Мечтают ли отличники о супермоделях?

Они быстро спустились по лестнице, бегом обошли здание и вошли в клуб очень вовремя. Очень-очень вовремя. Потому что еще на ступенях холла зазвучали вступительные аккорды «Операции на открытом сердце». Вступление, которое сложно с чем-либо спутать. Начало лучшей в мире песни. Коннор шел впереди и обернулся. Лицо у него было такое, будто ему прямо сейчас без наркоза вырезали печень, причем ему это нравилось. Маркус даже не удивился. Скорее всего, его лицо было точно таким же. – Ты это слышишь? – А то. Господи, эта песня. Настоящий катарсис. С первого раза и навсегда. Как-то, шарясь на одном из фанатских сайтов, Маркус прочитал комментарий под ней. «Open Heart Surgery – это вместилище всех твоих страхов, разочарований и боли, – говорилось там. – Выдохни, нажми play, и эмоции, которые ты пытаешься сдержать, разорвут тебя в клочья». Ударные, бас, предельно простая гитарная партия. И вокал с признанием в любви, по-детски наивным, но зато забирающим едва ли не до слез. И это Маркус тогда еще не знал, о чем песня. Теперь же, поняв, хотел расписаться кровью и слезами под каждой строчкой. Вы же сущий дьявол, мистер Антон Ньюкомб, вдруг подумал он. Или пророк? Как можно жить, постоянно пропуская через себя всё это и не умирать от боли? – Знаешь, что я почувствовал, когда впервые услышал эту песню? – спросил Коннор, снова оборачиваясь к нему. – Будто тысяча бабочек разодрали мне грудь своими маленькими лапками, а потом медленно пили мою кровь своими тоненькими хоботками. Понимаешь, о чем я? Маркус кивнул. Он прекрасно понимал. – И махали крылышками? – уточнил он. – Разумеется. Коннор протащил его к танцполу, но дальше пройти не смог, и они остановились у стены. Толпа стояла впереди, подпевая и покачиваясь в унисон, с поднятыми вверх телефонами – десятки включенных камер дублировали сцену. Коннор тоже вытащил телефон – на экране высветилось уведомление почты, он тапнул по нему и тут же застрочил ответ. А вот у Маркуса руки были свободны и он обнял Коннора. Просто обхватил сзади и сложил руки в замок на его животе. Сам не ожидал от себя. Прижал к себе и зарылся носом в затылок, как будто привык так делать. А Коннор и не отреагировал никак, как будто привык, что Маркус так делает. Весьма условно это можно было считать танцем, тем более что под звуки медленной Open Heart Surgery многие так и танцевали: покачивались на месте, обнявшись, или просто стояли, взявшись за руки, то и дело переходя к неторопливым, обещающим поцелуям. Счастливые люди… – Маркус, мы обнимаемся прямо посреди клуба! – сообщил Коннор, пытаясь перекричать музыку и не переставая при этом писать письмо. – Да тут все обнимаются! – прокричал в ответ Маркус, еще плотнее прижимая его к себе. – Это же чертова «Амнезия»! Близость Коннора пьянила, наполняя голову сладким туманом. Хотелось ткнуться губами за ухом, в висок, шептать на ухо всякие глупости. – А ты, значит, как все? – Коннор вывернулся из кольца рук и повернулся к Маркусу лицом. – В Риме веди себя как римляне? А в Париже как… Он быстрым движением сунул телефон в задний карман и прищурился. А потом вдруг подался вперед и коснулся губ Маркуса своими, невесомо, будто на пробу. Сердце Маркуса прыгнуло в горло и тут же сорвалось куда-то вниз, он со стоном подался навстречу, и Коннор поцеловал ещё раз, уже всерьёз. И тут же углубил поцелуй, жёстко, требовательно раздвигая языком губы – и у Маркуса в голове стало абсолютно пусто, и господи, это