Я знал, где сейчас мой отец: на войне. Он ловко одерживает победы в разных битвах над шведами в последнее время, заставляя последних бежать ближе к своей столице и кричать о силе врага. Я гордился Русским Царством – мой папа был не из робких. В последние, как оказалось впоследствии, годы своей жизни, а именно при правлении Петра Великого, он сделал много для людей и для будущего своих потомков.
Сейчас я просто сидел за столом, смотря на календарь. 10 сентября 1721 года.. Дела на войне шли прекрасно. Нам помогали люди из Пруссии, да и сам королевство не отказывался участвовать в различных битвах, как и мой отец. Вообще, оба государства вели отличную дружбу: могли, к примеру, в воскресный день после похода в храмы, не смотря на свои разные мнения о вероисповедании христианства, пойти на территории к друг другу и отведать разной еды и напитков. Даже я, кстати, нынешняя столица Русского Царства, а так же его верный помощник и сын, завидовал такой крепкой дружбе, не смотря на религиозный и языковой барьеры. У меня самого не было друзей: все думали, что Царь переоценил меня, поставив на такой важный и значимый пост. Нередко и я обдумывал подобные реплики, и у меня действительно появлялась мысль, что я недостоин быть столицей столь великого государства. Но однажды я сказал об этом отцу, и он, немного нахмурившись, ответил, что он никогда не ошибается и уверен в своем выборе. Меня безумно поддержали эти слова.. Русское Царство умел радовать меня, за что я ему сердечно благодарен.
Внезапные крики на улице отвлекли меня от размышления. Это были счастливые воины, пришедшие с севера. Но среди них не было того человека, которого я ждал сильнее всего.. В панике я накинул на себя шарф и теплое пальто, после чего вышел на улицу. Глазами я продолжил искать отца, но, Господи, его нигде не было! В горле уже появляется некий ком, мне кажется, что я сейчас заплачу, но я держусь изо всех сил. Не хватало еще, чтоб столица великого государства разнылась прямо здесь! Тем не менее, я улавливаю краем взгляда Москву. Город тоже выглядит обеспокоенно и так же, как я, бегает вокруг воинов, пытаясь спросить хоть у кого-то, где же Русское Царство. Я подхожу к нему, опустив белоснежные, и чуть блестящие от слез, глаза. Рядом с Москвой я чувствовал себя нелепо, ведь он был уже довольно старым городом и управлял русскими государствами давно, в то же время я – парень, что стал столицей совсем недавно, и все еще плохо, но справляюсь с делами, но мне всегда помогает отец… Отец. В голову вновь приходит образ Русского Царства, что отвлек меня от размышлений о Москве. Я обращаюсь к нему, но мой голос невольно дрожит.
- Ты не знаешь, где отец? – спрашиваю. Да, мой голос действительно не звучал спокойно, поэтому я добавил, чтоб Москва не подумал, что я на грани того, чтоб сорваться на плач. – Бр… Холодно.
Москвич хмыкнул, смотря на меня. Черт, этот взгляд заставляет мысленно провалиться в землю от стыда! Я все же поднимаю глаза на мужчину, показывая, что ожидаю ответа.
- Ищу его. Здороваться не учили, да? – голос Москвы звучит резко и грубо, поэтому я виновато опустил голову, отрывая взгляд от него. Опять рядом с ним я чувствую себя максимально пристыжено, и, черт.. Сейчас начну плакать, наверное. Выдохнув, и, чуть зажмурившись от облака пара, что вышло из моего рта, я все же сдержался, поднимая взгляд и впиваясь им в москвича.
- Прости… Здравствуй, - выдавил я, смотря на него. Глазам было немного больно, ведь некие слезы все же на них были, а я стою на морозе. Пришлось моргнуть, но мне стало еще хуже.
Я услышал горькую усмешку от москвича, который повернулся к воину. Оказывается, пока мы говорили, или, точнее, пока я думал, какой же я нелепый и глупый, улица заметно опустела. На самом деле, воины выстроились аккуратно в ряд. От меня не укрылись их реплики по поводу.. Подождите. Смерти Государя?
