Не дразни меня

"Чёртов Чон Хосок!" Такого рода мысли, за прошедшие полгода, просто рука не поднимается назвать "редкостью", потому что в суровой, на первый взгляд, Миновской голове, они прочно засели, пустив свои цепкие корни во все уголки его мудрого разума. А всему виной, как выражался Юнги в сердцах и, кончено же, мысленно, "затрахавший подсолнух". Почему такое название? Юнги и сам смутно помнил, когда он впервые так обозвал Чон Хосока. Подсолнух - ну, здесь и объяснять особо не нужно, потому что этого веселого паренька суровый репер считал никем иным, как цветком, выросшим под солнышком и теперь который, впитав всю светлую энергию, жаждал ею поделиться со всем миром. И это вдохновляло Мина, а его сердце билось все быстрее и быстрее, когда он видел эту прекрасную, добрую улыбку, от которой он словно вновь становился тем самым школьником, что впервые познал настоящую фишку юности, - то, о чем стесняется говорить подросток, когда встречает того самого, - первая симпатия. И чёрт, Юнги совершенно верно понимал это пленяющее рассудок чувство, ведь вместе с ним проявилась и ревность. Вторая же причина, которая сыграла немаловажную роль в становлении личности "подсолнуха", это само в край обнаглевшее Его поведение. Ведь именно оно, родное, и положило всему конец - конец юнгеевской стойкости. Мина бесило ну абсолютно всё то, что делал Хосок. И не напрасно. Потому что тот, в свою очередь, делал всё возможное, чтобы, как раз-таки, позлить старшенького. По-крайней мере, так думал Юнги. Сам же Хосок, своими махинациями хотел расшевелить ленивого и не обращающего ни на что внимание Мина. Но когда тот начал замечать и улыбаться, порой даже шутить с Чоном и откровенно отвечать на весь его флирт, Хоби этого становилось мало. И тогда он решился на большее, ведь реакция, которая и была ответом на его "большее", ну очень ему нравилась. Как только Чон видел эти горящие глаза, что колким блеском скользили по его телу, сведенные к переносице брови, что добавляли забавной, нежели сердитой выразительности хеновского лица, а чего стоили эти приоткрытые маленькие, но такие сладкие, как и сам их обладатель, губы, раскрывающие все эмоции Юнги, будто их можно держать на открытой ладони. И Чону хотелось больше, хотелось сильнее ввергать Мина в такое состояние. Состояние, которое готово свести Хосока с ума. И сейчас, на очередном выступлении, "затрахавший подсолнух" снова подтвердил причину называться таковым. О да, на Хосоке была черная рубашка, красиво, нет, сексуально облегающая его тело, в то время как на шее красовалась изящная белая подвеска. И так случилось, что одного взгляда на вырез рубашки было достаточно, чтобы обомлеть и любоваться, любоваться и любоваться снова на прекрасную, поцелованную солнцем, кожу. Само собой, это не укрылось и от Юнги. И Хоби знал, что старший смотрит, но смотрит и не только он, и Чон, опять же, это понимал, но чего он действительно не ожидал, так это столь бурной реакции, да еще и при всех. - У твоей рубашки слишком низкий вырез, застегнуться не хочешь?! - возмутился Юнги, указывая рукой, в которой была бутылка с водой, на явно насмехающегося паренька. Чон ухватил ворот своей рубашки и задвигал им в разные стороны, улыбаясь и раздразнивая мембера еще больше. Мин даже чуть растерялся, не найдя слов и лишь хмыкнув. О, как же был счастлив Хосок, а лишь одна мысль, что Юнги его ревнует и не желает показывать остальным, делить с кем-то ещё - будоражила Чона до мурашек по коже. * * * После выступления, все парни устало, но удовлетворенно рухнули кто где. Все, как говорится, да не все. Тех двоих видно не было. * * * Юнги, по окончании всего, прошел в уборную и, прокрутив кран, с наслаждением обдавал свое горящее лицо и шею прохладной водой. Вдоволь остудившись, промокнул предоставленным для таких случаев полотенцем и направился к выходу. И только он открыл дверь, как ему посчастливилось оказаться зажатым между улыбающимся, как придурок, парнем и прохладной стеной. От последнего Мин был, в принципе, не против, потому что мышцы не каменные и давали о себе знать, а вот первое, все же, заставило вскинуть бровь и непонимающе взглянуть на вредителя, коим