было так хорошо. Всего лишь поцелуй, всего лишь – но почему вдруг так ослабли колени, и сердце запрыгало в груди, как мячик? Всего лишь губы на губах, почему же это так хорошо? Ладонь легла на его затылок, фиксируя – Коннор задавал этому танцу свой ритм, и Маркус открылся ему, расслабился, позволяя исследовать себя, его ладони скользнули вверх, обнимая… и тут Коннор отстранился, мягко убрал от себя руки Маркуса и сделал шаг назад. – Амнезия, значит?.. – Он усмехнулся, тяжело дыша, взгляд у него был совсем шальной, поплывший. – Как удобно, правда? Захотел и забыл… Что? О чем он говорит? Маркус сглотнул и перевел дыхание. Расстояние между ним и Коннором причиняло почти физический дискомфорт, тело молило о близости. Будь здесь, пожалуйста, вернись, Коннор, я не могу так, мне же пусто… – Я хочу выпить, – сообщил Коннор. Он отвернулся, собираясь уйти, и в этот момент Маркус, совершенно не осознавая, что делает, протянул вперед руку, схватил его за пряжку ремня и рванул на себя. На этот раз он сам повёл, с ходу жадно накрывая его рот своим, выпивая дыхание, требовательно проникая внутрь и моля об ответе – и когда Коннор ответил, едва не заорал от восторга. Они переплелись руками и ногами, прижавшись друг к другу, и целовались как безумные. Музыка гремела вокруг, и Коннор плавился в его руках, а он в его, но и этого было мало, ничтожно мало… Маркус оторвался от губ, провел пальцами по щеке, любуясь – красивый же до боли просто – быстрыми поцелуями покрыл всё лицо: глаза, щеки, подбородок, потёрся носом о нос, и снова нашел губами мягкие, ждущие губы, закрыл глаза, отдаваясь поцелую… и всё равно было мало… что-то внутри него металось и болело, непостижимое, огромное и горячее, как вулкан. И он боялся дать этому чувству имя. – Коннор… – прошептал он, оторвавшись, наконец, от его губ и переводя дыхание. – Ты меня с ума сводишь. Коннор слабо улыбнулся, покачал головой и уткнулся лицом ему в шею. – Это всё чертова «Амнезия», Маркус… Ведь так? Он отстранился от него, склонил голову набок, изучая его насмешливым взглядом. И вдруг толкнул ладонью в грудь, и потом ещё раз – Маркус сделал два шага назад и вжался спиной в стену. Ладонь Коннора – горячая, сильная – продолжала лежать на его сердце, и оно, несчастное, колотилось так, будто хотело вырваться наружу. – Коннор какой же ты красивый я сдохну сейчас поцелуй меня пожалуйста еще раз умоляю… Вслух сказал или нет? Коннор широко распахнул глаза и посмотрел на него совершенно потрясённым взглядом. Значит, всё же вслух. – А уж ты-то какой… Красивый… – ответил, наконец, Коннор и осторожно потерся носом об его щеку. Маркус едва не разрыдался. Ощущение было такое, будто разом сбылись все его самые смелые мечты. Ну, или почти все. Но теперь-то куда спешить? Он снял со своей груди ладонь Коннора и вжался в нее лицом, замер, вдыхая. Потом, глядя в глаза, медленно поцеловал каждый палец, начиная с мизинца – и не удержался: скользнул по фаланге указательного ртом, пропуская внутрь, обвёл подушечку пальца языком. Какой-то апогей, мать его, откровенности. И плевать, что вокруг была целая, вообще-то, толпа. Или не было никого, только они одни. Коннор убрал руку и снова поцеловал его, мягко кусая за нижнюю губу. Маркус закрыл глаза. Это точно был лучший момент в его жизни. Потом они (Маркус и не помнил как) очутились в баре, и перед ним вырос запотевший лонг айленд, очень кстати – в горле совсем пересохло. Коннор устроился рядом и смотрел на сцену – концерт