Мы с Москвой, что странно для него, переглянулись. В его глазах стояло недоумение и страх, что если честно удивило меня. Мужчина казался спокойным и иногда резким, всегда уверенным в своей правоте, но сейчас я точно определил его растерянность и пугливость. Внезапно мне захотелось уйти к себе, что я и сделал: быстрым бегом я поднялся к себе в большой кабинет, который был подарен мне отцом. Интерьер был знаком, теперь даже до боли в груди. Внезапно мое уже заплаканное лицо с покрасневшими глазами резко повернулось в сторону окна. На балкон вышел Российская Империя в мундире воина Преображенского полка…
Этот момент действительно настал.
Империя сменила Царство.
Я приоткрыл окно, чтоб слышать все слова брата, и не только его лучше. Я оглянулся на присутствующих и заметил Пруссию. Европеец держался спокойно, не сводя взгляда на наследника русского, а точнее уже российского престола. Так же сюда пришел и Англия, но тот встал подальше от прусса, видимо, из-за недоверия к последнему, да и вообще он стоял так далеко, что ему пришлось иногда щуриться. Видимо, он дико винил себя из-за того, что именно в этой роковой войне поддерживал, пусть и мало, но Швецию, в то время, когда Русское Царство почти все из Северного союза оставили наедине с самой сильной европейской державой. Благо, Пруссия своим приходом воссоздал Антишведскую коалицию и храбро ринулся в бой на стороне русского. Но обоих объединяло одно: они не спускали взгляда с наследника – Российской Империи, рассматривая его мундир и лицо. Сам император показывал себя холодным и властным, но черт возьми, я знаю его с самого рождения, и точно могу сказать, что он скорбит по нашему общему отцу.
Внезапно я чувствую на себе чей-то обеспокоенный взгляд. Москва?..
Да, именно он смотрел на меня. На его лице не было улыбки, лишь чуть спущенные веки на глаза. Я видел, как он вздыхал, и этот немой звук горечи и сожаления вырывался у него из рта белым облаком пара. Он однозначно замерз, в отличии от других городов, которые стояли на улице, и так же не опускали взора с Российской Империи. Последний подождал, пока все успокоятся и замолчат, чтоб начать свою речь. В это время я захватил еще одно теплое пальто и все же вышел на улицу, пробираясь в толпе городов к Москве… Здесь я увидел Казань, Астрахань… Я вспомнил, что делал Русское Царство с их прошлыми владельцами невольно, так как на лицах обоих городов, которых связывала некая братская дружба, было ни капли сострадания. Что же, я мог их понять: их включили в русскую территорию путем захвата, но с другой стороны, надо было увеличивать площадь, доходя до Азии…
Я дошел до Москвы, что уже буквально дрожал от холода. И не удивительно, ведь он был одет в простую «домашку», а именно в белую, хорошо выстиранную рубашку, черные брюки и в не совсем подходящий для сегодняшней погоды камзол. Москвич обернулся ко мне, когда я накинул на него теплое пальто, которое буквально только что вынес из дома. Я, надеясь, что москвич не посчитает эту помощь за попытку подлизаться к нему, отошел. Но мужчина одарил меня своей слабой, уставшей и тревожной улыбкой.
- Благодарю, Петербург, - в своей манере ответил город, переводя свой пока теплый взгляд на Российскую Империю. Москвич сразу переменился в лице, к нему вернулось привычное спокойствие и наигранное равнодушие. Наследник начал свою речь с властным, холодным тоном, не терпящим того, чтоб его перебили хоть зевком или кашлем.
- Все мы знаем, братья и сестры, как наш отец Русское Царство был отважен в войнах и боях, - В манере церковного служителя начал мой брат. Его голос доносился даже до самого дальнего человека, что слушал наследника, потому что вокруг была гробовая тишина, которую нарушали лишь реплики Империи. Все слушали его и запоминали слова. Слушал, словно зачарованные и не отвлекались. У меня появилось чувство, что всех тут превратили в льдышки – даже меня – и существовал лишь Российская Империя. – Все мы помним, как он захватывал новые и новые земли, углубляясь в Азию. – брат перевел взгляд на Казань и стоящую рядом Астрахань, почтительно, но едва заметно склонив голову. – Все мы помним, как выстоял он при Смуте, тем временем удерживая поляков и шведов, что ступили на наши территории. Мы застали тот период, когда наши люди, наше государство встало с колен, начиная дружбу с другими, более влиятельными в Европе, - Российская империя посмотрел на Королевство Пруссию, потом на Англию. Все тоже обратили внимание на, казалось бы, до этого мига незаметных иностранцев.