был никто иной, как "затрахавший подсолнух". - И что это значит? - стараясь добавить голосу как можно больше безразличности, спросил Юнги. Глаза напротив довольно блестели, въедаясь во взгляд сурового репера, не давая покоя и без того утомлённому телу. Юнги же хотел, чтобы ему либо поскорее уже сказали то, что хотели, либо же просто отпустили и не измывались, - Бля, Хоби, давай бырее, я спать хочу. И снова в ответ широкая, чеширская улыбка. Чон навалился на старшего, в конец впечатывая его тело в стену, сокращая расстояние между ними до нескольких миллиметров. - Я заметил, как ты хотел спать, когда смотрел на меня сегодня, - усмехнулся младший, улыбка которого совершенно не желала сползать с лица, в отличии от прижатого хена, который от возмущения открыл рот и нахмурился, готовясь выпалить гневную тираду в любой момент. - Че?! Ты переутомился, что-ли? - если Мин пытался показать себя безразличным и вообще человеком не при делах, то его тело говорило обратное, выдавая хозяина с поличным. - Ну-ну, ну-ну, - раздался смешок от наклонившего набок голову Хоби, - Твои ушки говорят обратное. На этой фразе суровый репер окончательно погорел, причем в прямом смысле. - Заткнись.. - прошипел Мин, в смущении опустив взгляд. Однако его лицо подняли вверх за подбородок, заставляя смотреть в миг посерьезневшие глаза. Чон долго смотрел в кошачий взгляд напротив, сжимая свои губы в тонкую полоску. - Долго бегать будем? - как гром среди ясного неба раздался низкий, с приятной хрипотцой, голос Хосока, вводящий старшего в не меньший ступор, чем был ранее. - Что? - в голове Юнги пронеслось слишком много мыслей, запутывая его ещё больше и ставя в неловкое положение. Лицо, что находилось визави его, точно принадлежит Чон Хосоку? Такое серьезное.. даже непривычно. Конечно, Хоби временами был серьезен, но чтобы на столько, как сейчас - ни разу. - Говорю, долго будем бегать вокруг да около? - спокойно повторил он, не сводя взгляда с ошарашенного ситуацией Мина. Но, подумав, что это очередная попытка младшего застать врасплох его самого, усмехнулся, покачав головой, после чего вновь посмотрел на Хосока, только уже и сам с серьезным лицом. - Не дразни меня, Чон, - произнес Мин с еле уловимой тоской. Теперь же настала очередь Хоби хлопать глазами, - Что, думал, я не пойму? Я не дурак, знаешь ли. - Я и не считаю тебя дураком, просто.. - Просто, что? - Просто мне нравится дразнить тебя, - наклонился ближе, слегка касаясь губами верхней губы старшего, опаляя жаром, от которого по спине Юнги пробежали мурашки. А Чон не отступал, аккуратно оттянув уже нижнюю губу, перемещаясь к подбородку и плавно опускаясь все ниже - к шее, дотрагиваясь пульсирующей жилки, чем вызвал судорожный вздох со стороны. - А если запалят.. - то-ли к себе, то-ли к парню обратился Мин, хотя, на самом деле, его не так уж и волновал этот вопрос. - Здесь уже никого нет, кроме нас.. - не отрываясь от своего занятия подметил Хосок, поднявшись на уровень губ и,играючи, прикусил губу сурового репера. Юнги шумно выдохнул. - Да затрахавший же ты подсолнух, поцелуй меня уже, - цокнул старший, а Чон прыснул со смеху, уронив голову на плечо Юнги, который уже успел пожалеть, что не отпихнул этого ненормального и не ушёл восвояси. - Ха-хах-ах, ну почему же, я тебя ещё не трахал, - смеясь повернулся он, вытирая проступившие слёзы. Мин же, положив свои руки на лицо парня, самолично поцеловал. Поцеловал страстно, и одновременно трепетно, вкладывая все те чувства, что долгие месяцы копил в себе, теперь выпуская их наружу. Хосок же, поддавшись моменту, переместил свои руки на талию мембера, прижимая ближе к себе, скользя дерзкими пальцами ниже - на бедро, однако сразу отхватил шлепок по ней. Отстранившись от манящих губ Юнги, вопросительно посмотрел на него. - И не трахнешь, - смешливо улыбаясь, старший обогнул Чона и, засунув руки в карманы, спокойно пошёл на выход, - Такими темпами, тебе не светит от слова "совсем". - Омо! Хен, это жестоко!! - опомнился Хоби, догоняя старшего. - Я же говорил, не дразни меня. - Омо, просто признайся, что не хочешь первого секса в такой обстановке! - Иди в зад. - Если только в твой. - Завались.