закончился, но музыканты не ушли: Антон сидел на высоком стуле и перебирал струны гитары, временами прикладываясь к банке пива, Колин и Джоэл устроились на краю сцены и болтали с оставшимися на танцполе фанатами. Такая уютная, расслабленная атмосфера афтепати. Колонки уже переключились на привычный клубный саунд, пока что фоном, но бармен то и дело прибавлял громкость. Маркус отпил коктейль и повернулся к Коннору, чтобы спросить о чем-то, безусловно, важном (на самом деле, чтобы еще раз поцеловать его), но тут между ними нагло влез кто-то третий. – Привет, мальчики! – Э-э… привет, – отозвался Маркус, с удивлением узнавая в наглеце Илая. – А ты… что здесь делаешь? Илай похлопал Маркуса по плечу, да так и не убрал руку, продолжая поглаживать – медленно, как-то успокаивающе даже. – Как тебе концерт, Марки? Хорошо проводишь время? – Ага… – Маркус дернул плечом, но цепкие пальцы сидели на нем, как приклеенные. – Как ты меня нашел вообще? – Не тебя, а вас. – Илай кивнул и посмотрел налево: – Коннор? – Bon soir, – кивнул Коннор, не поворачивая головы. – Суар, конечно же. Как концерт? – Замечательно. – Прекрасно, прекрасно… Илай улыбнулся, но как-то странно: губы растянулись, а глаза так и остались беспокойными. Он окинул своим сканирующим взглядом танцпол, прищурился каким-то своим мыслям, а потом тяжело вздохнул и обернулся к Коннору. – Коннор… можно тебя на пару слов? – Подождать не может? – Если бы могло, я бы не просил. – А здесь поговорить нельзя? – Коннор… – Да черт бы тебя побрал, Илай… Коннор нехотя вылез из-за стола. – Я недолго, – шепнул он Маркусу и невесомо коснулся губами его виска. – Подожди пять минут. Эти три слова прозвучали настолько обещающе, что у Маркуса сжалось горло. О том, каким мистер Харт умеет быть страстным, до сих пор напоминали саднящие от поцелуев губы. – Да хоть всю жизнь, – хрипло ответил он, нисколько не парясь о том, как прозвучали эти слова. Но ждать пришлось долго. Маркус уже и счет времени потерял, когда за стойкой вновь нарисовался Илай. Один. – О, ты еще здесь? – фальшиво удивился он и поднял вверх два пальца, подзывая бармена. – Да как бы… где мне еще быть? – тоже удивился Маркус. – А Коннор где? – Да я думал, ты домой пошел. Концерт же кончился. – Да я Коннора жду. Где он, ты не знаешь? – Ой, ну что ты заладил одно и то же. Маркус от такого заявления чуть не охуел, но никак его не прокомментировал. Илай вел себя странно. Может, принял чего? В смысле, таблеточек. Алкоголь-то он не употреблял. И кстати, что он тут забыл? Вроде ясно дал понять, что в Париж не собирается. А вообще, не похуй ли? Он сам по себе, Маркус сам по себе. И на конец вечера у него, кстати, были очень даже конкретные планы. Вот только нужно дождаться второго участника этих «планов». Но Илай, кажется, и не думал его покидать. Бармен поставил перед ним стакан воды, и он топил в нем кубики льда, раздраженно тыкая в них соломинкой. – Слушай, ну какого хуя, а? – вдруг зло спросил он и посмотрел на Маркуса. – Ты же в сраном Париже, а. Вокруг сотни, даже нет – тысячи красавчиков, которые с радостью запрыгнут на твой член. Нет, ты вздумал клеить сына Хэнка Андерсона. Вот теперь Маркус точно охуел. – Какого еще… Андерсона… Он непонимающе уставился на Илая. Илай покачал головой. – И ведь он даже не в твоем вкусе. Не загорелый жопастый скандинав с белыми патлами до плеч. Не латинос с телячьими глазками. А я-то думал, что хорошо изучил твои пристрастия. Да и второй хорош! Поддался чарам! Кто