И тут вновь тишина словно захватила, но уже даже и самого Императора. Спустя миг, который лично мне стал похожим на час или два, послышался тяжелый вздох.
- Все эти годы, начиная с 1700 года, мы стали свидетелями того, как отец наш, Царство Русское, с большей храбростью, чем прежде, воевал со шведами. Его покинули союзники уже через шесть лет, оставляя один на один с самой, как тогда все считали, сильной державой Европы, да и наверное всего мира. Сначала что-то не получалось у отца и воинов наших, но он, как и подвластные люди ему, все же пересекли вновь границу шведскую.
***
- Вот так, - говорил папа, поправляя мой темно-синий воротник. Я одел форму Преображенского Полка, которая сильно мне нравилась, как и Русскому Царству видеть меня в ней. Сейчас должен прийти Голландия – мой учитель по судостроению и истории всей Европы. Так же моим учителем был Королевство Франция, он учил меня своему прекрасному языку. Отец преподавал русский и церковнославянский, но часто отдавал эту заботу ученым и священникам. Он был слишком занят государственными делами и войной, но пока я был маленьким, он на нее сам не ходил.
- А вот и Голландия. – проговорил Царь, весело улыбаясь и удерживая тяжелую золотую корону на голове. Сам отец не спешил одеваться в что-то европейское, он еще носил рубашку и старую военную форму, говоря, что не смотря на все реформы эта одежда ему как родная и он чувствует себя в ней лучше, чем в какой-либо новой.
Мой европейский учитель зашел в кабинет, где обычно преподавал. Я обучался один, рядом со мной никто не сидел, что правда улучшало процесс самого обучения. На уроках я сидел тихо и слушал учителя, ибо я считал это одной из государственных обязанностей. Я пока не был столицей, потому что меня еще не достроили, но уже с энтузиазмом «грыз гранит науки», как, наверное, и все остальные города.
***
- И вот, сейчас наш святейший отец одержал победу над шведами, прославив русский народ. Но, к сожалению, он вынужден был скончаться – слишком много ранений, к тому же смертельных, получил он в последней, решающей нашу судьбу, битве. – Я не сразу отвлекся от размышлений, когда Империя закончил речь, удаляясь в помещение. По улице словно прокатился гул разных приятных слов умершему на небеса. Куча похвал были слышны из уст присутствующих, пока я упорно пробирался в дворец, чтоб от всех закрыться. Держать слезы уже не было сил, и я расплакался прямо тут..Сейчас я плевал на всю свою репутацию, которая могла низко понизиться. Просто рыдал. Рыдал громко, но еще громче были слова людей, городов и государств, поэтому это хоть как-то заглушало мою истерику для всех.
Внезапно до моего плеча дотронулись, заставляя меня нервно дернуться и странно кашлянуть, все еще плача.
Перед моим лицом был Москва. Взгляд его белоснежных и чистых глаз впился в мои красные от слез и блестящие.
Я все же вырываюсь из хватки москвича, и, обернувшись к дверям, забегаю во дворец. Сейчас мне было все равно, что подумает обо мне он, и даже на то, что я прямо сейчас споткнулся. Я быстро встал, и, чуть хромая, добегаю до своего кабинета. Закрыв дверь, я резко сажусь за стол, не находя даже времени на то, чтобы снять теплое, уже даже жгучее, пальто.
Мой взгляд падает на чуть потрепанный учебник французского, где красивыми буквами было написано «francais». Мой отец любил этот язык и считал нужным обучать всех ему, и это передалось мне: Королевство Франция преподавал хорошо, да и сам был славным. Мы с ним легко ладили, и его уроки превращались для меня в некий рай. Положив руку на книгу, я кладу уже отяжелевшую голову на стол. Мой голос звучит прерывисто из-за нервных и уставших всхлипов. И вот, из моих уст слышится утомленное, дрожащее, но осмысленное мною.
- Je t'aime, Père…
