает… Я зарываюсь в его волосах и сильнее обнимаю голову, чувствуя язык на своей коже. Когда Митя выбирается из плена моих рук, он подхватывает меня под бёдра, и с лёгкостью переносит из кухня в спальню. Я лишь успеваю обнять его за шею, и сильнее обхватить коленями бёдра.Когда мы добираемся до кровати, сил сдерживаться, уже нет.       В комнате темно, только слышно, как по подоконнику барабанит непонятно когда начавшийся дождь, и это придаёт ещё больше ощущение, что мы одни на краю вселенной. Митя, наконец, освобождает меня от полотенца, и я оказываюсь абсолютно голой, и уже не могу сдерживать тихие стоны. Его поцелуи начинают покрывать всё моё тело, спускаясь всё ниже.       Когда всё заканчивается, я лежу на плече у Петрова, уткнувшись ему носом в шею и впитываю запах его кожи. Митя аккуратно и нежно гладит, перебирая своими пальцами мои волосы… Все мысли куда-то растворяются.       − Мне так хорошо с тобой.Мне ещё никогда не было так спокойно и комфортно… − честно признаюсь я, блуждая и поглаживая рукой по гладкому подкаченному Митиному торсу.       − Вот видишь… А ты сопротивлялась… − даже в темноте чувствую, как Митя улыбается, и только сильнее меня обнимает.       − Я не сопротивлялась… Я просто пыталась сохранять остатки разума и здравого смысла… Я ведь старше… Кому-то из нас двоих всё-таки нужно было включать голову… Хотя бы иногда…       − Ну и как?.. Получилось сохранить?.. − многозначительно и риторически замечает Петров, и я опять чувствую его улыбку.       − Не издевайся!.. Я серьёзно. − Я шутливо, легонько толкаю Петрова локтем под рёбра в бок.       − Всё, хорошо! Сдаюсь. Я серьёзен! Кхм!.. − смеётся Митя и тут же пытается собраться.       − Если честно… − Я приподнимаюсь на локте и поворачиваюсь к Димке, всматриваясь в темноте в его лицо. Вижу лишь очертания, но знаю, что на самом деле сейчас Дима серьёзен. − Весь мой разум рядом с тобой летит к чёрту, Петров. — Улыбаюсь я и целую его в губы.       − Я люблю тебя. − Серьёзно признаётся Митя.       − Ты, правда, думаешь, что у нас получится?.. Я старше тебя на десять лет. Смотри, у тебя ещё есть шанс отказаться… Ты не знаешь ещё на что подписываешься!.. − я шучу, но на деле за этим юмором скрывается, мои страхи. И Митя это ловит.       − Я считаю, что всё зависит исключительно от нас. И это единственное во что я верю. Есть сотни успешных примеров пар с похожей ситуации, так же, как и неудачных. Просто необходимо выбрать нужный для нас вариант. − Абсолютно серьёзно говорит Дима.       − Петров, вот откуда ты такой мудрый взялся на мою голову.− снова улыбаюсь я, но говорю серьёзно.       − Просто в последнее время, мне приходилось взрослеть за двоих!..− шутливо замечает Дима.       В темноте я пытаюсь разглядеть его, хочу ещё что-то сказать, но в итоге просто решаю ещё раз признаться…       − Я люблю тебя!.. − тихо шепчу я и снова целую Митю.