ж знал, что отличники мечтают о супермоделях? Я-то, болван, решил, здесь точно не вариант. Штиль! Спокойствие! Но нет! Для ебаря Маркуса не существует штиля. Мы трахаем всё, что видим, так? Бля, что он несёт. Похоже, точно обкурился. Или нанюхался. Или закинулся. Вариантов масса. Но Маркус был хорошо воспитан. Если с тобой разговаривают, нужно ответить. – Ну… Не то чтобы всё. – Ахахах, не то чтобы? – Илай ебнул стаканом по стойке и зашелся в каркающем смехе, но тут же замолчал и заговорил абсолютно спокойно, и вот это уже был полный трэш. – Я, блядь, летел сюда через сраный Лиссабон, чтобы успеть на этот концерт. И успел! Потому что, знаешь что? Потому что у Илая Камски есть четкие цели, дорогой. Есть далеко идущие планы. А у тебя, Маркус, есть планы? Как в воду глядел. Конечно, есть. – Да, – улыбнулся Маркус. – И думаю, ты уже догадался, какие именно. То, как они с Коннором смотрели друг на друга, вряд ли можно было понять двояко. – Вот что, детка. – Илай прищурился. – Есть у меня одна хитрая задача. Я называю это «Тест Камски». Не для тупых, но ведь ты у нас всегда умненьким был, да? – К делу можно? – Ахах. Можно. Так вот, я тебе опишу ситуацию. Абсолютно вымышленную. А ты сделаешь выбор. Это дилемма, понимаешь, да? Есть только два варианта… – Илай… – Не торопись. Слушай. Вот ситуация. Прямо вот только что придумал. Итак, представь: молодой и успешный американский бизнесмен летит в деловую поездку в Европу. В самолете он знакомится с невероятно привлекательным мужчиной, топ-моделью и известным на весь Нью-Йорк секс-гигантом. Между ними пробегает искра… – Блядь, ты издеваешься? – А ты дослушай. Пробегает искра. Буря, блядь. Безумие, нахуй. Такое, что молодой бизнесмен напрочь забывает о своих обязательствах. О том, что в Нью-Йорке его ждет невеста… – Что?.. Ты… У Коннора есть невеста?! – Ты. Блядь. Можешь. Меня. ДОСЛУШАТЬ?!!! Илай заорал так, что на них начали оборачиваться даже среди грохочущих басов клуба. Маркус стиснул зубы и медленно кивнул. В висках бешено запульсировала кровь. – Маркус, здесь не ты задаешь вопросы, – продолжил Илай уже спокойнее. – Или ты забыл, с кем разговариваешь? Я зажигаю звезды на этом небосклоне. И я же их выключаю. Один мой звонок, и тебя не возьмут даже в каталог «Одежда почтой». Это понятно? Я не хочу переживать за судьбу агентства, Маркус, ясно тебе? А когда мне звонит помощник кастинг-директора Dior и выражает озабоченность тем, что сын моего инвестора, по-видимому, находится в непростых отношениях с нашей ведущей моделью, я переживаю, Маркус. Очень переживаю. Маркус невидяще уставился перед собой. Вот оно что. Норт, значит. Какая же сучка, а. Что она там наплела ему, интересно? – Я тебя слушаю, Илай, – сказал он вслух. – Умница, мальчик. Вернемся к нашей ситуации. Помнишь, да? Молодой бизнесмен, известный манекенщик. Чувства, как можно представить, просто кипят. Они проводят пару ночей в квартире бизнесмена, и – о, я уверен! – эти ночи наполнены такой страстью, что о ней можно слагать песни. – Мы не… – Не перебивай! Но вот маски сброшены, и тайное становится явным. Делец помолвлен, дома его ждет невеста. А теперь представь себя на месте второго. Чувства чувствами, но… В общем, как ты поступишь? Илай уставился на него с лёгкой улыбкой. Маркус не улыбнулся в ответ. – Ты сказал, будут варианты. – А что, они не очевидны? – Нет. – Почему? – Да как-то сложно ты все придумал. Ни разу не был в такой ситуации. – Разве? – Разве. Илай резко перестал улыбаться. Лицо стало абсолютно непроницаемым и только в прищуренных глазах заплясали злые огоньки. – Шутить со мной решил? – спокойно поинтересовался он. – Что ты сказал Коннору? – Не твое дело. – Моё. Это моё, блядь, дело! – Марки, ты просто очарователен! — улыбнулся Илай. — Видел бы ты себя! Ромео! Нет! Отелло! – Отелло? Да ты расист. – Маркус улыбнулся в ответ, но, видимо, улыбка вышла такой, что Илай моментально проглотил свою. – Я не имел в виду… Бля, Маркус, я хотел сказать, что Ромео это страдающий мальчик, а Отелло зрелый, опытный мужик, только и всего. Провел параллели. Ты же не будешь искать в этом… что-то?.. – Ой, заебал, расслабься, – хохотнул Маркус и похлопал его по плечу. – Конечно, не буду. Мы же с тобой… Он повесил фразу в воздухе, предлагая Илаю самому завершить ее. Тот покусал губу и нервно повел подбородком, не сводя с него глаз. Если бы не орущая вокруг музыка, между ними зависла бы та самая звенящая драматическая тишина, как в кино, подумал Маркус. Так странно – молчание это не всегда тишина. Молчать можно и посреди шума. И посреди шума молчание может быть таким же невыносимым. Илай отвел взгляд. – Я сказал ему правду, Маркус. – Он вздернул брови и неопределенно развел руками. – О тебе, о твоих похождениях, о твоих, мягко говоря, многочисленных дружках. О том, что отношения не для тебя. О том, что ты ищешь только секс на одну ночь. – Блядь. Зачем? Зачем ты это сделал? Маркус закрыл руками лицо. Комок холодного отчаяния взорвался у него в груди и расползался, превращая тело в кусок камня. Больно было даже вдохнуть. – Он сын моего друга, Марки, – ответил Илай. – Более того, сын нашего инвестора. Подумай сам, чем это грозит ему. Харрасмент, то-сё, сам же понимаешь, не маленький. К тому же, я не хочу, чтобы Коннор страдал… – Да вы заебали! – вскипел Маркус. – Он что, сам не может решить? И вообще? Почему ты обо мне не подумал? – Я подумал. Тот блондинчик. Он разве не в твоем вкусе? Я дал ему понять, что ты свободен. Ну охуеть, сука. Ну просто охуеть!!! Маркус стиснул зубы и зажмурился до черных кругов перед глазами. Виски сдавило отчаянием. – Что еще ты сказал Коннору? – с трудом выдавил он. – Напомнил об обязательствах. – Каких? – Разных. Илай пожал плечами. – Так у него что, реально… есть невеста? Илай потер пальцами лоб и не ответил. Между ними опять повисло молчание, которое не тишина. Танцевальная музыка вокруг сменилась каким-то тягучим женским вокалом, и Маркус узнал в этой музыке довольно своеобразный кавер рэдиохэдовского Lucky. Kill me again, with love… It's gonna be a glorious day. Да уж, денек действительно обещал стать glorious. – Знаешь, я ведь давно знаком с их семьей, Маркус, – сказал Илай. – Коннор совсем мальчишкой был, когда погибли его мать и младший брат. Ужасная трагедия. Летели домой из Майами, частный самолет, личный шофер – Хэнк ведь чудовищный контрол-фрик, предусмотрел все. Но как, скажи на милость, ты можешь предусмотреть обдолбанного в сопли подростка, который угнал соседский пикап и на полной скорости выехал на красный? Лимузин отбросило на грузовик. Мередит и Коула просто смяло в тачке. Водителя даже достать не смогли из машины. – Какой кошмар… – Мг-м… И вот после этого, понимаешь… Хэнк изменился. Коннор у него один остался, казалось бы, прикипеть к сынишке надо с двойной силой, а он нет. Наоборот. Отдалился, закрылся. Как будто, знаешь, готовился и его тоже потерять. Чтобы, если вдруг – а я готов, а мне не больно. И причем ведь и любит его, и гордится им – Коннор же, знаешь он какой? – Илай встрепенулся, посмотрел на Маркуса, но поймав его взгляд, смутился и отвел глаза. – Умница он, вот. Но до отца достучаться не смог. Что только не делал, чтобы тот на него внимание обратил, разве что на голове не стоял. Но нет. Ни улыбки, ни даже простого доброго взгляда. Хэнк как в коробку залез. Ну, и Коннор… Закрылся в итоге тоже. Ушел в учебу, потом в работу, как робот. Весь такой правильный. Ни друзей, ни компании. А потом… Илай замолчал, задумался и Маркус тихонько ткнул его локтем в бок. – Что потом? – Потом… – Илай тяжело вздохнул. – Потом вообще херня началась. Коннор сменил фамилию, взял материнскую. – Ничего себе, – присвистнул Маркус. – Ага. Представь, как это взбесило Хэнка. Причем, ежу понятно, что Коннор это сделал, чтобы добиться от отца хоть каких-то эмоций. Всем понятно, только не Хэнку, ага. Но сработало же. – Еще бы. – Короче, к чему я это, – Илай хлопнул по столу ладонями. – Не лезь ты туда, Маркус. Ты наиграешься, как всегда, а Коннору сделаешь больно. – Ты знаешь, что он купил мою картину? – спросил Маркус. – Кто, Коннор? Какую картину? – нахмурился Илай и вдруг охнул: – «Маму»? Да не может быть?! – Может, – грустно усмехнулся Маркус. – Висит в его квартире. – Блин, ну что тут сказать, – Илай озадаченно почесал затылок и нахмурился. – Он занимается инвестициями в искусство. Покупает, в том числе, живопись. Это совпадение. – И пришел на концерт моей любимой группы. Ты знаешь, как трудно было купить билеты. Настоящий квест. Тоже совпадение? – Да. – Нихуя. Это судьба. – Судьба? Не смеши меня. – Это судьба, Илай. И Коннор мне нужен. – На одну ночь. – Нет, блядь, не на одну. – На три, уговорил. Две у вас уже было. Не хватило? – Я сейчас тебе въебу. – Ну, попробуй. Они уставились друг на друга и молча смотрели так, пока Илай не скривил губы в снисходительной усмешке и не похлопал Маркуса по плечу. – Это все пройдет. Верь мне. А пока вот, держи. Коннор передал. Он взял его за руку и вложил в ладонь что-то маленькое. Маркус разжал пальцы. Ключ на оранжевом брелке. RA9. Он непонимающе уставился на Илая. – Ты можешь жить там до конца Недели Моды, – кивнул тот. – Как вы и договаривались. – А Коннор? Где он? – Думаю, сейчас на пути в Шарль-де-Голль. Утром вылетит в Нью-Йорк. – Но… Как? – Я могу быть убедительным, Маркус. А Коннор – очень понятливым. Что насчет тебя? Завтра показ Dior, ты помнишь? Маркус сжал кулаки так, что ключ впился в ладонь. Он бы не возражал, чтобы металл вспорол кожу до крови. Так было бы, может, легче. По крайней мере, это отвлекло бы от чувства собственной беспомощности. И от ловушки, в которую поймал его Илай и контракт с агентством. Сраный контракт, сраные условия. В пизду бы, блядь, их. Почему бы и нет, кстати? Наплевать на все, поставить жирнющий крест на собственной карьере, потом десять лет выплачивать агентству штраф, продать квартиру, попросить у отца в долг. Разыскать Коннора, упасть перед ним на колени и предложить себя целиком: без работы и карьеры, зато с кучей случайных связей и хером, который не держится в штанах. Конечно, «умница» Коннор от такого варианта откажется. Уже, блядь, отказался. Поэтому и сорвался в аэропорт быстрее пули. – Да, помню, – ответил Маркус. – Чудесно! – Илай улыбнулся и хлопнул ладонями. – Тогда работаем. Маркус натянул на лицо улыбку и кивнул. Он опустил ключ в карман и пристроил его рядом с не подающим признаков жизни айфоном. Работаем. КОНЕЦ ПЕРВОЙ ГЛАВЫ